Гибель и воскрешение разведчика

Радость победы

Ромашкин всю войну мечтал отоспаться после окончания боев, думал: завалится на неделю и будет спать беспробудно. Но вот представилась такая возможность, а спать совсем не хотелось. Солдаты и офицеры ходили по огромному городу, на его улицах кое-где еще догорали головешки. Небезопасно было передвигаться между многоэтажными зданиями, выгоревшими внутри. Иногда махина в пять – семь этажей вдруг плавно кренилась и с грохотом падала, подняв пыль выше соседних домов.

И все же Ромашкин со своими ребятами ходил, рассматривая чужой мир, глядел на вывески кафе, магазинов, кинотеатров, мастерских, заглядывал в брошенные квартиры, разговаривал с вылезшими из подвалов стариками и женщинами. У них был измученный, пришибленный вид – еще не опомнились после бомбежек и артиллерийского обстрела.

Во дворах, скверах, на площадях толпились красноармейцы, умывались, сушили портянки у костров, варили еду, смеялись, отдыхали.

Ромашкин вместе с ребятами вернулся к кострам своего полка. В это время подъехали на газике член Военного совета Бойков и командир дивизии генерал Доброхотов.

– Ну, как жизнь, товарищи? – весело спросил Бойков.

С тех пор как Ромашкин видел его последний раз, Бойков немного располнел, лицо округлилось, но глаза по-прежнему были улыбчивыми и добрыми. «Забот стало меньше, – подумал Василий, – вот и поправился». Генерал увидел Ромашкина, воскликнул:

– Жив наш курилка! – И шагнул навстречу, протягивая руку.

– Живой, товарищ генерал, – ответил Ромашкин.

Разведчики гордо поглядывали на бойцов, сразу их окруживших: вот, мол, как наш командир с таким большим начальством, запросто!

– Что-то ты за войну мало вырос! Сколько хороших дел совершил, а все в лейтенантах ходишь.

– В старших, – поправил Ромашкин.

– Товарищ Доброхотов, надо поправить это дело. Скоро перейдем на мирные сроки выслуги. Надо Ромашкину хотя бы капитаном войну закончить. Заслужил!

– Поправим, товарищ член Военного совета, – сказал комдив. – В бою ведь так: воюет и воюет человек, делает свое дело хорошо, а мы к этому привыкаем, будто так и надо. Сегодня же отправлю представление.

– Мне по должности не положено, – смущенно сказал Ромашкин.

– И должность найдется, – успокоил комдив.

Ромашкин посмотрел на своих разведчиков. «Значит, придется с ними расставаться? Куда и зачем уходить мне от своих людей? А может, даже из полка заберут?» Василий торопливо стал просить:

– Товарищ генерал, может быть, довоюю со своим полком до победы, а там видно будет?

– Все, уже довоевался. Нет у нас впереди боевых задач. Мы войну завершили.

Вдруг зароптали, заговорили солдаты, молча слушавшие весь этот разговор:

– Как же так, а Берлин?

– Мы на Берлин хотим!

– Воевали, воевали, а Берлин без нас брать будут?

– Ведите нас на Берлин!

Бойков улыбался, потом негромко, чтобы затихли, сказал:

– Вы свое дело сделали. Остались живы, разве этого мало?

– Мало! Мы Берлин хотим взять!..

– Вот развоевались! – засмеялся Доброхотов.

Генералы уехали по своим делам, а солдаты еще долго говорили о том, что в Берлине побывать надо бы.