Гибель титанов ч.1

Глава 14

В то же самое время. Май 641 года. Королевство Британия.

Полосатые паруса датчан покрыли гавань города Кантваребурга. Только сейчас это ни у кого не вызывало прежнего ужаса. Пришли свои: союзники и даже родственники. Сам Эйнар Который Сжег Руан прибыл в гости к сыну и прихватил с собой целую армию.

— Отец? — раскинул свои медвежьи объятия Сигурд. — Ты здесь? А я думал, ты бьешься в Нортумбрии!

— Нашел дурака! — усмехнулся Эйнар. — Меня же там ждут! Все ценное уже вывезли вглубь острова, а берег патрулируют отряды воинов. Я пришел за добычей для своих парней, а не для того, чтобы разбить лоб о стены Беббанбурга. Кстати, сын, что это за дурацкое имя для города?

— Прошлый король Дейры город в честь жены назвал, — развел руками Сигурд. — Бебба ее звали. Любил он ее.

— Вот дерьмоеды! — Эйнар даже сплюнул от возмущения. — Никогда не понимал этих англов. И что у них в головах?

Королевский дворец, то есть огромный сарай, крытый потемневшей деревянной дранкой, едва вмещал всех гостей. Ярлы данов и альдерманы британцев расположились рядом и пили вино, запасы которого уменьшались прямо-таки устрашающими темпами. Во главе стола сидел Сигурд и его отец, который уже перешагнул на седьмой десяток. Эйнар был очень стар. Стар до того, что лицо его прорезали глубокие морщины, а крепкие плечи опустились вниз. И борода, и тщательно расчесанные волосы с годами поседели, приняв ярко-серебряный цвет. Только глаза его оставались молодыми и горели пьяным задором.

— Сигурд! — встал конунг. — Сын! Мое сердце разрывается от гордости! Ты прославил себя. Ты прославил своего отца! Ты прославил нашу землю! А теперь ты стал королем. Я горжусь тобой!

Ярлы заревели, опрокинув в себя кубки, а Леутхайд напряженно вглядывалась в лица пирующих. Это был уже далеко не первый тост в честь ее мужа. Что-то не давало ей покоя, и она сама пока не понимала, что именно. Хотя… Да вот же оно! Болли! Младший брат короля мрачнел с каждым тостом и пил молча, сверля ее мужа ненавидящим взглядом. Вот оно!

— Княгиня Мария, спасибо тебе! — прошептала Леутхайд. — Ты же предупреждала меня, что именно так все и будет. Яд зависти разъедает братскую любовь. Ты говорила, что нет врагов хуже, чем родные братья, которые не могут поделить славу и власть.

И она толкнула локтем мужа, который расплылся в улыбке, словно кот, слушая славословия, льющиеся на него со всех сторон. Сигурд повернулся и посмотрел на нее непонимающим взглядом.

— Когда я встану сказать тост, — шепнула она ему, — не вздумай меня перебить. Молчи и кивай, что бы я там ни говорила.

— Что-то случилось? — непонимающе глянул на нее Сигурд.

— Пока нет, — покачала головой королева. — Но скоро может случиться.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, жена моя, — пристально посмотрел на нее Сигурд и отвернулся к гостям. Там как раз встал пьяный в дым альдерман Хосса, который излил такой поток славословий, что и сам запутался в собственных словах.

— Давайте выпьем за короля Сигурда… — снова встал Эйнар, и это стало последней каплей. Болли Горелая борода вскочил со своего места, чуть не лопаясь от злости.

— Сигурд! Сигурд! Сигурд! — заорал он. — Разве у тебя один сын? А я? Это же я привел сюда корабли! Я сжег флот ромеев в Равенне и у Константинополя! Я бил арабов в Египте! Про меня ты скажешь сегодня хотя бы слово?

В зале установилась гробовая тишина, а Эйнар хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Он начал медленно багроветь и хотел было ответить, но Леутхайд встала и подняла кубок.

— Болли Горелая борода! Любимый брат моего любимого мужа! Почему же ты не рассказал своему отцу, что скоро возьмешь на копье Зеленый остров? Почему не сказал, что просто помогаешь старшему брату завоевать свое королевство? Не твой отец виноват сейчас, а ты сам! Ты и твоя скромность! — Леутхайд повернулась к свекру. — Конунг Эйнар, твой сын Болли завоюет Зеленый остров, который тамошние скотты называют Эйре, а саксы — Ирландия. Но Сигурд попросил его пока остаться с нами и помочь в будущей войне. Потому что нет моряка более умелого, чем знаменитый ярл Болли Горелая борода. И в Словении, и в Романии знают его имя. Воины страшатся его, а женщины хотят от него детей! Так поднимем же кубки за Болли, грозу морей и повелителя огня!

— Это что, правда? — растерялся Эйнар, переводя взгляды с одного сына на другого.

— Да! — рявкнул Болли и ударил кулаком по столу. — Да! Все так и есть! Я помогу старшему брату, а потом пойду и заберу свое королевство!

— Тогда поднимем же этот кубок за моего младшего сына! — заревел в восторге конунг. — Мой старший сын Харальд наследует Данию. Сигурд мечом взял Британию. А Болли станет конунгом Зеленого острова! Я самый счастливый отец на свете! Обещайте, сыновья, что мой курган будет высочайшим в этой земле. И что отправите со мной в Валхаллу две сотни трэллей, не меньше! Я не хочу остаться без слуг после смерти!

— После смерти? — наморщил лоб Сигурд. — Я что-то не пойму…

— Я пришел сюда, чтобы погибнуть в бою, — торжествующе сказал Эйнар. — Я стал так стар, что того и гляди помру в собственной постели, если слишком сильно пёрну. А я хочу попасть в Валхаллу, и пировать там с храбрецами. Не для того я прожил такую длинную жизнь, чтобы подохнуть позорной смертью. Что же тут непонятного?

— Какой достойный поступок! — восхитился Сигурд. — Я тоже так сделаю, когда стану стар, как ты. Сниму свой доспех и брошусь в бой с одним топором. Пойдем на север вместе, отец! Эссекс, Мерсия, Восточная Англия и Нортумбрия ждут нас. Мы порвем их в клочья!

— А я потом наберу парней и поплыву на Зеленый остров, — торжествующе заорал Болли. — Только помогу сначала старшему брату! А то он без меня ни хрена не может! Иди ко мне, дубина, дай я обниму тебя!

Пьяный Сигурд обнимался с не менее пьяным Болли, а Эйнар подошел сзади к Леутхайд и наклонился к ее уху.

— Спасибо, дочка! Это было красиво. Последнее дело, когда родные братья рвут другу глотки из-за зависти.

Леутхайд молча кивнула. Она была полностью довольна собой. Она давно готовила что-то подобное, да только повода не было. Болли с каждым днем все больше и больше превращался в занозу в заднице, и она давно уже мечтала избавиться от него. И прибрать к рукам его владения тоже, чего уж греха таить. Ведь земель у новоявленного герцога Суссекса совсем немало, и это были самые лучшие земли. Они точно ей пригодятся. Она высадит там виноградники.

Пару недель спустя. Лунденвик. Королевство Эссекс. (в настоящее время — Олдрич, район Лондона).

Крошечному королевству восточных саксов армии вторжения противопоставить было нечего. Король Сигиберт Малый, почитавший старых германских богов, вывел свое войско на битву и героически в ней погиб. Старые боги не помогли ему. Совокупная мощь юга, усиленная данами конунга Эйнара, смела ополчение Эссекса. Король сложил голову в бою, войско разбежалось, а альдерманы саксов, распечатав родовые кубышки, поехали договариваться со своим новым королем. Армии Мерсии, Нортумбрии и Восточной Англии, которых они призвали на помощь, еще не явились. Май же! Сеяться нужно. Сигурд и Эйнар, не мудрствуя лукаво, решили подождать их здесь. Все лучше, чем гоняться за ними по всему острову.

— А чего они в Лондиниуме не живут? — недоумевал Эйнар, оглядывая руины убогого Лунденвика. Даны спалили его дотла. — Хороший же город. Был когда-то…

— Да я и сам не пойму никак, — пожал плечами Сигурд. — Дикие люди, отец! Такая красота пропадает!

Римский город стоял на милю восточнее[1] саксонского Лунденвика, и людей там почти не было. Пара сотен человек — не в счет. Рыбаки, потомки римских горожан и несколько купцов, которые показали деревянную пластину со звездой. Даны плюнули и отстали от них. Связываться с компаньонами конунга Само дураков не было. Великий князь скор на расправу.

Город забросили, но стены его стояли во всей своей красе. Лишь кое-где на его башнях, что были высотой в пятнадцать локтей, зацепились семена вездесущего вяза, которые проросли и начали рвать камень своими корнями. Шесть ворот старого города сгнили, оголив кладку римских арок, а дороги заросли травой так, что их почти и видно не было. Тем не менее, этот город все еще хорош, и Сигурд бродил по его развалинам, прикидывая, что если его расчистить и срубить кустарники, затянувшие своими ветвями горы битого кирпича, то здесь будет совсем неплохо. По крайней мере, крепость-то прекрасная! Лучшая из всех, что остались на острове. И построена она до того добротно, что простоит еще больше тысячи лет, пока ее не снесут за ненадобностью.

— Король! Король! — гонец бежал из лагеря со всех ног и едва смог перевести дыхание. — Разведка пришла! Войско англов стоит в дне пути, а король Мерсии — в паре дней!

— Разобьем их по одному, сын? — Эйрик внимательно посмотрел на Сигурда.

— Пусть соединят войска, — усмехнулся король. — Вдруг разбегутся. Лови их потом по лесам и болотам!

— Я и не ждал другого ответа! — восхитился Эйрик и ткнул рукой вдаль. — Видишь во-о-он тот холм? Вот там меня похорони. И не меньше двухсот трэллей! Запомни! Иначе, когда попадешь в Валхаллу, я тебя отделаю по первое число!

— Клянусь, отец! — с любовью посмотрел на него Сигурд. — Я похороню тебя как подобает! И ни одна сволочь не посмеет достать из твоей могилы меч. Я об этом позабочусь.

Войска англов и саксов собирались неделю. Они прощупывали оборону захватчиков, но Сигурд выбрал отличное место для битвы, на возвышенности, и уходить отсюда не хотел. Он выгреб все зерно из Эссекса и перебил почти всю ее знать. Он не стал договариваться с ними. Ему нужны их земли с крестьянами-керлами, а не они сами. Сигурд заберет земли себе и раздаст верным людям. А еще он очень надеялся, что короли, которые придут биться с ним, окажутся храбрецами. Ему ужасно не хотелось договариваться со знатью еще и этих королевств. Слишком уж много было вождей для такого маленького острова.

На всякий случай большую часть своей армии Сигурд спрятал в трех милях, в соседнем лесу, а сам окопался на вершине холма с двумя тысячами человек. По левую руку от него текла Темза, позади — река Ли. Узкий, словно язык, полуостров, окруженный водой и болотом. Это место располагалось всего в паре миль от стен Лондиниума, а армия спряталась в соседнем лесу, прямо за рекой. Сигурд хотел, чтобы англы и мерсийцы поверили, что они застали его врасплох, празднующего победу. И у него это получилось.

Пологий холм, заросший непролазным лесом, оказался для данов ловушкой. Пенда Мерсийский, самый сильный из королей центральной Британии, смотрел на них с легкой усмешкой. Вот они! Залезли на пригорок и нарубили каких-то загородок из бревен, как последние трусы. Им некуда бежать. Их всего пара тысяч. И их окружила целая свора королей саксов и англов. Эгрик, владыка восточных англов, привел почти три тысячи воинов. И ради такого случая его подданные вытащили из монастыря второго короля — Сигебрихта, который пришел на битву без оружия, с одним лишь крестом на груди[2].

Мерсия тоже собрала все свои силы. Пенда, старший из всех королей западных саксов, его младший брат Эова, правитель юго-запада, и вожди хусмеров, стоппингов и вергоран, живших в покоренном Мерсией крошечном королевстве Хвиче. На это поле пришло тысяч семь, а то и все восемь свободных мужей! Неслыханная армия для этой земли. И если англы уже стали христианами, то саксы все еще оставались во тьме язычества.

— Мы загнали их в болото, король! — гезит, посланный на разведку, сиял словно новый кентский золотой. — Они засели на холме! И их меньше!

— Так пойдем и надерем им задницу! — заревели короли и альдерманы.

Место для наступления было всего лишь одно, и его намертво перегородили рогатками. Вершина холма густо заросла лесом, а с трех сторон его окружала вода. Река Ли впадала в Темзу, а изгибы ее низовья превратили все окрестности в топкое болото. Тут-то и сел Сигурд, забрав себе всех лучников-норвежцев, и всех ютов, искусных в метании дротиков. Он очень надеялся, что Пенда пойдет напролом, когда увидит, что его силы в четыре раза больше.

Саксы и англы пошли на рассвете. Фронт наступления, что был всего лишь в пару сотен шагов шириной, не давал развернуть им свои силы. Первые ряды уже вступили в бой с тяжелой пехотой данов, которая сражалась из-за деревянных укреплений, а задние ряды продолжали напирать, превратив войско в плотно сбитую толпу. Именно туда-то полетели стрелы, находя свои жертвы острым жадным жалом. Норвежцы били не прицельно, навесом, и десятки воинов, не имевших щитов, погибли. Давка была такая, что порой мертвец не мог упасть, и стоял, сдавленный телами товарищей. Те же германцы, что оказались побогаче, укрылись от падающей с неба смерти, но то и дело какая-нибудь стрела находила щель, прибивая к земле стопу в кожаной туфле.

Это место готовили не один день, и прорвать оборону у Пенды не выходило никак. Его люди гибли на копьях. Его люди гибли, получив дротик. Его люди гибли, получив удар топором из-за деревянных заграждений.

— Король! Нас обходят! — крикнул воин, который прискакал из арьергарда войска, втянувшегося на узкую косу, окруженную болотистыми берегами.

— Проклятье! — сплюнул Пенда, который был опытным воином.

Он понял все и сразу. Его провели как мальчишку. Бросили кусок мяса, как голодной собаке, подождали, пока собака вцепится в приманку зубами, а потом захлопнули ловушку. Впереди него стоял отборный отряд, который крошил его арьергард, а сзади его уже охватывала армия пришлых данов и саксов с южного берега Темзы.

— Дерьмо! — опять сплюнул Пенда и натянул на голову немыслимо роскошный шлем, украшенный золотой чеканкой. Он сделал это вовремя, потому что стрела, прилетевшая с неба, чиркнула по железу и улетела в сторону.

Там, в хвосте его войска, уже вовсю рубились. И он повернул конный отряд знати именно туда. Пенда видел какого-то странного, все еще могучего старика, который бесновался в первом ряду, размахивая огромной секирой.

— Уходить надо! — крикнули остальные короли. — Пробиваемся!

— Пошли! — кивнул Пенда, но не тронулся с места.

Он не мог оторвать глаз от этого человека, одетого в алый плащ, со слипшейся от пота серебряно-седой бородой, который хохотал, как безумный, не обращая внимания на раны. Старик нес на себе столько золота, что невольно стал целью для всех, кто бился напротив него. Один браслет с его запястья — пара лет сытой жизни для целой семьи. Странно, старик богат, а доспеха на нем нет. Удивительно! Хотя нет! Ничего удивительного. Это же конунг, который пришел закончить свою жизнь так, чтобы о нем сложили сагу. Эйнар Который Сжег Руан! — ожгла его догадка. А это значит, что он пришел сюда с целой армией.

— Уходим! — прорычал Пенда и повел свой отряд туда, где строй показался ему пожиже. Они прорубятся там и уйдут. Он ошибся. Крепкий дан с кривой ухмылкой на свирепой роже ударил его длинным топором по шлему. И почему-то ударил обухом. Зачем бы ему это? — подумал король, и его сознание погасло.

— Славная была битва! — Эйнар лежал на пригорке, окруженный сыновьями и ярлами.

В его груди что-то клокотало, а на животе запеклась рана от копья. Старому конунгу оставалось недолго.

— Харальд! — позвал он, и старший сын молча встал рядом. — Ты наследуешь земли в Дании. Перебей всех этих дерьмоедов, вольных ярлов Зеландии и Фюна. Доведи до конца то, что не успел сделать я. Объедини наш народ. Не дроби мое наследие. Если кто-то из твоих братьев потребует долю в наследстве, то ему дай топор, шлем, корабль и пинка под зад. Пусть ищет свою землю сам вместе с другими нищими бродягами.

— Сигурд! — конунг повернул голову к следующему сыну. — Двести трэллей пусть зарежут на моей могиле! Ты обещал.

— Отец! — вперед вылез Болли. — Сам король Мерсии будет служить тебе на том свете. Я дал ему по башке обухом и взял в плен. Вот он сидит! Я сам перережу ему горло.

— Молодец, сын! — слабо улыбнулся Эйнар. — Уважил старика.

— Всех пленных королей и альдерманов перебьем на твоей могиле, отец! — решительно сказал Сигурд. — В задницу выкуп! Ты войдешь в Валхаллу так, что сам Один умрет от зависти. Ты будешь сидеть рядом с ним, по правую руку!

— И красивых рабынь… — угасающим голосом произнес Эйнар и смежил глаза. — Десяток… Не меньше…

Знать данов, ютов и саксов смотрела на могучего старика, который жил, как настоящий воин, и умер, как настоящий воин. Эйнар перебил своих врагов. Он объединил почти все земли Ютландии. Он воспитал достойных сыновей. Он сам выбрал время и место своей смерти, и он удостоится немыслимых почестей после нее. Эйнар Который Сжег Руан был настоящим титаном, и они люто, до дрожи зубовной завидовали ему.