Глинтвейн на двоих

Глава 19

Мрачный водитель «тойоты» невозмутимо вел машину, не обращая внимания на яростную перепалку, разыгравшуюся между пассажира ми сзади. Аня, сидевшая рядом с водителем, испытывала некоторое неудобство. Подумаешь, нашли трагедию. Не очень удачно завершился ресторанный вечер. Даже совсем неудачно. Но стоит ли из-за этого поднимать столько шума? Тем более, кое-что еще возможно поправить.

Но этим, сзади, похоже, доставляло удовольствие обмениваться колкими репликами.

Строго говоря, инициатива в споре принадлежала Марине. Она яростно атаковала оппонента, а Игорь лишь по мере сил, стараясь сохранять приличия, отражал ее язвительные реплики. Впрочем, можно было понять и Марину. Вечер, столь блистательно начинавшийся в «Медузе», завершился самым печальным образом. Этого, по-видимому, никак не могла простить Марина.

— Приводит двух девушек в притон с каким-то рыбьим названием…

— Медуза — не рыба, — слабо возразил Игорь.

— А кто же она, по-твоему? Морская звезда, что ли?

— Ну, не знаю, — Игорь, по-видимому, в зоологии был не сильнее, чем в античной литературе. — Моллюск, может быть…

— Моллюск! Сам ты моллюск!

— Марина, Марина, — одернула подругу Аня.

— Не мешай. Он заслужил. Ты что, — она обращалась к Игорю, — не знал, что ли, какие тут происходят разборки?

— Откуда же мне было знать? Пару раз приходил сюда с… ну неважно, с кем… И все было вроде бы, по уму.

— Марина, ты же сама говорила, что мечтаешь попасть в «Медузу», — напомнила Аня.

— Мало ли что я говорила…

— Аня, ну правда? — Игорь обрадовался поддержке. Он обращался теперь к Ане, как к третейскому судье. — Правда же, все было так хорошо… сначала?

— А чем ты нас кормил? Вспомни, чем ты нас кормил? — не унималась Марина.

— Ну, не скажи, осетрина, вроде, была совсем неплохая.

Ане стало жаль Игоря.

— Да, осетрина была неплохая, — подтвердила она, как будто ей доводилось есть осетрину каждый день, и она могла сравнивать.

— А эти ужасные водоросли? Зачем ты их заказывал?

— Ты же сама захотела зелени! Я же не виноват… Японцы их обожают…

— Вот и води в ресторан японок, — Марина попыталась надуться.

— Вот тебе и на! Аня, скажи ты ей, чтобы она не обижалась…

— Не обижайся, — сказала Аня. — По-моему, все получилось неплохо. Даже эта разборка… Иногда полезно испытать острые ощущения… А главное, что все благополучно кончилось. А как начиналось!.. Про это я вообще молчу.

Да, все начиналось просто прекрасно. Зал напоминал не то ресторан на борту роскошного теплохода, не то знаменитый одесский «Гамбринус». Официанты все были одеты в полосатые тельняшки и брюки клеш. Метрдотель важно восседал на возвышении в стеклянной будке, имитировавшей капитанский мостик. Старый седой еврей, наигрывавший на скрипке, был почти точной копией обезьяноподобного Сашки из того же «Гамбринуса».

Но всего великолепнее был огромный аквариум — во всю стену, где плавали чудовищных размеров рыбы — пучеглазые, разнообразные по форме — плоские, жгутоподобные, круглые, как мяч. Вода в аквариуме была чудесного бирюзового цвета, зеленые и голубые водоросли извивались в нем, как женские волосы.

Марина и Игорь поначалу держались как-то скованно, что было несвойственно им обоим. Они в этот момент напоминали двух боксеров в первом раунде схватки — присматривались друг к другу с опаской и уважением, не решаясь начать схватку. Аня постаралась усадить их рядом, так, чтобы они время от времени соприкасались плечами, локтями — и преуспела в этом. Сама она села напротив, решив на протяжении вечера следить за их отношениями, разыгрывая роль хора в древнегреческой трагедии — советчика и комментатора.

Толстый официант, напоминавший свирепым выражением лица пирата — не хватало только черной повязки на глазу, — подал меню. У дам запестрело в глазах от знакомых и незнакомых наименований рыб и прочей океанской живности. Аню одолевал соблазн отведать как можно больше блюд. Марина же отнеслась к меню деловито и системно. Она сразу же отвергла моллюсков — двустворчатых, брюхоногих и головоногих, и прочих, как она выразилась, «морских гадов». Исключение было сделано разве что для омаров.

Игорь предложил суп из морских гребешков — он как-то пробовал и ему понравилось.

— Под твою ответственность, — заявила Марина. Похоже, из двух «боксеров» она первая пришла в себя и определила свой стиль. Игорь казался слегка растерянным и нерешительным.

— Ну, а как насчет маринованной осетрины? — спросил он.

Маринованная осетрина возражений не вызвала. Игорь тут же предложил заказать по двойной порции.

— Ты что, миллионер? — спросила Марина, которую обуял дух противоречия.

— Да, миллионер, — скромно подтвердил он.

— Станешь нищим, — мрачно пророчествовала Марина.

Аня не одобряла реакции подруги. В конце концов, миллионер имеет право сам распоряжаться своими средствами. Кроме того, она хотела осетрины, и побольше. Ее удивляло и то, что Марина так беспокоится о чужих деньгах — это не было ее привычкой. И вообще, она вела себя довольно странно, не так, как обычно.

Она вдруг заявила, что ей хочется зелени, какой-нибудь травки. Не иначе, ее охватила ностальгия по Мишелю. Игорь заглянул в меню и обнаружил, что с зеленью дело как раз обстоят туговато — там значилась тривиальная ламинария и еще какая-то экзотическая водоросль из Японского моря, безумно дорогая Марина решительно отказалась от ламинарии, напомнившей ей голодные студенческие времена. Пришлось Игорю заказывать водоросли.

Конфликт возобновился при обсуждении горячего блюда. Аню заинтриговали названия неизвестных ей рыб — как будто из справочника по ихтиологии: «Макрурус под горчичным соусом», «Мероу с яблоками и хреном», «Нототения по-микронезийски». Игорь предложил палтуса, запеченного в грибном соусе. Марина отвергла все варианты.

— Зачем рисковать? — заметила она Ане. — Кто знает, какое чудовище нам принесут? Вдруг какого-нибудь морского дракона с яблоками и хреном? А палтуса я могу и у себя дома поесть.

Аня с беспокойством слушала спор. Между этими двумя происходило нечто непонятное. Марина выглядела необычно агрессивной. Она как будто стремилась закрепить свое верховенство в отношениях с Игорем. Он как будто уступал ей, но неохотно и вяло.

Впрочем, в этой ситуации имелось и свое преимущество — для нее. Про нее как будто на время забыли. Она не обижалась. Ей гораздо сложнее было бы действовать по заготовленному сценарию: Игорь ухаживает за ней, Марина его «отбивает». Положа руку на сердце, она не могла бы с уверенностью утверждать, что все получилось бы так гладко. Кроме того, не очень приятно выполнять роль дамы, у которой отбивают ухажера. Это унижало. Теперешняя ее позиция казалась более выгодной: стороннего нейтрального наблюдателя. В довершение ко всему, Ане просто хотелось есть. В предвкушении сытного ужина в ресторане она отказалась сегодня от обеда.

Было и еще одно обстоятельство, вызывавшее у нее беспокойство: публика в ресторане. Вернее, не вся публика, а джентльмены, сидящие за столиками на противоположных концах зала. Казалось бы, эти атлетического сложения мужчины в великолепных черных смокингах вели себя как нельзя лучше: негромко разговаривали, мало пили. Но каким-то чутьем, никогда не обманывавшим ее, Аня определила опасность, агрессию, исходящую от них. Столики казались противоположными полюсами, между которыми образовалось невидимое поле напряженности и вражды. Аня решила не выпускать эти две странные компании из поля зрения.

Но сделать это оказалось довольно затруднительно — одновременно с принятой на себя миссией древнегреческого хора.

Тем временем спорящие пришли к согласию — выбрали угря в пиве. У Ани угри ассоциировались со змеями, но она не стала возражать, во избежание нового конфликта. Впрочем, они тут же нашли новую тему для спора, обсуждая спиртные напитки. Игорь объявил, что в «Медузе» принято пить чистый, неразбавленный ром.

— Вот и пей его сам, — живо отреагировала Марина. — Мы же все-таки не пираты, а дамы.

— Любовницы пиратов тоже пьют неразбавленный ром, — сообщил Игорь. И лицо его приняло испуганное выражение. Он испугался собственной смелости.

— Вот и пей неразбавленный ром со своими любовницами, а я его не пила и никогда пить не буду, — отрезала Марина.

— Марина, нельзя же так… — пыталась одернуть подругу Аня.

— Ничего, Аня, пусть ее. Мне это даже нравится, — и Игорь попытался улыбнуться. — Итак, дамы возражают против рома. Ну, а против белого портвейна они, я думаю, не будут возражать? Французы говорят: «Рыба без вина — яд».

— Смотри, не отравись, — пожелала ему Марина. Но против белого портвейна не возражала. Аня, обожавшая ром, вновь промолчала. Обсуждение меню было, таким образом, закончено. И не успела Марина отпустить еще пару колких реплик в адрес Игоря, а последний — отпарировать их, как официант, напоминавший пирата, принес коктейль, возбуждавший аппетит, и водоросли.

Водоросли были на редкость студенистыми и пресными. Марина тут же высказала эту мысль вслух. Игорь резонно возразил, что она ведь сама пожелала зелени.

— Да, но не той зелени, которой питаются морские короны, — ответила Марина.

Аня не участвовала в споре о водорослях. Ее беспокоили разложенные перед нею столовые приборы: вилки, ножи и иные неизвестные предметы, разнообразные по форме, размерам и предназначению. Как использовать большинство из них, она не знала. Пришлось прибегнуть к испытанному приему — наблюдать, как пользуются столовыми приборами люди, сидевшие за соседними столиками. Однако посетители, заметив ее взгляд, расценили это по-своему. Они мгновенно оценили ее фигуру и волосы. Один респектабельный джентльмен уже пробирался к ней — перед этим он бросал на Аню красноречивые взгляды и прислушивался к разговорам за их столом. Шел джентльмен не очень ровной поступью и, очевидно, неважно ориентировался в происходящем. Потому что, обращаясь к Ане, назвал ее «Мариной» и сказал, что Марина — замечательное имя, «напоминающее о м-море».

Аня тут же резко ответила, что ее зовут не Марина, а Пелагея, что она только два дня назад приехала из деревни, и что она вообще «не такая».

Джентльмен, выслушав эту отповедь, галантно поклонился и той же неровной походкой ретировался к своему столику. Марину и Игоря развеселило это происшествие, и они похвалили Аню.

Тем временем на столе появились белый портвейн, ром для Игоря и осетрина. Последняя была просто изумительна — и по золотистому цвету, напоминавшему нежные поросячьи ушки, и по величине порций. Аня, кажется, за всю жизнь не съела столько осетрины, сколько лежало перед нею на тарелке. Хорош был и суп с морскими гребешками. Аня даже с испугом подумала о том, что в животе не останется места для угря в пиве. От волнения выпила полный бокал белого портвейна.

Марина, с аппетитом съев полную тарелку супа, высказала и его адрес несколько критических замечаний. После чего они с Игорем неожиданно завели оживленный спор о сексе. Им необходимо было выяснить, кто больше получает удовольствия от любви — мужчина или женщина. Оба приводили безумные аргументы. Марина была оживлена, даже раскраснелась — Аня определенно ее не узнавала. Игорь отвечал с привычной для него беззаботностью, хотя, на этот раз, ему, по-видимому, было трудно сохранять этот состояние. Ане не удавалось вставить в диалог ни одной реплики, но она не очень переживала по этому поводу, а, покончив с супом из гребешков, с вожделением подбиралась к осетрине, забыв следить за подозрительными компаниями.

В этот момент все и началось. Послышались частые хлопки, как будто откупоривали дюжину бутылок шампанского — одну за другой. Оглянувшись на зал, Аня обнаружила, что за столиком сидят одни они — все остальные быстро попадали на пол. Стрельба, надо полагать, из оружия с глушителями, велась между двумя полярными столиками. Чья-то белоснежная сорочка уже оросилась яркой, как брусничный сок, кровью. Пули щелкали, отскакивая от стен, несколько попало в аквариум, но тот, очевидно, был сооружен из непробиваемого стекла и — выстоял.

В следующие несколько секунд Игорь, лучше разбиравшийся в такого рода событиях, проявил чудеса находчивости и мужества. Схватив каждую из спутниц за руку, он уложил их на пол. Потом, посреди непрерывных хлопков, суеты и визга, заставил их на четвереньках пробраться к выходу.

В результате этого перемещения вечерние туалеты обеих дам пришли в плачевное состояние. Это было первое, о чем вспомнила Марина, когда все трое уже сидели в «тойоте» и отходили от пережитого шока.

Она так долго и громко сетовала по поводу испорченного платья, что Игорь не выдержал и торжественно пообещал каждой из них подарить ко дню рождения по новому вечернему туалету — «последний писк», «от самого Кардена». Марина на этом не успокоилась — просто поменяла тему разговора.

После обсуждения водорослей, моллюсков и медуз, Марина заявила, что голодна. В этом Аня была вполне солидарна с нею. Она горько сожалела об оставшемся в «Медузе» угре в пиве и особенно — об омарах, которых она не только никогда не пробовала, но даже туманно представляла, как они собственно, выглядят. Впрочем, у нее имелось одно утешение.

Дело в том, что когда Игорь проявлял чудеса мужества, Аня проявила расчетливость. В тот момент, когда Игорь боролся с Мариной, пытаясь заставить ее опуститься на пол, Аня быстро собрала всю лежавшую на тарелках осетрину, завернула в салфетку и сунула в сумку. Туда же она поместила почти полную бутылку рома. Теперь она нерешительно сообщила об этом спутникам.

— Аня, ты гений! — восторженно завопил Игорь. Ему, наверное, тоже было жаль осетрины. — Есть шанс продолжить пирушку! Только вот где бы это сделать? К сожалению, моя квартира… у меня… словом, у меня нет возможности пригласить вас к себе… Конечно, можно было бы поехать в «Охотники на привале»…

— Хватит на сегодня рыболовов и охотников! — резко запротестовала Марина. — К себе я тоже не могу пригласить. Аня, знаешь мои квартирные условия.

Аня все знала. Ей ничего не оставалось, как предложить:

— Едем ко мне.

Предложение было принято. По дороге к Ане Марина успела выговорить Игорю за то, что, ретируясь из «Медузы», он оставил на столике большую пачку купюр.

— Но, Марина, моя репутация… Должен же я был расплатиться?

— За что платить? За то, что в этой проклятой «Медузе» меня едва не превратили в дуршлаг?

— Послушай, Маринка, почему ты так заботишься о моем кошельке? Ты ведь недавно заявляла, что никогда не стала бы моей любовницей? — урезонивал ее Игорь.

Марина что-то пробурчала в ответ, но больше не стала пререкаться. Аня в глубине души была солидарна с Игорем. Конечно, ее подруге стоило бы вести себя в этот вечер не столь вызывающе.