Глобальная Экономическая История. Краткое Введение

ГЛАВА 1

ВЕЛИКОЕ РАСХОЖДЕНИЕ

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ история — королева общественных наук. Ее предмет составляют «природа и причины богатства народов» (название знаменитой книги Адама Смита). Экономисты ищут «причины» во вневременной теории экономического развития, тогда как экономические историки находят их в динамическом процессе исторических изменений. В последние годы экономическая история вызывает повышенный интерес, обусловленный тем, что масштаб ее основного вопроса: «Почему некоторые страны богаты, а другие остаются в бедности?» — приобрел глобальный характер. Всего 50 лет назад он звучал совсем иначе: «Почему промышленная революция началась в Англии, а не во Франции?» Исследования о Китае, Индии и Ближнем Востоке открыли нам глаза на внутренне присущий великим цивилизациям мира динамизм. Поэтому сегодня мы должны задать себе вопрос о том, почему экономический рост начался в Европе, а не в Азии или Африке?

Данные о доходах наших далеких предков не слишком надежны, но все выглядит так, что в начале XVI столетия различия в уровне благосостояния между странами мира были не слишком велики. Современное разделение на богатые и бедные государства начинает зарождаться в эпоху, когда Васко да Гама отправился в Индию, а Христофор Колумб открыл Америку.

Последние 500 лет истории человечества мы можем разделить на три периода. Первый из них, продолжавшийся в XVI—XVIII вв., был эпохой меркантилизма. Она началась с путешествий Христофора Колумба и Васко да Гамы, положивших начало формированию интегрированной глобальной экономики. Завершением меркантилистской эпохи и началом нового периода стала промышленная революция. Южная и Северная Америка была заселена колонистами из Европы и экспортировала серебро, сахар и табак; для того чтобы производить эти товары, была организована доставка в Америку африканских рабов; а Азия торговала с Европой специями и пряностями, текстильными изделиями и фарфором. Ведущие европейские страны стремились к расширению торговли, захватывая колонии. Чтобы помешать торговле с ними других государств, использовались внешние таможенные тарифы и войны. Европейская промышленность росла благодаря колониальной торговле, но экономическое развитие само по себе не было целью.

Все изменилось в XIX в., в эпоху догоняющего развития. К тому времени как Наполеон Бонапарт потерпел поражение в битве при Ватерлоо (1815 г.), Великобритания заняла лидирующие позиции в промышленности. Конкуренцию ей не могла составить ни одна другая страна мира. Западная Европа и США сделали экономическое развитие главным приоритетом и использовали для его обеспечения стандартный набор целенаправленных действий: создание единого общенационального рынка посредством устранения внутренних сборов и пошлин и строительства транспортной инфраструктуры; введение внешних таможенных тарифов, направленных на защиту собственной промышленности от конкуренции со стороны Англии; вменение банкам ответственности за стабилизацию национальной денежной единицы и финансирование промышленного развития; и введение массового образования, направленного на повышение качества рабочей силы. Эта экономическая политика была успешно осуществлена странами Западной Европы и Северной Америки, сформировавшими вместе с Великобританией современный клуб богатых государств. Латиноамериканские страны использовали ее в неполном объеме и без особого успеха. Конкуренция со стороны Англии привела к деиндустриализации большей части азиатских стран. После того как в 1807 г. Великобритания прекратила торговлю рабами, основными экспортными товарами Африки были пальмовое масло, какао и полезные ископаемые.

В XX столетии выяснилось, что экономическая политика, доказавшая, казалось бы, свою действенность в Западной Европе (особенно в Германии) и в США, при использовании ее в менее развитых странах приносит не столь высокие результаты. Большая часть технологий создается в богатых странах мира. При этом новые технологические решения, направленные на повышение производительности всё более дорогого труда, предполагают применение всё большего объема капитала. В странах с низкой заработной платой значительная часть новых технологий неэффективна с точки зрения затрат, но переход на трудосберегающие технологии является для этих государств единственным способом догнать Запад. Большинство стран мира в определенной степени уже перешли на современные технологии. Однако их недостаточно быстрое внедрение не позволило «отстающим» догнать и перегнать богатые государства. Страны, которым в XX в. удалось сократить разрыв с Западом, использовали экономическую политику «большого толчка», которая основывалась на использовании планирования и координации инвестиций.

Прежде чем мы узнаем, как разбогатели некоторые народы, необходимо установить, когда они приобрели богатство. В XVI—XVIII вв. богатые сегодня страны ненамного опережали остальной мир. Их лидерство может быть измерено в показателе ВВП (валового внутреннего продукта) надушу населения (табл. 1).

В 1820 г. Европа уже была самым богатым континентом. Европейский ВВП надушу населения был в два раза выше, чем в большинстве других регионов мира. Самой процветающей страной Европы, в свою очередь, были Нидерланды, со средним доходом (ВВП) 1838 долларов на душу населения. Бурный экономический рост Нидерландов начался в XVII столетии, и для остальных европейских государств основой вопрос экономической политики заключался в том, как сравняться с голландцами. Найти ответ на него удалось англичанам. Проходившая на протяжении жизни двух поколений промышленная революция позволила Великобритании в 1820 г. стать второй по богатству экономикой мира с доходом 1706 долларов на душу населения. В то время в Западной Европе и английских «ответвлениях» (Канада, Австралия, Новая Зеландия и США) доходы составляли 1100-1200 долларов. Остальной мир находился далеко позади (доходы в диапазоне 500-700 долларов). Самым бедным континентом была Африка (415 долларов).

Начиная с 1820 г. и до настоящего времени разрывы в доходах, за некоторыми исключениями, еще более расширились. Богатые в 1820 г. страны стали еще богаче. В самых богатых государствах мира сегодня доходы составляют в среднем 25000-30000 долларов, в то время как в странах Азии и Латинской Америке —5000-10000 долларов, а в африканских странах к югу от Сахары — всего 1387 долларов. Феномен расхождения показан на рис. 1. Мы видим, что находящиеся в правой его части регионы, получавшие высокие доходы еще в 1820 г., характеризовались и самыми большими факторами роста доходов, в то время как регионы, расположенные в левой его части, с более низкими начальными доходами,— относительно меньшими факторами роста. В Европе и в английских ответвлениях наблюдался 17-25-кратный прирост дохода. В Восточной Европе и в большинстве азиатских стран экономический рост начался с более низких доходов и реализованный прирост оказался ю-кратным. Южную Азию, Ближний Восток и большую часть Африки к югу от Сахары удача обошла стороной. Они были самыми бедными в 1820 г., и к настоящему моменту их доходы увеличились всего в 3-6 раз. Разрыв этих регионов с Западом увеличился еще больше. Данная матрица описывается «уравнением расхождения».

Впрочем, здесь бывают и исключения. Важнейшим из них является Восточная Азия — регион, которому удалось пойти наперекор тенденции и улучшить свое положение. Наибольшего успеха в XX в. добилась Япония. В 1820 г. это была бедная страна, которая со временем ликвидировала разрыв в доходах с Западом. Столь же быстрым был экономический рост Южной Кореи и Тайваня. Еще один пример успешного развития (хотя и менее уверенного) — СССР. В наши дни этот же «фокус» может повторить Китай.

Важнейшими причинами расхождения в мировых доходах были индустриализация и деиндустриализация (рис. 2). В 1750 г. основная часть мануфактурного производства была сосредоточена в Китае (33% мирового выпуска) и на Индийском субконтиненте (25%). По показателю душевого объема производства Азия отставала от наиболее богатых стран Западной Европы, но различия были незначительными. К 1913 г. мир изменился. Доли Китая и Индии снизились до 4% и 1% соответственно. На Великобританию, США и Европу приходилось три четверти производства. По показателю душевого промышленного выпуска Великобритания опережала Китай в 38 раз, а Индию — в 58 раз. Причиной тому был не только огромный рост выпуска в Англии, но и абсолютное снижение промышленного выпуска в Китае и Индии, так как их текстильная и металлургическая отрасли были вытеснены с рынка западными производителями, перешедшими к тому времени на механизированное производство. В XIX столетии Азия, которая была мировым центром обрабатывающих производств, превратилась в совокупность слаборазвитых стран, специализировавшихся на производстве и экспорте сельскохозяйственной сырьевой продукции.

Кроме того, рис. 2 проливает свет на некоторые поворотные пункты мировой истории. Важнейшим событием 1750-1880 гг. была английская промышленная революция. В это время доля Великобритании в мировом промышленном производстве увеличилась с 2% до 23%. Конкуренция со стороны английских предприятий привела к разрушению традиционного производства в Азии. Период с 1880-х гг. и до начала Второй мировой войны был отмечен индустриализацией в США и в особенности Германии. В 1938 г. на долю этих стран приходилось, соответственно, 33% и 24% мирового производства. Под напором конкурентов Англия вынуждена была отступить, и ее доля снизилась до 13%. После Второй мировой войны резко увеличилась доля СССР в мировом промышленном производстве, сохранявшаяся до конца 1980-х гг., когда постсоветские страны вошли в экономическое пике. Мы видим на рис. 2 и восточноазиатское чудо, выразившееся в увеличении до 17% доли Японии, Тайваня и Южной Кореи в мировом производстве. Результатом начавшейся в 1980-х гг. индустриализации Китая стало увеличение его доли в промышленном выпуске мира до 9%. Если Китаю удастся догнать Запад, это будет означать, что «колесо» мировой истории совершило полный оборот вокруг своей оси.

РЕАЛЬНАЯ ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА

ВВП отнюдь не является адекватным показателем благосостояния. При его исчислении множество других важных факторов, таких как состояние здоровья людей, ожидаемая продолжительность их жизни и уровень образования, выносится за скобки. К тому же довольно часто расчеты ВВП невозможны в силу отсутствия данных. В любом случае этот показатель вводит нас в заблуждение, так как он усредняет доходы богатых и доходы бедных. Обойти эти проблемы позволяет исчисление «реальной заработной платы» (под ней понимается уровень жизни, которого можно достичь благодаря денежным доходам человека). Показатель реальной заработной платы позволяет нам довольно много узнать об уровне жизни среднего гражданина. Он помогает объяснить происхождение и распространение современной промышленности, благодаря стимулу к увеличению количества оборудования, используемого каждым рабочим везде, где человеческий труд ценится очень дорого.

Мое внимание будет сосредоточено на трудящихся, на рабочих. Для того чтобы измерить уровень их жизни, получаемую рабочими заработную плату необходимо сравнивать с ценами на потребительские товары. Эти цены, в свою очередь, должны усредняться в процессе расчета индекса потребительских цен. Мой индекс включает в себя сведенные до «абсолютного минимума, необходимого для существования» расходы на поддержание жизни человека (то есть он остается в живых с наименьшими затратами). Это почти вегетарианская диета. Большая часть потребляемых человеком калорий содержится в кашах или хлебе из пресного теста. Дополнением к ним служат богатые белками бобовые культуры и сливочное или растительное масло как основные источники небольшого количества жира. Такой была обычная пища людей в начале XVI в. Голландский купец Франциско Пелсарт, побывавший в Индии в начале XVII столетия, писал, что жившие в районе Дели индийцы питались «в небольших количествах исключительно кеджери, изготовленным из зеленых бобов смешанных с рисом... вечером эту смесь едят с маслом, а днем они понемногу жуют сухие бобы или другие злаки». Трудящимся «плохо знаком вкус мяса»¹. Впрочем, следует помнить о существовавшем в Индии табу на потребление многих видов мяса.

В табл. 2 представлена матрица потребления взрослого мужчины, определяемая из необходимого для существования абсолютного минимума различных товаров. Основу питания образуют самые дешевые в каждой части света хлебные злаки. На северо-западе Европы это был овес, в Мексике — кукуруза, в Северной Индии — просо, в прибрежных районах Китая—рис и т.д. Количество зерна подбиралось таким образом, чтобы человек получал 1940 калорий в день. Непродовольственные расходы ограничены несколькими отрезами ткани и небольшим количеством топлива и свечей. Большая часть расходов связана с приобретением хлеба насущного. Неудивительно, что основу рациона питания образуют углеводы.

Что касается уровня жизни, то основной вопрос заключается в том, способен ли занятый полный рабочий день трудящийся зарабатывать достаточно для того, чтобы обеспечить семью абсолютным минимумом товаров, необходимых для ее существования. На рис. з представлены данные о соотношении заработков в расчете на полный рабочий день и стоимости прожиточного минимума семьи. Сегодня в большинстве европейских стран уровень жизни примерно одинаков. Точно такая же картина в последний раз наблюдалась в XV в. Высоким был и уровень жизни: заработная плата рабочих примерно в четыре раза превосходила стоимость абютного минимума товаров, необходимых для существования. К XVIII столетию положение в корне изменилось. Произошло расслоение европейских стран по доходам. Уровень жизни на континенте резко снизился — на свой заработок трудящийся мог приобрести только перечисленные в табл. 2 товары или их эквивалент. В Средние века флорентийские наемные работники регулярно потребляли хлеб, но к XVIII в. они могли себе позволить только поленту из кукурузной муки (кукуруза была совсем недавно завезена из Америки).

И наоборот, в Амстердаме и Лондоне заработная плата рабочих по-прежнему в четыре раза превышала абсолютный минимум товаров, необходимых для существования. В 1750г- трудовой люд Лондона не только мог съедать на завтрак не одну, а четыре порции овсянки. Наемные работники получили возможность потреблять в четыре раза больше и других продуктов (табл. 2). Произошло качественное улучшение рациона питания, пополнившегося пшеничным хлебом, мясом и пивом. Приверженность блюдам из овса сохранялась только в кельтском окаймлении британского мира. По замечанию доктора Джонсона (Сэмюэла Джонсона), «в Англии овес идет на корм лошадям, но в Шотландии он помогает выжить людям»². В Южной Англии заработная плата позволяла рабочим покупать книги, зеркала, сахар и чай, считавшиеся в XVIII в. предметами роскоши.

Расхождение в уровнях реальной заработной платы между различными регионами мира было не менее резким, чем разрыв в душевом ВВП. На рис. 4 представлены данные о динамике реальной заработной платы рабочих в Лондоне начиная с 1300 г. и до наших дней и в Пекине (начиная с 1738 г.). Если в 1820 г. лондонская реальная заработная плата уже в четыре раза превосходила абсолютный минимум товаров, необходимых для существования, то после 1870 г. соответствующий показатель возрос почти в 50 раз.

В то же время в беднейших странах мира и в наши дни реальная заработная плата находится на уровне абсолютного минимума товаров, необходимых для существования человека. В 1990 г. Всемирный банк установил мировую черту бедности на уровне 1 доллара в день (сегодня она, благодаря инфляции, возросла до 1,25 доллара)³. Эти данные, основывающиеся на современной черте бедности в бедных странах, соотносятся с данными о прожиточном минимуме, приведенными в табл. 2. В ценах 2010 г. стоимость минимальной душевой потребительской корзины составляет в среднем 1,3 доллара в день. Сегодня доходы, находящиеся ниже этой черты, получают более 1 млрд жителей Земли (15% населения планеты). В начале XVI столетия доля людей, заработки которых не достигали абсолютного минимума товаров, необходимых для существования человека, была значительно выше. Столь же бедными были в XIX в. и трудящиеся Пекина. Несмотря на очень высокие темпы экономического роста в Китае в последние десятилетия, заработок рабочих превышает уровень прожиточного минимума всего в б раз (английские трудящиеся достигли этого уровня оплаты труда еще 150 лет назад).

У нас имеется возможность оценить, насколько низкими были доходы в 1820 г., данные о которых представлены в табл.1 (и выражены в долларах 1990 г.). В то время норма натурального потребления составляла 1 доллар в день или 365 долларов в год. В 1820 г. в африканских странах к югу от Сахары средний доход достиг 415 долларов, что всего на 15% превышало стоимость абсолютного минимума товаров, необходимых для существования человека. Таким был уровень жизни подавляющего большинства населения этих стран. В странах Азии и Восточной Европы, с их более капиталоемкими сельскохозяйственными системами и иерархическими обществами, средние доходы были немного более высокими —всего 500-700 долларов. Доходы большинства людей находились на уровне прожиточного минимума, а большая часть производившегося ими прибавочного продукта изымалась государством, аристократией и богатыми купцами. Доходы жителей стран европейского Северо-Запада и США превышали стоимость абсолютного минимума товаров, необходимых для существования человека, в 4-6 раз. Как показано на рис. 3, только в этих обществах реальная заработная плата трудящихся была выше прожиточного минимума. Народное хозяйство этих стран было достаточно производительным и для того, чтобы обеспечить существование аристократии и купечества.

Потребление на уровне абсолютного минимума, необходимого для существования, имеет важные последствия для общественного благосостояния и экономического прогресса. Во-первых, людей, рацион которых близок к минимальному, отличает низкий рост. После того как в рационе итальянцев произошел сдвиг от хлеба к поленте, средний рост призывников в армию Габсбургов уменьшился со 167 см до 162 см⁴. Напротив, средний рост английского солдата благодаря лучшему питанию увеличился в XVIII в. до 172 см. (Сегодня в США, Великобритании и Италии средний рост мужчин составляет 176-178 см, а в Голландии —184 см). При недостаточном питании одновременно со снижением роста происходит сокращение показателя ожидаемой продолжительности жизни человека, а также ухудшается состояние его здоровья в целом. Во-вторых, потребление на уровне прожиточного минимума обусловливает более низкий уровень образования. Сэр Фредерик Иден, изучавший матрицы доходов и потребления населения Англии в 1790-х гг., описывал лондонского садовника, которому школьное обучение двоих детей обходилось в 6 пенсов в неделю. Семья покупала пшеничный хлеб, мясо, пиво, чай и сахар. При этом доходы самого садовника (37,75 фунтов стерлингов в год) превышали прожиточный минимум (немногим менее ю фунтов стерлингов), примерно в четыре раза⁵. Если бы доходы кормильца внезапно уменьшились, семье пришлось бы экономить. Наверное, мало кто сомневается, что детям садовника пришлось бы оставить школу. Вклад высокой заработной платы в экономический рост выражается в хорошем здоровье людей и поддержке массового образования. И наконец, как это ни парадоксально, но потребление на уровне абсолютного минимума, необходимого для существования, подрывает экономическую мотивацию к хозяйственному развитию страны. Потребность в увеличении дневного выпуска огромна, но труд настолько дешев, что у бизнеса отсутствуют стимулы к изобретениям или внедрению машинного оборудования, позволяющего обеспечить повышение производительности. Потребление на уровне абсолютного минимума, необходимого для существования,—это ловушка бедности. Промышленная революция была не только причиной, но и следствием высокой заработной платы трудящихся.