ГЛАВА 6 Дар викинга

В Хеннигсваг викинги возвращались долго, шли окружным путем, скрытно. Купеческие корабли задерживали ход драккаров. Волоча их, даже привычные к трудностям вестфолдинги выбились из сил. А в нескольких днях пути от родного фьорда Морской Хозяин вновь потребовал приношение. В разыгравшейся буре один из драккаров с размаху сел на подводный клык и затонул. Купеческое судно унесло на полуночь.

Вытащив товарищей, викинги пошли вслед, благо хеннигсвагский фьорд тоже на севере. Потеря драккара ничто в сравнении с добычей. Продав ее, можно купить не один десяток кораблей. Викингам снова повезло, купеческий корабль нашли, он тихо покачивался на волнах вблизи родового фьорда. Торрвальд уверовал что боги и Морской Хозяин благоволят к нему.

В Хеннигсваге Торрвальд за хозяйственными делами забыл о странном порошке, и вспомнил о нем лишь зимой. Подсчитывая и разбирая свою долю добычи, распределяя, что надо продать в первую очередь, а что можно отложить, он за заваленными слоновьими бивнями увидел тусклый, местами позеленевший, медный бок.

Достав из тайника вскрытый берсерками бочонок, ярл позвал родового колдуна-ньяра. Колдун, в отличие от собратьев, умел не только заклинать погоду, бороться со злыми духами и врачевать викингов. Он слыл грамотеем, что вызывало у хеннигсвагских викингов непритворный восторг.

Ну что кроме красивых картинок можно увидеть в книгах? Только непонятные, похожие на птичьи следы, значки. А колдун разбирал эти замысловатые черточки, и, водя по вязи строчек длинным ногтем, говорил необычные вещи. Книги, вместе с добычей из прибрежных городов, привозил ярл. А когда Торрвальд отправлялся по торговым делам, то и колдун всегда сопровождал его. В городах он встречался со знающими людьми-книжниками и подолгу беседовал с ними. Ярл слыл умным человеком, и ему нравилось, что его окружают разумные люди. Послушать совет мудреца нелишне.

Рассказав, как он заполучил этот странный порошок, Торрвальд спросил:

— Что это, Эрлинг? Как думаешь, почему этот порошок так тщательно прятали? И стоит ли он отданных бивней и золота?

Колдун подцепил на кончик ножа красную крупицу, с сомнением ее понюхал и, закрыв глаза, беззвучно пошевелил губами: просил милость богов. Затем бросил песчинку в пылающий очаг. Огонь заиграл, пожирая дар, и неожиданно вспыхнул голубым пламенем. Эрлинг удовлетворенно кивнул. Следующую крупицу колдун опустил в тяжелый стеклянный кубок. Налитое в него вино забурлило, вспенилось, и на миг изменило багровый цвет, став ярко-алым. Совсем как жертвенная кровь на солнечном снегу.

Возбужденно глядя на вино, колдун цокнул языком.

— Может я ошибаюсь, ярл, но… Прикажи привести негодного в твоем хозяйстве раба. Из этого кубка больше не пей, и лучше — не прикасайся к нему. Это важно, ярл!

— Почему, Эрлинг? Кубок хорош, плачено серебром. Не добыча… Впрочем, верю — не трону. Но почему?

— Если не ошибаюсь, и это то, о чем я думаю, то мой ярл сам все увидит.

Однорукий, изувеченный работой раб-старик, повинуясь жесткому взгляду Торрвальда, медленно выпил вино. Ожидая, что питье отравлено, он готовился к смерти: губы раба беззвучно шептали хвалу богам. Ярл не мучил его, милосердно отравив.

«Вино так похоже на то, что делали на моей родине. Ну что ж… Теперь жестокосердный ярл надо мной не властен: скоро я стану свободным человеком и уйду на вечнозеленый цветущий остров. Там ждут те, кому я дорог, о ком никогда не забывал: о порубленной викингами родне, о друзьях. Настал конец проклятой жизни…» — Пронеслось в голове старика.

Раб уходил гордо, не отводя глаз от Торрвальда.

Но… Скоро его глаза заблестели, на лице появилась счастливая улыбка и раб тяжело осел, что-то шепча и закрывая глаза.

Колдун Эрлинг поднес к губам раба лезвие ножа, оно не затуманилось. Раб не дышал…

— Мертв? — равнодушно спросил ярл. — Яд? И зачем ты мне это показываешь? Сказал бы, что порошок дает быструю смерть. Я тебе верю, Эрлинг.

— Нет, ярл. Невольник не мертв — это не отрава. Прикажи его унести. Завтра мы посмотрим на раба: увидим, как мертвые возвращаются к жизни. А если он и вправду умер, то не беда! Дадим порошок другому рабу. У тебя их много! — захохотал довольный колдун.

Рабы вынесли бездыханное тело, получив приказ не хоронить его, а привести невольника, когда очнется. Колдун оказался прав: наутро несчастный старик снова стоял перед ярлом. Раб еле держался на ногах, покачивался и с трудом понимал, что случилось. Старик смотрел печальными глазами — он остался жив.

— Ты вчера дерзко глядел, — хищно осклабился Торрвальд. — ты заслуживаешь наказания.

Ярл кивнул колдуну, тот молча вытащил зазубренный жертвенный нож, положил на стол. Глухо стукнуло костяное лезвие. Раб побледнел — знал, что принося жертвы богам Эрлинг долго — от зари до зари! — и мучительно сдирает с них кожу. И делает это так умело, что жертва ни на миг не теряет сознание. Боги любят кровь и крики.

— Рассказывай, что видел в своих снах, — Колдун впился в лицо раба острыми глазами.

Старик печально смотрел на вчерашний кубок. Он так и стоял на столе, на дне темнело высохшее вино. Рядом с кубком угрожающе белел нож колдуна. Эрлинг испытующе смотрел на раба.

— Хочешь еще вина? Ярл позволит. Но за это ты вспомнишь все. Все, что ты видел.

Молча раб собирался с мыслями. Как описать то, что он видел в своих снах, что он чувствовал? Колдун поощрительно улыбнулся, и внезапно крикнул:

— Говори!

Колдуна Эрлинга со вчерашнего дня грызло беспокойство. Неужели у ярла есть то, о чем колдун прочел в одной древней книге? Эрлинг долгие годы разбирал тайнописный текст, когда выведывая у заморских книжников, а порой просто догадываясь, что означает тот или иной символ. Если он прав, то ярл стал обладателем тайной, могущественной силы. И овладеть ею, выпустить на волю, поможет колдун Эрлинг! Наконец-то он приблизится к одному ему ведомой цели. Осуществит ее! И тогда…

— Говори!.. — вновь рявкнул колдун.

Старик-раб собрался с мыслями. Глухо роняя слова, сказал: — Я был там, куда мы все пойдем после смерти. Там хорошо…

Торрвальд захохотал и стукнул ладонью по столу. Раб развеселил его.

— Уж не хочешь ли сказать, что такая падаль как ты, попала в Валгаллу и пировала с великим Одином? Скорее, твое место у Хелль — среди льдов! И пусть она вечно пожирает твой смрадный труп!

— Я был на острове в цветущем вечнозеленом саду. Туда мой народ уходит после смерти. — Голова раба поникла. Чудесный остров исчез, растаял. Старик хотел туда вернуться.

— Хм… — пробурчал ярл. — Каких только заблуждений не услышишь за жизнь. Ты потешил меня рассказом, и я не буду тебя убивать… сейчас не буду. Эрлинг, дай ничтожному немного вина. Видишь, как он взглядом пожирает кубок? Посмотрим.

В этот раз старик не свалился в беспамятстве. Глаза его затуманившись, бездумно смотрели вдаль. Раб не видел ни жестокого ярла, ни ужасающего рабов колдуна Эрлинга. Старик смотрел сквозь них, вдаль. Что он видел? Кто знает… Но там, где сейчас находилась его душа, не было места ни беспощадным викингам, ни опостылевшим за долгую жизнь в плену туманным, покрытым колючим снегом скалам фьорда Хеннигсваг.

— Ну, и к чему это, Эрлинг? Что дальше? — спросил Торрвальд, когда раба увели.

— Ярл, — вкрадчиво начал колдун, — об этом снадобье мне поведала одна древняя книга. Слушай… Далеко-далеко, на восходе солнца, за горячими южными морями, в мутных водах которых кишит невиданная нечисть, есть невидимый глазу край. В нем, среди высоких, уходящих в облака гор, раскинулась небольшая долина. Там растут редкостной красоты, чудно пахнущие цветы. Неосторожно и крайне опасно вдыхать их запах. Человек засыпает, и вернуть его из царства сна уже нельзя. Эти цветы убивают чудесной, легкой смертью. Когда цветы умирают и лепестки опадают, то знающие люди надрезают плоды и стебли. Из умирающего цветка вытекает густая красная кровь. Ее собирают, и, высыхая, она превращается в это. — Эрлинг показал на кучку порошка, лежавшую посреди стола.

Помолчав, колдун налил в чистый кубок вина и подал ярлу. Тот, из которого пил раб, он отнес в дальний угол. Проделал это осторожно, обернув стекло холстиной, держа ее двумя пальцами, чтоб ненароком не коснуться кубка. Кучку порошка прикрыл перевернутой миской. Тщательно вытерев руки, колдун серьезно взглянул на ярла.

— Сам по себе порошок не опасен. Только в смеси с водой или вином он дарует сны. Но лучше его не трогать. Даже случайно.

Ярл серьезно отнесся к словам колдуна. Эрлинг знает, как надо. Торрвальд ему доверял — никому больше! Колдун ухмыльнулся.

— Мы не будем касаться этого зелья. Есть рабы… Слушай дальше, ярл. Эту долину охраняет племя людей-душителей. Они тайные убийцы. По данному обету каждый из них должен хоть раз в году задушить одного, а лучше — нескольких человек. Для этого они даже отправляются в другие страны, где о них не слышали. Они душат людей особо: ночью — красным платком. Так они отдают жертву страшной и прекрасной десятирукой богине. У богини тысяча имен, пояс ее увешан человеческими черепами, и вместо языка у нее длинная жалящая змея. Долина с красными цветами — сад этой богини. Взамен каждого удушенного в саду вырастает красный цветок. Срывать их нельзя, гнев богини ужасен. Но… за жертвы, что приносит племя душителей, богиня разрешает им собирать и высушивать кровь красных цветков. Живую кровь пить нельзя, только сушеную. Порошок, что лежит перед нами — это высушенная кровь цветков десятирукой богини. Что крупинка порошка сделала с рабом — мы видели. Душители называют это зелье апрамея.

— Как? — спросил ярл. — Апрамея? Что это значит, мудрый Эрлинг?

Колдун замялся. Объяснить, что за слово он не мог. Подумав, ответил: — На языке душителей апрамея означает то, что не имеет названия, что невозможно описать.

Ярл покачал головой. Велик мир, чего только в нем нет, чего не услышишь.

— Странное слово. То, что нельзя описать — означает ничто. Апрамея — ничто… Но к чему ты все это говоришь, Эрлинг? Я пока не вижу, куда употребить это зелье. Не невольников же им поить? Сомневаюсь, что они станут лучше работать.

— Крови цветов собирают мало, кроме сада десятирукой богини их нигде нет. И племя душителей не продает и не меняет апрамею. Ее можно только отнять: или силой, или коварством. Ее вес приравнивается не к весу золота — нет! — этого мало. Апрамея идет на вес ограненных самоцветов. Но и это не все.

— Что еще? — ярл заинтересованно склонился к колдуну. Когда речь идет о доходе, слушать надо внимательно. — Продолжай, Эрлинг!..

— Кто хоть раз вкусил апрамею, ярл, навеки ее раб. Он сделает все, лишь бы еще раз увидеть блаженный сон. Дай рабу этого зелья, а потом прикажи ему медленно изжарить себя на костре, и увидишь — он это сделает!

— А если не дать?

— Узнаем. Скорее всего он издохнет в тяжких мучениях. Один вкусивший апрамеи раб у нас уже есть. Посмотрим, что с ним станет. Теперь ты понял, почему я не позволил тебе прикоснуться к кубку? В нем была апрамея. И много у тебя этого порошка?

Да-а… После рассказа колдуна бочонки с приобрели особую ценность. От Эрлинга ярл тайн не держал. Если колдун захочет, и так узнает. А викинги давно забыли и про бочонки, и про то как ярл выменял их у берсерков.

Пусть для викингов апрамея останется тайной, для колдуна нет.

— Много… Очень много, мой верный Эрлинг. Несколько бочонков. Это, — ярл указал на прикрывшую порошок перевернутую миску, — ничтожная часть.

Впалые щеки колдуна покрыл румянец. Глаза засверкали, Эрлинг едва сдержал рвущийся крик…

— Ярл! Ты велик! Я знал — это случится! Знал!.. Бочонки можно продать, за них дадут великую цену. Но с помощью апрамеи ты станешь величайшим королем! Тинг склонит заносчивые головы. Великая слава правителей прошлого станет ничем, твое могущество затмит ее… Ты овладеешь миром людей, а мне покорится мир духов! Знай еще одну вещь, ярл! Апрамея — кровь цветов — не из нашего мира.

Волнение колдуна передалось Торрвальду. Ярл никогда не видел, чтоб всегда мрачный Эрлинг был так возбужден.

— Что значит не из нашего мира?

— Ярл, миров много. Но они все где-то каким-то образом соединяются. Об этом не подозревают даже величайшие мудрецы. Но я это знаю! В нашем мире апрамеи нет, это мне сказала древняя книга. Те корабли, что ее везли, из другого мира. Они попали к нам случайно.

Торрвальд вспомнил о радужном тумане, из которого вышли разграбленные диковинные корабли. Колдун видимо прав, иные миры существуют, и там много того, о чем он никогда не узнает. Впрочем — это неважно. Главное, он стал богат. Хотя, что такое богатство? Небывалая власть над миром — вот истинное богатство!

— Мы подумаем, как стать великими, мой мудрый Эрлинг…

Через две недели старик-раб умер в мучениях. Его посадили в яму, и несколько дней не давали апрамеи. Раб страшно кричал, из кожи сочилась кровь. Эрлинг показал несчастному наполненный вином кубок, опустил в него крупинку порошка и предложил обмен. Зрение — на вино. Старик бездумно выдавил себе глаза. Но смерть-избавительница пришла к нему прежде, чем он донес кубок до рта.

Торрвальд и Эрлинг остались довольны увиденным.

Всю зиму они проверяли на рабах порошок, подбирая нужную меру. Ошибка недопустима. Эрлинг предложил начать завоевания с Альтиды, с покорения Триграда, в котором он несколько раз побывал. По мнению колдуна, Альтида была важным шагом для завоевания мира и скрывала что-то непостижимое для человеческого ума. Торрвальд не возражал.

Летом Торрвальд повел драккары в Альтиду. С триградским воеводой Годославом его связывала если не дружба, то приятельские отношения. Ярл — воин моря, Годослав — воин суши. Два бойца всегда найдут, о чем поговорить. Торрвальд привозил в подарок занимательные диковины, повествовал о своих путешествиях по морям, о битвах. Ярл славился хорошей памятью и мог долгими часами рассказывать увлекательные саги.

Прославленный воевода, под началом которого была тысяча триградских дружинников, никогда не ходил по морю, но сушу знал хорошо. Ему тоже довелось побывать в разных странах. Им есть о чем поговорить.

Вот и в эту встречу ярл постарался удивить друга. Войдя в горницу, Торрвальд поклонился и после взаимных приветствий пода знак сопровождающему его колдуну. Одетый викингом Эрлинг, откинув широкий, подбитый мехом росомахи плащ, достал маленький сверток из золотой ткани. Развернув, поставил на стол изящную, усеянную самоцветам шкатулку и бесшумно отступил за спину Торрвальда. Воевода знал людей ярла, но этого викинга видел впервые. Он поразил воеводу бледными впалыми щеками. Будто хворь одолевает. Вестфолдинги здоровые мужчины, а этот… Впрочем, ярлу лучше знать, кого брать в сопровождающие. Наверно этот викинг великий боец.

— Это тебе подарок, родовитый муж и славный воевода! Прими в знак нашей дружбы! Пусть эта вещица скрасит твой досуг! — Торрвальд повел рукой в сторону шкатулки.

«Вестфолдинги умеют красно говорить. Даже маленькую, вроде женскую шкатулку и ту преподнес, будто славное оружие, — удивленно подумал воевода. — Ну и что, что она золотая и в самоцветах? Добрый клинок прельстил бы мое сердце больше, чем дюжина таких безделушек».

Вслух же произнес с улыбкой:

— Что это? Спасибо, ярл, но думаю эта краса более приличествует моей дочери. Если хочешь сделать приятное, то подари это Всеславе. Обрадуется она — обрадуюсь и я. Мне ж не нужно даров, достаточно того, что ты меня помнишь. Это лучший подарок. Да не стой, гость дорогой! Усаживайтесь! И ты ярл, и твой достойный спутник. — Воевода указал викингам на почетные места, на лавке в красном углу.

— Сейчас кликну людей, накроют на стол — будем пировать.

Торрвальд улыбнулся. Воевода радушен. Но лишние глаза ему сейчас ни к чему. Ярл предостерегающе поднял руку.

— Прежде открой шкатулку, воевода. Ты сам увидишь, что не для Всеславы мой дар! — Торрвальд протянул изящно выкованный серебряный ключик.

Воевода удивленно поднял брови. «С каких это пор ярл подносит такие диковинные дары? Раньше викинг одаривал богато украшенным заморским оружием, воинскими доспехами. Почему Торрвальд не хочет, чтоб его дар отдали Всеславе? Ну что ж…» Воевода неторопливо раскрыл шкатулку.

Ее наполнял золотисто-красный порошок. Недоуменно пожав плечами, воевода поднес изящную вещицу к лицу и понюхал. В носу защекотало от странного томного запаха. Не зная, что делать с даром викинга, Годослав осторожно, чтобы легкий как пыльца порошок не разлетелся от случайного дуновения, опустил резную крышечку и бережно поставил шкатулку на стол. Торрвальд взял ее и, лукаво улыбнувшись, проникновенно заговорил.

— Воевода, ты не раз видел берсерков. Милость прародителя, лесного хозяина, простерлась над ними. Нет страшнее воина, чем викинг воплотившийся в предка — грозного Бера! Берсерку открывается многое: в битве над ним кружат валькирии и он слышит их ратные песни. А черные вороны — любимцы Одина — ведут его к победе, направляют удар молота и отводят вражеские мечи и стрелы. Беру неведом страх и боль, он свиреп и силен. Но не каждый викинг становится берсерком. Чтобы перевоплотится, мало быть из рода Бера. Тот, кто в бою обращается в прародителя проходит долгие годы страданий. Будущий берсерк мучительно привыкает к перевоплощениям, меняя свою кожу на звериную шкуру, и вновь возвращаясь в тело человека. Викинг рода Бера вдыхает дым красных пятнистых грибов, ест их сушеными, испытывая при этом жгучую боль. Он кует свою душу до той поры, пока она не станет душой Бера. И только спустя долгие годы викинг, призвав предка, оборачивается Бером.

Годослав кивнул, о берсерках он знает. Не раз слышал, как в бою они обращаются в прародителя.

Раскрыв шкатулку, и вновь поднеся ее воеводе, Торрвальд торжественно продолжил.

— Этот чудесный порошок, эта пыльца, дает многое, воевода! У воина возрастают силы, и в бою он принимает воплощение предка. Любознательному человеку открываются дотоле неведомые знания. Досужий путешественник, странствуя по незнакомым землям, избегает подстерегающих его опасностей, ибо заранее знает, как их избежать. От этой пыльцы нет боли, она дает лишь наслаждения. Она лучше, чем грибы берсерков, ведь для того, чтобы призвать прародителя, воплотится в него, и получить душу предка не надо долгих лет страданий. Ты станешь великим воином, воевода! Достаточно нескольких мельчайших частиц этого порошка на кончике твоего ножа. Брось порошок в вино, и ты увидишь, как оно на краткий миг изменит свой цвет, вберет в себя душу этой пыльцы, и передаст тебе великое умение. Мало кто из мудрых людей слышал об этом снадобье. Великие волхвы и чародеи называют этот чудный порошок — апрамея. Это великая тайна. Я чудом узнал о ней. И не спрашивай, воевода, как мне это удалось.

Почти как любой вестфолдинг хеннигсвагский ярл с рождения умел длинно, витиевато говорить и убеждать. Будущему повелителю мира это необходимо! А колдун Эрлинг сейчас незримо усиливал дар Торрвальда искушать собеседника.

— Спасибо, Торрвальд. Твои слова не вызывают сомнения. Воистину чудесный подарок! Сейчас мы разольем вино в кубки, и не торопясь насладимся твоим даром.

Ярл с покачал головой, в глазах викинга стояло сожаление.

— Прости меня, великий воевода! Сейчас я не могу. Много торговых дел. Надо дать указания, в какие города вести баржи. Ты понимаешь, воевода… В торговле лучше не медлить: тот, кто придет первым, тот и получит лучшую прибыль. К тому же в первый раз апрамею лучше принять вечером. Но если ты сомневаешься в снадобье, то прикажи привести раба, и сделай его великим и счастливым!

Годослав испытующе посмотрел на Торрвальда.

— А-а-а! Прости воевода! Я совсем забыл, что в Альтиде нет рабов, — разочарованно протянул ярл. — Но если ты колеблешься, и тобой овладели сомнения в том, что мой дар не опасен, ты волен выбросить его. Я не обижусь, понимаю. Но посмотри! Порошок никому не причинит вреда!

Торрвальд взял на руки пушистую рыжую кошечку. Все это время она терлась у ног викинга, в надежде получить со стола лакомый кусочек. Обмакнув палец в пыльцу, ярл ловко помазал пыльцой шершавый язычок. Фыркнув, недовольная кошка вырвалась из загрубевших ладоней Торрвальда и бросилась за защитой к воеводе. Вскоре ее хвост перестал подрагивать, кошка успокоилась и вспрыгнув на лавку уселась рядом с хозяином. Щуря зеленые глаза на Торрвальда, кошка будто с укоризной говорила: «Что ж ты мне дал? Разве я это просила?!» Успокоившись и глядя на стол, она вновь принялась клянчить еду, мурлыча и загибая кончик хвоста крючком.

С кошкой ничего не случилось, воевода это видел. Годослав не подозревал, что хитрые ярл и колдун давно знали — апрамея для кошек безвредна. Белоснежные хеннигсвагские коты, имеющую особую стать и украшенные рыжим пятном у хвоста, только отплевывались от пахучего зелья, но никаких видений явно не испытывали. Кошка вела себя как ни в чем не бывало. Последние сомнения воеводы рассеялись.

— А сейчас воевода, воздадим должное этим чудесным яствам! — воскликнул Торрвальд. — Позови красавицу Всеславу. Для нее тоже есть богатый диковинный подарок. И если позволишь, то за трапезой я расскажу о страшной и прекрасной десятирукой богине. Она живет в далекой южной стране, в запертой горами долине…