Голос в ночи

ГЛАВА 18

Лисил последовал за Гассаном вниз по проходу в гору при свете кристалла холодной лампы мудреца. Гассан крепко держал кристалл, неся один-единственный сундук, так что его свет дрожал на стенах коридора с каждым трудным шагом. Лисил с трудом тащил два сундука, подвешенных на шестах, а Бротан следовал за ним. Чейн и Красная Руда несли последние два сундука. Лисил начал беспокоиться, а Гассан продолжал заглядывать в боковые туннели.

Те другие проходы, очевидно, были выкопаны давным-давно. Хотя домин несколько раз останавливался, он никогда не казался потерянным или сомневающимся. Он шел так, словно вспомнил правильный маршрут, даже не задумываясь. Гассан утверждал, что в юности он исследовал подобные места, но вряд ли он исследовал это.

Лисил резко остановился, опустил концы шестов, прежде чем Бротан остановился позади него, и схватил Гассана за рукав.

"Что ты ищешь? — потребовал он.

Гассан повернулся, все еще держа сундук в руках. — Простите?"

"Вы, кажется, что-то ищете, но если вы не были здесь раньше…"

За вспышкой удивления на лице домина последовало что-то еще, но Лисил не мог сказать, что именно.

"Конечно, нет, — резко ответил Гассан. "Я ищу, даже предполагаю, лучший путь вниз, туда, где враг мог бы найти убежище."

У Лисила не было иного выбора, кроме как принять это объяснение, хотя оно все еще беспокоило его. Простое изучение устья прохода не покажет, куда он ведет. Оглянувшись, он оценил остальных.

У Чейна тоже был кристалл, хотя сейчас он не светился. Даже будучи нежитью, он выглядел почти таким же измученным, как и остальные. Что бы ни сделал Красная Руда, чтобы разрушить последнюю локату, они что-то из него вытянули. И не важно, что сказал или не сказал Бротан, он был ранен. Бок Лисила все еще болел, и боль превратилась в настоящую боль, когда он снова нагнулся, чтобы поднять шесты и сундуки.

— Продолжайте, — сказал он.

Гассан так и сделал, пока Лисил поправлял передние концы шестов. Затем домин снова остановился, но на этот раз стоял, глядя вперед.

"В чем дело? — Спросил Лисил.

— Пещера, — прошептал Гассан скорее себе, чем в ответ. Он двинулся дальше. Недалеко впереди свет его кристалла высветил широкое расширение тропы.

На пути стояли четверо бледнолицых мужчин, каждый с мечом в ножнах на бедре.

Лисил узнал вампира, когда он увидел одиного из них.

Будучи настолько обремененным и уставшим, он забыл вытащить амулет, который должен был светиться, чтобы предупредить его раньше. Он бросил шесты в то же мгновение, что и Бротан, и услышал то же самое для Чейна и Красной Руды. Грохот множества сундуков эхом прокатился по туннелю.

Лисил сжал рукоять крылатого клинка и вытащил оружие из ножен.

— Подожди! — Прошипел Гассан себе под нос.

Четверо, преграждавших путь, были одеты в одинаковые черные одежды — простые брюки и рубашки. У всех были волосы до плеч, не такие черные, как их одежда. Никто из них не вытащил оружия. Самый высокий шагнул вперед. Он посмотрел сначала на Гассана, потом на сундуки. На его лице отразилось недоумение.

— Где дитя возлюбленного? — спросил он почти так же беззвучно, как и Чейн.

Лисил напрягся.

— Ребенок? — Сухо спросил Гассан.

Лисил уже знал, о ком идет речь: о ребенке возлюбленного, Магьер.

Древний враг преследовал его жену во сне, пытался заманить ее, а теперь еще и это. Малец был прав, что никогда не пускал ее в горы. Квартет нежити, казалось, ждал ее. Хуже того, они не выглядели ни капельки удивленными тем, что кто-то еще пришел.

Высокий снова опустил взгляд на сундуки. "Мы возьмем якоря. Ты пойдешь и приведешь ребенка."

Когда Лисил сделал два шага вперед, Гассан опустил грудь и выпрямился.

— Неужели? — Гассан ответил почти шепотом.

Сомнение заставило Лисила взглянуть на домина.

Гассан медленно моргнул, возможно, лениво. Шевелятся ли его губы в беззвучном шепоте? Затем он быстро заморгал и, казалось, расслабился.

Черты лица высокого лидера вампиров стали вялыми, а веки опустились. Ни он, ни остальные даже не пошевелились.

— Снесите им головы одним ударом, — приказал Гассан. — Желательно в одно и то же время, чтобы не разбудить остальных, когда упадут."

Лисил заколебался и снова посмотрел на Бротана.

Бротан только пристально смотрел на четверых и не двигался. Так же как и Чейн или Красная Руда, хотя Чейн сердито нахмурился, как будто ему было все равно, как легко это было сделано.

И Лисил тоже. Хотя он знал, что Гассан был искусным колдуном, каким-то образом то, что было сделано, превзошло все, что домин делал раньше. Это было тревожно, и он обратил свое подозрение на домина.

Глаза Гассана слегка сузились. "С каких это пор кто-то из вас стал брезгливым при мысли о том, что … -"

Он замолчал, быстро оглянувшись на свои цели.

Тот, что слева, слегка покачал головой.

Высокий вожак моргнул. Его лицо сморщилось в безмолвном оскале, когда он выдернул меч из ножен.

Лисил не видел другого выхода и бросился вперед, поймав меч Немертвого своим крылатым клинком. Лязг стали пронзил его уши — и голову-когда он оттолкнулся всем своим весом, чтобы отогнать противника. Ему удалось сделать только один шаг, и Чейн оказался рядом с ним.

Чейн вонзил короткий из двух своих мечей в грудную клетку вожака и выдернул его обратно.

Красная Руда с грохотом пронесся мимо еще одной нежити, стремительно приближающейся.

Лисил знал, что любой вампир будет сильнее его, его будет гораздо труднее убить, и чем дольше это будет продолжаться, тем хуже будут шансы.

— Возьми еще одну! — крикнул он Чейну.

Когда Чейн бросился вперед, Лисил схватился другой рукой за рукоять обнаженного клинка. Он вонзил широкое острие клинка в другую сторону вожака, нажал на рычаг, когда тот погрузился внутрь, и услышал приглушенный треск ребер. Прежде чем его цель преодолела боль и шок, он плечом заставил нежить отступить, что освободило его клинок. Он направил оружие противнику в горло.

Она разорвала шею вампира сбоку.

Черная жидкость забрызгала руку Лисила и его лицо.

Чейн направился к следующей ближайшей цели в более широкой части прохода. Четверо нежити будут думать, что у них есть преимущество перед живыми. В то время как те, кто был с Чейном, были измучены или ранены, или и то и другое вместе, не это беспокойство заставляло зверя внутри него двигаться. Он взвизгнул в тревоге, и его собственное чувство разума предупредило его о том, что было не так.

Эти стражи ожидали их появления … и Магьер тоже.

Когда он приблизился, его новый противник зарычал на него, обнажив длинные зубы.

Вампир не смог бы разглядеть его в темном туннеле, даже если бы кристалл Гассана светился. И хотя он носил свое "кольцо пустоты", эти четверо не могли понять, кто он такой.

Чейн позволил своему голоду подняться и ответил тем же, обнажив собственные зубы.

Глаза его противника расширились в нерешительности, и Чейн бросился внутрь его охраны, ударив первым кулаком. Его голова с треском отлетела вправо. Он последовал за ней со своим клинком.

Сталь проникла сквозь рубашку и плоть, скрежеща по ребрам, и скорее шок, чем смерть ошеломили вампира. Чейн выхватил меч, почерневший от жидкости, и нанес удар, целясь в шею противника. Его клинок едва успел проломить позвоночник, когда голова вампира начала отваливаться.

Чейн развернулся прежде, чем голова коснулась пола туннеля. Он быстро оглядел своих спутников в поисках того, кто оказался в худшем положении.

Гассан стоял спиной к левой стене туннеля, а Лисил уже опустил первую, самую высокую. За Бротаном виднелось еще одно тело, правая рука и крючковатый нож которого были покрыты черной жидкостью.

Последний лежал в забрызганных черным кусках у ног Красной Руды. Его верхняя половина все еще извивалась, но это закончилось, когда двойной широкий меч Красной Руды пронзил его шею.

На мгновение все они замерли, переводя взгляд с одного тела на другое. Тишину нарушал только звук их затрудненного дыхания. Все было слишком просто, и это заставило Чейна заподозрить неладное.

— Достань шары, — наконец приказал Лисил, убирая свой крылатый клинок в ножны и настороженно глядя на Гассана.

Чейн тоже посмотрел на домина, не зная, что и думать.

Лисил больше ничего не сказал, поднимая передние концы шестов для двух сундуков.

Четверо вампиров ожидали их прибытия, возможно, шаров, а также Магьер, как будто они обращались к простым курьерам или слугам. Знал ли древний враг, что они придут?

И все же им оставалось только идти вперед. Чейн поспешил присоединиться к Красной Руде, когда Бротан схватился за задний конец шестов позади Лисила. Но Чейн продолжал изучать Гассана, когда домин поднял свою грудь и шагнул вперед. Вскоре они снова остановились.

— Валхачкасея! — Прошипел Лисил.

Чейн растерянно смотрел вперед. Они ступили в огромную пещеру, но дальше идти не могли. Они стояли перед краем широкой-предлинной пропасти. Все они снова опустили свои сундуки, и Чейн подошел к краю сразу после Лисила.

Пропасть была так глубока, что свет Гассана не достигал ее дна. То же самое относилось и к высотам наверху, как будто эта трещина внутри горы тоже поднималась вверх. Он не шел прямо вниз, на то, что они могли видеть. Его бока были искривлены и зазубрены, как будто он был разорван много веков назад чем-то огромным, разрывающим внутренности пика. Когда Чейн посмотрел на дальнюю сторону, он едва различил черный контур еще одной раны в камне горы.

На ту сторону моста не было.

— Он повернулся к Лисилу. — И что теперь?"

Лисил растерянно смотрел на пропасть. Присутствие последних четырех вампиров говорило ему, что они на правильном пути, но какое это имело значение?

— И что теперь? — Спросил Чейн своим раздражающим скрипучим голосом.

Паническое разочарование охватило Лисила. Они не могли сдаться.

Затем он подумал о том, что он видел, как делает Красная Руда. Он посмотрел налево и направо под краем пропасти, но свет Гассана не достигал достаточно далеко.

Выражение лица домина дрогнуло, прежде чем он повернул направо и пошел вдоль края пропасти.

"Там, — сказал он, указывая вниз, в темноту пропасти.

Лисил поспешил к нему, услышав за спиной голос Чейна. Сначала он ничего не видел.

"Там что-то блестит, — сказал Чейн, указывая пальцем.

Лисил увидел это, возможно, потому, что свет кристалла отражался от какой-то рудной жилы. Он надеялся, что там, за пределами броска камня, есть стена, но не было никакого выступа, чтобы добраться до нее.

"Я могу попытаться переправить нас через пропасть, одного за другим, — предложил Гассан. "На это потребуется время. И чем больше усилий, тем больше риск потерять кого-то, а также шар."

Лисил заглянул через край пропасти в непроглядную тьму внизу. Полуобернувшись, он обнаружил рудные замки рядом с чейном, хотя Бротан продолжал охранять сундуки.

"Я не какая-нибудь летучая мышь, чтобы порхать вокруг! карлик зарычал, а затем уставился в темноту справа. "Если там есть настоящая стена, я могу пройти сквозь камень на другую сторону, но только Чейн может пойти со мной туда. Что касается остальных из нас…"

Красная Руда пожал плечами, и Лисил не обратил внимания на слова Гассана. У него была другая идея.

— Всем снять веревки, которые вы несете, — сказал он. — Бротан, Собери свой лук."

"У тебя на уме что-то другое, — сказал Чейн. Это был не вопрос.

Лисил кивнул. "Ты и гном попытаетесь перебраться на другую сторону с двумя сундуками. Оказавшись там, Бротан может попытаться перестрелять веревку поперек. Если это не получится с первого раза, мы продолжим попытки. Чейн, ты останешься там, чтобы закрепить веревку на другой стороне, пока Красная Руда вернется за новыми сундуками."

Чейн кивнул, и Бротан опустился на одно колено.

Мастер-убийца начал вытаскивать из-под одежды разобранные части своего короткого лука. Пока Красная Руда шел к сундукам, Чейн начал обыскивать открытое пространство вокруг уступа, на котором они находились.

"Мы не можем видеть, что ждет нас на той стороне или дальше, если туннель будет продолжаться там, — сказал он. "И я не вижу места, где можно было бы закрепить веревку с этой стороны. Кто-то должен будет держать его … и остаться позади."

Лисил стиснул зубы, но все, что сказал Чейн, было правдой.

"Я позабочусь о последней части."

Все обернулись на замечание Бротана. Его собранный короткий лук лежал рядом, когда он ударил лезвием стилета по темному камню в своей руке. Полетели искры.

— Начинайте собирать веревки, — приказал он. — Оторвите полоски ткани от более легкой одежды, как можно больше."

Он снова начал рыться в своей одежде и достал маленький глиняный пузырек.

Лисил посмотрел на стареющего убийцу. И сколько же кусочков и деталей Брот'Ан спрятал?

После того, как веревки были связаны вместе и небольшая кучка полосок ткани лежала перед Бротаном, он привязал по одной полоске к каждой из трех из четырех коротких стрел. Затем он связал вместе еще несколько полосок и привязал эту длину вокруг последней стрелы и конца веревки. Наконец, он вылил вялую черную жидкость из флакона на оставшуюся кучу ткани и полосы вокруг трех стрел.

Два удара стилета о Черный камень осветили груду камней, и Бротан быстро зажег стрелу. Бротан встал и вытащил стрелу, бросив взгляд на Красную Руду.

— Иди, — приказал Бротан. — Возвращайся, как только определишь, есть ли способ закрепить веревку на дальней стороне."

Чейн поднял сундук. Красная Руда сделал то же самое и схватил Чейна за предплечье. Оба исчезли в стене пещеры, и у Лисила появились более тревожные мысли.

Что, если за дальним выступом есть еще один проход или пространство? А что, если нет? Так и должно быть. Что, если кто-то там услышал удар стрелы или заметил ее маленькое пламя?

Бротан выстрелил.

Лисил повернулся, следуя за мерцанием пылающей стрелы через пропасть в темноте. Она быстро уменьшалась, пока он не услышал, как она ударилась. Он увидел, как крошечная вспышка пламени пробежала по камню и остановилась. Когда он уже собирался повернуться к Брот'Ану, за первым пламенем последовало еще одно, а затем и третье.

Те маленькие языки пламени, что падали отдельно друг от друга, показывали, что с другой стороны был каменный пол.

Они ждали и наблюдали за любыми признаками ходящего и Чейна.

Как бы долго это ни продолжалось, для Лисила это было слишком долго. Если там не будет найдено якорной точки, даже с Чейном и Красной Рудой, держащимися за веревку, все еще оставался вопрос о том, кто останется позади. Этот должен был быть достаточно прочным, чтобы закрепить ближний конец веревки. Гассан вполне мог пересечь пропасть своим путем, а Лисил не собирался задерживаться.

"Не беспокойся, — спокойно сказал Бротан.

Лисил оглянулся назад и посмотрел вверх, но Бротан просто смотрел через пропасть. Лисила все еще нервировало, как часто убийца думал на несколько шагов впереди всех, но какие шаги на этот раз?

Малец прошел вдоль окраин сражения. Немертвых, которых он теперь видел, было меньше, чем живых — но их все еще было слишком много, чтобы зацепиться за кого-то одного. Их присутствие разъедало его изнутри, и было трудно не вырваться и не поохотиться на ближайшего.

Чем дольше Магьер оставалась там, тем хуже становилась ситуация, но он все еще не знал, как остановить ее. Должен ли он догнать ее или попытаться добраться до нее через воспоминания? Что, если оба они потерпят неудачу и у него останется только один выбор?

Сможет ли он смириться с потерей ее, если ему придется полностью овладеть ею?

Других вариантов у него не было.

Он приготовился к худшему, но тут услышал, как позади него сомкнулись лапы и когти. Развернувшись, он оскалил зубы.

Два маджай-хи примчались с юга, где он оставил Чирлион и Вервилию. Он смотрел, как они приближаются и кружат вокруг него. Крупный пятнистый самец прошел достаточно близко, чтобы коснуться его плеча.

Образ дикой жрицы вспыхнул в голове Мальца.

Все, что он мог предположить, это то, что она послала ему эту пару. На мгновение ему захотелось, чтобы его дочь была здесь. Тень провела немало времени среди таких же, как они, и лучше знал способы передачи воспоминаний.

Малец фыркнул, когда пятнистая серая самка подошла ближе. Коснувшись ее плеча своей головой, он вызвал в памяти Магьер, полностью потерянную для ее дампирской стороны. Затем он бросился в бой, оглянувшись один раз, чтобы увидеть, что пара последовала за ним.

Он бросился на рычание, крики и кровопролитие, почти оглушенный шумом и атакованный вспышками сражающихся, наполовину освещенных рассеянными огнями. Рядом с ним были только два неизвестных маджай-хи, а вокруг него было слишком много других вещей.

Чейн упал на колени и уронил грудь, когда Красная Руда вытащил его из камня. Какое-то мгновение он не мог понять, с какой стороны пропасти они появились. Хотя ему не нужен был воздух, он не мог не задохнуться несколько раз. Затем он увидел, что две стрелы Бротана на камне все еще горят.

Больной, ослабевший и смущенный тем, что боялся еще одной попытки пройти сквозь камень, он с трудом поднялся на ноги.

— Все в порядке? — Спросил гном.

Чейн кивнул и указал на стрелки. — Помашите двумя из них, чтобы они знали, что мы здесь."

Когда Красная Руда сделал это, Чейн увидел, как хрустальный свет Гассана на другой стороне пропасти качается взад и вперед.

— Дальше идет веревка, — добавил он.

Хотя он прислушивался и наблюдал за всем, что могло произойти, ничего не происходило. Позади этой огромной впадины на дальней стороне пропасти была еще более глубокая тьма. Отдаленный звук натянутой тетивы заставил его обернуться.

И он, и Красная Руда быстро шагнули по обе стороны полукаверны.

Чейн прислушался, но ничего не услышал. Затем послышался тихий звон стрелы и шлепок чего-то вдалеке … и внизу, в пропасти. Догадаться было нетрудно.

Вес веревки был слишком велик для выстрела. Только тогда он вспомнил о кристалле холодной лампы, который все еще носил с собой.

Чейн вытащил его и потер между ладонями. Он услышал еще одно гудение тетивы. Потребовалось еще три выстрела, чтобы утяжеленная веревкой стрела преодолела пропасть.

Красная Руда зацепил его своим вытянутым мечом.

Чейн бросился к нему, чтобы вытащить стрелу, и вцепился в веревку.

"Еще три сундука, — прошептал он, и, кивнув, ходящий исчез в камне.

Раны Сау'илахка все еще горели изнутри от стрел Оши, хотя он и не знал почему. Он нырнул в хаос, когда его палочкообразные сервиторы бросились наутек и споткнулись обо что-то на его пути. Другой вид сервитора, состоящий из газа, полз по воздуху над ним.

Вид битвы сквозь клубящееся облако мерцающего тумана, а также собственными глазами вызвал у него тошноту. Он не чувствовал себя так уже много веков, но это был единственный способ ориентироваться. Где-то в этом безумии под горой была причина, по которой силы возлюбленного обратились против самих себя. Новые вопросы мучили его, и он был измучен слишком многими заклинаниями.

Если существа в Орде были орудиями возлюбленного, почему он не захватил контроль над ними? Почему он позволил им уничтожить друг друга? И почему Халида до сих пор не ответил ему?

Возможно, возлюбленный был не единственным, кто предал его. Что бы ни вызвало этот хаос, это была работа одного из его предателей — или, возможно, обоих. Неужели Халида использовала его, чтобы вернуть сферы возлюбленному?

И он все еще не закончил с Винн Хигеорт.

В поле зрения газового сервитора его внимание привлекло нечто более странное. Три маджай-хи плели, щелкали и таранили битву, и все же других таких же, как они, вокруг него не было. Единственные, кого он видел, отступили на открытое место.

Сау'илахк колебался, пытаясь подавить гнев и боль. Почему эти трое снова вступили в бой, но не остановились, чтобы прикончить добычу?

Пока он смотрел, как они несутся вперед, два его палочкообразных сервитора с горящими глазами набросились на гоблина на его пути. Один попытался добраться до глаз зверя. Когда ощетинившееся чудовище с воем ворвалось внутрь и сорвало его, он вонзил ему в череп двуручный меч.

Сау'илахк подумал об этих трех собаках, сосредоточившись на своем шпионе наверху."

Следуйте за ними!"

Лисил положил руку на веревку, натянутую через пропасть между Бротаном позади него и Чейном и Красной Рудой на другой стороне. Все пять сундуков прошли сквозь камень, и теперь Красная Руда и Чейн стояли, как якоря, держась за канат со своей стороны, готовые к тому, что Лисил переправится через реку.

Во-первых, Лисил показалось из-за ближних сторону в этой бесконечной темноте ниже, и с некоторым колебанием, он оглянулся, чтобы Гассан.

"Ты уверен, что сможешь переправиться … по-твоему?"

Гассан вздохнул и закатил глаза. "Да, если вы продолжите в том же духе."

При этих словах домин ухватился за веревку перед Бротаном.

Казалось, что только Лисил должен будет пересечь этот путь, хотя путь Бротана будет еще хуже. После того как он, наконец, объявил о своем плане, об этом долго спорили.

Невозможно себе представить, как он выживет, если перемахнет через нее, не врежется в дальнюю стену и не вскарабкается наверх, если не ослабит хватку.

— Иди, — сказал Бротан.

Не имея выбора, Лисил ухватился за веревку, перекинул через нее ногу и протянул руку за выступ. Он потянул себя за руку, останавливаясь несколько раз, чтобы передохнуть в течение двух вдохов. И все же он полз так быстро, как только мог, чтобы остальным не пришлось задерживать его дольше необходимого.

Он никогда не был настолько глуп, чтобы смотреть вниз.

Смотреть в бесконечную темноту наверху было достаточно плохо. К тому времени, когда он услышал, как Чейн проскрежетал: "ты чист", он был измотан.

Лисил отцепил его ноги, чувствовал себя одной ногой на твердом камне, и бросил к его ногам. Он быстро схватился за веревку перед Чейном, хотя все они на мгновение расслабились.

Гассан переправится первым — по настоянию Бротана.

Сначала Лисил ничего не увидел в темноте над пропастью. Все зажженные стрелы Бротана были потушены, чтобы спасти их, но Чейн зажег свой собственный кристалл и оставил его у края. Что-то приближалось в темноте, принимая форму в свете кристалла.

Гассан медленно поплыл к Лисилу, хотя и выше, а глаза домина смотрели прямо перед собой. Он никогда не колебался, не опускался ниже или выше, пока не начал спускаться. Когда он бесшумно спустился по дуге и сел на карниз, ему показалось, что он просто прогуливается в воздухе.

Домин уже собирался шагнуть вперед, схватившись за веревку, но Лисил отмахнулся от него, желая остаться на месте, когда Бротан сделает свой прыжок. При одном быстром свисте в темноте с дальней стороны пропасти Лисил напрягся.

— Держись, — сказал он, крепче сжимая ее руку.

Веревка ослабла, и руки Лисила сжались еще сильнее. Он смотрел, как веревка свесилась с края и вдруг немного сдвинулась в сторону. Затем она резко дернулась в его руках под внезапным острым весом.

Бротан, должно быть, отбежал в сторону и прыгнул по касательной, пытаясь обогнуть пропасть, чтобы не врезаться прямо в ее ближнюю сторону.

"Не тяни, пока я не скажу, — приказал Лисил остальным.

Если веревка обтрепалась на выступе, то лучше, чтобы она обтрепалась только в одном месте, чтобы ее можно было перерезать и завязать заново. Им понадобится как можно больше его длины — если кто-то из них выживет, чтобы покинуть это место.

Вес на веревке быстро увеличился в одно мгновение. Вероятно, Бротан использовал свою дугу, чтобы нейтрализовать столкновение, и бежал вдоль стены пропасти.

Наконец веревка оказалась на краю пропасти.

"Ты можешь подождать? — Спросил Гассан у него за спиной.

— Да, — ответил Лисил.

Домин поспешно обошел его и посмотрел вниз. Он быстро выпрямился и обернулся.

"Он уже поднимается наверх."

Лисил глубоко вздохнул и вместе с остальными крепко ухватился за веревку.

Малец дернулся, когда что-то серое и темное, пробираясь между ногами остальных, попыталось схватить его за переднюю лапу костлявой рукой. Он едва успел разглядеть ее голову, когда она внезапно превратилась в месиво под огромной обутой в сапоги ногой. У него не было ни времени, ни возможности разглядеть его отчетливо.

Он продолжал бежать.

Не раз ему приходилось таранить или задевать одного из своих товарищей, чтобы заставить самца или самку прекратить нападение на нежить. Держать их рядом с собой становилось все труднее с каждым тяжелым вздохом.

Была только одна цель, которую они — он — должны были найти. И его голод был возбужден всем вокруг него, повсюду, с таким количеством нежити, смешанной в бойне.

Малец едва держался на здравомыслии, а оно ускользало. Его инстинкты почти подавляли его; снова и снова он боролся с обращением против нежити, которая пыталась напасть на него. Слишком много голода и слишком много криков ярости и ужаса неслось на него отовсюду. Затем его охватил голод, более сильный, чем у остальных, — голод по одной цели. Он боролся, чтобы удержаться от охоты на этого человека.

И все же, когда он почувствовал это, он вцепился в него и мгновенно потерял себя. Он свернул, чтобы найти его, когда сознание всего остального исчезло.

Теперь оставалась только охота, а у Мальца была только одна добыча.

Сау'илахк пробирался сквозь сражение по касательной к тому месту, куда направлялись три маджай-хи. По пути он уже потерял двух своих сервиторов с первого этажа. Затем его зоркий взгляд сверху показал ему большую серую собаку, бегущую в определенном направлении. Двое других маджай-хи отстали, стараясь не отставать.

Поле битвы становилось все более редким по мере того, как падали все новые бойцы, и не все из них были мертвы в первый или второй раз, когда они ползли и царапали когтями пересохшую землю. В группе впереди, один сражался среди других, пытаясь добраться до нее. Когда она изогнулась, чтобы ударить противника крючковатыми пальцами, и последовала за ним с широким и длинным однозубым клинком, в темноте он увидел ее слишком бледное лицо, скрытое развевающимися черными волосами.

Даже среди другой нежити, он чувствовал ее больше всего.

Желание броситься на нее с голыми руками возникло немедленно.

Сау'илахк сдерживался, пытаясь взять себя в руки. Почему он чувствовал, что его подгоняет голод? Что-то еще было не так с ней, и тогда он почувствовал ее жизнь.

Это было невозможно для нежити.

Может быть, поэтому остальные набросились на нее с таким безумным голодом? Ее глаза не были похожи ни на что живое, чисто черные без зрачков, и все же она видела все.

Она должна быть источником того, что случилось с Ордой. Если так, то не было ли это каким-то образом делом рук возлюбленного? Кто еще мог сделать это, контролировать эту женщину?

Она почти разрубила Гуля пополам своим широким клинком.

Спланировано или нет, но если это дело рук возлюбленной, то для него этого было достаточно. Предаваемый снова и снова, если он не сможет сразить своего мучителя тысячи лет, то покончит с любым из его орудий. И по тому, как он отнял у нее жизнь, возлюбленный узнает, кто ее похитил.

Серый маджай-хи появился в поле зрения и бросился на женщину.

Сау'илахк снова остановился. Было ли достаточно просто наблюдать, как уничтожается инструмент возлюбленного?

Нет, это не так.

Малец видел только немертвую женщину; он игнорировал всех остальных. Он прорвался сквозь путаницу убивающих и умирающих и остановился на той, за которой охотился.

Белое лицо и черные глаза-вот и все, что он увидел. Его волосы встали дыбом, уши прижались, а челюсти оттянулись назад. Необходимость охотиться заставляла его. Эта потребность сосредоточилась на том самом сильном голоде, который он ощущал, даже когда самая крошечная, самая глубокая часть внутри него съежилась от страха перед самим собой.

И все же он не мог остановиться.

Какая-то серая тварь с разрезанными ноздрями и такими же черными, как у нее, глазами раскололась под ударом меча. Когда его половинки упали, он прыгнул через разбрызгивающуюся жидкость и ударил ее прямо, прежде чем она оправилась от удара.

В этот краткий миг он увидел только бледное, дикое лицо высокой женщины, ее клыки и раздутые зубы, и ее глаза, полностью черные, как тьма. Все в ночи рухнуло, когда они оба рухнули на выжженную землю. Он выпрямился, когда она подошла к нему на четвереньках.

Ее рука сжала его горло, перекрывая дыхание.

Повернув голову, он укусил ее за предплечье, раздавливая плоть.

Когда это белое лицо приблизилось к нему с широко раскрытыми челюстями, он отбросил его в сторону передними лапами, а затем рванул ее живот, пытаясь прорваться сквозь шипованную броню.

Что-то еще врезалось в них обоих. Он слышал рычание, щелканье зубов, вой и визг, которые не были его собственными, когда он падал. Его голова и тело снова и снова ударялись о твердую землю под тяжестью других.

Малец понюхал — попробовал-что-то такое, что перебило голод.

Кровь?

Сау'илахк едва успел увернуться от одного Гуля, чтобы его сервиторы успели напасть на него. Когда он развернулся вокруг этого клубка, то наткнулся в перерыве битвы на зрелище, которое заморозило его.

Женщина в кожаных доспехах покатилась по земле под натиском двух маджай-хи, в то время как третий такой же зверь встряхнулся, пытаясь подняться.

Теперь он был достаточно близко, чтобы видеть ее более отчетливо.

У нее было лицо нежити-вампира, потерявшегося в безумии жажды крови. Но это лицо было также испещрено царапинами и следами когтей, которые кровоточили … красный, а не черный.

Вокруг нее лежали расчлененные тела Гулов, других белокожих мужчин и женщин, а также некогда живых существ и других людей. Сама земля была пропитана темной кровью и другими жидкостями, которые окрашивали ее и маджай-хи, когда они бились и рвали друг друга.

Она была живой женщиной, которая вела себя как нежить, пойманная в безумном голоде.

Эта вещь-она-должна быть той, которую он искал. Учитывая, что она была неестественной как в жизни, так и в смерти, ничто естественное не могло сделать ее такой при рождении, поэтому у нее мог быть только один создатель.

И это был тот, кто сотворил — обманул — его тысячу лет назад с желанием вечной жизни.

Он видел в ней какую-то частицу того, что должен был дать ему возлюбленный, а не вечность как бесплотный дух. Эта женщина была орудием его мучителя, его предателя. Но на его пути все еще стояли маджай-хи. Он не мог встретиться со всеми сразу и в одиночку.

Тоска, ненависть, зависть и злоба слились воедино.

Он упал на колени, хлопнул ладонями вниз и вцепился пальцами в жесткий рюкзак. Когда он истекал кровью из того, что оставил для последнего заклинания, Сау'илахк, некогда самый высокий из последователей возлюбленного, закричал …

"Ты … ты все это устроил!"

Этот вопль ненависти прорезал агонию Мальца, и он встал на четвереньки с больной головой. Он увидел белокожую женщину, пытавшуюся схватить двух маджай-хи, которые нападали на нее снова и снова. И все же он не был уверен в том, что видит. В голове стучало, во рту стоял привкус крови, и от этого запаха голова болела еще сильнее.

— Если не возлюбленного, то я прикончу тебя-орудие-чтобы поразить нашего Создателя!"

Этот второй крик заставил Мальца полностью сосредоточиться. То, что он увидел, заморозило его, и это мгновение растянулось в его возвращающемся сознании.

Молодой человек с иссиня-черными волосами, высокий и хорошо сложенный, сидел на корточках, вгрызаясь пальцами в твердую землю. На правой щеке у него была глубокая рана, и такая же кровоточила на левом плече.

Малец почувствовал что-то еще, пока смотрел.

Нежить… еще одна нежить.

Воспоминание всплыло в голосе Винн, когда его разум прокручивал то, что она сказала ему. Это лицо носило имя молодого герцога, но за ним скрывался кто-то другой. Винн утверждала, что Чейн уничтожил его, и все же он был здесь.

— Сау'илахк- прошептал голос Винн из памяти.

Как он мог все еще быть живым и невредимым?

Малец видел, как вокруг этого человека что-то снует. Маленькие, с горящими глазами, похожими на шары из грубого стекла, они были в два раза меньше собаки. Веретенообразные, как насекомые, их узловатые конечности походили на покрытое темными пятнами дерево.

И Малец вспомнил … добыча … его добыча … Магьер.

Он подавился вкусом ее крови, все еще остававшейся у него на зубах.

— Прежде чем умереть, — продолжал Сау'илахк, — возлюбленный будет страдать так же, как и я, беспомощный, когда я заберу твою жизнь. А когда ты станешь мертвой плотью, я возьму и ее драгоценные якоря. Скажи это своему хозяину, когда это придет тебе в голову.

Он говорил так, как будто враг хотел, чтобы шары были доставлены к нему.

Малец замер и похолодел. В прошлом сезоне и до этого он и его спутники пытались вернуть себе шары — якоря. Неужели они невольно выполняли собственные желания врага? Неужели им так легко манипулировать?

— Возлюбленный никогда не будет свободен! — Прошипел Сау'илахк.

Это напомнило слова родных Мальца в лесу Лхоинна.

Оставь рабов в покое.

Если враг призвал шары к себе, то был ли он уже связан каким-то образом? Неужели он никогда не покидал горы за все эти столетия? И как шары освободят его?

Эти вопросы вызвали слепую панику. Может быть, все, что они здесь делали, было неправильно и именно этого хотел враг?

Его мысли вернулись к тому, что он увидел, когда коснулся сферы духа.

Как и в случае с другими, к которым он когда-то прикасался, он ощутил внутри себя чье-то присутствие. Враг-дракон в этом безмолвном безвременье-был Духом. Так зачем же ему понадобились шары, якоря? Искали ли его великие приспешники — Сау'илахк, призрак и другие — сферы для него или против него? Может быть, некоторые из них сами хотят уничтожить древнего врага?

Оставь рабов в покое.

Враг манипулировал им, чтобы свести шары вместе, и не сделал ничего, чтобы помешать своим собственным слугам достичь той же цели и даже худшей. Неужели древний-ночной голос-хотел, чтобы кто-то использовал эти шары, чтобы убить его? Почему?

Малец оглядел кровавую бойню, устроенную Магьер. И все же ничто не остановило ни ее, ни вражеские силы, как будто все было так, как хотелось. И теперь Лисил держал шары где-то внутри горы, выискивая врага.

Последствия этого были выше всякого ужаса.

Малец видел пятерых духов, которые жертвовали собой, чтобы создать существование. Неужели кто-то из них искал спасения от этого? Был ли древний враг одним из этих пятерых? Если да, то что произойдет, если он исчезнет из существования?

Он вспомнил присутствие, которое почувствовал, когда Магьер по ошибке открыла первый шар под шестибашенным замком в Щербатных пиках. Лисил утверждал, что видел тень в форме массивной змеи с головой, которую Винн позже назвала вейрмом, змееподобным драконом.

Оставь рабов в покое.

Малец начал дрожать. Застряв между тем, чтобы привести Магьер в чувство, стащить Сау'илахка вниз и найти способ остановить Лисила, он опоздал …

Магьер оторвалась от одного маджай-хи. Другой лежал на земле и не двигался. Она набросилась на Сау'илахка. Земля затрещала вокруг крючковатых пальцев Сау'илахка, когда что-то начало появляться.

Зарычав, Малец бросился на разделявшую их линию.

Ночь внезапно осветилась с севера.

Окруженный хором воплей, Малец споткнулся и на мгновение ослеп.

Оша остановился перед битвой и быстро откупорил маленькую бутылочку, которую ему навязала Винн.

Он не должен быть этот путь. То, что он содержал, должно было быть для нее. И то, о чем она просила его, никогда не следовало спрашивать.

Он вытащил две последние стрелы с белыми металлическими наконечниками и погрузил каждую головку, одну за другой, в бутылку. Поставив пробку на место, он спрятал бутылку за пазуху. Затем он встал и вложил одну стрелу в тетиву, а другую зажал между двумя пальцами, держа ее за рукоятку лука.

И все же он колебался.

Если то, что утверждал Чейн, было правдой о жидкости, влияющей на нежить …

Если он сделает то, о чем просила Винн, чтобы остановить Магьер …

Оша не хотел даже думать об убийстве друга. Он смотрел на хаос перед собой, не слыша криков, яростного рычания, рычания и воплей. Все, что он слышал, было его собственное неглубокое, учащенное дыхание и стук собственного сердца.

Свет наполнил темноту позади него.

Так много людей бросились бежать, хотя посох был слишком далеко, чтобы сжечь большинство из них. Когда они рассеялись, он увидел гораздо больше.

Магьер бросилась на другую мишень, и даже издали Оша увидел ее совершенно черные глаза. На этот раз свет Винн не вернул Магьер обратно. Дампир — это все, что от нее осталось. Когда из его широко раскрытых глаз потекли слезы, он вытер их рукавом.

Затем он поднял и натянул лук, зная, что не может промахнуться.

Когда зрение Мальца прояснилось, все его мысли замерли при виде Магьер.

Она завизжала и зарычала, когда одна из маленьких палочкообразных тварей Сау'илахка прыгнула ей в лицо. Как только она отцепила его, крупный самец маджай-хи ударил ее сзади по ногам. Магьер отлетела назад и ударилась о землю.

— Нет! — Закричал Сау'илахк. "Она моя!"

Одна из этих палочек с горящими глазами полетела на маджай-хи, когда Магьер бросилась на четвереньки.

Земля вокруг скрюченных пальцев Сау'илахка начала раскалываться.

Малец взвыл и бросился на спину Магьер, чтобы остановить ее прежде, чем что-то появится из-под земли. Она повернулась, и он запнулся.

Магьер смотрела на него так, словно забыла о какой-то другой цели. От женщины, которую он знал, не осталось ничего, только Дампир, только чудовище из его самого страшного кошмара.

Все, что он видел, была она, точно так же, как он когда-то видел ее в том волшебном призраке в лесах Деревинки, где все живое вокруг нее умерло.

Неужели он умрет здесь от руки того, кого любит?

Она бросилась вперед, и он приготовился к броску.

Рычание Магьер перешло в крик ярости — и она споткнулась и покачнулась.

Стрела торчала из ее кольчуги между грудью и правым плечом.

Малец увидел, как на бледном лице Магьер отразилось его собственное потрясение.

Это лицо быстро исказилось от боли, когда вокруг древка стрелы повалил дым. Черные линии расползлись по ее лицу, потом по рукам, и она выронила фальшион.

Магьер с криком упала на землю и забилась в судорогах. И тут Сау'илахк вскочил на ноги, потрясенно глядя на него.