Голос в ночи

ГЛАВА 8

На борту "пустельги" Чейн принял решение на полпути к Сорано. Он готовился что-то попробовать и верил, что готов.

Малец и Красная Руда привыкли жить по его расписанию, спать целыми днями, хотя они всегда вставали раньше, чем он вставал в сумерках. Кроме того, они предпочитали проводить значительную часть времени на палубе, что давало Чейну возможность уединиться.

Он всегда носил с собой два рюкзака. В первом лежали его личные вещи, запасная одежда, а теперь еще и говорильная кожа для Мальца. Второй был старым, выцветшим и охраняемым сокровищем.

Эта сумка и большая часть ее содержимого когда-то принадлежали Вельстилу Массингу, другому вампиру, сводному брату Магьер и сыну вампира, бывшего когда-то бродячим дворянином. Кроме того, Вельстил был тайным практиком тауматургии, особенно алхимии. И его тонкое умение обращаться с ними обоими раздвинуло границы незначительных познаний Чейна в колдовстве.

Когда Вельстил умер, Чейн забрал его рюкзак. Множество предметов внутри него оказались бесценными в его собственных экспериментах. Кроме того, в пачке были тексты, украденные чейном из монастыря целителей на восточном континенте.

Самым важным для этой ночи было "семь листьев жизни".

Чейн был одержим одной страницей в этом томе, хотя его инструкции были архаичными и неясными. В ней описывалось приготовление редкого и мощного целебного отвара. Во время своего пребывания с Винн в спокойном Ситтском филиале Гильдии мудрецов он в частном порядке обсуждал как ингредиенты, так и процесс создания с Премином Хевис, главой ордена Метаологии филиала. Большинство ингредиентов были травами, которые легко достать, но два были ему неизвестны, пока Хевис не перевела и не объяснила их.

Мухгеан был грибом, выращенным гномами. Когда-то ходящие сквозь камень помогли ему добыть эти грибы, и они были безвредны.

Другой не оказался безвредным, по крайней мере для него.

Анамгия, "щит жизни", была белым цветком, найденным в полях за лесами Лхоинна. Позже он узнал, что то же самое росло в землях ан'Кроана на Дальнем континенте мира, где оно называлось Анасгия. Даже в сыром виде эти опаловые цветы обладали целебными свойствами. И гораздо больше при правильном сочетании с остальными шестью ингредиентами.

Когда он узнал эти цветы, впервые посетив земли Лхоинна с Винн, Тенью и Красной Рудой, он был ошеломлен. Ему не следовало собирать их вручную, а в прошлый раз он чуть не умер, едва коснувшись их блестящих лепестков.

Но теперь они были у него в руках, высушенные, завернутые и уложенные во второй мешок подальше от соприкосновения с кожей. Со временем он собрал и другие необходимые для Формулы вещи. Наконец — то у него было все, во всяком случае, он на это надеялся.

Прежде чем присоединиться к Винн и, надеюсь, Тени — и прежде чем кто — либо из них столкнется с древним врагом-он должен быть уверен, что спасет любого из них, если случится худшее. Его собственное тело было почти неразрушимо. А у Винн-нет, и даже у Тени есть свои пределы.

Однако инструкции по изготовлению зелья оказались намеренно расплывчатыми.

Этот эликсир был достаточно силен, чтобы его боялись в чужих руках, и он рассуждал почему. Тиран или мясник на поле боя мог быть почти неприкасаемым, обладая способностью быстро залечивать самые тяжелые раны. И из того, что предположил Чейн, этот эликсир мог бы также быть защитой от яда, яда, болезни … все, что заставляло живую плоть отказывать.

Он изучал страницу с переводом, сделанным им с Хевис, делая паузу на слове "кипятить", и уже не в первый раз.

Это предполагало наличие воды или жидкости; каждая смесь, о которой он когда-либо читал, относящаяся к неликвидам, использовала в качестве среды трижды очищенную воду. Он подозревал то же самое и здесь, хотя, как и многие вещи в области скрытого знания и практики, это не было явно упомянуто автором.

Чейн взял медную бутылку, но не стал вынимать пробку. Он осторожно повернул его, чувствуя, как расплескивается содержимое. Он приложил немало усилий, чтобы сделать как можно больше трижды очищенной воды.

С самого начала путешествия он ловил чистый дождь в чашу, которую при любой возможности подставлял к иллюминатору каюты, и хранил дождевую воду в стеклянном сосуде.

Когда у него было достаточно дождевой воды, он стерилизовал пустую медную бутылку древесным спиртом, выливая его, чтобы сэкономить, и выдувая лишние пары, а затем осторожно переворачивая бутылку над пламенем свечи.

Любое возгорание было потушено.

После этого он приготовил масляную горелку с несколькими приспособлениями для Анамгии. Он взял стеклянный сосуд, наполненный дождевой водой, и медный, который он стерилизовал. Наполнив медную бутылку дождевой водой, он заменил ее пробку керамической трубкой в форме локтя.

Он поставил стеклянную бутылку под другой конец локтя.

Пар поднимался в керамический локоть и капал в горлышко стеклянной бутылки. Это заняло некоторое время, и процесс пришлось повторить дважды. В конце концов у него осталось меньше трети исходной воды, теперь уже трижды очищенной. Он хранил его в стерилизованной медной бутылке.

В ту ночь, когда "Пустельга" пришвартовалась в Чатбуре, менее чем на полпути к Сорано, Чейн собрался с духом и попытался приготовить эликсир из семи листьев жизни. Он боялся провала, так как не было никакой возможности пополнить запасы двух самых важных ингредиентов, но он больше не мог откладывать эту попытку. Когда он, Красная Руда и Малец поднялись на палубу, он подождал, пока Малец побредет к баку.

Чейн отодвинул ходящего в сторону. — Ты мне доверяешь?"

Красная Руда моргнул и нахмурился. Ни один из них никогда не задавал другому такого острого, но общего вопроса.

Прошло немало времени, прежде чем он кивнул. "Да … Я делаю."

Столь же удивленный ответом, Чейн понял, что доверяет ходящему достаточно, чтобы поделиться частью правды.

"Мне нужно побыть одной в каюте, чтобы сделать что — то для защиты Винн — и, возможно, других-если случится худшее."

Несмотря на свое предыдущее заявление, Красная Руда нахмурился. — Сделать что-нибудь?"

— Медицина, — ответил Чейн, потому что отчасти это было правдой, хотя в случае успеха это будет нечто большее. "Пока никто не должен знать, а Малец не настолько мне доверяет, чтобы не путаться у меня под ногами. Вы можете держать его подальше от хижины как можно дольше?"

Красная Руда нахмурился еще сильнее и проворчал: "Хорошо."

Уже собираясь уходить, Чейн подумал, что странствующий ходящий сквозь камень может сделать с Мальцом. Спрашивать было бы пустой тратой времени, поэтому, кивнув, он поспешил к двери. Последнее, что он сделал, — это взял у матроса ведро холодной морской воды.

Оказавшись внутри хижины, Чейн запер ее изнутри на засов и принялся за работу.

Он уже однажды пытался сделать нечто подобное.

У Вельстила был эликсир, который позволял вампиру оставаться бодрствующим в дневное время, хотя он должен был держаться подальше от прямых солнечных лучей. Когда Чейн украл пакет после смерти Вельстила от рук Магьер, он нашел небольшое количество этого эликсира в пакете.

А еще там были дневники и заметки.

После получения ключевого компонента-ядовитого цветка, называемого "платье смертницы" или "колокольчик кабана", — он позже сумел воссоздать этот эликсир, используя себя в качестве испытуемого. Процесс был неприятным и опасным, но он преуспел после нескольких попыток и получил преимущество, постоянно охраняя Винн в некоторые из их худших времен.

К несчастью, он израсходовал весь этот эликсир, и у него не было возможности раздобыть еще "платье смертницы".

Теперь ему предстояло испытать нечто такое, чего он не мог испытать на себе, так как оно содержало экстракт цветков Анамгии. Результат будет" смертельным " для любой физической нежити. Не будет места для ошибок, не будет способа проверить это, и не будет уверенности в успехе, пока это не понадобится.

Чейн медленно открыл выцветший рюкзак Вельстила.

Один за другим он вынимал детали, инструменты и предметы первой необходимости и раскладывал их на полу. Среди них был и прозрачный стеклянный сосуд. После этого он приготовил масляную горелку. Затем он взял медную бутыль, наполненную трижды очищенной водой.

Открыв семь листочков жизни, он открыл нужную страницу и положил книгу на пол. Зажав медную бутыль между согнутыми ногами, он начал пудрить и готовить ингредиенты. И снова он предположил-понадеялся-что список в книге представляет собой правильный порядок добавления ингредиентов. Для такого варева добавлять все сразу не имело смысла; это был не какой-нибудь Поварской суп. Для каждого добавленного ингредиента он нагревал медный сосуд, а затем наливал небольшое количество в стеклянный, чтобы изучить его.

Дважды вода была мутной; дважды он снова использовал тепло. Еще более загадочным было то, как вода в конце концов снова стала прозрачной после первых двух ингредиентов. Он воспринял это как знак правильности для всех остальных, кто последовал за ним … до последних двух.

Чейн взглянул на тех двоих, все еще завернутых в сложенную бумагу. Открыв первый, он обнаружил сушеные Мухгейские, странные серые грибы со шляпками, которые расползались ветвистыми выступами. Хотя теперь иссохшие, концы каждой ветки были расплющены и сплющены в форме крошечного листа. Он растер грибы в порошок с помощью пестика и ступки.

Количество ингредиентов было еще одним предположением, и до сих пор он предполагал, что все ингредиенты были добавлены в равных количествах. Он проделал то же самое с щепоткой порошка Мухгеан. Но не важно, как часто он проверял и кипятил смесь … что-то пошло не так.

Чейн сидел, глядя на мутную, слегка посеревшую воду, разрываясь между паникой и гневом на неудачу. Он использовал слишком много или слишком мало грибов? Сделал ли он это с одним или несколькими другими ингредиентами? От некоторых не осталось и следа, чтобы попытаться еще раз. И сколько еще Красная Руда смогут удерживать Мальца от возвращения в хижину?

Паника и разочарование превратились в отчаяние, когда Чейн посмотрел вниз.

Крошечные лепестки сухой Анамгии в форме листьев почти полностью утратили опалесценцию, хотя все еще оставались чисто белыми. Теперь ему ничего не оставалось, как закончить.

Он достал из инструментов Вельстила пару маленьких оловянных пинцетов и тщательно отщипнул сухие лепестки, чтобы растереть их ступкой и пестиком. Даже высушенный, он не осмеливался прикоснуться к ним своей собственной плотью, так что измерение "дюйма" на кончике ножа заставило его замереть на мгновение.

Чейн наклонил кончик ножа над медной бутылкой. И как раз перед тем, как поставить медный сосуд обратно на треножник над пламенем …

Надежда покинула его, и ни страх, ни ярость не могли вернуть ее. В этом процессе было слишком много переменных.

Все, что он мог сделать, это продолжать.

Поднявшись на палубу, Малец побродил на свежем воздухе. Это было гораздо лучше, чем сидеть взаперти со своими попутчиками. В конце концов, он вызвал слишком много раздраженных взглядов от членов экипажа, спешащих по своим делам, поэтому он отвернулся от носа.

Потом он заметил, что Красная Руда остался один, и остановился. Чейн часто проводил часть своего бодрствования внизу, но обычно не так рано вечером. Куда же он делся? Красная Руда отвернулся к ближайшему поручню, глядя на море, и Малец решил спуститься вниз и посмотреть, что делает Чейн. Он направился к кормовому Люку.

— Маджай-хи.

Малец остановился и посмотрел на гнома. Красная Руда редко разговаривал с ним, и он понятия не имел, что вообще думать о юном ходящем.

В нескольких подслушанных разговорах с Чейном, Красная Руда казался недовольным, когда узнал, что они остановятся в городе Лхоинна перед долгим переходом в Бяал Ситт. Похоже, ходящий сквозь камень испытывал глубокое недоверие ко всему, что считал "эльфийским". — Хуже того, отношение Красной Руды ясно давало понять, что он считает Мальца принадлежащим к этой категории.

Малец смотрел, как Гном отошел от перил и направился к нему.

— маджай-хи, — повторил Красная Руда, — мой учитель сказал, что ты говорил в его мысли словами из его собственных воспоминаний и голосами других людей из его прошлого. Вы можете это сделать?. со мной?"

Удивление и подозрение Мальца росли по мере того, как Гном продолжал:

"Чейн сказал, что ты не можешь говорить с ним из-за кольца, которое он носит. Это тоже правда?"

То, что Чейн и Красная Руда обсуждали это, было еще одним сюрпризом. Малец никогда не говорил напрямую с вампиром и не хотел этого делать. Он мог только вообразить, какие зверства Чейн совершил в прошлом, которые могли всплыть в его памяти. Крики его прошлых жертв были последней вещью, которую Малец хотел использовать в качестве голоса-слов-с этой штукой.

Или Чейн вообще когда-нибудь думал о той бойне, которую он оставил после себя?

Тем не менее, Малец не отвечал на Красной Руде.

До недавнего времени Малец предпочитал держать свои новые способности при себе. Его способ общения с Винн был уникален. Он ограничил другой, более новый метод Магьер, Лисила и Странницы. Только отчаяние заставило его использовать "слова памяти" с гномом и показать себя большим, чем он казался.

Ему не хотелось раскрывать эту тайну.

"Так как мы будем путешествовать" — продолжал ходящий, — с другими вызовами и кто знает с чем еще … может быть, будет лучше, если мы с вами поговорим? Или ты со мной, то есть."

Малец вздохнул, потому что это было разумно и практично. И в этом случае не осталось никакой тайны, которую следовало бы хранить, хотя он и удивлялся, почему ходящие сквозь камень ждали до сих пор.

— Что … Не хотите ли вы… мне… сказать?-

Глаза Красной Руды расширились, он быстро заморгал, потом сглотнул и прочистил горло.

Малец хотел закатить свои собачьи глаза. Но кто-то, знающий, что он может это сделать, и испытывающий это на собственном опыте, были разные миры.

— Клянусь предками! — Прошептал Красная Руда.

— А ты думал … ваш хозяин … солгал… обо мне?

— Нет, нет … но… а потом украдкой взглянул на дверь кормового замка.

Малец напрягся. После этого почти одностороннего разговора ему пришло в голову кое-что еще.

— Где … находится… Чейн?

И снова Красная Руда казался испуганным, но не таким же образом.

Малец повернулся и бросился к двери кормового замка.

В кабине Чейн нагревал и разогревал смесь, а затем визуально проверял и перепроверял ее. Каждый раз, когда он выливал самую крошечную каплю через кусок шелка в качестве фильтра в стакан, он все еще был затуманен. Затем он ополоснул стеклянную бутылку и попробовал снова — и снова.

Он знал, что слишком долго был здесь один. Очень скоро парень это заметит и заподозрит неладное.

Если Чейна поймают, ему придется объясняться, хотя Малец не поверит ни единому его слову. Между ними было слишком мало — или, скорее, никакого — личного доверия.

Чейн изучал следующую каплю в стеклянной колбе … все еще слегка серый.

Очень хорошо, если маджай-хи поймает его, так тому и быть.

Он налил столько капель, сколько смог, обратно в медную бутылку, заткнул ее пробкой и поставил на треногу, чтобы снова нагреть. На этот раз он не смотрел, опустил голову, закрыл глаза и молча отсчитал время. Он прислушался к предупреждающему тихому шипению, чтобы убедиться, что жидкость не закипела полностью.

Рычание и хлопок сотрясли пол каюты.

Чейн выпрямился, когда это случилось снова. Он смотрел, как дергается дверь, и слышал, как дребезжит засов. Тяжелые шаги быстро стали громче в коридоре снаружи. Затем рычащее, раскатистое рычание перешло в полу-вой.

Он знал этот звук. Он слышал его не раз, когда за ним охотился Малец.

— Довольно! — Крикнул в коридоре Красная Руда. "Ты переполошишь весь экипаж!"

Чейн схватил медную бутылку, поднялся и потушил горелку. Он ничего не мог поделать с запахом дыма в каюте. Он услышал, а затем почувствовал шипение собственной плоти от раскаленной медной бутылки и, шагнув к двери, закинул ее за спину. Как раз перед тем, как он схватился за засов, дверь дернулась так сильно, что он услышал, как ее доски начали трещать.

— Пожалуйста, прекратите! — Красная Руда щелкнул, а затем сказал более громко " — Чейн, все кончено. Открой дверь!"

Чейн дернул засов, и дверь захлопнулась перед ним. Он с трудом выпрямился, отступая. Малец бросился вперед, шерсть встала дыбом, уши прижаты, челюсти оттянуты назад, а зубы обнажены в длинном рокочущем шипении. И Чейн приготовился к бою.

Его взгляд метнулся к мечам, спрятанным под правой койкой.

Красная Руда сделал только один шаг в дверной проем, и Малец оглянулся один раз с рычанием. Красная Руда едва поднял раскрытые ладони, уступая, и Малец снова повернулся к Чейну. Принюхиваясь к воздуху и всему, что лежало на полу, малец медленно двинулся вперед, не сводя глаз с Чейна.

Чейн почувствовал, как обжигающий жар бутылки распространился по всей его руке.

Голова Мальца мелькнула на Красную Руду и быстро вернулась назад. Красная Руда вздрогнул, дважды моргнул и посмотрел на Чейна.

"Он … требует знать, что ты делали, — сказал Красная Руда.

Чейн снова посмотрел на Малец. Возможно, растущая боль, распространяющаяся на предплечье, взяла над ним верх.

— Нет, — прохрипел он.

Малец зарычал и сделал выпад, Чейн присел на корточки, готовый дать отпор, и Красная Руда бросился за ним.

Гном попытался схватить за Мальца хвост, но это ему удалось лишь наполовину.

Красная Руда едва успел сомкнуть свою большую ладонь, когда Малец повернулся и щелкнул зубами. Чейн почти бросился вперед, но остановился, не зная, за кем идти. Красная Руда отдернул руку.

Он впился взглядом в Мальца, заикаясь:. ты…!"

Чейн никак не отреагировал. Надеюсь, Малец не понял этого расистского комментария, но когда рычание Малец усилилось, Чейн понял, что это не так.

Красная Руда быстро поднял обутую в сапог ногу и опустил ее вниз.

Даже когда Малец быстро отступил, Чейн почувствовал, что вся каюта содрогнулась.

"И что, по-твоему, ты можешь с этим поделать?" Красная Руда зарычал на Мальца.

Собака, должно быть, сказала что-то в голову гному. Чейн не мог догадаться, что именно, и даже не пытался …

"Мне не нужно ждать прибытия в порт, — продолжал разглагольствовать Красная Руда. — Все, что мне нужно сделать, это взять свой шар и упасть за борт, чтобы утонуть. Попробуйте пройти сквозь камень на дне океана, если сможете."

Это повергло Чейна в панику. Он не мог так подвести Винн, даже ради своего единственного друга.

"Я устал от вас обоих" — проворчал Красная Руда, а затем посмотрел на Чейна. "И ты должен прекратить травить маджай-хи своими секретами!"

Это также испугало Чейна, когда он посмотрел между своими товарищами по каюте. Когда его взгляд вернулся к карлику, прищуренные глаза Красной Руды смотрели не прямо назад, а гораздо ниже. Красная Руда протянул руку. — Отдай его мне."

Чейн колебался.

— Сейчас же!" Красная Руда добавил.

Чейну это не понравилось. У него было множество причин не желать, чтобы кто — то еще — особенно Малец-знал, чем он занимался. Даже Винн, возможно, не понравилось бы это, учитывая, что он снова использовал инструменты Вельстила.

Красная Руда протянул руку еще дальше.

С тихим выдохом сквозь зубы, Чейн смягчился и протянул медную бутылку.

взял его, поднял, хмуро оглядел, а потом посмотрел на парня. Он вдруг вытащил пробку и поднес бутылку ко рту.

"Нет, не надо! — Прохрипел Чейн.

Было уже слишком поздно, и Красная Руда слегка наклонил бутылку. Он причмокнул губами, провел по ним языком и сморщил свой широкий нос, как будто учуял что-то неприятное. Он склонил голову набок, словно ему в голову пришла какая-то озадаченная мысль, а потом посмотрел на Мальца сверху вниз.

— Ну вот, — сказал он, — я в порядке … Видишь?"

Чейн не был так уверен, хотя и видел, как гномы пьют древесный спирт, способный убить человека. Эликсир не прояснил ситуацию, и это заставило его опасаться неизвестного воздействия даже на одного из них.

Красная Руда вставил пробку в бутылку и бросил ее Чейну, который поймал ее в очередной приступ паники. Он казался почти полным.

"Вы двое уладите это дело раз и навсегда, — предупредил Красная Руда.

Он вышел из каюты, хлопнув дверью.

Чейн остался наедине с Мальцом. маджай-хи забрался на дальнюю койку, лег и молча уставился на нее. Чейн устроился на другой койке, где были спрятаны его мечи.

— Я не единственный, у кого есть секреты, — сказал Чейн. "Что ты делал, когда убежал в лес и оставил меня выкапывать два шара?"

Малец не пошевелился и даже не моргнул. Он вообще не издал ни звука, нато что указывало бы, что Чейн должен вытащить говорящую шкуру для ответа.

Наконец Чейн опустил взгляд на медную бутылку в своих руках, одна из которых все еще болела от ожога. Судя по весу бутылки, Красная Руда сделал не больше глотка, но это все еще беспокоило Чейна. Он наклонился, чтобы поднять стеклянную бутылку и лоскуток шелка, и отфильтровал небольшое количество отвара в стеклянную бутылку.

На мгновение то, что он увидел, не имело смысла, и когда он вылил всю смесь в стеклянную бутылку, он мог только смотреть.

Теперь жидкость была совершенно прозрачной.

Вскоре после захода солнца Винн увидела, как Магьер, Лисил и Бротан отправились в очередную разведку. Ужин — или, возможно, завтрак-сегодня принес облегчение.

Гассан каким-то образом поймал и убил большую пустынную ящерицу. Он также сберегал лучшие куски угля от предыдущих пожаров, и вскоре у него был готов к приготовлению низкопламенный жар. А тем временем он одел ящерицу. Это существо давало почти столько же мяса, сколько курица.

Все были вне себя от усталости от поедания сушеных припасов. Хотя никто никогда раньше не ел ящериц, они оказались довольно вкусными — либо потому, что это было так, либо потому, что они отчаянно нуждались в чем-то, кроме своего обычного рациона. Было время, когда Винн ела только овощи и рыбу. Теперь она ела все, что было под рукой.

Как только троица скрылась из виду, она повернулась к Гассану, который остался с ней охранять шары. Между ним и Магьер возникла некоторая напряженность, поскольку Гассан хотел получить больше доказательств предполагаемого сбора Орды, прежде чем они займутся поисками укрытия своей настоящей добычи.

Винн хотела бы, чтобы они знали больше об этом древнем враге — ил'Самаре, возлюбленном, и любом из слишком многих других имен. Все, что они действительно понимали, это было существо или человек большой силы, который вел большую войну по всему миру, создал первую нежить, а затем по неизвестным причинам скрылся.

Даже это было предположением, основанным на том, что она почерпнула из древних текстов. Теперь, по-видимому, он просыпался через тысячу лет.

Магьер была вынуждена найти его.

И все это двигалось туда, навстречу … где бы… на востоке.

Гассан призывал к осторожности, пока все пять шаров не были собраны вместе. Он чувствовал, что сначала следует получить больше информации. Были ли большинство собравшихся слуг вампирами? Или были более могущественные, как призрак Сау'илахк?

Магьер не видела особого смысла в том, чтобы узнавать что-либо из этого, и для нее было важно только найти местонахождение врага. После жаркого спора они с Гассаном пошли на компромисс. Разведывательные походы продолжатся, но если она наткнется на какую-нибудь нежить, направляющуюся на восток, она и те, кто с ней, попытаются проследить их до конечного пункта назначения, и, надеюсь, до древнего врага.

Ночь за ночью Магьер натыкалась лишь на несколько трупов.

Винн почти всегда оставляли в лагере. Своими короткими ногами она только раздражала Магьер и даже Бротана своими длинными шагами. В последнее время Гассан был вторым, кто чаще всего оставался в лагере.

Винн все больше и больше беспокоилась о Лисиле. Он больше никогда не шутил и не дразнил ее. Он стал еще тише, чем Бротан, и это само по себе было самой неприятной переменой.

Теперь Гассан опустился, скрестив ноги, перед шатром, который делил с Бротаном. Винн знала, что он предпочитал находиться под ночным небом, если только не спал. Она посмотрела вверх, потому что, хотя была полная ночь, пустыня была видна под яркой серебристой Луной.

"Гассан, — медленно начала она, — как ты думаешь, нам понадобятся все пять шаров, Если Магьер найдет врага?"

Она ожидала сопротивления, но ей показалось, что он напрягся там, где сидел.

"А почему ты спрашиваешь?"

Винн колебалась, не зная, как далеко зайти. — Магьер только открыла шар воды, и то не полностью. Меня с ней не было, но я знаю, что произошло. Вся влага в этом районе хлынула в шар во время шторма. Потенциальное разрушение… — Она запнулась, не зная, сколько еще идти. — Он едва начался, как шип снова врезался в шар, закрывая его. И я кое-что знаю о том, как шар Земли был использован для того, чтобы низвергнуть Баал Ситте."

"И что ты предлагаешь? — Спросил Гассан.

Это было то, что она не осмелилась бы сказать остальным.

"Мы владеем сферами воздуха и духа, — снова начала она. "Я не знаю, что будет делать дух, когда его откроют, но воздух может создать такую же разрушительную бурю, как и вода. Если … если мы заманим врага в ловушку, и один из нас подойдет достаточно близко, чтобы открыть воздушный шар…"

Она не могла произнести это вслух. Зная Гассана, в этом не было необходимости. Да, этого самоубийственного шага может быть достаточно, чтобы либо убить, либо снова заманить врага в ловушку … вместе с теми, кто пытался использовать сферу воздуха.

"Я удивлен, услышав такое от тебя, — сказал Гассан.

Его внезапное увольнение рассердило Винн. Она подвинулась, сидя у догорающих углей костра, и посмотрела прямо на него. Она не могла разглядеть его отчетливо, но при ярком свете луны видела достаточно. Он смотрел на нее пристально, но спокойно.

— Но почему? — спросила она.

Его голова наклонилась, одна рука слегка шевельнулась, и с губ сорвался какой-то шепот.

Слабый свет загорелся в глазах Винн на полпути между ней и ним. Сначала показалось, что камень мерцает вокруг него, как будто пылинки-светлячки начали роиться. Сияние росло, сначала мягко, а потом все ярче и ярче — от самого камня.

Винн немного отступила назад. Как он это сделал?

— Послушайте! — Скомандовал Гассан. "Мы не идем опрометчиво, спотыкаясь, в логово врага и не пытаемся открыть один шар. Если один может вызвать катастрофическое разрушение сам по себе, не думайте, что пять шаров будет в пять раз хуже. Враг создал пять якорей не просто так. Вот ответ, который мы должны найти в первую очередь, прежде чем начнется ненужная спешка или потраченная впустую жизнь — ваша и других.

— А кто будет использовать все пять, если мы научимся? А ты?

— Если только ты не хочешь попробовать.

В начале этого путешествия они намеревались собрать шары в качестве последнего варианта, если окажется, что враг просыпается. Если эта ужасающая реальность придет, она задумала по крайней мере несколько тщательных экспериментов, чтобы увидеть, как эти устройства могут быть использованы вместе. Теперь она совсем не была уверена, что кто-то должен знать эту тайну … и жить, чтобы рассказать об этом.

И она не знала, насколько Гассан был настроен на первоначальный, окончательный вариант.

"А что, если Чейн и Малец потерпят неудачу? — спросила она. "Или они вообще не возвращаются?"

Гассан поднял голову и уставился на нее в полумраке под луной. — Малец и Чейн не потерпели неудачи."

Винн на мгновение замешкалась. Гассан, казалось, закрыл глаза и склонил голову, и он оставался таким слишком долго. Это дало Винн дополнительную паузу, прежде чем она спросила что-то еще.

"Как ты мог…"

"Точно так же, как я знал, что ты был в переулке за святилищем … в ту ночь мне понадобилась твоя помощь, чтобы убедить остальных охотиться на призрака."

Винн смущенно сглотнула и чуть было не бросила ему вызов снова. Тогда она поняла, откуда он узнал, что Чейн и чап преуспели. Облегчение захлестнуло ее, когда она поняла, что они в безопасности.

— Камешек, который ты дал Чейну.

Гассан снова поднял голову и кивнул.

— Ты можешь это знать? Из такого далека? — спросила она.

— Даже сейчас они на корабле, который приближается к Сорано. И у них есть последний шар и его страж-ходящей сквозь камень.

— Красная Руда? Он поедет с ними?

Гассан снова кивнул.

— Вы понимаете, почему я их проверяю?

Она так и сделала, но он казался совсем не похожим на того мужчину, которого она когда-то знала, и она снова посмотрела на все еще светящийся камень между ними.

Гассан был колдуном, практикующим проклятую магию. Его внимание было сосредоточено на разуме, его силах и манипуляциях, хотя он нанял алхимиков гильдии тауматургиков в спокойном Ситте, чтобы сделать ее посох из солнечного кристалла. Заставить камень испускать свет было психокинетикой на физическом уровне, или, по крайней мере, так она описала бы это, изучая естественные науки.

Она никогда раньше не видела, чтобы он так делал. Это заставило ее задуматься о солнечном кристалле. Он когда-то использовал это, чтобы выследить ее в Баал Ситте?

Было ли колдовство причастно к тому, что он внес в создание солнечного кристалла?

— А теперь мне нужна твоя помощь, — сказал Гассан почти устало.

Винн боялась даже спросить.

— Какая помощь?

Гассан лежал во тьме собственного разума, его плоть больше не принадлежала ему. В одно мгновение паузы во время разговора с Винн призрак внутренне повернулся к нему.

Хотя в этой темноте у него не было плоти, теперь он лежал, содрогаясь, словно обожженный и избитый до последнего вздоха. И призрак-Халида-нашел и забрал то, что ему было нужно.

…Точно так же, как я знал, что ты был в переулке за святилищем …

Призрака в тот момент там не было, это был сам Гассан. Халида забрала у него это воспоминание, чтобы еще раз обмануть Винн и вернуть ее доверие, используя надежду против нее. Халида хотел эти шары больше, чем он думал, и все же …

Фальшивое дыхание Гассана перехватило не только от боли, но и от осознания происходящего.

Халида все еще боялся встретиться с врагом лицом к лицу.

Он-призрак-еще не знал, как пользоваться шарами.

Как такое вообще возможно? Их было двое поблизости, и призрак мог даже погрузить Винн в естественный сон, чтобы он мог проникнуть в эти устройства с помощью магии. Была только одна причина, по которой этого не произошло.

Халида уже знал, что его колдовство не подействует на шар.

О да, он мог бы поднять один из них своим искусством, находясь в сундуке, или даже непосредственно, но он не мог исследовать и найти секреты самих сфер через свое искусство.

Были ли шары невосприимчивы и к двум другим магическим искусствам?

Если они были доказательством против тауматургии и колдовства, то как они вообще были сделаны? Такие предельные средства защиты не могли быть применены к ним ни во время, ни после их создания. Что же касается Дюринга, то для того, что они уже могли сделать, такая работа была бы почти невозможна.

Никто не мог по-настоящему знать, как они были сделаны, кем они были — за исключением, возможно, врага.

Разум Гассана затуманился, пытаясь понять, как это использовать. Он отложил его в сторону, когда еще одна вещь завладела его сознанием. Призрак должен был прийти к нему, чтобы найти что-то, чтобы убедить Винн, что она все еще разговаривает с самим Гассаном. Халида должен был прийти и вырвать это из него силой.

Призрак не нашел этого сам, как он, вероятно, мог бы сделать с прошлыми хозяевами.

И снова Гассан не видел в этом смысла.

Сойдя на берег в Сорано, Малец почувствовал облегчение от того, что твердая почва под его лапами на мгновение стерла все остальное. Морское путешествие закончилось, и теперь они отправятся вглубь страны, в земли Лохина, чтобы найти Странницу, Ошу и Тень. При этой мысли он поймал себя на том, что с нетерпением ждет компании помимо Красная Руда и Чейна.

Они втроем прошлись по улицам портового города, получив крепкого, сильного мула, на котором можно было привязать два сундука. Красная Руда нес третий, так как три шара могли оказаться слишком тяжелыми даже для мула.

Хотя Малец и Чейн ненадолго остановились здесь по пути на север, чтобы высадить младшую Троицу, Малец все это время оставался на пристани, а Чейн отправился туда, чтобы подготовить караван.

Но сейчас Малец шел по вечерним улицам портового города, прокручивая в голове необходимые приготовления к дальнейшим путешествиям. До земель Лхоинна оставалось еще не больше половины пути. Погрузившись в эти мысли, он уже был на полпути через город, когда вдруг притормозил, заметив проходившую мимо молодую женщину в длинном шафрановом платье. Увидев ее оливковую кожу, светло-каштановые волосы и круглое лицо, он остановился и огляделся.

Почти все здесь выглядели как Винн!

Тонкокостные, хотя и круглощекие, люди Ромагрейского Содружества не были столь же высокими, как Нуманцы из Малурна, Фаунье или Витени, и не были столь же темнокожими, как Суманцы. Почти все проходящие мимо были одеты в панталоны и хлопчатобумажные одеяния или длинные платья из белого и мягкого материала. Но у всех была оливковая кожа, светло-каштановые волосы и глаза.

Малец знал, что Винн была оставлена ребенком у ворот спокойного филиала Гильдии в Ситте. Теперь он задавался вопросом, были ли ее родители родом отсюда, и как она оказалась брошенной так далеко на севере. Некоторые ответы так и не были найдены, но он все еще сомневался.

Мысли о ней наполнили его острой потребностью двигаться дальше.

Улицы Сорано были чистыми, большинство из них вымощены песчано-коричневыми булыжниками, а вдоль всего пути тянулись небольшие рынки под открытым небом. Здесь и там было много одиночных ларьков, палаток и кабинок. Почти любая необходимость — и некоторые незначительные фантазии-были доступны в нескольких минутах ходьбы от каждой боковой улицы. Каждый казался каким-то купцом или крестьянином, ремесленником или ремесленником, и все, казалось, имели свободу открывать "лавку", где им заблагорассудится. Результат был несколько ошеломляющим.

В изобилии продавались оливки, сушеные финики, рыба и растительные масла. Хотя, конечно, уже стемнело, и многие торговцы закрывались на ночь.

"Они дружелюбные и вежливые люди, — проскрежетал Чейн. — Но не уходите далеко. Это беспокоит их, когда животные остаются без присмотра."

Малец не издал ни звука. Да, он забыл, что Чейн был здесь раньше с Винн и Тенью.

Тем не менее, Красная Руда теперь имел свое применение.

— Что теперь?.. караван?

Красная Руда остановился на улице, посмотрел на него сверху вниз, а затем на Чейна. — маджай-хи спрашивает, не следует ли нам поискать караван, направляющийся в нашу сторону. Я думал о том же самом."

Чейн повернулся, останавливая мула. "А разве есть другой выбор?"

— Мы оба знаем дорогу. Я предлагаю купить фургон и упряжку для себя."

Малец счел это достаточно разумным. Хотя шары были заперты и хорошо охранялись, ему не хотелось путешествовать с ними среди чужаков.

"Я бы согласился, — сказал Чейн, — если бы у нас осталось достаточно денег."

Красная Рудаслегка покачал головой и отмахнулся от возражений. — У меня есть монета. Мастер убедился в этом прежде, чем я ушел."

Чейн и Малец удивленно заморгали.

Красная Руда пожал плечами. — До сих пор это не всплывало."

После еще одной паузы Малец фыркнул:

"Очень хорошо, — сказал Чейн. "Мы все согласны … в кои-то веки."

Как и большинство нужд в этом месте, вскоре они нашли конюшню. Они вызвали хозяина из небольшого дома из песчаника, пристроенного к нему. Руд-Локс начал разговаривать с мужчиной средних лет еще до того, как тот вышел.

Чейн взглянул на Мальца и прошептал: "Если ты никогда раньше не видел, как торгуются гномы, то можешь сесть. Это может занять некоторое время."

И это произошло. Бедный хозяин конюшни начал краснеть лицом во время торга.

Малец вздохнул почти одновременно с чейном.

— Подожди здесь, — прошептал Чейн, бросая поводок мула рядом с Мальцом. "Я вернусь на главную улицу и найду припасы, пока все торговцы не ушли."

Он ушел прежде, чем Малец успел согласиться. И к тому времени, когда Красная Руда закончил, бедный хозяин конюшни выглядел измученным. Вот что чувствовал Малец, просто сидя здесь и прижимая поводок мула своим задом.

Чейн вернулся с охапкой товаров, так как Красной Руде уступили в обмене и мула, и денег на повозку и двух Гнедых кобыл, а также полную упряжь и несколько складок холста на кровати. И все же, когда гном достал мешочек со странными серебряными монетами, в центре каждой из них было проделано отверстие.

Хозяин конюшни упирался при виде их, пока не укусил каждого — несколько из них дважды — чтобы проверить их металл.

"И все же это была немалая сумма, — заметил Чейн, когда они погрузили в фургон припасы, сундуки и все свои пожитки.

Красная Руда только хмыкнул и пожал плечами, поднимая еще один сундук на кровать фургона.

"Ты же знаешь, мой народ больше ценит железо, — сказал он. — Или даже медь, олово и сталь. И я не хотел, чтобы беднягу хватил удар на месте."

— Мы уезжаем сегодня вечером? — Спросил Чейн, остановившись и глядя на Мальца сверху вниз.

Как ни любопытен был город, Малец беспокоился, что могло случиться с Странницей и Ошей — и его дочерью Тенью-за все это время. А после этого предстояло преодолеть еще большее расстояние за лесами Лхоинна.

Малец фыркнул один раз в знак согласия. Чем скорее, тем лучше.