Голова коммивояжера

Глава 7 Признание Дженет Ситон

— Значит, еще по одной причине могли отсечь голову, — сказал Найджел.

— Чтобы скрыть, как он был убит? Хм… Не вижу, что это нам дает.

— Сужает поиски оружия, — предположил Найджел.

— Это можно было сделать любым острым инструментом. По характеру раны, я думаю, многого не узнаешь — прошло столько времени.

— Безусловно. Но раз уж убийца нанес такую рану, то можно предположить, что он отделял голову по ней, а не выше или ниже. Ты прояснил, я надеюсь, вопрос с бритвой?

— Да. Мистер Ситон и его сын используют безопасные бритвы. Финни Блэку бриться не надо. У мистера Торренса опасная бритва.

— Правда?

— Да, но отрезать можно любым острым лезвием — кухонным ножом, например.

— Наверняка нет, Блаунт. Все говорит о том, что Освальд Ситон был очень осторожен, когда возвращался сюда. Он мог предполагать, что его встретят здесь с острым ножом, а не хлебом-солью.

Мужчины разговаривали в номере суперинтенданта Блаунта в гостинице Хинтон Лэйси. Шел к концу день, когда нашли голову.

Найджел продолжал:

— Освальд вернулся в Плэш Медоу украдкой. Согласен?

— Да.

— Теперь о том, что произошло десять лет назад. У полиции ведь не было к нему претензий?

— Не было.

— Тогда что могло заставить его покинуть Англию? Он сбежал, разыграв, и очень убедительно, самоубийство. В любом случае — а редактор «Редкоут газетт», конечно, это подтвердит — Освальд не тот человек, который расстанется с деньгами, положением и всем прочим просто так, без сильного нажима с чей-либо стороны. Это была мерзкая, изворотливая личность. Он выкрутился бы из какой угодно ситуации, сказал мне мистер Кили, а если бы его загнали в угол, стал бы драться.

— Очень может быть. Но какое это имеет отношение к орудию убийства?

— К этому я и веду. Предполагаю, что только одно могло заставить Освальда имитировать самоубийство и покинуть страну, — он совершил преступление, о котором не узнала полиция. И очень тяжкое. Я думаю, что об этом преступлении стало известно не одному человеку. Если бы только одному, то Освальд сделал бы все возможное, чтобы заставить того замолчать. Но даже он едва ли решился бы устранить четырех человек.

— Почему ты говоришь о четырех?

— Потому что у меня есть основания полагать, что было четыре человека, слишком много знавших о позоре Освальда. Но вернемся к настоящему. Я считаю, что они сказали ему: «Либо ты покидаешь Англию, либо мы выдадим тебя полиции».

— Шантаж? Но почему он просто не уехал? К чему мнимое самоубийство? Ты хочешь сказать, что это было одним из условий сделки, частью платы за их молчание?

— Точно.

— А кто выиграл от предполагаемой смерти Освальда? — продолжал Блаунт. — Его брат?

— Его брат и Дженет Ситон. И косвенно Торренсы.

— В основном все же брат Роберт. Ну и?..

— Ну и недавно случилось нечто, подсказавшее Освальду, что ему спокойно можно вернуться в Англию. Или он оказался в безвыходном положении и пришел в отчаяние.

— Погоди минуту. Все очень проблематично и туманно.

— Не думаю. Я заметил в студии художника номер газеты со светской хроникой, где была помещена фотография Ситонов и Торренсов на фоне Плэш Медоу. Подпись гласила, что Торренсы там живут. Газета прошлогодняя. Ты знаешь, старые английские газеты за границей лежат обычно в барах, отелях, залах ожидания. Думаю, что Освальд мог увидеть именно этот номер.

— Но почему групповая фотография в Плэш Медоу стала для него сигналом, означавшим, что путь в Англию открыт? Ты намекаешь на то, что раз Ситоны и Торренсы жили теперь вместе, то для Освальда угроза разоблачения миновала?

— Не обязательно миновала, просто стала меньше настолько, что он рискнул вернуться. Я не могу более или менее подробно объяснить этот момент, пока не переговорю еще раз с Марой Торренс. Считай, что это гипотеза. Какой вывод? Освальд нанимается в качестве матроса на пароход, плывущий в Англию. Он сходит, скажем, в Бристоле и прячется там. Возможно, поддерживает связь с кем-то в Плэш Медоу для выяснения обстановки. Освальд вовсе не рассчитывает на радушный прием. Он приезжает ночью самым незаметным образом, очень осторожен и все время начеку. Это возвращает меня к вопросу об орудии убийства. Ты можешь представить себе, что Освальд Ситон позволит кому-нибудь в Плэш Медоу подойти к нему с кухонным ножом в руке? Так ли просто спрятать на себе нож для разделки мяса? Лезвие бритвы или отточенный складной нож куда ни шло.

— Но ведь он боялся не убийства, а разоблачения?

— Согласен. Однако, когда нервничаешь, опасаешься всего, чего угодно. Представь: он приезжает ночью. Кто-то встречает его, по договоренности или случайно, мы не знаем. Вряд ли убийство произошло в доме. Было бы море крови.

— Могу тебя уверить, что кровавых пятен нигде не обнаружено. Никакие коврики или ковры, никакая одежда не исчезали из дома и не посылались в чистку.

— Значит, все происходило вне дома. Где? Во дворе или в саду? Возможно. Но убийца не мог рассчитывать на дождь, который смоет следы. Гейтс наверняка нашел бы что-то. В хозяйственных постройках? Там еще неудобнее. Кроме маслобойни — ее можно вымыть незаметно под шум дождя и грома. Как мог убийца заманить Освальда туда? Играя на его страхе быть разоблаченным? Мол, спрячься тут, старина, на несколько часов, пока мы обсудим положение и решим, как поступить дальше. Но я не думаю, чтобы Освальд вполне доверял этому человеку и не присмотрел бы за ним. Или за ней. Нож, как бы между прочим оказавшийся в руке, насторожил бы его.

— Хорошо. Оставим в покое нож. Вся твоя гипотеза не объясняет мотивов убийства. Если все в Плэш Медоу знали тайну Освальда…

— Не обязательно все. Мистер и миссис Ситон, я полагаю, а также Реннел и Мара Торренс.

— Зачем надо было убивать Освальда? Его можно было заставить опять исчезнуть, угрожая разоблачением.

— Если тайна в том, что он кому-то здесь причинил большое горе, то возникает мотив мести. Давай представим, что среди живущих в Плэш Медоу некто А был готов простить, все забыть и поощрял Освальда вернуться, но последнего перехватил некто Б, тот самый, которому он причинил горе и кто питает к нему застарелую ненависть.

— Ох уж эти А и Б, все как-то повисает в воздухе. Какова роль Финни Блэка, между прочим?

Найджел в задумчивости уставился на свою сигарету.

— Ты думаешь, это сделал Финни?

— Улик нет.

— А голова на дереве?

— Ее мог спрятать там кто угодно.

— Тот, кому легко залезть на дерево, — сказал Найджел. — Не брать лестницу для этой цели.

— Я скажу тебе, что думаю о Финни Блэке. — Блаунт наклонился вперед в кресле. — Первое: у него нет мотивов, о которых нам что-нибудь известно. Второе: хотя он становится невменяемым во время грозы, свидетельств тому, что это приводит к насилию, нет. Третье: если насилие все же совершилось, то, находясь в состоянии безумия, он не думал бы о сокрытии следов. И наконец, Финни не сумел бы привести жертву в маслобойню, а Освальд не пошел бы покорно за ним.

— Согласен. Следовательно…

— Если не сам убийца спрятал голову, да и зачем ему выбирать такое странное место для этого, единственное из возможных объяснений то, что Финни Блэк видел убийство или наткнулся на голову, пока убийца прятал тело, и взобрался с нею на дерево.

— Захватив с собой, по странному совпадению, сетку, чтобы положить голову туда.

— Взять с собой сетку мог убийца, чтобы унести голову, — сказал Блаунт. — Логично сначала избавиться от тела, так как его труднее спрятать. Он не решился оставить его в маслобойне, но без особого риска мог спрятать там голову.

— Боюсь, ты прав, — сказал Найджел. — И конечно, если Финни видел убийцу…

— Наверное, этот несчастный правильно сделал, что убежал.

— От него как от свидетеля было бы мало проку. Он немой, ведь так?

— Да, это подтвердилось. Но не кретин. Он понимает, о чем его спрашивают, и немного умеет писать. — Суперинтендант тяжело вздохнул. — Все-таки случай трудно поддается расследованию. Дом на отшибе, старая повариха — глухая, видимо, проспала всю грозу. Финни Блэк немой. Девушка из деревни, которая каждый день приходит убирать в доме, не заметила на следующее утро ничего подозрительного. Гейтс и я опросили всю деревню, но, кроме парня, видевшего, как мистер Ситон возвращался с прогулки, никто не может дать никаких показаний. В прессе, как вы знаете, была опубликована наша просьба к тем, кто был на реке или рядом в ту ночь, по соседству с пешеходным мостом, явиться в полицию. Безрезультатно.

— Похоже, что впервые полиции придется проделать всю свою работу самой, вместо того чтобы заставлять это делать многочисленную английскую публику за нее. Все так и не сдвинулось с мертвой точки.

Блаунт отверг подобное предположение резким жестом.

— Тело обнаружено только через три дня после убийства. А до сегодняшнего утра, то есть всю неделю после этого происшествия, пока не была найдена голова, у нас не возникало оснований связывать случившееся с Плэш Медоу.

— И очень плохо. Каковы твои планы?

Суперинтендант обрисовал их. Расследование теперь пойдет по трем направлениям. Во-первых, с помощью старых фотографий, взятых у Роберта Ситона, и снимков головы можно будет составить фотоизображение Освальда Ситона. Его разошлют в газеты, через которые обратятся с просьбой ко всем, кто видел недавно этого человека, явиться для дачи показаний. Инспектор Гейтс, имея на руках копии, попытается еще раз опросить местных жителей и проследить путь Освальда до Ферри Лэйси. Фотокопии будут также разосланы в морские и аэропорты. Полиция попросит пароходные и авиакомпании оказать содействие в сборе сведений, а бристольским полицейским будет дано указание навести справки по поводу меблированных комнат, так как все же есть слабое подозрение, что с Бристолем связано временное пребывание Освальда между возвращением из-за границы и отъездом в Ферри Лэйси.

Во-вторых (и здесь суперинтендант тяжело вздохнул), дело о «самоубийстве» Освальда Ситона должно быть извлечено на свет Божий. Блаунт уже дал указание своему подчиненному, инспектору Слингсби, известному упорным характером, заняться этим делом. «Если Слингсби не сможет его раскопать, то никто не сможет», — сказал он Найджелу. Необходимо изучить снова обстоятельства «самоубийства», хотя в свое время полиция и суд были вполне удовлетворены расследованием. Если гипотеза Найджела верна, это было тем более необходимо сделать и доказать, что все разыграно под давлением одного или нескольких лиц, преследовавших свою выгоду.

В-третьих, направление поисков будет связано, безусловно, с Плэш Медоу. Здесь Блаунту будет труднее всего, пока не найдут Финни Блэка. Он уже опросил каждого обитателя усадьбы. Мара Торренс, опрошенная вторично, признала, что могла ошибиться относительно точного времени, когда она видела мистера и миссис Ситон во дворе: она, кажется, не смотрела на часы, но думала, что это было вскоре после того, как раздался бой церковных часов в половине первого, а теперь считает, будто могла слышать его на четверть часа позже.

Что касается остальных, то их показания не вызвали сомнений. Странным представлялось лишь свидетельство Ситонов, якобы не видевших и не слышавших ничего подозрительного в ту ночь. По их же словам, они дважды выходили из дома: первый раз взглянуть на кобылу Китти, второй раз — через полчаса, — когда обнаружили отсутствие Финни Блэка в его комнате и отправились на поиски. Они не отрицали, что каждый раз, проходя мимо маслобойни, внутрь почему-то не заглядывали. Вместе с тем в их рассказе не было явных противоречий. Освальд Ситон вполне мог стремиться избегать встреч с ними. Возможно, он уже был мертв до того, как супруги вышли из дому первый раз. Или, напротив, он мог быть убит и после того, как они вернулись с поисков Финни, которые продолжались, по словам Ситонов, от пяти до десяти минут и были прекращены, когда налетел второй, еще более сильный, шквал бури. Маслобойню обычно закрывали на ключ вечером после доения коров — работник считал, что запер ее и тогда, но не мог поклясться в этом. Парадная дверь Плэш Медоу также была закрыта, но в ту самую ночь, насколько мог вспомнить Роберт Ситон, он не запер дверь во двор, только неизвестно, после одинокой прогулки или поисков Финни вместе с Дженет.

— Я хотел бы выяснить одну вещь, — сказал Найджел, прервав резюме суперинтенданта. — Почему Дженет Ситон отправилась посмотреть на кобылу уже во время первого шквала, а о Финни Блэке забеспокоилась только тогда, когда налетел второй шквал?

— Не один ты задумывался над этим, — сухо сказал Блаунт. — Но она объяснила все вполне резонно. Когда только началась буря, Дженет зашла в комнату Финни проверить, все ли с ним в порядке. Он спал. Это было вскоре после полуночи. Она решила не ложиться, пока не вернется с прогулки муж, — ждала его возвращения раньше обычного из-за грозы. Когда он пришел, то сказал ей, что слышал, как брыкалась в стойле кобыла. И Дженет вышла вместе с ним, чтобы успокоить лошадь. К этому времени сна уже не было ни в одном глазу. Сидели в будуаре миссис Ситон и читали, ожидая, когда кончится гроза. Через полчаса они решили все же отправиться лечь спать. Тут налетел второй шквал, и миссис Ситон решила, что надо еще раз взглянуть на Финни. Теперь его в комнате не оказалось, и они пошли искать его. Вернувшись ни с чем, Ситоны наконец отошли ко сну — у них, как тебе известно, отдельные спальни — и быстро заснули, оба.

— Очень сплоченная семья, — заметил Найджел поднимаясь. Блаунт предложил подвезти его, но Найджел решил пройтись по ночному воздуху, чтобы освежить голову.

— Вопрос в том, кого они защищают, — сказал Блаунт.

— О, все кого-то защищают. Более всего Роберта Ситона — он самый ценный предмет в коллекции. Лайонел оберегает Ванессу. Слабоумие Финни Блэка — повод для опеки со стороны Роберта и Дженет. Потом, есть еще Мара Торренс — Роберт, относится к ней, как к собственной дочери. Лайонел к Маре далеко не равнодушен; Дженет терпит ее, что говорит о многом: все они окружили Мару стеной молчания. Нет, Блаунт, вопрос не в том, кого они защищают, а от чего. Мы не должны быть сбиты с толку мыслью о том, что они сговорились не выдавать убийцу. Возможно, и так. Но я думаю, нам придется преодолеть много препятствий, имеющих косвенное отношение к этому преступлению, прежде чем мы найдем убийцу.

«Я и сам, — подумал Найджел, быстрым шагом возвращаясь в Ферри Лэйси, — тоже оказался в числе защитников». Его пребывание в Плэш Медоу после того, как была найдена голова, выглядело весьма странно. Кроме того, он шпионил за Дженет Ситон прошлой ночью. Ощущение загадочности усиливалось еще и тем, что Дженет — такая своенравная и властная натура — отнеслась к его ночной вылазке спокойно и без явной злобы, если забыть, конечно, что она фактически натравила на него Финни. Но это могла быть лишь инстинктивная реакция неожиданно испугавшейся женщины. Найджел восстановил свою репутацию в ее глазах в полдень, когда отвлек на себя целый рой репортеров, вновь слетевшихся в Плэш Медоу столь быстро, как будто звук падающей головы Освальда Ситона был слышен в радиусе пятидесяти миль от каштана.

«Так вот кто я такой, — подумал Найджел, — один из телохранителей и подозрительный тип. Хотя одному Богу известно, почему подозрительный. Разве я хочу найти убийцу? Судя по репутации Освальда Ситона, его смерть была весьма желанным исходом для многих. Чего я действительно хочу, так это дать возможность Роберту Ситону писать стихи. По сути, я уже втянут в общий заговор по спасению и защите его гения. Почему бы и нет?»

Громко заухала сова, сидевшая у дороги.

«Ты не согласна? — обратился Найджел к невидимому скептику, — Ты говоришь, что гений Роберта Ситона сам о себе позаботится? Но есть вещь, которую он не может создать и без которой не может обойтись. Время».

Угу! Угу!.. Угу! Угу! — кричала сова.

«Кто же убийца? Завтра я постараюсь распутать первый узел этой тайны».

В половине одиннадцатого следующего утра Найджел вошел в гостиную Дженет Ситон. В доме было тихо. Роберт Ситон за завтраком был рассеян и сразу же ушел в свою комнату, его остановившийся взгляд как будто говорил о том, что поэт, кажется, потерял во тьме прошедшей ночи незримую сюжетную нить своих стихов. Лайонел и Ванесса ушли на реку. В маленьком саду рядом с амбаром Мара Торренс принимала солнечные ванны, ее отец, развалясь в шезлонге, читал газеты.

— Могу я поговорить с вами? — спросил Найджел.

Миссис Ситон подняла голову, оторвавшись от счетов.

— Конечно, я надеялась, что вы придете, мне следует извиниться перед вами. Что-нибудь слышно о Финни?

— Боюсь, нет.

— Он никогда не исчезал так надолго. Мистер Ситон и я очень беспокоимся. Я не хотела ничего говорить за завтраком при Ванессе.

Найджел был поражен, и не впервые, несоответствием между наружностью миссис Ситон и ее речью. Как будто церемонные фразы в духе светских дам Джейн Остен произносила грубого вида крестьянка.

— Боюсь, позапрошлой ночью я совсем потеряла голову, — сказала миссис Ситон. «Свою потеряла, а чужую нашла», — подумал Найджел.

— Это я должен извиниться, — ответил он. — Вероятно, мое неожиданное появление из темноты сильно испугало вас. У меня прискорбная привычка к мелодраматическим эффектам, от нее так трудно избавиться.

Дженет Ситон сделал резкий жест своей тяжелой рукой, будто отметя столь несвоевременное легкомыслие.

— Вы знали, что… другая голова была там, на дереве? — спросила она.

— Могло показаться, будто я шпионю за вами, — продолжал Найджел. — Я смотрел в окно и видел, как Финни бежит через двор.

— Смотрели в окно? Но ваше окно…

— Не из своего окна. Когда началась гроза, я пошел в комнату напротив, где вы обычно селите гостей, как сказала мне Ванесса. Гроза приближалась с той стороны, мне хотелось увидеть ее начало.

Дженет Ситон грозно взглянула на него из-под густых нахмуренных бровей.

— Вы не ответили на мой вопрос, мистер Стрэйнджуэйз.

— Ну да, я подозревал, что она там может быть. — Найджел выдержал паузу, выразительно глядя на нее голубыми глазами. — Как и вы, я полагаю.

— Я? Ну знаете ли, мистер Стрэйнджуэйз!..

Желтоватое лицо Дженет Ситон вдруг потемнело, налившись кровью. Она резко встала из-за стола, подошла к подоконнику и уселась на него, отвернувшись.

— Думаю, вы должны объяснить свои слова.

— Не возражаете, если я закурю? Все началось с глиняного слепка головы вашего мужа. Мне сказали, что вы побуждали Мару Торренс к ее созданию.

— Вам сказали? Кто?

— Я думаю, что так оно и было, — терпеливо продолжал Найджел, изучая плотную круглую фигуру на фоне окна. — Вы высказали сомнение в способности Мары выполнить точный, реалистический портрет, яростно обрушились на нетрадиционное искусство. Так, во всяком случае, сказал мне ее отец. А на следующий день за чаем продемонстрировали хорошую осведомленность о характере модного направления и с симпатией отзывались о нем. Естественно, я подумал, что ваши предыдущие отзывы об абстракционизме были не вполне искренни. Одну минуту, — сказал Найджел, когда миссис Ситон сделала нетерпеливый жест, — дайте мне продолжить. Я лишь объясняю ход своих рассуждений. Если у вас не было скрытого умысла, если вам просто хотелось, чтобы Мара вылепила голову вашего мужа, зачем вы избрали окольный путь? Почему было прямо не предложить ей это сделать? Затем глиняная голова, которую вы заполучили таким хитрым путем, выставляется перед глазами Финни Блэка в день, когда ожидается буря и у него уже заметны признаки ненормального состояния, вызываемого такой погодой.

Тяжелая голова Дженет Ситон слегка вздрагивала, как у потревоженного оводами животного.

Найджел ощутил острую жалость к ней, но любопытство было сильнее, и он продолжал:

— Я подумал, что все это было уловкой с вашей стороны, вы хотели узнать, где Финни прячет голову убитого. Во всяком случае, подозревали, что он мог ее спрятать. А если он сделал это в ночь убийства, то мог бы повторить свои действия с копией.

— Я догадываюсь, о чем вы хотите спросить меня. — У окна звучал глухой голос женщины. Роковой вопрос действительно уже был готов сорваться с языка Найджела, но он пока не стал задавать его и спросил:

— Не это ли было у вас на уме? И не по этой ли причине меня не поселили в комнате для гостей?

— Вы очень умны, мистер Стрэйнджуэйз. — Дженет Ситон повернулась к нему. Она не могла скрыть своего облегчения, почти радости. Пальцы ее разжались. — Вы очень опасный человек в доме, знаете ли, — добавила она, пытаясь слукавить.

— Ну так вот, — продолжал Найджел. — Грозовая ночь. Голова-приманка лежит на, так сказать, видном месте, Финни встревожен. Опасный гость надежно упрятан в другой половине дома. Между прочим, он не мог не заметить вашей обеспокоенности в тот вечер и облегчения, с которым вы восприняли его слова о том, что он идет спать. Да, могу повторить, я пошел в другую комнату лишь понаблюдать грозу. Вскоре вышли вы и встали у двери во двор. А потом Финни, который, видимо, взял слепок головы в кабинете вашего мужа и принес к себе в спальню, появился с той стороны, где живет прислуга. Вы были начеку и пошли за ним к каштану. А я — за вами. Боюсь, это было потрясающее злоупотребление гостеприимством.

Дженет Ситон робко улыбнулась ему:

— А я совсем потеряла голову, и потому Финни вас чуть не задушил. Потрясающее злоупотребление моим положением хозяйки. Могу я попросить у вас сигарету?

— О, прошу прощенья. — Найджел дал ей закурить, заметив при этом, как у нее все еще дрожали руки. — Вы подозревали, что преступление совершил Финни? Или думали, что он просто наткнулся на отрезанную голову и спрятал ее?

Последовала многозначительная пауза, прежде чем Дженет Ситон заговорила.

— Мне в голову не приходило ни то, ни другое. Не было доказательств, как вы помните, что… это произошло здесь. И кто был жертвой, — сказала она медленно. — Я знала только, что голова исчезла. И что Финни ворует вещи и странно ведет себя во время грозы. То и другое как-то связалось в моей голове, и я решила поставить эксперимент.

— Ваш муж знал, что вы придумали?

На лице Дженет Ситон промелькнуло высокомерное выражение, вызванное, без сомнения, тем, как Найджел неуважительно отозвался о ее «эксперименте».

— Он знал, что я собиралась сделать.

— И одобрил?

— Ну конечно. — Ее интонация свидетельствовала о том, что она не привыкла спрашивать согласия Роберта. Кровь Лэйси заговорила с новой силой.

— Чего я не могу понять, — заметил Найджел, — так это почему вы предприняли такие чрезвычайные меры для защиты Финни.

— Для защиты Финни?

— Да. Все действия, начиная с изготовления глиняной головы, протекали скрытно. Если вы просто подозревали, что Финни мог иметь отношение к убийству и к пропавшей голове, то почему не предложили провести этот эксперимент полиции или мне?

— Но у меня не было доказательств. — Миссис Ситон говорила слегка взволнованно. Потом она успокоилась и произнесла в обычной своей манере, полной достоинства: — Вполне естественно думать об интересах тех, кто от тебя зависит. Мы, Лэйси, всегда гордились…

— Послушайте, миссис Ситон, так дело не пойдет, — воскликнул Найджел, который также бывал порой весьма неучтив. — Вы очень умная женщина. И не могли не предположить, как будет квалифицировать полиция ваше поведение.

— Мое поведение? Я вас не понимаю, — сказала она холодно.

— Точнее, скрытность. Полиция сочтет невероятным, чтобы вы проделали все это ради слуги, к тому же слабоумного карлика. — Дженет Ситон вздрогнула. — Можно предположить, — продолжал Найджел, — что вы убили Освальда Ситона или это сделал кто-то, кого вы любите. Голову отделили, чтобы нельзя было опознать тело жертвы. Финни Блэк украл голову и спрятал ее, пока убийца какое-то время отсутствовал, возможно, тащил тело к реке. Вы (или убийца) знаете, что, пока голова не найдена, нельзя быть абсолютно уверенной в своей безопасности. У вас подозрение, что взять ее мог Финни. Вы не решаетесь прямо попросить его принести голову, так как это грозит разоблачением. Тогда вами придуман способ узнать с помощью Финни, где находится голова, — такой хитрый, что ни он сам, ни кто-либо другой не смог бы догадаться о ваших намерениях.

— Хватит! — почти выкрикнула Дженет Ситон. Ее пальцы судорожно сжимались и корчились на коленях, пока она стремилась совладать с собой. Отвернувшись, Дженет после непродолжительного молчания сказала: — Вы никогда не задумывались, почему у нас с Робертом нет детей?

Найджел недоуменно покачал головой. Дженет Ситон обвела взглядом свою изысканно обставленную комнату, будто искала себе поддержки или участия со стороны фамильных ценностей. Казалось, она видит их в первый — или последний — раз: блики на палисандровой и ореховой мебели, расписанные вручную вазы бристольского стекла на каминной полке, полыхающие красками творения Констебла на стене — все эти символы утонченности, богатства, благополучия.

— Вы сказали, все, что я так расчетливо скрыла, можно совершить только ради того, кого любишь?

Найджел кивнул.

— Вас удивляет, почему я так стараюсь защитить бедного Финни?

Найджел едва ли мог вымолвить слово — так сгустилась атмосфера в этой просторной роскошной комнате.

Голос Дженет Ситон упал до хриплого шепота.

— Финни — мой ребенок, — сказала она.