Гонки по лабиринту

Глава 36

Андрей лежал на кровати в своей комнате и смотрел на мух на светильнике в центре высокого потолка. После того как Пительников высадил его у дома, он сразу же направился на кухню и заставил себя съесть большую пачку чипсов. Он не хотел этого, но съел, потому что знал, что потом пожалеет, если не сделает этого. Шальнев не был одним из тех людей, которые едят навязчиво, когда у них стресс. На самом деле для него все было как раз наоборот. Вся еда потеряла свою привлекательность, и он мог пропустить два или три приема пищи без всякого интереса. Тем не менее, несколько таких дней могли сделать странные вещи с его нервами, и он узнал, что может предотвратить головные боли от напряжения легким перекусом.

Так что теперь он лежал в полуденном тепле, тяжелые синие шторы снова отодвинулись от окон и накрыли металлические рычаги, удерживающие стеклянные панели открытыми. Сняв ботинки и пиджак, ослабив галстук, Андрей отдался воспоминаниям о взрыве машины, которого он пытался избежать. Снова и снова он вспоминал ту миллисекунду, последовавшую за взрывом и до того, как скрылись обломки и огонь, когда он увидел парня и девушку, сидящих в машине, как черные манекены, все еще в миллисекунде от осознания того, что с ними произошло. Затем, в ужасные секунды после этого, буря огня, обломков и режущего стекла, взрыв, снова швыряющий людей, прежде чем они поняли, что стали жертвами. Это были моменты, мертвые моменты в душе, когда наступал шок, примитивная защита природы от слишком ужасного, чтобы жить - с моментами, которые должны были последовать. Он задумался, кто эти парень и девушка, и как ее семья или друзья узнают о их гибели.

Начав с разгромленной комнаты Дмитрия Федорова, он вспомнил неосторожные смерти, свидетелем которых стал за последние тридцать шесть часов. Это стало еще более невероятным, когда он напомнил себе, что это не будет иметь никакого значения. За последние пять лет истории молодой республики многие люди были "исчезнувшими" и убитыми, и ни одного ареста и осуждения не последовало. Этот факт можно было назвать только сюрреалистическим. Были, конечно, и другие описания этого, все отвратительные и ни одно из них не имело ни малейшего значения, потому что в ДНР не было политической воли остановить убийства. Это была страна, последние годы которой были отмечены уровнем насилия, схожим со странами Центральной Америки.

Снаружи вялый поток машин рывками и толчками устремлялся к центру, не прекращая ровного грохота, отражавшегося от оштукатуренных стен комнаты, и всегда, даже в тишине бабьего лета, которое, казалось, выжимало кислород из воздуха, он чувствовал едкий запах бензиновых двигателей.

Андрей перевернулся на бок. Он думал о Лене и о авантюрах, которые окружали ее жизнь. Он хотел быть с ней, обнимать ее в тишине полудня, обнимать ее здоровое, успокаивающее тело и притягивать к себе, чувствовать ее ровное, надежное дыхание и вдыхать ее знакомый аромат, который казался ему сладким и убаюкивающим. Искушение повернуться, взять телефонную трубку и позвонить ей было почти непреодолимым, но он не сделал этого. В этот момент, он просто не доверял себе. Поиски дневника навалились на него пеленой, и он не хотел, чтобы она получила надежду раньше времени.

Вместо этого он сосредоточился на звуках снаружи. Слышал ли он что-нибудь, кроме шума машин? Во время кратковременного затишья он слышал пение птиц в кустах двора, изредка слышались разговорные голоса людей, идущих к своим машинам, а время от времени из столовой, расположенной в соседнем доме, доносился звон посуды. Шаги по грязным ступеням, каблуки по каменному полу ... остановились возле его комнаты. Андрей открыл глаза...он их закрывал? Он перевернулся на спину и посмотрел на дверь, его правая рука потянулась к тумбочке рядом с кроватью за пистолетом.

Раздался тихий стук, пауза, еще один стук.

- Андрей. Это Лена. - Ее голос звучал так, словно она прижималась лицом к двери.

- Ладно, одну секунду. - Он свесил ноги с кровати, наклонился и сунул пистолет между матрасами. Он встал, подошел к двери и открыл ее.

На пороге стояла Елена, и на ее лице было написано ожидание, беспокойство и убежденность.

- Не волнуйся, я уже в порядке. Я хорошо выспалась. - На ней был другой сарафан, без рукавов, голубого цвета с длинной юбкой. От нее пахло чем-то мягким, легким и затяжным, словно она только что вышла из душа. Елена была из тех женщин, которые всегда кажутся свежими и чистыми.

− Я собирался...

Он осекся и приложил палец к губам.

− Дай я возьму это... - он подошел к письменному столу, взял ключ от квартиры, вернулся к двери и вышел, закрыв ее за собой.

- Пойдем отсюда, - сказал он. Они были всего в нескольких шагах от короткого коридора, который вел через арочную решетку из кованого железа, прикрепленную к оштукатуренным стенам, на веранду, выходящую во внутренний дворик перед домом. Там никого не было, и они уселись на высокий и толстый каменный поребрик, укрывшись за стеной из кустов от посторонних глаз.

- Я ушел, поскольку ты уснула, - начал объяснять он. - Мне просто нечего было тебе сказать. Говорить было не о чем. Я...

- Кстати, я утром получила послание от Дианы по Скайпу, - прервала его Елена, доставая маленькую сумку из натуральной кожи. Она молча протянула смартфон Шальневу, не сводя с него глаз. Андрей взял его и приблизил к глазам.

"Лена ... свяжись с Андреем и встреться со мной у Мушкетовского кладбища в 18:30 ...иди по главной аллее до конца...поверни направо...иди по переулку до конца кладбища...подожди. Я найду тебя ... важно доверять только Андрею."

Шальнев посмотрел на Елену.

- Ее номер?

- Да.

Без сомнений. Андрей пытался обдумать это, даже когда говорил.

- У меня...у меня есть основания полагать, что она не стала бы связываться с тобой таким образом, - сказал он.

- У тебя есть основания так думать?

- Я знаю.

Елена кивнула, едва сдерживая волнение.

- Это писала не она, - сказал Андрей. Он поколебался, а потом продолжил:

- Я помогу тебе выбраться из страны.

Елена нахмурилась.

- Поможешь избежать госбезопасности ДНР? Я и Денис собрали некоторые компрометирующие доказательства, документы, об участии предыдущего руководства ДНР в операциях по похищению людей. Мы хотели предать это гласности, опубликовать. Вот что навлекло на нас все это. Пушилин узнал. Ему нужны файлы, он хочет, чтобы информация никуда не распространилась.

Андрей задумался.

- Пушилин?

Лена кивнула.

- Я работаю над этим уже давно.

- Давай сначала найдем твой дневник, - не спеша начал Андрей. - а затем вывезем тебя из страны. Каким угодно способом.

Елена вгляделась в лицо Шальнева.

- Ты был у Пительникова?

- Я пока не буду распространяться о своих действиях.

- Говорят, у него есть доступ к дневнику?

Андрей пожал плечами.

- Так как?

- Посмотрим.

Елена задумчиво смотрела вдаль, сидела на краешке залитого солнцем камня, поджав колени, и выглядела странно чопорной и непохожей на саму себя. Она явно была смущена, и Андрей, глядя на нее, чувствовал то же самое. Ему было не по себе оттого, что текст выражали требование, чтобы Елена доверяла только ему. Если не Диана писала записки, то кто и зачем? Те же самые люди, которые подсоединили бомбу к замку зажигания его машины? Если кто - то пытался заманить его в ловушку, то зачем? У него не было ничего, кроме Лены, и все участники этой игры должны были это знать.

- Эти люди.., - сказала Елена. - Ты уверен, что им можно доверять? Может быть, ты ошибаешься? Может быть, они ошибаются?

Андрей думал о Гражинском. Это было правдой, он верил ему ... он доверял ему, но, конечно, он и хотел доверять ему. Гражинский был, пожалуй, единственным человеком во всей этой неразберихе, с которым Шальнев чувствовал хоть какое-то родство. Он сразу же почувствовал, что может понять Гражинского, остальных ему нужно было разгадать. Но мог ли он доверять ему? Да. Более важный вопрос заключался в том, может ли Гражинский доверять тем, кому он доверял, в частности упоминая вариант с коридором в Россию. Если Шальнев доверял информации от Бориса, он сомневался в этом.

- Ну так что?

Андрей посмотрел на нее. - В общем, так. Я могу доверять своему источнику, но я не уверен, что он может доверять своему.

- Тогда - нет, ответ - нет. - Она выхватила смартфон из рук Андрея. - Черт побери, я доверяю своему источнику, - отрезала она, кладя смартфон в сумочку. - Это стиль Дианы.

Андрей смотрел на каштаны, которые росли вдоль бульвара, как странные кусочки цветного кварца, упавшие с неба и торчащие из земли. Туманная дымка висела среди деревьев, окрашивая кобальтовое небо вдалеке.

- Ты знакома с расположением кладбища? - спросил он.

- Конечно.

- Ты знаешь, о чем она говорит, всю дорогу до конца главной улицы...

- Да.

Андрей посмотрел на часы. Это теперь было шестнадцать пятнадцать. В записке говорилось, что она будет на кладбище в половине седьмого. Это было хорошее время, чтобы избежать наблюдения. Андрей отсчитывал то, что должен был сделать...позвонить Пительникову...но чувствовал на себе испепеляющий взгляд Елены.

- Ты ведь собираешься уйти, не так ли? - резко спросила она. А потом, не дожидаясь ответа:

- Я ухожу, ей-богу.

Андрей кивнул.

- Да, я думаю, нам надо идти, но если ты веришь записке, - сказал он, - то ты должна верить всей записке. ты должна доверять мне и делать это так, как я думаю, что это должно быть сделано. Тебе это может не нравиться, но ты должна это сделать.

Елена слушала. Она выглядела прохладной в тени деревьев; она выглядела чистой и далекой от суровых реалий ДНР. Было в ней что-то такое, что напомнило Андрею тех бодрых комсомольцев другой эпохи, для которых Закавказье и Средняя Азия были приключениями, по праву принадлежавшими им. Она выросла на Донбассе, но не в ДНР. Несмотря на ее житейское знание страны, в ней не было мудрости; она могла точно оценить страну и ее народ, но без понимания; она могла объяснить ее историю, но не ее сердце. Тут была разница.

- Я жду, - сказала она.

Андрей потер лицо. Солнце уже далеко зашло за меридиан, и тени во дворе отступили к краю их ног, а каменная балюстрада уже собрала достаточно тепла, чтобы начать отбрасывать его. В этих широтах сентябрь был еще вполне летним.

- Я хочу, чтобы ты пошла одна, - сказал он. - В указанное в записке время. - Он посмотрел на часы. - Я собираюсь уйти несколько раньше.

- На пару часов?

- Как можно скорее.

Ее глаза снова впились в его лицо, и Андрей почти видел, как работает ее мозг, догоняя его мысли.

- Ты слышала сегодняшние новости ... взрыв машины?

Она выжидающе кивнула.

- Это была моя машина.- Он объяснил коротко, бегло, достаточно, чтобы она поняла степень сложности...и серьезность того, во что ей придется ввязаться. Он хотел, чтобы серьезность ситуации ослабила ее энтузиазм и обострила шестое чувство. Когда он остановился, в ее глазах уже не плясало нетерпение, а раздражение улеглось. Чем больше объяснений она получала, тем спокойнее становилась, словно сердцевина ее гнева была основана на том, что она считала покровительственным отношением Андрея и всех остальных, кто держал ее в неведении.

- Предположим, что твое жилище прослушивается и любой разговор там прослушивается, - сказал Андрей. - Предположим то же самое о "Лендровере", теперь, когда ты приехала сюда, чтобы встретиться со мной, ты также можешь предположить, что за тобой следят. Им нужна не столько ты, им нужны документы. Они думают, что я приведу их к ним. Вот в чем все дело.

- Я не уверена, что смогу это сделать, - вдруг сказала она. Она посмотрела на свои руки, лежащие на коленях, в которых она теребила смартфон.

- Это..., я не боюсь, - продолжала она. - На самом деле нет. Но я не уверена, что смогу избежать слежки. Я никогда не прощу себя за то, что сделала это, за то, что привела их к тебе...я просто...

- Тебе не обязательно идти, - сказал Андрей. - Если ты не появишься, я не думаю, что они удивятся.

Она ничего не сказала на мгновение, затем она вздернула голову вверх.

- Тебе нужно, чтобы я это сделала?

- Тебе не обязательно это делать.

- Я имею в виду, поможет ли это в поиске дневника, если я помогу, или нет?

Андрей посмотрел на нее.

- Если ты не потеряешь самообладание, будет лучше, если ты пойдешь. Это могло бы облегчить мне задачу. Но если ты не уверена в этом, если ты не уверена в себе, и ты испугаешься и потеряешь голову, это может закончиться катастрофически.

Лена закатила глаза и начала укладывать смартфон в сумку.

- Подожди минутку, - сказал Андрей. - сотри это сообщение из памяти. Удали куки.

- Хорошо, - сказала Лена, нажимая кнопки. - Просто скажи мне, какого черта ты от меня хочешь.

Одетый в бежевый плащ и потертую зеленую кепку с козырьком, Александр Зурахов ехал в автобусе, в задней половине салона, искоса наблюдая за другими пассажирами. "Следующая станция - "Автовокзал", - сообщил репродуктор, и Зурахов начал пробираться к выходу. Выйдя из автобуса, Зурахов вскоре оказался в недрах автовокзала и вскоре миновал вывеску "Автоматические камеры хранения". Очень внимательно осмотревшись по сторонам, оставшись один в узком проходе между камерами Зурахов, натянув козырек кепки на лоб, стал колдовать возле одного из ящиков: опустил в прорезь монетку, набрал код на циферблате. Дверца открылась. Зурахов извлек из камеры спортивную сумку, незаметно вытащил из нее пистолет "Глок", проверил полную обойму, другую, с бронебойными патронами, лежавшую на дне сумки. Затем он положил пистолет назад в сумку и закрыл молнию. Прежде чем захлопнуть дверцу, он вдруг резко оглянулся, а потом решительно шагнул из прохода по направлению к выходу, стараясь держаться непринужденно, расслабленно, но контролируя ситуацию во все стороны.

***