Гонконг. Почти что пенсия

Глава 17

Тиао аккуратно складывает документы обратно в стопку и сует в бардачок. Я без лишних просьб сгибаюсь в три погибели, что дать бардачку открыться.

— Проедемся чуть, если ты не против? — говорит она.

Киваю, почему бы и нет.

Спутница включает зажигание, заводит двигатель и втыкает драйв на автоматической коробке передач. Слышу хруст, далее толчок по включении первой передачи. Машинка старенькая, скорее всего приобретена для сегодняшних дел девчонки.

Мы трогаемся, медленно катимся до главной дороги, останавливаясь на долгом светофоре. На нервы действует сигнал поворотника, единственное, что нарушает тишину.

Судя по всему, езда успокаивает девицу и помогает собраться с мыслями.

Опускаю стекло на своей двери, всматриваюсь в ночной Гонконг. Город невероятно красив, по обе стороны дороги тянутся вереницы высоток инебоскрёбов, горящих, как праздничные свечи на торте именинника.

Трафик на дорогах ближе к этому времени тоже значительно снизился, что сказывается на качестве воздуха.

— Куда поедем, есть какие-то предпочтения? — спрашивает она.

— Нет, — мотаю головой, для предпочтений я слишком плохо знаю город.

— Поняла, дом работа, работа дом. Тогла покажу одно отличное место, давно там не была.

Пожимаю плечами, показывая, что не имею ничего против.

Видно, что она совсем недавно за рулём — крепко держит его обеими руками, спину не прислоняет к водительскому креслу, тянется к лобовому стеклу. Как будто так можно больше разглядеть…

Через несколько сотен метров она прерывает молчание:

— На носу сделка между двумя огромными корпорациями, обе наши, гонконгские. Следят даже из Пекина, потому что у компаний миллиардные обороты.

Далее мне сообщают, что обсуждение слияния велось даже не несколько лет, а несколько десятилетий. Много раз сделка оказывалась под угрозой срыва, потому что советы директоров корпораций выдвигали взаимоисключающие условия.

— Первый раз я услышала о ней, как только начала сознательно соображать, — уточняет Тиао. — Отец еще тогда говорил, что они почти договорились!

— Если двадцать лет никто не может договориться, может, это и не нужно? — кошусь на спутницу.

— Не просто нужно, господин Юн, это слияние кровь из носа необходимо, обе корпорации этого хотят. И это пойдёт на пользу выручке и охвату не только внутри китайского рынка, но и на международной арене. Если все получится, у нас не останется конкурентов.

Я внимательно слушаю, такие сделки не новость, они происходили и будут всегда происходить. Компании сливаются, на рынке периодически появлялся единоличный гегемон, огромный мутант, который подминает под себя как потребителя, так и других игроков. По сути становятся монополистом.

Часто подобные соглашения блокирует государство, потому что они хоронят здоровую конкуренцию, но на мой логичный вопрос об этом Тиао отвечает отрицательно.

— Знаешь, что приблизило сделку, Юн? После чего советы директоров обеих компаний пошли семимильными шагами к соглашению?

— Понятия не имею, — нет никакого желания гадать на кофейной гуще.

Больше того, я толком не понимаю, куда идет разговор и почему Тиао начала настолько издалека.

Но раз начала, значит так надо, есть смысл проявить терпение, пока спутница перейдет к конкретике.

— Никто не имеет, — фыркает девица. — Потому что мы скрыли информацию как от средств массовой информации, так и от «доброжелателей». Но увы… моя недоработка привела к тому, что информация просочилась. Нет, не в сеть, не журналистам, а к тому, кому она действительно была необходима.

Она тяжело вздыхает, ерзает на кресле.

Наш автомобильчик сворачивает с главной дороги под «тупик», но знак Тиао прекрасно видит. Дорога, пусть не круто, все таки ведет верх.

— Мой отец последний год был серьезно болен, — признается она.

— Чем?

— Неважно, Юн… понимаешь, они дождались, когда отец сдаст и согласились наконец подписать договор. А он… папа знал, что жить ему осталось всего несколько месяцев. И решил забрать от жизни то, что как казалось, не получал. Пошел вразнос Юн, понимаешь?

— Понимаю, но не совсем понятно зачем кому-то было ждать его… смерти.

Мне действительно не совсем понятно, что это изменит, ну разве, что добавит некоторых чисто бюрократических сложностей.

— Тут надо знать главное препятствие по сделке. За моим отцом контрольный пакет акций компании и он категорически против продавать их на бирже.

— И?

Тиао пожимает плечами:

— После его смерти я не сразу вступлю в наследство, а пока я не могу быть лицом принимающим решения, управление перейдет в руки моего дяди. Он даст процессу зеленый свет.

Далее напрашивался логичный вопрос — какому процессу, но я не стал его задавать. Сама скажет, разговор и так дается ей нелегко.

Тиао задумывается, наверняка размышляет на тему — стоит ли мне знать лишние подробности. Но видимо без них не обойтись.

Опять ловлю себя на мысли, что мне толком непонятно, что она от меня хочет.

— Они выставят акции компании на торги, затем купят их через подставных лиц и тем самым лишат отца контрольного пакета. По сути это рейдерский захват, Юн, но задуманный со всем соблюдением закона. Их юристы не зря едят свой хлеб.

Перевариваю информацию. Законов Гонконга я не знаю, пока не приходилось сталкиваться, но что-то подсказывает, что такая схема вряд ли будет безупречнв с юридической точки зрения. Однако Тиао говорит о соблюдении норм.

Мы заканчиваем подьем, выехав на смотровую площадку, с которой на Гонконг открывается просто умопомрачительный вид. Место действительно стоит того, чтобы потратить время и приехать. И да, здесь чувствуется особая энергетика.

Тиао глушит автомобиль, дергает ручник и откидывается наконец на спинку.

— Допустим. Чего ты ожидаешь от меня? — спрашиваю. — Акции я не куплю, ты не хуже моего знаешь, что у меня отрицательный социальный рейтинг…

Говорить про то, что отца я тоже не воскрешу, неверно — в этом месте прикусываю язык.

— Поэтому давай либо конкретнее, либо спасибо за содержательную беседу и отличный вид на Гонконг — у меня куча дел.

— Стань моим отцом, Юн! — огорашивает меня Тиао.

— В смысле? — мои брови от удивления принимают форму домика.

— Мне нужно избежать допуска дяди к акциям, — девчонка начинает говорить резко и отрывисто. — Все знают, что отец серьезно болен, но никто не знает, что его больше нет. Я держу информацию в секрете и делаю все возможное, чтобы она никуда не просочилась.

— Разве не было публикаций в сми? — припоминаю новостные вырезки из папки Тиао.

Там, если помню верно, как раз о том, что её отец разбился, летя на мотоцикле…

— Ты не понял, это хорошо, — заверяет собеседница.

Погоди… открываю бардачок, достаю файл и заново рассматриваю вырезки из. Читаю заголовки, которые в прошлый раз пропустил мимо. В голове как переключатель срабатывает, всё становится на свои места. Складывается пазл, который делает нынешний разговор предельно понятным и теперь уже логичным. Больше того, логичной и понятной теперь становится моя смерть… и почему она нигде не афишировалась. По реестрам и базам, я умер около недели назад, а теперь мое имя всплывает в аварии на мотоцикле на окраине Пекина. По заметке журналистов, тело изуродовано настолько, что похороны пройдут в закрытом горбу.

Отец Тиао разбился и она выкрутила все так… я с восхищением кошусь на девчонку. Она сделала все искусно, что комар носа не подточит.

— Моя «смерть» — дело твоих рук?

— Да — соглашается она, — Прости, но мне не оставалось ничего другого. Мне понадобилось немало усилий, я давно искала двойника отца, нашла тебя. И последние события указывали на то, что ты сопьешься и плохо кончишь. Я не ожидала, что ты начнёшь полностью менять свою жизнь!

Хм. Насколько помню матчасть, вероятность обнаружить в мире точную копию себя составляет один к триллиону. Действительно кропотливая работа и еще — огромное везение, но везет, как известно, тем кто везет. Тиао, как я теперь понял — из таких.

— Верно понимаю, ты хочешь, чтобы я участвовал в заключении сделки вместо твоего отца?

— Да, — подтверждает она. — Но больше мне нужно, чтобы ты подписал один документ.

— Думаю, не ошибусь, ты говоришь про передачу управления в твои руки.

Тиао резко разворачивается и впивается в меня взглядом.

— Мне нужна эта компания, я не позволю похоронить детище отца, и я доведу начатое, чего бы это ни стоило. Либо мы сожрем их, либо они нас.

— У тебя хороший парфюм, — пытаюсь разрядить обстановку и тотчас задаю встречный вопрос. — Что мне за это будет?

Про себя отмечаю, что такие просьбы, как озвучила Тиао, очень часто равны билетику на тот свет. Когда клон выполнит свою задачу (и надобность в нем исчезнет), его попросту пустят в расход.

А еще я понимаю другое, у меня нет шансов отказаться. Но ничего этого не произношу вслух.

— Я не в тех обстоятельствах, чтобы торговаться. Называйте цену, господин Юн, и если это в моих силах, она будет выплачена.

Вот так даже. Неплохо. Такой подход мне нравится, он указывает на то, что у Тиао особо нет времени для рассуждений и торга, а значит, сделка должна произойти со дня на день.

— На какое число намечено подписание?

— Завтра вечером. Времени совсем нет. В одном из небоскребов в центре Гонконга собирается званный ужин, на нем всё и состоится. Отец должен быть там. Дактилоскопию ваше поколение сдаёт только при замене айди-карты, а ни ты, ни отец этого пока не делали. Идентифицировать тебя по отпечаткам невозможно в принципе — государству ещё не сдавал, в полицию приводов не было, в криминальных базах ничего нет.

Пока она говорит, анализирую ситуацию. Как я уже обозначил выше, нет варианта отказаться — грохнут. Заплатить она тоже готова любые деньги, по крайней мере на словах. Есть вариант, что платить вовсе не будет надобности — как никак, мертвому деньги не нужны.

Решаю конкретизировать свою задачу, прежде чем назвать цену и не прогадать. Всё-таки примерять на себя шкуру другого человека, пусть и похожего как две капли воды — это не так просто, как может показаться. Особенно если вокруг люди, с которыми у тебя годами шли переговоры.

На таком уровне для переговорного процесса становится важна любая деталь. Ты знаешь привычки, рефлексы и прочие особенности своего собеседника. Только так, с другим подходом тут делать нечего — озвучиваю мысли Тиао.

— Так и есть, у нас совсем немного времени на подготовку.

— Если они заметят подставу, думаю, ничем хорошим не закончится.

Тиао медленно качает головой:

— У меня всё равно нет другого выхода.

Девица совершенно неожиданно заводит автомобиль, резко сдает назад и выезжает на другую дорогу. Судя по тому, как она ориентируется на местности, бывала здесь не один раз.

Мы выезжаем к Макдоналдсу, где есть авто-касса, но на удивление мало автомобилей. Останавливаемся у столбика с приемником заказов и Тиао просит два американо без сахара. Меньше чем через минуту, забираем кофе.

— Спасибо сахар не нужен, — отказывается она от пакетиков.

— Может мне нужно? — напоминаю, что я живой человек.

Она смущено протягивает мне напиток, свой кофе ставит в подстаканник к коробке передач.

— Извиняюсь, не подумала.

— Все в порядке, я не употребляю сахар.

— Правда? — удивляется Тиао. — Насколько мне известно, вы клали по четыре ложки за раз.

Неплохо, даже интересно — она знает, какой туалетной бумагой я подтираюсь?

— Бросил, как пошел в зал.

Я кофе не просил, только недавно пил в парке, поэтому пробовать не спешу. Нои ставить мне его некуда, бумажный стакан остается в руках.

Свободную руку сую в карман и достаю блокнот. Поскольку я без телефона, все проходится записывать ручками.

Среди кучи записей моё внимание привлекает всего одна — счёт за лечение супруги.

Сумма к оплате немаленькая, показываю ее Тиао, стучу подушечкоц указательного пальца по номеру счёта, записанного здесь же.

— Мне нужен авансовый платёж. Прежде чем начнём, деньги должны должны лежать на счёту.

Тиао внимательно изучать цифры, сумма действительно солидная. Ну или она и не планирует ее платить… что тоже не исключено.

— Как я могу быть уверенной, что после получения средств вы не откажитесь от сделки, господин Юн?

— Вам придётся поверить мне на слово, это мои условия, на которых я готов начать работу.

Она молчит.

Снова думает.

Потом поворачивается и смотрит глазами, полными предательской влаги:

— Господин Юн, я надеюсь, что вы человек слова. Деньги будут на счёту сегодня вечером. Мы договорились?

Жмем руки и я выхожу из машины. Ежусь под ветерком, вечерами в Гонконге все прохладнее.

Прежде чем закрыть дверь, заглядываю в салон:

— Когда быть готовым?

— Вам сообщат.

Тиао подается вперёд, захлопывает дверь перед моим лицом и дает газу. Маленький автомобильчик растворяется в темноте.

Я стою черт знает где… могла хотя бы до дома докинуть, но есть как есть. Видно что-то не нравится этой оригиналке, о чем она не говорила вслух, но что сидит у нее внутри настолько глубоко, что даже актёрский талант не в состоянии этого скрыть.

Ломать голову не собираюсь. Разговор получился настолько любопытным и завораживающим, что решаю проветриться и иду наугад в гущу возвышающихся впереди небоскрёбов.

Мысли самые разные. Предложение действительно необычное, словно получить черную метку. Странное ощущение, когда ты понимаешь, что твоя жизнь одновременно очень ценна и ни черта не стоит.

Охваченый мыслями, я, будто со встроенной навигацией в голове, через полчаса добрался на автомате до своего дома. Только у подъезда поймал себя на мысли, что весь путь тащил с собой кофе в бумажном стаканчике, но так и не сделал ни глотка.

Пробую его сейчас и кривлюсь, чувствуя горечь и кислятину. Американо отправляется в урну.

Поднявшись на этаж, слышу как, из моей комнаты доносится звонок телефона.

Хм… не знал, что в халупе есть стационарный телефон. Трубку брать желания нет, звонят-то не мне, потому что никто не знает номера.

Но телефон продолжает истошно трезвонить.

— Слушаю!

— Господин Юн это вы? — из динамика раздается писклявый женский голос, знакомый, где-то я его уже слышал.

Мое молчание собеседница воспринимает за прохождение идентификации.

— Наверное, вы меня не узнали, но это ваша квартирантка!

Неожиданно. Откуда она узнала номер?

— Я посмотрела в справочнике по адресу, который вы указали местом проживания, — заверяет девица, предвосхищая вопрос. — Господин Юн, моего мужа нет дома… в общем я бы хотела, чтобы вы зашли ко мне прямо сейчас!

Смутно припоминаю знаки внимания, которые она оказывала мне, и собираюсь отказываться. Выглядит молодая мамаша ничего, но с замужними дел не имею.

Не успеваю озвучить, как она тараторит дальше, а и её посыл приобретает несколько иные очертания:

— Это срочно — здесь какая-то девка явилась и выгоняет меня из дома, а еще угрожает полицией! Говорит, что она ваша дочь!

Я даже кашлянул в кулак, интересно, что она там делает? Потеряла?

Вполне возможно, я действительно неожиданно исчезну, но почему она так нервничает?

Слышу на заднем фоне голос дочки, она кричит что-то неразборчивое. Не успеваю попросить пригласить ребёнка к трубке, как квартирантка закачиваешь звонок. Хочу перезвонить, но номера не знаю.

Что же, отдохнуть и вздремнуть не получится, пойду узнаю, что там стряслось.

Дили Симэнь пребывала в приподнятом настроении и отличном расположении духа. За последнее несколько недель это было большой редкостью — слишком много навалилось на неё, но Дили не была бы собой, не умей найти выход из сложившейся ситуации.

И она нашла.

Пусть и не сразу.

Двое сорвиголов, которым Дили делала заказ, вернулись не с пустыми руками. Они принесли ровно то, за что она им платила.

Сейчас эта парочка, как Билли и Боба толклись возле фонарного столба в одном из отдаленных районов Гонконга, здесь Дили назначила им встречу. И наблюдала за ними изнутри салона своей шикарной представительной иномарки.

Ей богу, эта парочка словно дети. Один наносил удары по воздуху и уклонялся от атак невидимого соперника, второй тоже недалеко ушел — пытался отвесить подзатыльники своему дружку-пирожку.

Дили вздохнула и поморгала дальним светом, привлекая внимание идиотов. Те переполошились и подошли к автомобилю со стороны водителя.

Она немного опустила стекло, чтобы слышать их.

— Все готово, — заверил старший, пытаясь разглядеть лицо нанимательницы.

Но нет, она предусмотрительно надела на себя хирургическую маску:

— Давай сюда.

Старший протянул ей клочок бумаги, вырванный неровно из блокнота.

Дили развернула бумажку, окинула взглядом, чувствуя приятное тепло, рассекшееся по животу. На листике была выписана та самая технология — наработка инженера Юна, которая по идее позволяет минимизировать угар.

Естественно, эти двое теперь ждали свое вознаграждение за проделанную работу.

Что малость смущало Дили, так это внешний вид сорвиголов. Выглядели он так, будто встречались не с Юном, а со сворой дворовой шпаны — фингалы под глазами, ссадины… может спарринг какой устроили? — размышляла госпожа Симэнь, с любопытством рассматривая их. У таких ведь как, чтобы хорошо делать свою работу, нужны постоянные тренировки. Впрочем, это не ее дело и её не касается.

Оставшись полностью удовлетворенной, государственная наблюдатель протянула старшему заранее подготовленный конверт с наличными:

— Ваши деньги, спасибо за работу.

Старший с важным видом открыл, пересчитал, удовлетворенно кивнул. Внутри было ровно столько, сколько договаривались.

— Полагаю, вам хватило выделенного на сопутствующие расходы? — Дили выбила по рулю.

— Конечно, госпожа Симэнь! — отрывисто закивал старший и достал несколько смятых купюр. — Вот, что осталось.

— Оставь себе.

Она видела по рожам этих двух, что денег на текущие расходы потребовалось меньше, чем, выделила. И остаток они засунули себе в карман, о чем, естественно умолчали.

Да и плевать, все что нужно она получила.

— Госпожа, возможно, у вас будут другие задания? — спросил здоровяк.

— Если будут, вы непременно об этом узнаете, ваш телефон у меня есть.

Двое дружно закивали, еще немного помялись, но в итоге пошли прочь.

Дили подняла стекло и уехала. Свободной рукой она гладила по листку с технологией Юна, потом громко скомандовала:

— Звонок инженеру, видеосоединение.

Бортовой компьютер тут же исполнил. Несколько секунд — и на экране высветилось одутловатое лицо старшего инженера участка по производству палладия:

— Здравствуйте, госпожа Симэнь!

— Каковы результаты? Что сказали в лаборатории?

Собеседник разом погрустнел:

— Пока пусто. Какой-то секрет…

— На то он и секрет, — поучительно перебила Дили.

Следом сфотографировала заветную и сбросила в мессенджер:

— Ознакомься.

— Это что?

Инженер на экране уже рассматривал снимок.

— То, что позволит сократить угар в десятки раз, — Дили скупо улыбнулась. — Та самая технология.

Мужчина странно посмотрел на неё, потом обратно на фотографии… наконец снова на Дили:

— Уверены, госпожа Симэнь?

— Более чем, мои люди получили это непосредственно у разработчика.

Имя Юна не прозвучало, однако подразумевалось — как и кое-чьи могущественные длинные руки.

— Здесь написано, что перед плавкой заготовки нужно обильно смочить… из расчёта…

Интересное все же у него выражение лица, Дили улыбнулась шире. Да, написано именно это, а внизу стояла подпись Юна, она хорошо ее знала, потому что работала с документами, им подписанными.

— Что делать?

— Выполнять!

— Как скажете, госпожа Симэнь…

Инженер отключился. Дили, конечно, ожидала увидеть нечто другое в технологии, никак не использование экзотических жидкостей в процессе производства. Но с другой стороны, именно это стояло в кабинете Юна, когда она вошла в первый раз.

Порой всё сложное на самом деле очень просто. Дили прямо сейчас гордилась собой, ей удалось разгадать секрет хитреца и если тот лично указывал ингредиент, значит, так оно и было.

С чего бы ему юлить в безвыходной ситуации?