Город в законе: Магадан, триллер

ГЛАВА XI

Говоря Пыжову о трех с половиной смертях, я имел в виду себя и, если он не переспросил, то понял правильно.

Физические раны мои зарубцевались, я уже и на волейбол стал потихоньку ходить и даже танцевать при случае. Но нельзя было сказать этого о душе. Смутное состояние опасности висело, как дамоклов меч, над головой и, хотя я уже давно не ставил ружье в изголовье и не шарахался от подозрительных прохожих, все равно я был далеко не тот беспечный Федяй. И видимо, как я подозревал, уже никогда им не стану.

Занимаясь делами издательскими, суетой наших будней, охваченный в объятиях больших и малых дел, я ждал продолжения… И оно последовало.

— Ну, вот, — вздохнул в трубке Александр Михайлович, — нашел я твоего убивца. Приезжай, поговорим.

Сердце у меня дрогнуло и подкатило к горлу.

— Ладно, — согласился я. — Встретимся там же.

Там же, это значит, у "Салюта". Рядом со стоянкой "Макака". Там всегда многолюдно, одни въезжают, другие выезжают и вряд ли кто обратит внимание на минуту тормознувший автомобиль.

Джип "Чероки" — бандитская машина — подошел через несколько минут. Александр Михайлович распахнул дверцу и мы покатили.

После обмена приветствиями, традиционного полупустого трепа, Саша, вздохнув, начал:

— Сам не пойму, хорошо это или плохо, что я его нашел. Как — рассказывать не буду. По агентурным данным. Можем на него даже сегодня посмотреть, кстати, давно и не расслаблялись.

— "Империал"? — Полувопросительно предположил я.

— Ну да, в других точках ему должно быть западло сидеть. Крутой мэн.

Он явно никак не мог приступить к главному.

— Саша, кто он, тудыт твою… что ты Муму за хвост тянешь — ее давно уже Герасим утопил.

— Да сам-то по себе он шавка, никто.

— Тогда кто за ним. Сто стволов. Так столько у нас и по области не наберется.

— Наберется-наберется, не волнуйся. И стволы бы не смутили, сам знаешь, есть пока силенки и у нас, а надо — товарищи подсобят. Есть тут две заковыки.

— Первая?

— Первая в том, что ничего ты, конечно, уже не докажешь. Даже если опознаешь. И время прошло, и в случае нужды алиби он всегда организует. А улик других никаких.

— А девка?

— А где она, твоя девка! И даже если найдешь, вот тебе моя голова — либо она не признается, что это она, либо побоится выступить как свидетель… хотела бы, давно объявилась.

Я помолчал, переваривая услышанное.

— Так, а вторая?

— Он сын этого… — и Саша назвал фамилию, которую ну никак я при всем том понимании, что и страна бандитская, и нравы волчьи — не мог услышать.

— Не может быть!

— К несчастью, может.

— И ты думаешь… — нерешительно спросил я, — Он его

начнет отмазывать.

— Нет, не начнет, — после некоторого раздумья произнес Саша, — он начнет размазывать тебя. То есть он просто тебя размажет — впереди выборы, ему светит ох большая и не на нашем уровне карьера.

— Саша, — ну я же его хорошо знаю. Он всю жизнь был порядочным мужиком.

— Дурак, — заорал наконец Саша и едва не проскочил на красный свет — мы уже летели к Пионерному — ты что не понимаешь, что за ним кодла! И что бы он не решил, будет так, как кодла эта хочет. Так, а не иначе.

— Все равно, я с ним хочу поговорить.

— С кем — с ним. С убивцем или с этим…

— С этим.

— Ну предложит он тебе, в лучшем случае отступного, за все твои, так сказать, рыдания, хотя нет — не предложит. Ведь он тебя тоже хорошо знает и знает, что и ты опасен. А в такой ситуации, как у него сейчас, опасен вдвойне.

— И что же делать?

— А что делать — живи. Проглоти и живи. Как все… глянь, целому народу по морде дали и еще плюнули туда же — ничего, проглотил. А ты что себя — выше народа считаешь.

Я поневоле улыбнулся. Этой фразой он напомнил мне один из далеких эпизодов, когда меня разбирали на бюро в Тенькинском райкоме партии за фельетон "Лесной барин" о распоясавшемся директоре леспромхоза. Именно так сказал тогда второй секретарь Гагаринов. Я ему ответил:

— Народ, народ, а я навоз, что ли?

За эти слова меня вдобавок ко всему чуть ли в политической незрелости не обвинили, спасибо, что кто-то из членов бюро подсказал секретарю, что это не я, а Базаров, точнее, Тургенев. Против Ивана Сергеевича Виктор Тихонович не попер, замяли.

Мы сделали круг по объездной и Саша высадил меня там же, где взял.

— Значит, в семь в "Империале"?

— Угу. А туда как, свободно?

— Прорвемся. Там меня должны еще помнить.

Но на пути к ресторану у меня было еще препятствие.

— Люда, — осторожно начал я. — Я сегодня вечером должен пойти.

— Это куда еще?

— Ну, понимаешь, по делам.

— Что это за дела по вечерам? — жену явно не обрадовало мое сообщение.

— Так не по бабам же, — попытался я пошутить и это было самым неудачным, что я мог в этой ситуации сказать.

— Ах, он еще мне одолжение делает, что не по бабам. Что пойдет водку жрать или в карты играть или все вместе. А дома, глянь, сын совсем от рук отбился — неизвестно где пропадает. Младший книжки не раскрывал. Духовка не отремонтирована..

— Корова недоена… — поддразнил я.

И тут на мою бедную голову обрушилось все, что говорится в таких случаях. И загубленная жизнь, когда сидишь одна-одинешенька, и все мои прегрешения вольные и невольные, явные и тайные, и что все мужики как мужики.

Вот тут-то я не выдержал и принялся хохотать. Наверное, реакция была не совсем предсказуемой, так как жена сначала умолкла, а потом, на всякий случай всхлипнув в передник, спросила:

— И чего же я такого смешного сказала?

— Слушай анекдот… На перемене в учительской веселый треп. О разном. И о том, что у мужика яйца должны быть холодными — чтобы семя лучше хранилось. И слушает своих коллег, разинув рот, молоденькая учителка.

Ну посмеялись и разошлись, а на другой день она с агромадным таким фингалом в школу приходит. Все к ней - что, да кто?

— Муж, — всхлипывает.

— Пьяный, что ли?

— Не, трезвый.

— Ну так рассказывай!

Рассказывает. Как легли спать, а она мужа за яйца хвать и спрашивает:

— Вась, а Вась, а чего это у всех мужиков яйца холодные, а у тебя горячие?

Ну, а остальное понятно.

Вот что значит вовремя пошутить. Жена поулыбалась и разрешила мне хоть до часу, но сама она сходит к подруге в гости… Последнее мне не совсем понравилось… совсем не понравилось.

Н-да, такой я оказывается стал человек — и рыбку съесть…

…Ресторан "Империал" располагался на месте старого ресторана "Магадан". В допотопные времена случалось и мне навещать его. Но сейчас я никогда бы не признал здесь ни одной знакомой детали, кроме, разве, колонн. Прямо посредине зала бил затейливо подсвеченный фонтан, за столиками вперемежку с роскошными зелеными пальмами размещалась небольшая сцена, на которой потихоньку наигрывал немудреную мелодию оркестр, причем играл на достаточно высоком уровне, труба, так прямо меня очаровала. Между столиками сновали вышколенные, одетые в униформу официанты.

— Никак растерялся? — ехидно спросил меня одетый как дипломат на президентском рауте Саша. — А вот они каждый вечер здесь околачиваются.

Я проследил за его взглядом. У сдвинутых возле окна столов бражничала компания. В основном молодежь. Половина нерусские. То ли ингуши, то ли азербайджанцы.

— Ты думаешь, тот с ними?

Однако я изрядно заволновался. Шутка ли — увижу эту рожу. Заодно сравню со своими кошмарами.

Саша был невозмутим. Жестом подозвав официанта, спросил у меня:

— Водку? Коньяк?

— Водку, чего уж.

— Значит так, бутылку "Посольской", салат из крабов, селедочку, ясно, помидоры и нежирной буженинки — это для начала. Эдак через полчаса подашь горячее. Потом разберемся.

— Саша, мы сюда зачем пришли? — Пытался я его образумить.

Цены, как я успел заметить, здесь были астрономические.

— И за этим, и за тем, — ответствовал полковник. — А насчет денег не волнуйся, я тебя пригласил. Сколько мы с тобой вот так не сидели…

Мы чокнулись. И несколько минут молчали, отдавая дань закуске. Цены ценами, но порции были щедрыми.

— Между первой и второй… — рюмки опять были налиты и мы снова "вздрогнули".

Анализируя потом этот вечер, я все-таки думаю, что выпито было слишком много. Для меня слишком много.

Однако тогда я так не полагал. Пил, ел, слушал полушутливый треп и чувствовал, как пружина во мне начала разжиматься. Все воспринималось в каком-то не то чтобы розовом, но в сиреневом цвете точно… Ага, как раз оркестр ее и играл "Сиреневый туман над нами проплывает…"

— А ты знаешь как он погиб?

— Кто?

— Автор этих стихов, Коля Рубцов.

— Расскажи, если знаешь.

— Любовница бутылкой шампанского убила.

— М-да, — хмыкнул полковник. — Бытовуха. Вот он садится рядом с блондинкой, — без перехода продолжил он, — в серой паре, галстук красный.

Я впился взглядом в парня. Обычное лицо, густые черные брови, нос крючком и небольшие аккуратные усики… Вот усов у него тогда не было, это точно.

На минуту я засомневался, тот ли?

Тут парень, усевшись, потянулся к чему-то невидимому для меня на столе и в памяти у меня щелкнуло. Движение! Движение хищника — именно так, правой рукой с поворотом корпуса достал он меня.

А когда он окончательно угнездившись, повернулся в профиль, остатки сомнений развеялись. Это был он!

— Спокойней! — Положил свою ладонь поверх моей полковник, — Не так пялься, не девка. У таких зверей чувство слежки и наблюдения на уровне подсознания.

Ай да, Бычков, ай да, художник! Вывел-таки меня на злодея. Вот ведь странное дело — покажи мне его фотографию — не признал бы. А художник… он глядел глубже, он видел, ощущал ту недобрую силу, исходящую от натуры и, как смог, отобразил ее.

— Жандармов Виктор. Год рождения — одна тысяча девятьсот семьдесят второй, мать русская, отец, ну отца ты сам знаешь. Две судимости — первая за хулиганку и изнасилование, вторая — соучастие в убийстве. Как-то вышло, что потом из соучастника он превратился в свидетеля. Кстати, эту историю ты должен помнить: в "Астре" человека прирезали. А судья, теперь он уже не судья, выпустил убийцу под залог. Конечно, тот руки в ноги, тем более уроженец Кавказа, его оттуда уже не достать. А этот сейчас глава фирмы "Блек", посреднические услуги. Учится в юридическом, видно, крепко хочет знать, на каком основании его когда-нибудь шлепнут. Был женат. Жена исчезла примерно год назад — поехала отдыхать на Таиланд и в Москве уже по возвращении исчезла.

Но это еще не все. Расстрел азербайджанцев у Центробанка помнишь?

— Еще бы мне не помнить. Двоих прямо на лестничной площадке рядом с издательством хлопнули…

— Да, те приехали — группа из семи человек — доллары меняли на рубли. Все у них было отлажено. Четверо с машиной работают возле банка, еще трое страхуют из окна на той самой лестничной площадке — вид оттуда на подъезд к банку прекрасный. Как только набирается сумма — курьер передает страхующим, те отправляют деньги в безопасное место. Налетчики проследили их цепочку и в момент передачи денег одновременно застрелили охрану, что была в автомобиле и тех, что подстраховывали сверху. Учитывая, что день уже заканчивался, взяли они тогда немало.

— И Жандармов в этом участвовал.

— О нем сказать точно не могу, то есть о степени его участия, но один человек из его конторы засветился.

— Слушай, я вот все понимаю — но смотри, раньше государство за доллар могло в тюрьму угрести — валютные операции, — а сейчас эти, к любому банку подойди, торгуют, нередко и фальшивками. Я в Беларуси недавно был, там если тебя поймают с этим делом, не только все доллары конфискуют, но еще и срок могут намотать. А у нас что?

— Нет закона. И потом. Беларусь — государство, а у нас — обломки империи. Улавливаешь разницу?

— Да… печально. Печально то, что все здравомыслящие люди это понимают, а ничего не предпринимают.

"Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков".

Но тут-то буйные и появились. Я пропустил момент, когда и с чего это началось, драка вспыхнула, как бензин от спички. За теми как раз столами, где сидел наш объект. Дрались и весьма неплохо — удары были вполне профессиональны — сначала двое, но тут к ним подключились с визгом их девицы, к девицам официанты, охрана, со звоном полетела со столов посуда, а потом и сами столы и через, минуту буквально в центре ресторана бушевал маленький смерч из воя, матерщины, мечущихся тел и кулаков.

— Пошли отсюда, больше нам делать нечего, — хмуро сказал полковник. Положил на стол деньги и мы встали.

Путь на выход лежал мимо дерущихся. Можно было обойти, но для этого требовалось чуть-чуть, всего два шага, обогнуть колонну. Но меня как кто под ноги толкал и я пошел напрямую.

Наверное, влекла нас к друг другу неодолимая сила и я не понимаю, как на моем пути вдруг оказался Жандармов. Замахнулся ли он на меня в горячке драки, приняв за противника, еще что, но только в следующее мгновение я сам развернулся и изо всей силы по-русски влепил ему в ухо. Да, я мог бы вспомнить молодость, и как правильно бить — крюк, там, хук — но в этот момент я забыл все, одно желание — врезать этой сволочи, руководило мной. Теперь я понимаю, как в состоянии аффекта может человек убить.

Сдавленно хрюкнув, Жандармов свалился на пол.

И как по указке драка мгновенно прекратилась.

И все стояли и смотрели на меня, а я на упавшего злодея.

И тут же появилась милиция.

…В кутузку я не попал только благодаря полковнику. Но акт на меня составили. Жандармова привели в чувство.

— Ну, бля, — только и сказал он, взглянув на меня. Но за этим стояло многое.

Обсуждали ситуацию на кухне у полковника. Благо, квартира его была в трех шагах от ресторана.

— Все плохо, — подытожил Саша. — Плохо уже было с этой швалью связываться, они ребята мстительные, раз. Плохо, что ты засветился. Теперь все твои реквизиты, как принято выражаться, ему уже известны. Не понравилось мне, что он тебе не угрожал… очень не понравилось.

И мы разлили по последней. Бутылку полковник прихватил из ресторана — уплачено.

— А в общем, нормально. Врезал и врезал. Невозможно жить и все наперед рассчитывать — так и с глузду зъихать недолго, как одна моя знакомая говорит. А там посмотрим. Оружие у тебя есть?

— Вертикалка.

— Угу и ты с ней на работу будешь ходить или сына вечером из школы встречать…

— Не пугай, слушай. Если бы каждая разборка заканчивалась так страшно, у нас в городе давно бы людей не осталось.

— Береженого Бог бережет. С другой стороны — меня они тоже зафиксировали, так что фифти-фифти. Сдерживающий фактор налицо.

С этими словами он встал и откуда-то из кухонного шкафчика вытащил сверток. Аккуратно размотал холстину и в руке оказался пистолет и размерами и формой напоминающий наш "Макаров".

— Газовый. Маде ин не наше. Точная модификация "Астра" "Констебль". По деталям очень похож на Вальтер ПП. Калибр в газовом варианте девять, в нормальном семь шестьдесят пять. Используется в Испании. С трех метров завалит на пол хлеще твоей оплеухи, в упор бить не советую — можно и того. В магазин входит двадцать два патрона. Гром исключительный — всю округу на ноги поднимешь.

Он протянул пистолет мне. Я не стал отнекиваться и ломаться. Я просто обнял своего старого друга.

— Ну-ну, — похлопал он меня по спине, — не раскисай, прорвемся. А вся эта накипь — явление временное. Нам бы ночь простоять, да день продержаться.

Домой я шел пешком. Захотелось прогуляться, да и заодно проветрить мозги. Я нисколько не жалел о происшедшем — как сложилось, так и сложилось.

Вернулся я раньше жены — она еще развлекалась у подруги. Когда я предложил ее встретить — теперь я был вооружен и очень опасен — она сказала, что ее подвезут.

…Конечно, какие-то меры безопасности я принял. Поставил железную дверь. Нагнал страху на ребят, что в округе действует маньяк, они только надо мной посмеялись, впрочем, подумал я, они уже не малыши и в какой-то степени, особенно старший, себя защитить смогут.

Но гроза пришла совсем с другой стороны.