Город в законе: Магадан, триллер

ГЛАВА V

Плавбаза "Феликс Кон" возвращалась с осенней путины в родной порт.

Это было громадное судно старой, еще конца семидесятых годов, польской постройки. Длина его достигала ста шестидесяти четырех метров, а полное водоизмещение составляло почти двадцать тысяч тонн.

Рассчитанная на тогдашние рыбные запасы и соответствующие объемы переработки плавбаза в лучшие годы имела экипаж до трехсот человек и была главной кормилицей Магаданрыбпрома. Но вместе с рыбой ушла и ее слава. Усилиями браконьеров всего мира, черпавшими из Охотского моря как из собственного Садка, стадо минтая было подорвано и с добычей вполне справлялись сто обработчи-ков, а половина оборудования была законсервирована за ненадобностью.

Судно становилось низкорентабельным, но тем не менее еще приносило доход.

И сейчас в трюмах плавбазы находилось более ста тонн сельди, но в порт капитан заходил не затем, чтобы ее сдать, а чтобы подготовиться к основной — минтаевой путине.

Комсостав срочно оформлял заявки на оборудование, горючее, продовольствие, хотя и все знали, что получит "Феликс Кон" самый мизер-то, без чего просто нельзя выйти в море.

А экипаж готовился к берегу. В каютах гремела музыка, в который раз перебирались вещи. Свободные от вахты отсыпались.

Последние мили их сопровождал крепкий шторм и хотя в бухте волнение было меньше, качало ощутимо.

По курсу уже твердели очертания причалов торгового порта, когда в рубке раздалось:

— ЦПУ — мостику. Перегрев двигателя.

В машине была вахта пятого механика.

— Ну прими меры, — лениво отозвались сверху. — Мы сейчас на рейд станем.

Причина повышения температуры для пятого механика Стебловского была ясна. Почти сутки шли по шуге и фильтры кингстонов забились. Надо их прочистить и все дела.

Правда, кингстоны находились в заведовании второго механика, но стоит ли из-за такой мелочи его беспокоить. У него сейчас и так хлопот полон рот.

Стебловский отдал команду и кингстон закрыли. Он сам проверил задвижку — она была закрыта направо до упора.

Тяжелая, килограммов под тридцать чугунная крышка фильтра подавалась медленно — гайки прикипели. Но когда их сорвали с места, раздался громкий хлопок, крышка как бумажная взлетела вверх и в машинное отделение ударил мощный фонтан воды.

Ввиду своей малоопытности пятый не учел, что этот кингстон был левого вращения и закрывался, естественно, налево. И сейчас в полностью распахнутую пасть кингстона диаметром почти полметра под давлением в десятки атмосфер ударила забортная вода.

Потом посчитали, что в час в машинное отделение поступало до тысячи тонн воды.

Через пятнадцать минут судно было обесточено, а машинное отделение затоплено. Капитан принял решение для спасения плавбазы выброситься на отмель. Два портовых буксира подхватили его под усы и, врезавшись килем в дно, судно тяжело завалилось на левый борт.

Морская история "Феликса Кона" на этом была закрыта.

Но завязалась другая — детективная.

На борту поверженного гиганта находилось свыше тысячи тонн соляры и мазута, аммиак. Нагаевской бухте грозила экологическая катастрофа. От удара в корпусе появились многочисленные мелкие трещины и горючка медленно дренировала в море. Волны окрасились фиолетовыми пятнами.

При городской администрации был создан штаб по спасению судна и предотвращению загрязнения акватории бухты. Возглавил его один из замов мэра.

Требовалось прежде всего очистить судно от аммиака, откатать горючее.

Камчатские спасатели заломили за спасение плавбазы почти полмиллиона долларов. Их коллеги из Владивостока в два раза больше. Как будто дело происходило в чужих водах… государство, как всегда в таких случаях, хранило гордое молчание. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Магаданский предприниматель Репьев взялся за эту проблему. Он был патриот и согласился спасти судно почти "задаром" — за само судно. Не затрудняясь расчетами и подсчетами, он нанял водолазов, те закрыли кингстон. Откатали воду и… судно, покачавшись, встало на киль.

Все действия Репьева были авантюрой, но авантюрой удачной. В девяноста случаях из ста эта операция должна была закончиться оверкилем…

Плавбазу продали на металлолом и вся выручка пошла спасателям. По подсчетам специалистов это более десяти тысяч тонн черного металла, сотни тонн меди, алюминия, олова и цинка. И еще около тысячи тонн горючки и мазута. Миллионные суммы в долларах, разумеется. Из них рыбаки не получили ни копейки. Городской бюджет тоже.

А потеря последней плавбазы поставила предприятие на грань банкротства. Имущество его пошло с молотка, суда разобрали частные фирмы, а рыбаки остались без работы, зато задолженность по зарплате им была почти трехлетней.

Устиныч как в воду глядел.

Молодой, еще не обломавший рога, следователь транспортной прокуратуры Синцов ретиво взялся за дело — ему казалось, что все лежит на поверхности. Были опрошены десятки свидетелей, перелопачены килограммы документов, до обвинительного заключения оставались считанные шаги.

Они — эти шаги — так и остались несделанными. Свидетели разъехались, Синцов уволился из органов, хотя ранее никогда намерения такового не выказывал, а даже наоборот. Судьба нарытых им материалов осталась неизвестной.

Вдобавок ко всему главный обвиняемый — пятый механик — был выпущен под залог и… тоже пропал. Единственное, что установил розыск, это тот факт, что из города он не выезжал.

По показаниям его жены, вечером за ним кто-то заехал, он вышел в шлепанцах потолковать и… Наверное, уже и шлепанцы сгнили.

И правда о кингстоне давно уже переплавилась в японских печах.