Госпожа не-мертвых

Часть 2 Глава 6

Правитель, имеющий хотя бы зачатки здравого смысла, стремится получать сведения из множества источников. Достоинства подобного подхода очевидны. Разные свидетели по-разному описывают события, поэтому их сообщения дополняют друг друга, создавая более полную и точную картину. Слугам правителя проще сопротивляться соблазнам скорректировать правду в нужную им сторону. Наконец, форма отчета и подача фактов позволяет понять, как те или иные придворные группировки относятся к событию, чтобы успеть отреагировать правильным образом.

Селеста обоснованно считала себя неплохим правителем.

Информация стекалась к ней полноводными ручейками, позволяя неплохо ориентироваться во всех сферах жизни общества. В первую очередь, разумеется, от морванитов. Сектанты проникли на все этажи властных структур, их можно было встретить и в управе крошечного городка, и среди высших чиновников королевства. Достоинством их являлась верность, доходящая до абсолюта, недостатком — то, что эту верность требовалось поддерживать, что иногда было очень сложно. Еще приходилось учитывать своеобразное виденье мира, накладывающее отпечаток на точность докладов.

Следующим по эффективности шло управление, занимавшиеся непосредственно разведкой. Наверное, правильно сказать — религиозной разведкой, хотя подчиненные старейшины Кальдерана также отслеживали движения в среде купцов и дворян. Но так уж исторически сложилось, что основными противниками вампиров к данному моменту являлись различные секты, храмы и монастыри, поэтому в первую очередь управление следило за ними. Несколько меньшего внимания удостаивались государственные службы безопасности, чьи сотрудники в силу должностных обязанностей выступали в качестве естественных врагов и заклятых партнеров.

Поток сведений от финансистов отличался определенной однобокостью, зато очень качественным анализом. Деньги любят счет и тишину, деньги не любят сюрпризов. Команда старейшины Гардомана обычно первой замечала тенденции в движении товарных потоков, предугадывая изменения на политической сцене, а большое количество агентов позволяло быстро реагировать на неожиданные события. Не испытывая недостатка в ресурсах, они предпочитали подкупать неуступчивых чиновников. Гибкие моральные принципы легко позволяли финансистам оказывать услуги по отмыву грязных денег, отсюда появление хороших связей в криминальной среде. Селесту временами раздражала их зацикленность на желании заработать любым способом, но, в целом, она была ими довольна.

Особое место занимал Латам. Не в качестве капитана гвардии, а лично, будучи восставшим из смерти наследником рода графов Коссы. Старые семьи, сохранившие родовую магию, в дворянской иерархии стояли наособицу. Совершенно закрытая каста, войти в которую со стороны практически невозможно, в ней надо родиться. Статус её представителей из века в век колебался, не опускаясь, впрочем, низко никогда, жили они по своим законам и окружающих меряли собственными мерками. Несмотря на перерождение, Латам по-прежнему принадлежал к их кругу, с ним они говорили откровенно. В результате иногда он сообщал новости, из других источников становящиеся известными намного позднее или не известными вовсе.

Сведения поступали и по другим каналам, например, ряд городских общин имел тесные связи с расквартированными в окрестностях армейскими полками или сказывалась клановая структура — восставшие продолжали общаться с живыми родственниками, постепенно помогая им подниматься по служебной лестнице. Информации было много, временами даже слишком.

Тем не менее, за века правления Селеста усвоила одну простую вещь: десятки самых подробных докладов не сравнятся с личным впечатлением. Лучше смотреть самой.

По сравнению с её воспоминаниями Ласкарис сильно изменился, в то же время сумев остаться прежним. Город разросся, опоясался дополнительным кольцом стен, внутри него появилось множество общественных зданий с прекрасной архитектурой, в окрестностях власти обустроили торговые площадки для обозов купцов или приезжавших кочевников. Благодаря долгому миру крестьяне ближайших поместий сумели разбить фруктовые сады, в весеннюю пору наполнявшие воздух ароматом цветов; стало модным устраивать заливные луга для разведения рыбы. Покой жителей хранил мощный гарнизон, состоявший из служащей герцогу стражи.

Госпожа прибыла в Ласкарис с минимальной свитой. Крепкая карета без особых украшений и с гербом малоизвестного рода, пятерка гвардейцев, два десятка людей — ежедневно десятки похожих дворян проезжали через ворота, оставляли мзду и записывались в учетных книгах. Вампирам в городе через третьи руки принадлежало несколько гостиниц, но они остановились в той, где хозяйничали простые смертные. Селесте внезапно захотелось отдалиться от общества сородичей, ненадолго окунуться в пестрое, живое людское море, хотя бы на пару дней представить себя обычным человеком. Странное желание, сопротивляться которому она не стала.

— Латам, — позвала она помощника. — Навести Саттара, пожалуйста. Сообщи ему, что я допрошу пленника следующей ночью. Не этой, а следующей.

— Мессена намерена посетить кого-то ещё?

— Ничуть. Мессена просто хочет взглянуть на город своими глазами до того, как встречаться с его верхушкой. Она уже сейчас отметила несколько удививших её моментов и подозревает, что ещё увидит намного больше.

— Осмелюсь спросить, что вызвало удивление благословленной повелительницы?

— Да хотя бы часовенка на противоположной стороне площади, — указала на окно Селеста. — Явная темная направленность. Почему ей позволяют существовать? Столь демонстративное пренебрежение королевским эдиктом «О запрете культов отвратительных» герцогам не свойственно, они предпочитают более осторожный подход.

— Насколько я могу судить, мессена, это какой-то горный божок. Во всяком случае, стиль похожий.

— Разумное объяснение должно найтись, — согласилась госпожа. — Только я его пока не вижу. Или другой пример — канаты. Купец на улице хвалился, что удачно продал степнякам большую партию канатов по хорошей цене. Зачем они кочевникам? В небольших количествах — согласна, нужны. Но много и, судя по контексту, часто?

— Должен признать, мессена, что затруднюсь с ответом.

— Вот и я тоже. А вопросы-то интересные!

Ласкарис оставался единственным крупным городом королевства Талея, где существовала собственная Гильдия магов. Правильнее сказать, продолжала существовать, так как обоснованно считала себя правопреемницей той, прежней, где ещё Хастин в составе числился. После разрушения Академии её распустили, а персонал приписали к Духовному управлению министерства Левой руки. Маги прикинули перспективы и дружно дали дёру, большая часть в Цонне, остальные кто куда. Юйнарик, благословленный герцог Лаш, мудро укрыл беглецов, более того — создал собственную Гильдию на основе действовавшего тогда филиала старой. Учитывая влияние герцога и количество мечей у него на службе, на фоне набиравшей силу гражданской войны, спорить с ним центральная власть не решилась. Позднее следующий король государственную Гильдию восстановил, но шли в неё неохотно, в отличие от ласкарисской.

С магами кровососы, в основном, дружили. Однако помнили — господа у них разные. Поэтому на попытки волшебников опутать город следящей сетью, отмечающей проявления энергетики не-мертвых, смотрели без одобрения и разработку тихо саботировали. Попутно сами разрабатывали методики скрыта, в чем добились больших успехов.

«Лучше бы разобрались, каким способом сенсоры Коллегии Девяти Столпов нас находят, — подумала Селеста. — Хотя там у нас шпионов нет. Недоработка.»

Лично ей усилия магов не мешали, равно как и её свите — все гвардейцы были достаточно опытны, чтобы уметь укутываться в скрывающие пологи. Предпринимать каких-либо дополнительных мер она не видела нужды. Прибыли в город они поздним вечером, поэтому госпожа спокойно приняла ванну, заказала легкий ужин в номер и провела ночь, узнавая новости из других городов посредством зеркальной связи. Она даже успела подремать пару часов после рассвета, готовясь выйти под давящий пресс солнца.

В отличие от фривольного Цонне, купеческий Ласкарис любил видеть женщин закутанными в глухие платья, с прикрытыми волосами и желательно с накидкой на лице. Сказывалось влияние близких кочевников. Конечно, до полного копирования варварских обычаев дело не доходило и дойти не могло, но в целом нравы отличались куда большей строгостью. Селесте это было только на руку, она даже зонтик взяла, чтобы защититься от солнечных лучей. Пара гвардейцев, отказавшихся оставить её без присмотра, нацепили широкополые шляпы. Спорить с ними госпожа не стала, хотя спокойно обошлась бы сопровождением людей.

Для начала она решила просто осмотреться. Интересные для неё места условно делились на три группы — известная властям собственность общины, неизвестная и ухоронки. Последних всегда было много, чем старше становился вампир, тем лучше понимал необходимость иметь никому неизвестную лежку. У Селесты в Ласкарисе когда-то имелась парочка, хотя в городе она бывала редко, но с тех пор прошло много времени, и они наверняка пришли в негодность.

Как ни странно, ошиблась она наполовину. На месте одной из лежек построили новый дом, зато вторая, скрытая под кладбищенским склепом, оставалась не найденной. Единственный недостаток заключался в куче мусора, набившейся в убежище. Госпожа прикинула фронт работ, мысленно махнула рукой и не стала ничего исправлять — расположение она помнит, а случись что, и в грязи поваляется, не впервой.

Следуя в сторону одного из рынков, который, она точно знала из докладов, принадлежит вампирам, она думала о часто возникающей проблеме собственности. Кто является реальным хозяином купленного дома — община или её глава, выделивший деньги? Если деньги общинные и это можно подтвердить, то вопрос снимается, а если свои? Или свои частично? Ещё одна проблема заключалась в свите, которой со временем обзаводился каждый старый вампир. Птенцы, ученики, маги, обычные смертные, служащие ему из поколения в поколение — кому они должны подчиняться в первую очередь? Очень актуальный вопрос в случае конфликта влиятельного восставшего с главой общины города. До сей поры Селесте приходилось разбирать каждый конкретный случай, ориентируясь на здравый смысл и существующие традиции, но дальше так продолжаться не могло. Вампиров становилось слишком много, требовалась полноценная законодательная база.

Наверное, хорошо, что ей приходится задумываться о таком. Лучше погрязнуть в бюрократии, чем жить по праву сильного. Даже если сильнейший — ты.

Ласкарис являлся одним из ключевых узлов в сплетенной вампирами сети, опутавшей страны и позволявшей им достаточно комфортно жить. Существовать. Подобно тому, как Цонне считался своеобразным медицинским центром, а Барди — внутренним банком, так Ласкарис заслуженно называли главной торговой площадкой. Продавали и покупали здесь всё, начиная обычным камнем и заканчивая неведомо какими путями доставленными морепродуктами. Как следствие, общине требовалось много зданий, складов и прочих сооружений, чтобы вести дела. Вернее, не самой общине, а служащим ей обычным или не совсем обычным людям.

Под необычными в данном случае понимаются маги. Темная Гильдия хоть и числила основным домом Талею, сама по себе была слишком разобщенной организацией, чтобы ограничиваться одним ядром. Здесь, в Ласкарисе, власти относились к ним снисходительно, позволяя продавать свои изделия и оказывать купцам различные услуги, не всегда законные. Другое дело, что простой народ магов по-прежнему недолюбливал. Странное положение — колдовскими способностями обладали почти все дворяне, гордились ими, развивали, в то время как остальные сословия в лучшем случае старались игнорировать. В худшем — обнаруженного чаровника могли убить. Те же торговцы, активно использовавшие артефакты или зелья, предпочитали держаться на расстоянии от изготовителей, ограничиваясь чисто деловыми отношениями по принципу «ты мне — я тебе».

Маги, естественно, отношение чувствовали. Кто мог — старался пристроиться поближе к правящему классу, занимая должности советников или астрологов, у кого не получалось — сбивались в кучки и, постепенно, оказывались под протекторатом Темной Гильдии. Качество человеческого материала не самое высокое, зато в силу профессии часто имеют доступ к конфиденциальной информации, каковой готовы поделиться с благодетелями.

Впрочем, и среди них попадались настоящие уникумы. Люди, привлекшие особое внимание Селесты, ценимые ею, ставшие её личными агентами.

— Здравствуй, Хоми, — убедившись, что кроме них в лавочке никого нет, поздоровалась госпожа. — Встань. Сколько можно повторять, что передо мной простираться ниц не надо?

— Конечно, Госпожа.

Он всегда так отвечал, продолжая поступать по-своему. Селеста не пыталась узнать, что там у него в башке творится — ей хватало того, что в верности Хоми она не сомневалась.

— Наконец-то я могу увидеть твою замечательную лавку своими глазами, — оглядываясь вокруг, заметила она. Телохранители встали у дверей снаружи, явно собираясь никого не пускать внутрь. — Признаться, я представляла её несколько больших размеров.

— Для продажи чая достаточно этого помещения, Госпожа. Иные товары я держу в задней комнате.

— О? Там есть нечто, чем ты хотел бы похвастаться?

— Если ничтожному слуге будет позволено, — улыбнувшись, поклонился Хоми, одновременно приглашающе указывая рукой.

Соседи считали Хоми преуспевающим торговцем редкими сортами чая, люди осведомленные знали о его принадлежности к Темной Гильдии, единицы могли назвать внутренний, довольно высокий, ранг. Для Селесты он оставался обычным уличным мальчишкой, из жалости подобранным и отданным Хастину в обучение.

Усадив гостью на почетное место и заварив её любимый сорт чая, Хоми дождался, пока она сделает первый глоток, и только тогда отпил из пиалы сам. Надо же — помнит, что она недолюбливает местные круглые чашки с квадратной ручкой, и держит подходящую пару по её вкусу.

— Вот здесь, — не вставая, хозяин надавил на сучок на стене, отодвигая в сторону фальш-панель, — я держу то, за чем ко мне на самом деле приходят важные господа. В основном их интересуют зелья от импотенции и яды, что-то другое заказывают редко. На витринах образцы.

— Надо же, — искренне впечатлилась Селеста, оглядывая плотно набитые флакончиками с приклеенными ярлыками ряды. — В магазинах Цонне ассортимент побогаче, но в них девяносто процентов товаров — косметика. Хотя честно скажу, нас они в данном вопросе превосходят.

— Вполне естественно, Госпожа, эдикты связывают магам руки. Сложно развивать науку, когда на плече лежит шелковый шнур палача.

— Неужели и в Ласкарисе всё настолько плохо?

— Нет, нас герцог в обиду не даёт… По мере возможности. Иногда приходится побыть разменной монетой в его играх с центральной властью.

— С кем именно? — уточнила Селеста. — С королем, канцлером или орденами?

— Тяжелее всего со священниками — они выступают против нас единым фронтом, вне зависимости от взаимных отношений. Администрация канцлера хочет видеть нас в составе своей Гильдии и сочетает пряник с кнутом, король ограничивается эдиктами. Ему, похоже, не до нас.

— Так оно и есть, — согласилась госпожа. — Он рассчитывает на помощь Лаша в борьбе с канцлером, поэтому давить опасается. Многие храмовые структуры, с одной стороны, его естественные союзники в данном вопросе, в то же время, аппетиты у них чрезмерные. И с герцогом они на ножах. Я планирую кое-что, чтобы ослабить их влияние, но времени на подготовку уйдет много. Ты как себя чувствуешь?

— В каком смысле, Госпожа? — не понял вопроса Хоми.

— В прямом. Тебе давно за две сотни лет перевалило, возраст даже для мага приличный. Может, болячки замучили, ты мечтаешь выйти в отставку, переехать в тихое поместье неподалеку от Талеи и нянчить своих сколько-то там раз правнуков. Операция предстоит сложная, долгосрочная, не на одно десятилетие. Если уходить, то уходить сейчас, пока она не началась.

В ответ на предложение маг грустно улыбнулся и покачал головой:

— Мои дети и внуки выросли, некоторые из них давно мертвы, правнуки — почти чужие люди. Ученики мне ближе родных. Да и сколько я проживу без серьёзного дела? Недолго, думаю. Нет, Госпожа, уходить мне некуда и незачем. Не переживайте, я продержусь столько, сколько потребуется.

Ответ Селесту не удивил. Не все люди способны сидеть на пенсии, для иных смерть и прекращение активной деятельности равноценны. Хоми как раз из таких. Задумчиво кивнув, она впервые проверила — нет, обратить его она не сможет. Жаль.

— Тогда слушай…

Основная задача Хоми заключалась в присмотре за Саттаром. Глава местной общины никогда не давал повода сомневаться в своей преданности, иначе сидел бы на другой должности, если бы вообще сидел, но госпожа в прошлом несколько раз очень жестко обожглась и теперь осторожничала. Однако, раз уж Саттар не помышлял о самостийности, Селеста дополнительно ориентировала агента на сбор сведений о влиятельных городских группировках.

Ситуация в Ласкарисе была сложнее, чем казалось на первый взгляд. Во время гражданской войны, чтобы не допустить перехода Лашей в стан своих противников, Придурок был вынужден перевести герцогство в статус личного родового удела. С тех пор герцоги в намного меньшей степени зависели от короля и непроизвольно служили оному напоминанием о хрупкости бытия, потому что превратились в точку притяжения аристократической оппозиции. Их влияние то росло, то, наоборот, убывало, временами Ласкарис серьёзно готовился объявить о независимости, временами терял часть привилегий, однако в общем положение сохранялось. Конечно же, многим в Талее оно не нравилось.

Окоротить руки Лашам мешали огромные деньги, прекрасно обученная личная армия и дружественные отношения герцогов с сильными племенными союзами кочевников, готовыми прийти на помощь по первому зову.

Так как силовой вариант пришлось отложить, столичные умы пытались интриговать. Учитывая, что среди вассалов герцога тоже хватало специалистов по превращению людей в слепые инструменты, игра шла с переменным успехом. С определенной точки зрения город напоминал бурлящий котел под неплотно надетой крышкой — прорывающиеся наружу, под взгляд сторонних наблюдателей, клубы пара ничто по сравнению с кипящим варевом внутри. В Ласкарисе действовали королевская тайная служба, яшмовая стража канцлера, прознатчики благородных домов и шпионы религиозных организаций, агенты крупных финансово-торговых объединений и много кто ещё. Даже степные вожди разведку засылали. Прежде, чем выходить на герцога, следовало разобраться в истинных намерениях всех игроков.

— Напрямую мы действовать не можем, — объясняла Селеста черновые наброски плана. — Сам посуди: будет немного странно, если вампиры обратятся к жрецам с призывом организовать священный поход в страну, до границ которой два месяца пути. Зато герцог имеет право подать королю прошение на защиту своих рубежей от враждебной нежити. Король, в свою очередь, напряжет жрецов, формально обязанных во всем ему повиноваться. Мы понимаем, что на практике это не так, но в том-то и задача, чтобы они не смогли отказаться.

— Госпожа, герцог не захочет о чем-то просить короля. Для него это потеря лица и разрешение вмешаться во внутренние дела.

— Значит, нужно, чтобы захотел, — приняла возражение миниатюрная повелительница нежити. — Надо предоставить ему подходящий повод, весомый с точки зрения общества.

— Сложно, — признался Хоми. — Мне сходу ничего в голову не приходит.

Мужчина перенял от своих немертвых наставников привычку в минуты раздумий застывать без движения, и сейчас сидел, уставившись в одну точку, зажав в руке пиалу с остывшим чаем. Селеста даже обеспокоилась — не слишком ли быстро она на него вывалила? Может, стоило как-то аккуратнее? С другой стороны, подобные новости лучше озвучивать сразу и полностью, чтобы исполнитель четко понимал, чего начальство желает, и не задумывался, не сошло ли оное начальство с ума.

— Короче говоря, подумай, каким крючком можно подцепить герцога. Он — ключевая фигура плана, без его поддержки пытаться что-то организовать бессмысленно.

Не вставая, Хоми низко поклонился, сложив ладони передо лбом:

— Конечно, Госпожа. Я не подведу вас.