Гремучий Коктейль 1

Глава 21

— Болтун! — выдавил я, пытаясь справиться с дыханием. Получалось так себе.

— Иди ты! — также лаконично ответил мне взъерошенный миниатюрный блондин, под глазом которого начинал проявляться могучий фингал, а на обратной от него стороне головы — не менее могучая шишка.

Технически, Константин Азов-Лариненов был прав на все сто, исходя, конечно, из своего невеликого опыта. Мы с ним если и не были неприкасаемыми, то крутились где-то около этой утешительной позиции. Но! Мы же в России, господа. Здесь, как и в других цивилизованных странах, молодежь умеет нивелировать подобные преимущества древним как мир ритуалом, прозываемом в народе «темная».

Проще говоря, на нас напали прямо в коридоре общаги неизвестные личности в количестве десятка человек, с мешками из-под сахара на головах, в которых были проверчены дырки для глаз. И, разумеется, попытались избить. Что сказать, у них получилось.

Нет, победили мы. Сначала, правда, меня просто снесли втроем, уронив на пол, а Константин попробовал смыться в свою комнату, но получив смачнейший пинок в тощий зад, блондин превратился в разъяренную декоративную крысу, чьи страстные вопли подействовали на нападающих обескураженно. Заминки в несколько секунд мне хватило, чтобы пару раз врезать локтем (в лучших традициях муай-тай) по голове (ушам) лежащих со мной на полу и не особо представляющих, что им теперь делать, людей. А локоть в ухо, с размаху, да еще и чуть-чуть умело — это очень больно.

Ор пострадавших в ухо, злобные вопли кидающегося в драку Азова, встающий я — всё это подействовало далеко не лучшим образом на оставшихся на ногах семерых, от чего и получилось контрнаступить. Это я еще молчу, что оставшиеся на ногах внезапно поняли, что мешок из-под сахара — это не только красиво, но и очень легко съезжает набок от более-менее резкого движения… в общем, можно сказать, они сами себя победили. Ну, помогли избить.

Впрочем, нам тоже досталось.

— Сейчас я узнаю, кто это! Сдеру маски! — злобно прошипел блондин, покачивающийся от того удара в глаз, что сшиб его с ног, заставив набить шишку на затылке. Он неуверенно зашагал к ближайшему стонущему телу.

— Не надо, Костя… — прохрипел я, останавливая злую блондинку.

— Почему?!! — возмутился графий сын.

— Потому что… тогда у нас не получится сделать так! — с этим возгласом я очень хорошо и смачно зарядил носком ботинка в пузо ближайшему страдальцу, — Это сейчас — тати! Преступники! Казлы!

— И не более! — подхватив идею, блондин, не особо задумываясь, пнул ближайшее к нам тело прямо в мешок из-под сахара, — Неизвестные! Бандиты!

Разумеется, каждый возглас сопровождался ударом. Не ну а чо? Есть же традиция среди студентов решать свои вопросы между собой? Вот мы и решаем? Решаем. А потом честно сможем сказать, что сопротивлялись неизвестным лицам. А кто они, что они… сие неведомо.

— Да! Не! Бей! Ты! В! Лицо! — старался я, — Мешок слетит! Бей в живот! Пусть! Хранят! Свои! Секретики!

Разумеется, меня слышали, а так как обрабатывать за раз мы могли лишь два тела, то остальные разделились между теми, кто предпринял попытку к бегству, и теми, кто решил, что наступило время реванша.

— Сейчас вы у меня за всё ответите! — почти взвизгнул один поднявшийся на ноги кадр, зажигая на руках какое-то зелено-розовое сияние, — Вам кры…!

Бам! Бам!

Бам! Бам!

— ААААА!!!

Хорошая штука резиновые пули. Дед явно не понимал, зачем мне оружие. А тот же самый «Рубикон» запросто можно носить сзади, заткнутым за ремень, демонстрируя обществу вокруг полное отсутствие кобуры, а значит, и оружия.

Удивительно, как быстро на звук выстрелов могут прибежать серьезные люди с бледными мордами и широко раскрытыми глазами. Причем не простые, а еще и с взъерошенным итальянцем в своем составе, который зачем-то будет сжимать в правой руке тяжелую рапиру, а в меня тыкать своей раскрытой книжкой.

— Дайхард! Немедленно бросьте оружие! — приказал Медичи, не сводя с меня взгляда.

— Я его только купил! — возмутился я, нагибаясь до пола и аккуратно кладя на него пистолет, — Вот, всё, положил. Не надо нервничать.

Говорить приходилось громко, потому как подстреленный мной парень продолжал истошно стонать, лежа мордой вниз. Правда, быстро выяснилось, что он не кровоточит, да и дырок лишних в нем не наблюдается, но только после того, как мелкий, но очень коварный гаденыш с фамилией Азов сделал свой ход. А именно — блондин дождался, пока внимание понабежавших сосредоточится на мне, взял неплохой разбег, а потом, под придушенный вопль изумления какого-то незнакомого нам типа, склонившегося над «раненым», зарядил этому страдальцу носком ботинка прямо по шарам со всего размаху!

От подобного фокуса челюсти отпали буквально у всех, ну, кроме жертвы, а сам блондин, оглядев нас наливающимся фингалом, рявкнул «Ничего не знаю, это тати!»… и свалил к себе, хлопнув дверью так, что проснулись, наверное, все соседние общежития.

Напоминаю — в тот момент еще никто не знал, что пули у меня были резиновыми.

Впрочем, когда первый шок улегся, во всем разобрались, а лишних увели, оставшийся со мной итальянец, самолично нагнувшийся за пистолетом, поднявший и вручивший его мне назад, мрачно спросил:

— Зачем же вы так, студент Дайхард?

— Зачем защищал свою жизнь и здоровье? — попробовал уточнить я.

— Нет, — досадливо дернул уголком рта барон, — Зачем вы стреляли? Я уверен, что вы могли разобраться с нападающим либо посредством Лимита, либо лишь с помощью рук и ног. Стрелять было совершенно необязательно. У вас именно из-за этого теперь будет неприятный разговор с директором. Как минимум.

— Зато с утра вся академия будет в курсе, что я хорошо стреляю по тем, кто мне не нравится, а Азов любит избивать поверженных врагов, — ухмыльнулся я, — Отличные превентивные меры…

— Теперь понимаю, — барон все равно выглядел очень недовольным, — Только запомните, студент, — выскочек никто не любит. Они слишком раздражают.

— Я всего лишь лучший студент курса, друг Азова, владелец разумного гримуара и простой недавно разбогатевший парень, господин преподаватель, — ухмыльнулся я еще раз, — Как можно кого-то раздражать? Нет, точно не я. Ничего подобного не делаю и не собираюсь.

— А что же вы, студент Дайхард, по-вашему, делаете?

— Подаю пример.

— Тогда подайте его для начала мне, направившись прямиком к директору. Этим вы сэкономите время всем нам.

Шагая по четвертому этажу главного корпуса, я увидел бегущую мне навстречу девушку. С максимальной нахмуренной моськой это чудесное создание топотало вперед на неслабых каблуках, вовсю помахивая выкрашенными в несколько цветов волосами. Я даже залюбовался. Женщины — они бывают разными, что да, то да, но есть один довольно редкий типаж, который я называю «постелерожденными». О, это отнюдь не вульгарно одетые шлендры, а просто… ну это сложно объяснить. Видишь шикарнейшие подчеркнутые формы, видишь кукольное личико со слегка инфантильным выражением, ощущаешь ауру секс-бомбы и… не понимаешь, почему оно стоит и даже ходит, когда должна где-нибудь лежать в страстном совокуплении. Круглые сутки. Этакая девочка, которая совсем созрела и всячески это демонстрирует. Местами даже провоцирует проверить. Умело демонстрируемыми местами.

Вот такой фрукт на меня и бежал, сосредоточенно бормоча себе что-то под нос. При приближении я разобрал это бормотание, от чего и встал на пути у девочки.

— Дайхард — это я, — приятно улыбаясь, заявил я фемине, — Дайхард Кейн. Не Докорвейн. И не…

— Ты?!! — фройляйн, зло выпучив глазки, раздраженно колыхнула грудью пятого размера, — Немедленно к Аркадию Тавровичу!!

Схватив меня за рукав, девочка-припевочка попыталась потащить меня за собой, но тут же, ойкнув, отпустила, начав трясти кистью.

— Ты меня что, Проявлением ударил?! — вытаращилась она на меня повторно.

— Нет, что вы, — улыбнулся я этой пустоголовой дуре, — Просто костюм пошит из хорошей шерсти, это просто статика.

Говорю же, «постелерожденная».

— Ты обманываешь меня! Это был Лимит!

— Может быть, я не хотел, чтобы мой даймон, расценив ваши действия как атаку, разбросал ваше прекрасное тело по всему коридору? Кровь, внутренности, расстроенный директор…

— …ой! — взбледнула девочка, прижимая ладошки к пухлым губкам.

— «Эй!! Ты чего на меня наговариваешь?!»

— Кажется, меня ждут?

Ууу…

В шикарно обставленную приемную я заходил, будучи уверенным, что, точнее кого, здесь увижу. И да, действительно, строго одетая женщина лет тридцати с отпечатком усталости и интеллекта на лице подняла на нас взгляд лишь на секунду, вновь зарываясь в кучу бумаг на своем столе. Второй стол, стоящий напротив и явно принадлежавший «припевочке», был совершенно чист.

Человек, позволяющий себе маленькие пятиразмерные слабости на рабочем месте, был толст, сед, имел нос картошкой на круглом лице, крупные поджатые губы и пронзительно строгий взгляд слегка светящихся серых глаз. Еще, поднявшись с кресла у камина, как мы вошли, он показал, что обладает невысоким ростом, что, в общем-то, совершенно терялось из виду при взгляде на свисающий с его поясных цепей гримуар. Чернокнига была огромной, с переплетом, сплошь инкрустированным драгоценными камнями, а еще, кажется, слегка сияла.

Встал этот джентльмен вовсе не для того, чтобы приветствовать замечательного меня. Буркнув нечто вроде «Доставила? Так быстро? Свободна!», он изгнал из помещения свою секс-гранатку, а сам, отвернувшись, занялся минибаром.

— Вот видите, дражайшая Сильвия, — изрек он, не удостоив меня и взгляда, — с кем приходится иметь дело? Таланты! Молодые! Дикие! С перспективами! Но совершенно бескультурные! Ни такта, ни понимания, что они больше не в этих диких европах… прошу прощения, конечно, но провинция — везде провинция! И эту провинцию мы видим за… да с первого взгляда! А мне как быть? Расписание утверждено, и оно, смею вас уверить, чрезвычайно плотное! Да!

— Бросьте, уважаемый Аркадий Таврович, — раздался из кресла, стоящего ко мне спинкой, мелодичный и глубокий женский голос. Русский язык явно был для незнакомки не родной, — Юношам свойственно… возиться, неважно, где они получили воспитание. Ведь в произошедшем, если я правильно поняла, виноват не только этот студент?

— Он…! — Курицын Аркадий Таврович, молодцевато развернувшийся на каблуке, держал в руках два полных бокала какого-то вина, — …нарушил правила! Правила моей академии. И, что возмущает меня в данный момент паче всякого всего, сделал это без какой-либо особой надобности! Нарушив тем самым ход нашей с вами беседы, уважаемая Сильвия! А вы знаете, как я ценю ваш визит!

Ведет себя как напыщенный индюк, тем не менее, за то небольшое время, что прошло с момента инцидента, директор, несмотря на очевидно важную встречу, уже в курсе всех деталей. Запомним это несоответствие.

Я стоял, храня верноподданическое молчание. Или просто разумное. Правда, сам его чуть не нарушил, когда увидел, как навстречу несущему бухло директору из кресла поднимается женщина, протягивающая руку за своим бокалом. Высокая, тонкая, в ниспадающем черно-багровом платье с очень скромным декольте. Белокожая брюнетка с выдающимся, но не портящим её носом. Тонкие бледные губы, тонкие пальцы, мизер косметики. Она, в общем-то, была и не нужна. Зеленые глаза гостьи директора светились так, что на деталях лица сосредоточиться было затруднительно, разве что на губах. Ох, что-то мне это не нравится…

— Если позволите маленькую женскую слабость… — отпив немного, женщина перевела взгляд с молчаливого меня на директора, — …я бы хотела полюбопытствовать, узнав, чем вызвано решение этого симпатичного юноши устроить… стрельбу буквально после драки.

— Конечно! — всплеснул свободной рукой седой толстяк, — Мне и самому, право, интересно!

— Только… Взор Энигмы, Око Саданна, Свежий воздух Алиссы… — быстро проговорила эта самая Сильвия, касаясь пальцем своей самостоятельно раскрывшейся книги, свисающей с куда более изящного, чем у меня и директора пояса. Улыбаясь определенно охреневшему от такого поворота событий хозяину кабинета, брюнетка пояснила, — Юношам свойственно убеждать себя в одном до такой степени, что сказанное ими почти похоже на правду. А я хочу услышать её безо всякого «почти».

— «Заклинания правды, Кейн! Нельзя врать!»

— «Понял тебя».

— Да, как вам будет… угодно, — директор определенно не ожидал, что его гостья обратится к заклинаниям, причем без спроса. По его лицу было видно, что подобный ход событий он не предполагал совершенно.

— Итак, студент Дай… хард, — бледные губы женщины исказились в слабом подобие улыбки.

— Вы не представились, — хрипло произнес я, — Вас не представили.

— Да как ты… — тут же начал багроветь выбитый из колеи Курицын, но был остановлен жестом своей гостьи.

— Моя фамилия Сильверхейм, юноша, — жестко произнесла она, — А имя ты слышал.

Оп-па… Правда, времени мне не дали на обдумывание информации. Лишь чуть-чуть, как раз почкам хватило выплеснуть мне адреналина в кровь.

— Зачем ты воспользовался огнестрельным оружием? — голос моей дальней (а может, и не дальней) родственницы отдавал металлом и нетерпением.

— В качестве превентивной меры, — прохрипел я, вызывая удивленный возглас директора.

— Ради чего ты нарушил правила?

— Безопасность.

— Поясни!

— Если про меня будут знать, что я готов на что угодно в нужный момент, то количество желающих причинить мне вред — снизится, — это я уже произнес без хриплых ноток, попутно справившись с бушующим в крови адреналином.

— Почему не воспользовался Лимитом?!

— Он у меня контактного типа.

— Продемонстрируй, — спокойнее проговорила женщина, прикладывая два пальца к книге. В голове у меня промелькнула мысль, что это она неспроста сделала.

Самый важный момент. Хорошо, что я к нему готов. Всё это внезапно, да, но… готов.

Приподнимаю кисть правой руки, усилием воли заставляя бегать по ней разряды электричества. Сильвия Сильверхейм молчит, сосредоточенно их разглядывая. Усиливаю напряжение, рискуя обуглить рубашку.

— Можешь также с другой рукой? — спрашивает она, — Только не Проявляй, а переведи Проявление на другую руку.

Непростой фокус и довольно опасный. Для одежды. Тем не менее, иду на эту жертву с легкостью, которую старательно не демонстрирую. Из ворота вырывается дымок, хлопаю себя по груди свободной правой рукой, пока левая трещит разрядами. Лицо Сильвии Сильверхейм теряет выражение сосредоточенности и хищного интереса, меняя их на брезгливость и досаду.

— Удивительно высокий контроль при столь плачевном Лимите, — морщится она, — Но… Аркадий Таврович? Несмотря на дерзость юноши, я могла бы высказаться в его защиту. С его точки зрения было совершенно разумно немножко… напугать своих недоброжелателей.

— Ну… раз вы так… — растерянный и явно огорченный (если не униженный) директор развел руками. Ему, явно рассчитывавшему просто щегольнуть своим положением и голосом перед глазами и ушами высокопоставленной гостьи, пришлось молчать в тряпочку в то время, как та целиком захватила инициативу. И Сильвия продолжала демонстрировать превосходство.

— Могу сказать, — оборвала его Сильверхейм, окончательно показывая, кто хозяин положения, а затем посмотрела на меня, — Если юноша будет столь добр, что раскроет как имя своего гримуара, так и имя рода, к которому принадлежал ранее.

Угроза, требование, шантаж, доминирование.

Вот это делать я точно не собирался, но перед тем, как выдать грубость, за которую точно пострадаю, я услышал зов Фелиции:

— «Кейн! Скажи следующее!..»

— Имя моего рода Дайхард, иного не будет, — проговорил я, не отрывая взгляда от двух сияющих омутов глаз «родственницы», — А что касается гримуара… Пятый том «Короля Терний» передает вам свои приветствия.

Несколько секунд прошли в тишине. Двое властных могущественных людей переглядывались. Директор, то и дело бросая взгляды на меня, откровенно морщился и потирал висок. Представительница рода Сильверхейм кисло улыбалась. Я держал морду кирпичом, ничего особо не понимая, но готовясь ко всему.

— Так вот где он вылез… — наконец, произнесла Сильвия, отхлебнув из бокала, — Теперь понятна наглость этого юноши. Или храбрость? Всё равно. Мне более нет до него дела.

— Пятая чернокнига Маревича, — почти выплюнул седой толстяк, глядя на меня как на подкинутую ему в ванну дохлую змею, — Только этого мне не хватало!