Гремучий Коктейль 1

Глава 22

— Обычный владелец гримуара из числа не-волшебников получает некоторый доступ к его содержимому походя, практически без усилий… — повествовал нам ходящий взад-вперед вдоль доски Аркител, — …но очень медленно. Целенаправленно работа ведется лишь в том случае, когда хозяин чернокниги планирует её активно и часто использовать, что достаточно большая редкость среди тех, кто не причисляет себя к ревнителям. Тогда этот человек занимается тем же, чем будете заниматься и вы. Только под надзором настоящего пользователя гримуара — меня, вашего инструктора. Разница в подходах заключается как в скорости, так и в качестве вашего… соединения с чернокнигой…

— Господин преподаватель! — поднял руку один из студентов нашего класса, — Разрешите вопрос! А почему большинство владельцев таких книг столь халатно относятся к доставшемуся им сокровищу?

— По той же причине, по которой вы не тренируетесь ежедневно с оружием холодным или огнестрельным, студент Вершилин! — тут же отреагировал маг, — Пока что — не тренируетесь. Вы вполне можете ежедневно использовать нож, чтобы отрезать себе кусок хлеба, но не будете практиковаться часами искусству обращения с ним. Ваша магическая мощь может как вырасти, так и деградировать, если не уделять ей достаточно внимания. Большинство аристократов удовлетворяются поддерживанием себя на уровне, на котором они могут работать с чернокнигой и даже защититься от неожиданного нападения с помощью заклинаний, но у них нет ни времени, ни желания, ни повода развивать свой резерв! Либо они тщательно скрывают свои возможности, такой вариант нельзя исключать… ради вашего же блага.

Я сидел и слушал. Забавная ситуация, чем-то обратная владению смартфоном в моем мире. Там всё просто — у тебя есть коммуникатор, ты используешь его функции как тебе угодно, а затем, когда он устаревает или ломается, меняешь на новый. Тут с точностью до наоборот. Волшебники предпочитают создавать свои гримуары, так что «бывшие в употреблении» подбираются другими. Нами. И мы, пользователи, вынуждены совершенствоваться в их владении, потому что именно заклинание, вплетенное в магические книги, определяет, чем именно сможет пользоваться человек, а для чего он еще не созрел. Не готов. И даже — не достоин. Последнее касается не «штампованных» книг, а таких как у меня, оригинальных.

После короткой лекции наступила и сама «настройка». Аркител подходил к студенту, держащему руки на расположенном на парте гримуаре, прикладывая свои ладони к голове ученика, подавал команду послать в чернокнигу ману. Далее он проговаривал несколько инструкций, что надлежит сделать с потоком маны студенту, его ладони слегка светились, затем свечение переходило на будущего ревнителя и, наконец, охватывало его вместе с книгой. Волшебник называл это «вторичной фиксацией».

Все сгорали от нетерпения. Именно сейчас, после этой «фиксации», нам, будущим ревнителям, станет сразу доступна первая из «цепей» собственных книг. Самые простые, легкие, но одновременно с этим и самые полезные заклинания. Обычные аристо, начиная заниматься «прокачкой», медленно «вспоминают» цепи изо дня в день по связи с чернокнигой. У нас и у волшебников это, как выяснилось, слегка иначе.

— Любой, кто попробует хоть одну инкантацию до того, как я закончу — будет наказан до конца обучения, — отреагировал волшебник на подозрительное бубнение одного из уже «обработанных», — Вам будет дозволено свободно практиковать только на тренировочных полях! Уточню — будет. Выбор наказаний в академии очень широк, можете поинтересоваться у господина Дайхарда. Всё после урока.

Мда… меня наказали, ладно что за стрельбу резиновыми пулями. Теперь на протяжении трех месяцев я часть каждой второй ночи должен буду патрулировать территорию академии. Вчера еще это была ерунда, а вот теперь совсем нет. Сейчас многое изменилось, что уже видно по редким взглядам «фиксируемых», бросаемым на меня. Детишки получают доступ к магии, явно желая с её помощью рассчитаться с накопившимися долгами, реальными и надуманными.

А, вот и моя очередь.

— Кстати, — Аркител остановился возле меня, принявшись копаться в карманах своего плаща-робы, — Чтобы вы знали на будущее. Вторая из самых частых причин смертности среди волшебников — это недооценка разумного гримуара. Именно поэтому я начинаю с Дайхарда, а не с её светлости фон Аркендорф.

— Объясните!

— А почему?!

— Здравина, Стоганов, минус два балла, — произносит преподаватель по практической магии, выпив в два глотка небольшой пузырек черного стекла, — за выкрики с места. На вопросы отвечаю. У госпожи баронессы огненная чернокнига с огненным даймоном. Даже несмотря на полное содействие гримуаров при фиксации на вас, взаимодействие с ними чревато соприкосновением разумов. Госпожа баронесса выжжет мне много маны, а вот гримуар господина Дайхарда… скорее всего, ничего не сделает, несмотря на всю свою мрачную славу Короля Терний. Но эликсир концентрации я все равно принял.

Октология гримуаров Маревича, как оказалось, была довольно известна. Сам маг, живший в конце 14-го века где-то в Венгрии, прославился специализацией на мрачных и вредоносных заклинаниях. Несмотря на то, что сам по себе он был не злодеем, а просто увлеченным ученым, его совершенно не зря опасались и неоднократно пытались убить. Сам Владислав, будучи очень одаренным и сильным волшебником, к тому же обладателем своей башни, без труда выживал, но вот его ученики, которых он выпускал в свет таким достижением похвастаться не могли. После третьего своего ученика, потерянного буквально на пустом месте, маг всерьез обиделся и принялся за своей опус магнум — октологию из восьми гримуаров, наделенных даймонами. Их он отдавал своим новым ученикам по мере их выпуска. Это помогло. Можно сказать, книги мстили за вред, причиненный владельцу так, что слава о них держалась всю историю до сего дня. И да, они частенько исчезали от глаз общественности, появляясь в самых неожиданных местах у разных людей.

Отличная легенда и хорошая ложь, подсказанная мне Фелицией. Но, в случае чего, мне придётся что-то придумывать, чтобы сфальсифицировать месть гримуара. Или его характер.

— «Готовься, Кейн!», — внезапно раздавшийся голос Фелиции Краммер дель Фиорра Вертадантос был напряжен и взволнован, — «Соберись! И не подавай виду! Держи лицо!»

— «Чт…», — спросить я не успел, на голову мягко легли руки мага, тут же пустившего свою энергию в мой удивленный организм.

Ненавижу сюрпризы. Даже такие как в прошлый раз, когда совет Фелиции быстро сменил настроение моей родственницы, явно желавшей сделать мне большую бяку чисто из высокомерия. Тогда, наверное, даже спасло, но сейчас?

Не было ни инструкций Аркитела, ни моих собственных усилий по стабилизации внутренней энергии, был только очередной перенос сознания. Мгновенно я оказался в другом месте. Все мои чувства подверглись атаке. Холодно, жарко, невероятно темно, ослепляюще ярко, омерзительно смердит прекраснейшим ароматом из всех возможных, а от попавшего на язык вкуса хочется рыдать от счастья, блюя дальше, чем видишь… остального я просто не уловил, так как этот фейерверк всего неожиданно сменился тьмой, что, наверное, и спасло мой рассудок.

— Кейн… — передо мной кто-то возник. Мне не сразу удалось понять, что это Фелиция, лишь когда шокированный разум вспомнил голос даймона.

— Кто это тебя так…? — выдохнул я, разглядывая девушку.

— Нравится? — разведя руки в стороны, она крутнулась на одном месте.

— Нет.

Понравиться такое могло лишь полному психу. Миниатюрная брюнетка, предпочитающая вычурную, хоть и очень провоцирующую одежду, сейчас была наряжена совсем иначе. На одной ноге зеленый башмачок с развязанными шнурками, на второй — высокий сапог до середины бедра, раскрашенный в красно-белые кубики. Какие-то радужные лосины обтягивают ноги и то, что выше, прямо как вторая кожа. Свободная пурпурная мини-юбка натянута аж под грудь так, что подол снизу не закрывает даже зону пупка. Лосины, конечно, всё важное скрывают, но зато демонстрируют следующий уровень эпатажа и абсурда, так как из-под подола миниюбки выглядывает позолоченный корсет. Еще выше какая-то невообразимая свободная рубашка серо-буро-малинового цвета, а затем уже начинается нелепо разрисованное косметикой лицо, вокруг которого взрывом на макаронной фабрике торчат усыпанные блестками волосы даймона. Ах да, шляпа… нет, я её не вижу.

Совсем. Такое не развидеть.

— Мне тоже, — девушка развернулась на каблуке еще раз, — Поэтому давай заканчивать! Вот, возьми меня за руку!

Мне была протянули руку, затянутую в тонкую батистовую перчатку цвета… сыровяленой колбасы, наверное?

— Не хочу, — честно признался я, — Вдруг это заразно?

— Да, Кейн, это заразно, — закатила глаза девушка, что с её жутким макияжем выглядело сногсшибательно, — Только тебе деваться некуда. Бери меня за руку, давай уже… фиксироваться!

— Трахать я тебя точно не буду, — среагировал я, продолжая с сомнением рассматривать подсунутую конечность, — Пока не смоешь все это. И юбку на жопу не опустишь.

— Прекрати валять дурака, скотина!! Думаешь, мы тут в игрушки играем?!!

— Ты себя в зеркале видела?!

— Заткнись! И! Бери! Меня! За! Руку! — зло и отчаянно выкрикнула даймон.

Я взял протянутую ко мне руку. Не потому, что совсем уж дурак, хотя определенные сомнения имеются, и не потому, что выглядящая как безумная клоунесса девушка на меня накричала, а совсем по другой причине. Далеко не все мне ясно об этом мире, но в одном постулате я уже убедился: гримуар остается с человеком до самой его смерти.

Если не доверять внутренним демонам, то как вообще жить?

Мир мигнул, и я вновь обнаружил себя сидящим за партой с руками преподавателя на голове. Мана Аркитела продолжала входить в тело, ощущаясь теперь как ледяная газированная вода, текущая по моим венам. Это было… неприятно.

— Брррр… — поёжился я, борясь с острым желанием выдернуть думательный орган из рук преподавателя.

— Хм, — волшебник убрал руки от моей тыквы, — Фиксация… завершена? Вы чувствуете книгу, господин Дайхард?

— Эм. Да, — растерянно ответил я.

Ощущение было странным. Нагревшаяся поверхность Гримуара Горизонта Тысячи Бед ощущалась пальцами, но также я чувствовал книгу внутри, лежащую в некоем пространстве на своем странном пьедестале из деформированного канделябра. Более того, я теперь ощущал и двух других «гостей» той самой комнаты — лежащую на софе девушку, вновь выглядящую по-человечески, и мрачный силуэт у камина, сидящий в кресле. Было что-то еще… что-то, на прикосновение к чему валяющаяся Фелиция встревоженно дёрнула головой, торопливо проговорив в воздух:

— «Это первая цепь, Кейн. Не трогай её! Нам надо будет поговорить. Не трогай!»

Шизануться. Пять секунд назад она выглядит как черти что, и орёт, а теперь валяется и говорит, что мол, это было напрасно. Отлично.

— Итак, — Аркител, кажется, справился с удивлением, — Рад за вас, господин Дайхард. Это самая легкая и быстрая фиксация, о которой я только слышал… если вы, конечно, не обманывали ранее, утверждая, что гримуар не одарял вас доступом к заклинаниям. Хотя… нет, не обманывали. Я почувствовал, как ваш новообразованный союз отторг мою ману.

Я лишь пожал плечами на это, разворачиваясь на месте, чтобы иметь лучший вид на баронессу, к которой шел не перестающий говорить маг. Огненноволосая Ария была бледна, напряжена и, я бы даже сказал, напугана, а на меня смотрела как на врага народа и… с завистью? Странно.

Через пару минут мне стала ясна причина этой зависти. «Стыковка» буйной девчонки с её книгой оказалась очень красочна и невероятно трудозатратна для Аркитела. Маг стоял, хмурясь и поджимая губы, саму баронессу трясло и мотало, лежащая перед ней чернокнига то и дело зло пыхала пламенем, и даже, кажется, слегка ворочалась. Под конец Арию даже обожгло, ну а сам маг напоминал выжатую тряпку. Его руку, вынутые из роскошной гривы девчонки, натурально тряслись как у припадочного, а на лице не было ни кровинки.

Студенты наблюдали в полной тишине, загомонив лишь при виде преподавателя, отшатнувшегося от баронессы. Тот переводил дыхания, опершись одной рукой о парту. Сама виновница подобной кондиции у волшебника, сидела, вовсю тряся красными пальцами, а на гримуар свой смотрела как на кровного врага. Тот, впрочем, вполне соответствовал — лежал и тихо себе жёг парту, распространяя вонь паленого лака.

— Практическое занятие… — с трудом произнес бледный маг, — …отменяется. Проведем его завтра. Повторяю свой запрет по инкантациям — всем без исключения запрещено вызывать заклинания. Все свободны, кроме Арии фон Аркендорф и Дайхарда Кейна. Освободите помещение.

Как только последний из студентов вышел, прикрыв за собой дверь, баронесса тут же взвилась, тыча в меня пальцем:

— Я не желаю, чтобы он слышал хоть что-то из слов, предназначенных мне, господин преподаватель! Не желаю!

— Это не вам решать, студент Аркендорф, — полыхнул слабым, но совсем не свойственным волшебникам раздражением изможденный Аркител, — К тому же, кто сказал, что я собираюсь говорить с вами?!

— А…

— Помолчите, — велел маг, — Ваш конфликт с собственной чернокнигой не смог бы определить только глупец. Перед тем как я пойду с этой информацией к директору, мне нужно знать точку зрения даймона огненного гримуара — чем вызвана эта вражда?

— А он здесь причем?! — тут же закричала Ария, тыча в молчаливого меня пальцем.

— Потому что…

— Молчи… Я говорю, маг, — прервал Аркитела самостоятельно взлетевший с парты том Арии, поднимаясь на уровень глаз волшебника. На обложке книги загорелись два огненных пятна, а сам его потрескивающий голос зазвучал громче, — Имя мне Спигон, я даймон книги Огненного Заката. Нет вражды, она лишь презренно слаба. Я предлагаю сделку. Простую. Выполните свой долг, воспитав из этого ребенка воина, достойного носить меня и славу своего рода, и… тогда никто не пострадает. Если до конца периода, прозываемого вами «учебным годом», я не буду удовлетворен её прогрессом, тогда пеняйте на себя! Или же… можете её убить. Я не буду мешать…

— Чт… — рыжеволосая, то бледнея, то краснея, попыталась что-то сказать. Зря.

— Тишина, когда говорит Спигон! — рыкнула книга, исторгая из себя жаркое пламя такого уровня и объёма, что я аж отскочил назад, спасая волосы, как и все остальные. Гримуар тем временем продолжал, — Или же другой есть выход. Пусть мою… «хозяйку» покроет настоящий мужчина, настоящий убийца и владетель! Если она понесет, то я, подчиняясь старому договору с этим родом, буду ждать нового хозяина. Ждать мирно. Я сказал. Вы услышали.

Он даже не успел повиснуть назад на поясные цепи, как отчаянно зарыдавшая девушка с ярко-красным от стыда лицом стремглав выскочила из класса. Так и улетел вслед за ней. Мы стояли, провожая бедовую парочку взглядами.

— Даймон, не защищающий хозяйку? Угрожающий ей смертью? — пробормотал я, — Что-то новенькое.

— Вы его слышали, студент Дайхард, — вяло махнул рукой волшебник, — Он ей недоволен. Сильно недоволен. Это не вражда, а Испытание. Вам на лекциях должны были объяснить, что некоторые чернокниги создавались не только как инструмент мага, но и для обучения неофитов. Непопулярная сейчас практика, потому что в голову пользователя закладываются идеалы и принципы мага создателя, давно уже изжившие себя, не вписывающиеся в современность. Именно в качестве Испытания он может как навредить студентке Аркендорф, так и другим студентам. Я хотел, чтобы вы это услышали. Вы и ваш гримуар.

— Но чем он может грозить нам и даже ей? В стенах академии? — еще одно противоречие, требующее разрешения.

— Здесь? Лишь болью, — Аркител поморщился, разминая ладони, — Но вы далеко не всё время будете присутствовать на территории академии. Даймон, ограничивающий магию, нужен лишь для подстраховки и для проведения учебных дуэлей.

— Благодарю вас, преподаватель.

— Не за что, студент. А теперь к главному вопросу, волнующему меня куда сильнее, чем самовольная книга баронессы… — что у вас за гримуар? Он точно не книга Короля Терний.

— Маг… — теперь настал черед Фелиции слетать с крюка, повисать в воздухе и говорить вслух, — Насколько тебе важен ответ на этот вопрос? Чем ты хочешь рискнуть?

— Дай клятву, что у тебя нет целей и желания вредить академии, ученикам или преподавательскому составу, даймон, — тут же отреагировал волшебник, почему-то делая шаг назад, — и я буду молчать о том, что узнал!

— Я даймон гримуара Дайхарда Кейна, — тут же проговорила висящая в воздухе книга, — Клянусь в следующих словах — меня полностью устраивает мой хозяин, я не имею иных целей кроме как служить ему и защищать его. Удовлетворен ли ты, маг?

— Почти, — на лице Аркитела было видно немалое облегчение, — Скажи еще одну вещь — защитишь ли ты окружающих от гнева Спигона?

— Мне нет до них дела, волшебник.

— А если дело будет твоему хозяину?

Мне показалось или преподаватель мне только что быстро подмигнул?

— …ни да, ни нет, волшебник. Я буду решать, когда придёт время, — с запинкой ответила моя внутренняя брюнетка.