Гремучий Коктейль 1

Глава 32

Мысли — они куда быстрее слов. Я так-то вообще стал очень быстрым парнем, хоть и не по своей воле. Тело молодого деревенского хулигана, навыки и рефлексы записного матёрого убийцы, разум… хм. Разум обычный, свой, родной, хоть и чуждый этому миру. Зато быстрый. Достаточно быстрый, чтобы анализировать ситуацию на ходу. Хоть, может быть, и неверно.

— «Кейн! Сзади! Щит!»

Мысли быстрее слов. Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос передает мне предупреждение одним слитным ментальным пакетом, сопровождая его не только нотками тревоги, но и общим посылом к действию. Поэтому у меня уходит не более секунды, чтобы на бегу, сорвав гримуар с пояса, раскрыть его в защитном движении, отражая разворачивающимся Щитом пущенное мне в спину заклинание, выглядящее как спутанный клубок черных шипастых корней.

Автора я тоже мельком вижу — это стоящая у торца кампуса Кристина, с закушенной нижней губой и направленной на меня чернокнигой.

Хочет остановить. Не выйдет. Мне до забора, через который сноровисто перекидывают Арию, пару десятков метров пробежать!

Выстрел. Пуля, прошедшая левее, взрывает дерн передо мной. Не думая, автоматом прыгаю по диагонали влево — на стрельбах Кристина показала мне, что у неё очень хороший глазомер, но слишком тонкие и изящные руки. Отдача даже от её невеликого револьвера (который она таскала по академии несмотря на запрет оружия!), сильно уводит её руку.

Угадал. Вторая пуля мимо, а больше девушка ничего сделать не успеет — я перемахиваю забор, сразу уходя за дерево на тротуаре. Там и получаю в ухо от одного из похитителей, явно ожидавшего меня в засаде. Удар сбивает с ног, в глазах вспыхивают звездочки, а ухо, и так недавно пострадавшее от двоедушца, вспыхивает простой фейерверком мстительной боли!

Какое, сука, невезучее ухо!

Я трачу с пяток секунд на прийти в себя и подняться. За это время пузатый объемный манамобиль, чем-то напоминающий «газель», добирает в свои недра последних похитителей и срывается с места. Беру с него пример, проклиная всё на свете.

Местные манамобили не только выглядят как массивные мобили начала двадцатого века, но и скорость держат невысокую, поэтому я, бегущий за похитителями, уверенно держу машину в поле зрения. Правда, ни на что другое времени нет, вытянуть из тюка хоть какой-то из пистолетов или даже дробовик не получится, тем более на ходу, поэтому приходится скакать козлом, уповая на гримуар и внутреннее душевное электричество.

А скакать приходилось именно козлом в этом нелепом преследовании.

Даже в этом волшебном мире, полном различных чудес и магии, бедная культурная столица святой Руси была проклята петербуржцами — медленными, вальяжными, неумолимо толкающими перед собой свое огромное воображаемое достоинство. Уворачиваясь, проныривая, подталкивая и то и дело забегая на проезжую часть перед бибикающими манамобилями, я проклинал и проклинал щедрую душу русского народа, привыкшего как перенимать культурные особенности, так и драть своих соседей, точнее соседок, порождая смешанное потомство. В данном случае, заражение людей близкорасположенной прибалтийской неторопливостью бесило меня невероятно.

— Простите!

— Извините!

— Очень спешу!

— Там человеку плохо! — именно с такими воплями я вовсю стараюсь увернуться не просто от тех, кого я догоняю, но и от тех, кто прёт мне навстречу, даже не моргая глазом при виде приближающегося бегом человека.

Упыри тормозные! Вот бы дробовик достать, но полиция может неадекватно понять!

У похитителей были проблемы того же толка, но справлялись они с ними чуть лучше. Они даже соблюдали правила дорожного движения, пока я, наконец, не преуспел достаточно, чтобы один из них, высунувшись в окно, заметил, что их преследует злобный красный брюнет с красным ухом, подозрительным баулом, а что еще куда опаснее — здоровенной книгой на поясе!

Пузатый манамобиль тут же дал по газам, демонстрируя решительное намерение удрать.

Черт!

— «Кейн! Любое заклинание в них! Любое!», — азартно кричит моя даймон.

— «Какие есть?!», — торопливо спрашиваю я, стараясь уравновесить дыхание.

— «Я зачла первую схему!»

— «Молодец!», — выдыхаю я, лихорадочно перебирая заклинания в этой схеме.

Это подойдет. Оно, по сути, единственное, что подходит.

— Злой тычок Лира, — произношу я, указывая пальцем на газующий мобиль. Призрачная ярко светящаяся копия пальца срывается в полет, с гулким звоном врезаясь в нижнюю часть багажника транспорта похитителей, после чего остается там, ярко и часто мигая.

— «Меня в руки забыл взять, дурак!», — воет белугой даймон, — «И раскрыыыыыть!»

— «Не до этого!»

Магия. Местная? Выверенная, точная, предельно эффективная. Моя? Нет. Она малозатратна, но в мире Эмберхарта никто не заморачивался выглаживанием заклинаний до идеала, поэтому почти весь мой арсенал состоит из ухваток и уловок, обманок и слабых атак с неожиданного угла. «Злой тычок Лира», как я назвал этот летающий палец, бьет совсем несильно, действительно очень похоже на тычок пальцем, зато, «застряв» в мишени, продолжает мигать и светиться, чем будет здорово отвлекать гипотетического противника.

Или, в данном случае, вешает магическую метку.

— «Слежу за ними!»

— «Умница!»

— «Разумеется! Я же не черная стерва!»

— «Та тоже умница…», — рассеянно думаю я, быстро оглядываясь по сторонам. Нужно догонять, но на чем? Трамвай? Пусть подвезет, думать лучше на бегу!

Быстро цепляюсь сзади на подножку «зайцем», попутно начиная копаться в бауле. Пистолеты, пистолеты, а я маленький такой… Достать стволы несложно, сунуть в карман тоже, а вот патроны — другое дело. Револьверы разряжены, «Рубикон» и «Ганимед» тоже. В такой раскоряке возиться, забивая магазин полуавтомата — полная ересь, так что мучаюсь с револьвером под неодобрительные взгляды прохожих.

— «Это она-то умница?!», — моя внутренняя брюнетка негодует на внешнюю, — «Она?!».

— «У нее было всего лишь несколько секунд, Фелиция. И за них она предприняла аж три действия, пытаясь выполнить свое задание. Да, она умница, хоть и не наша».

— «Хмпф!»

Зацепившись крюком руки за какую-то железку, еду на трамвае, попутно заряжая оружие. Похитители уже ушли в сторону, повернув на только что бывшем перекрестке, но мне надо передохнуть и вооружиться. Еще несколько секунд.

Какого черта я вообще творю? Этот вопрос просто не существенен, его смысл не пробивается через уже принятые императивы. Мне, обычному жителю цивилизованного мира, попросту не справиться ни с гормональной системой здорового парня, не привыкшего себе отказывать в случайных импульсах, ни рефлексам своего бывшего «я», упорно диктующих, что преследование и быстрое уничтожение похитителей твоей собственности — наиболее эффективный способ её вернуть. И, скорее всего, единственный. Кроме того, Витиеватый и его люди не дали бы мне и чихнуть, пришли похитители свои требования. Баронесса Руси не нужна, это уже доказано руководством академии.

Спрыгиваю с трамвая, тут же переходя на бег. Револьвер в кобуре, тренировочный сунут хамски за пояс, заряженный дробовик сжимаю через ткань баула, дабы не пугать местное население, которого, как и всегда, чертовски много на улицах. Святые времена, никакого интернета, никаких видео с котиками, все красивые девушки на улицах, а не в «онлифансе»… но как же это мешается!

— Паря, а ну стой! — требует от меня здоровенный бородатый мужик в кожаном фартуке, кепке и с метлой. Увидев, как я несусь вдоль дома, он встал на перехват и уже тянет здоровенную ручищу, продолжая выкрикивать что-то вроде «Ты чего, украл?!»

Видимо, намекает на баул. И совсем не разбирается в одежде.

Здоровяк с удивленным глухим воплем отбрасывается в сторону разворачивающимся Щитом гримуара, а я бегу дальше. Спасибо тебе, Кристина свет батьковна, быстро твоя наука пригодилась. Вот так всегда, век живи — век учись, дураком… ну куда ты мне под колеса лезешь, мамзель!

Испуганно взвизгнувшую полную девушку в очень широких юбках еле удается обогнуть, едва не ударив дробовиком в бауле. Ну куда ты такую жопу-то отъела и нарядила на питерские-то тротуары?! Тут нормальным людям не разойтись, а уж…

— «Кейн! Они уходят! Связь рвется!»

— «Какого лешего?!», — ору я мысленно, — «Ты же говорила…»

— «Это чужая магия, умник! Мы её не проверяли! Мы ничего не проверяли!»

Твою мать! Что делать?!

Мотоцикл! Огромный, разлапистый, настоящий дизельный монстр! Настолько здоровый, что у него есть позади водительского места аж надстройка из трех кресел, пусть даже и небольших! Про толстые здоровенные колеса, шириной больше локтя, я вообще молчу!

Мужик, который с барской ленцой залезал в основное седло этого грубого волосатого предка всех мотоциклов, был такой же, как и его железный друг — здоровым почти до невменяемости, брутальным дядькой в тяжеленном даже на вид кожаном плаще. И в натуральной ковбойской шляпе! И в сапогах! Охренеть!

— Уважаемый, — жарко прошептал я верзиле на ухо, прижимаясь к нему сзади, — Я вынужден вас очень настойчиво попросить об одной небольшой услуге. Покатайте меня немного, я скажу куда ехать.

— Это пистолет?! — бодрым, даже каким-то командным басом прогрохотал верзила.

— Это револьвер, — занудно уточнил я, хоть и сгорая от нетерпения.

— И ты выстрелишь, если я откажу? — голос человека, в печень которого упирается ствол, становится строгим как у завуча в моей бывшей школе.

— Нет, — со вздохом, я убираю револьвер в кобуру, — Не выстрелю. Извините, что побеспокоил.

Смертоносные инстинкты не реагируют на этого огромного мужика. Он в разрезе нашего с внутренним лордом миропонимания просто не относится к легитимным целям. Я категорически не чувствую себя в праве ему угрожать всерьез, а значит — и не могу.

— Сиди. Поехали, — внезапно бросает водитель, дёргая ногой. Рукотворный монстр под нашими задницами издает какое-то инфернальное рычание на всю улицу, а мужик, трогаясь с места, добавляет, — За чем едем хоть? И кто ты вообще, дружок?

— Студент-ревнитель, — чеканю я, — У меня бабу украли.

— О! Так бы сразу и сказал! — невесть чему гулко радуется незнакомец, поддавая газу так, что я удивлен, как от грохота не вылетают стекла по обеим сторонам узкой питерской улочки, — Так бы и сказал!

— Что именно — про студента или про бабу?

— Про бабу, конечно!

Манацикл набирает скорость плавно, но очень быстро, а я похож на маленького жалующегося мальчика, тыча направление из-под руки управляющего этим чудищем гиганта. В голову некстати забредает мысль, что если уж кто может содержать и, более того, активно использовать в черте города эту адскую рычащую хреновину — то это далеко не развозчик пиццы и чебуреков. Но уже как бы поздно пить боржоми.

Мы летим по городу, посылая его культуру, неторопливость и размеренность в самую глубокую из жоп с помощью децибелов и вызывающего внешнего вида огромного колесного механизма. Мне не видно почти ничего из-за этой огромной спины, затянутой в потертую толстую кожу, единственное, что есть в наличии — это указания Фелиции. Тем не менее, их вполне хватает.

Несмотря на скорость манацикла, поездка занимает более десятка минут — видимо, ускорившиеся ранее похитители решили перестраховаться. Мы уже выехали из наиболее оживленных кварталов города, промчали простые жилые районы, вскоре сменившиеся портовой зоной.

Баронессу собрались вывезти через пролив? Да кто же её спер?! Кто-то из её недругов? Она вроде говорила, что Аркендорф уже давно ни с кем не конфликтует, мирная сонная лощина, под маской которой прячется перевалочный пункт между Восточной и Западной Европой… кто тогда? Двоедушники? Скорее всего. Если судить по моей первой встрече с этими существами, то вполне мог найтись еще один торопыга, организовавший хоть что-то там, где остальные сидят и думают.

Будем исходить из этого.

— «Они остановились, Кейн. Положение заклинания в пространстве не меняется».

— «Заметили магию?»

— «Нет. Палец давно развеялся, а метка невидима».

— Здесь остановите! — ору я на ухо водителю, стараясь не сбить его шикарную шляпу, — Здесь!

Нога в сапоге тут же давит на тормоз, тормозя у тротуара. Вовремя. По уверениям даймона тут еще метров 150, нечего их звуком предупреждать.

Слезаю с пассажирского кресла, встаю так, чтобы увидеть благодетеля. Мужик с неменьшим любопытством рассматривает меня. Здоровый, очень здоровый. Таких не берут в космонавты, в боксеры, вообще в борьбу даже не берут, потому что никакой техникой и мастерством ты грубой природной силы не перегнешь. Такой гигант не хвалится, сминая подкову в своей ладони, он удивляется, что другие не могут.

А этот действительно косит под ковбоя. Сапоги, шляпа, штаны грубой ткани и белая рубаха, поверх которой накинута старый могучий кожаный плащ. Она такой толщины, что вполне может остановить пулю мелкого калибра. Лицо? Да, очень примечательное. Аккуратно подстриженная, будто только что от барбера, русая борода, такие же волосы короткой стрижки, хотя ожидался бы конский хвост, нос прямых благородных очертаний, нижняя челюсть, которой можно половник меда зацепить и… глаза. Умный и чуть насмешливый взгляд уверенного в себе человека, пронзающий тебя яркой желтизной.

Благородный.

— Спасибо вам, — говорю я ему, глядя прямо в глаза, — Я вам должен. Студент Дайхард Кейн, Санкт-Петербургской ратной академии, первый курс. К вашим услугам.

— Запомню, — ухмыляется громила, — Может, еще чем помочь?

Я окидываю его взглядом. Слишком здоровый, слишком много мышц и мяса. Такому несподручно держать клинок в рукаве или в сапоге, попросту быстро его не достанешь. А значит — единственным оружием мужчины является револьвер в кобуре на поясе. Очень знакомая модель, огромная, увесистая, с просто конской отдачей.

— Вы ревнитель? — киваю на оружие.

— Нет, — качает тот головой, — Просто удобная для меня пушка.

— Тогда спасибо вам еще раз, но дальше я сам, — качаю головой в ответ, чем-то безмерно удивляя человека.

Времени терять нельзя, но минуту на подготовку я потратить должен, чем и начинаю заниматься прямо сейчас.

«Ганимед» сам себя из баула не достанет, патроны с картечью тоже. Их запасных беру мало, всего восемь штук. Много не нужно, запутаюсь. Револьвер за поясом тренировочный, того же калибра, что и основной, поэтому тут щедрой рукой насыпаю в карманы патронов. Торопясь, лихорадочно вщелкиваю заряды в два магазина для «Рубикона», сую один за голенище ботинка, второй вставляю в оружие, которое кладу в правый карман. Коротко встряхиваю рукой, проверка успешна, нож вынимается легко и свободно. Хавна с собой нет, но это и хорошо, неудобный нож мне не нужен, когда есть электричество. Треск молний на пальцах, касаюсь левой рукой гримуара.

Все, готов.

Верзила рассматривает меня с слегка приоткрытым ртом и подвыпученными глазами, смотрящимися довольно забавно из-за желтизны.

— Я стрелял из такого, — решаю я слегка прояснить ситуацию, пока проверяю как на мне все это висит, — Жуткая отдача, поправки надо делать, кучность говно. На слонов такой револьвер самое оно, а против людей с дистанции метров в пятнадцать — ерунда. Даже из моего дробовика с одной руки легче…

— Постой-ка, — отходит бородач в шляпе, — Я тебя знаю…

— Из газеты? — уточняю я, получая в ответ кивок, а затем продолжаю, — Ну вот, я таким пользовался… в общем, очень неудобное оружие. Подумайте о замене. Всё, мне пора. Еще раз, спасибо большое!

Пора бежать. Мы от воды, конечно, еще далеко, но вдруг её сейчас уже тащат на корабль?

///

Мужчина на манацикле, не веря своим глазам, наблюдал, как худощавый парень, закинув за спину весьма серьезный дробовик, вновь берет в руки револьвер… даже два, забыв про свою чернокнигу. Так, с оружием в руках, он и устремляется туда, куда безошибочно показывал всю дорогу.

Убегает убивать. Людей. Деловито, технично, не сделав ни одного лишнего движения.

Причем — именно убивать. Матвею Парадину была знакома такая пластика движений, всё-таки гвардейцев дрючат именно егеря, а у тех опыта жопой жуй, самого разного. Егеря вообще те еще сукины дети, горлохваты и душегубы, да и науку нормально преподавать не умеют — они её вбивают с кровью, мукой и присказками, что это всё ерунда, потом, мол, спасибо скажешь, в ножки поклонишься. Сволочи.

Так что Матвею в свое время много чего вбивали, намертво.

И теперь один из самых одиозных гвардейцев его императорского величества Петра Третьего мучительно и быстро размышлял о том, что ему делать? Бежать и сообщать или… бежать и проследить? Первое, конечно, полезно, поубавит парадинскую дурную славу, а может и в салон к мадам Листье вновь попасть сможет, но второе…

— К дьяволу! — наконец, решился верзила, слезая с манацикла, — Должен же я знать, на что способен мой должник?!

Как говорится: любопытство готово погубить и лучших из людей, а к этой породе печально известный в весьма широких кругах Матвей Парадин никогда не относился.