Гром среди ясного неба

Глава 2

В следующее мгновение я услышала у себя за спиной удивленный крик и собачий лай. Витторио и Пио бросились за мной вдогонку, стремительно сокращая расстояние между ними и мной. Мы втроем сломя голову мчались к мастерской. Я улыбнулась еще шире и сбавила скорость, позволяя моим соперникам прийти к цели первыми. Корсет, который я тайно носила под туникой, туго стягивал мне грудь, выравнивая женские округлости, но заодно сжимал и легкие, что сильно затрудняло бег на большие расстояния.

Таким образом, когда я наконец догнала их рядом с жилищем Леонардо, то оказалась предметом добродушного подтрунивания со стороны Витторио.

— Э, да ты бегаешь как девчонка! — объявил мой товарищ, когда я догнала его. Сам он гордо вышагивал взад-вперед, а наш четвероногий спутник Пио шлепнулся на траву, тяжело дыша и высунув розовый язык. — И вообще, превратился в слабака! Ты только посмотри на себя, Дино. Когда-то ты был выше меня, но я обогнал тебе в росте, да и бегаю быстрее, чем ты!

А он прав, подумала я. Витторио был на добрую голову выше меня и скоро догонит самого мастера. И как это я раньше не замечала, что его ранее гладкий подбородок покрылся светлой щетиной, которую он явно отрастил в подражание ухоженной темной бороде Леонардо? Даже его ранее высокий детский голос заметно погрубел, стал ниже, басовитее.

Витторио уже не мальчик, он почти превратился в мужчину, с досадой на собственную невнимательность отметила я. То же самое можно сказать и о других подмастерьях, с которыми я начала изучать ремесло художника более года назад. В последние месяцы я так была погружена в свои заботы и беды, что почти не обращала внимания на моих товарищей. Стоит ли теперь удивляться, что я даже не заметила, как быстро они повзрослели. Время шло, и они, должно быть, заметили, что мой рост не увеличивается, что я остаюсь гладкощекой, а мой голос не меняется, не становится грубее и мужественнее.

Но даже если они и оставили это без внимания, то мастер, с его зорким глазом, подмечающим все особенности человеческого тела, наверняка не мог не заметить подозрительной картины: один из подмастерьев никак не становится мужчиной.

Чтобы скрыть смущение, я приняла вид обиженной добродетели.

— Может ты и выше и быстрее меня, Витторио, но я все равно старше тебя. И ты должен проявлять ко мне уважение.

— Я с уважением отношусь к тому, что ты бегаешь медленнее меня, — с усмешкой ответил мой друг. Мой упрек на него не подействовал. Немного натянув поводок собачонки, он продолжил: — Мы с Пио пойдем искать более приятную компанию. Я подслушал, как Константин и Тито собирались прогуляться до рыночной площади и поискать натурщиков, с которых можно было бы рисовать апостолов на новой фреске мастера. Почему бы тебе не пойти с ними?

— Может, я и присоединюсь к ним, когда закончу делать наброски, — пообещала я и небрежно пожала плечами, точно зная, что никуда не пойду. — А ты ступай, и обязательно потом расскажи мне, что там у тебя с Новеллой.

Я почесала Пио за ухом и, когда они зашагали прочь, помахала на прощание. Мальчик — точнее, молодой мужчина — и собака направились к воротам замка. Я дождалась, когда Витторио и его верный Пио прошли половину поросшего травой четырехугольника, раскинувшегося между главным замком и внешними стенами с бойницами. Затем, убедившись, что осталась одна, я устроилась на скамье у стены мастерской и положила рядом с собой тетрадь.

Мое недолгое мгновение радости исчезло, уступив место печали — давней моей спутнице. Разумеется, не стоит винить в моем неважном настроении сегодняшний день. Над моей головой простиралось безоблачное небо, в бездонной вышине которого пролетали стайки птиц, возвращавшихся, как это бывает каждый год, в родные края. Аккуратно подстриженные деревья и ухоженные сады замка встречали весну нежными листочками и набухшими почками. Сам воздух как будто был полон какого-то невыразимого обещания и легкой свежести прошедшей ночи, отчего приятное тепло полудня показалось еще более желанным. Казалось, природа с необузданной готовностью рвется в объятья новому времени года.

У меня же было ощущение, будто я погружена в вечную зиму.

Когда-то возможность попасть в великий город Милан была верхом моих мечтаний. Что может быть интереснее, чем затеряться в причудливом переплетении городских каналов, рыночных площадей и узких, мощенных камнем переулков? Но после той жуткой ночи несколько месяцев назад я поклялась себе, что не стану пускаться ни в какие, даже самые невинные приключения.

Я вздохнула, чувствуя, что какой-то уголок души жаждет чего-то нового, возбуждающего. Казалось, прошла целая вечность с той поры, когда я с радостью ждала, когда мастер позовет меня среди ночи помочь ему разгадать очередную тайну, не дававшую ему покоя. Что касается элегантного костюма пажа, то он пылился на дне моего сундучка, вместе с другими вещами.

Этот наряд вышел из-под умелой иглы Луиджи и был сшит для меня по заказу Леонардо. Переодевшись в мальчика-слугу, я сопровождала мастера в его визитах к герцогам, посланникам и графам. Я редко, можно сказать никогда, не удостаивалась внимания этих знатных особ. Ну кому интересен какой-то паж! Мой наряд позволял мне смешиваться с толпой обитавших в замке слуг, давая возможность выведать секреты, которые сам Леонардо никогда не мог бы узнать. Однако вот уже несколько месяцев эти красивые шелка лежали без дела, спрятанные подальше от посторонних глаз точно так же, как и я из практических соображений, прятала свою истинную сущность.

— Дино!

Упоминание моего имени вывело меня из состояния задумчивости. Оказалось, что меня зовет отнюдь не кто-то из моих товарищей, а сам Леонардо. Очевидно, дела, вынудившие его отправиться в город, отняли у него меньше времени, чем предполагалось. Эта или другая причина, например, более важное дело, заставили его вернуться раньше. Я послушно вскочила, надеясь, что мастеру не пришлось искать меня.

Но, разумеется, он меня искал.

— Хорошо, что ты здесь, мой мальчик. Ты избавил меня от необходимости заниматься твоими поисками, — с довольным видом произнес Леонардо, направляясь ко мне.

Признаюсь честно, его появление не слишком меня обрадовало, и все равно я смотрела на него полным восхищения взглядом. Хотя чаще всего мастер носил одну и ту же скромную тунику и штаны, как и мы, его ученики, в иные дни он облачался в дорогой наряд аристократа. Сегодня был именно такой день. Впрочем, туника на нем была довольно неброской расцветки, хотя обычно он предпочитал гораздо более яркие тона.

Его темно-синий наряд, отороченный коричневым, имел рукава с разрезами, сквозь которые была видна кремовая блуза. Короткая туника выгодно подчеркивала его стройные ноги, обтянутые темно-синими лосинами. Гриву длинных темных волос венчала пышная шапка в тон. Неудивительно, что Леонардо считался одним из самых красивых мужчин при дворе Сфорца.

Меня внезапно пронзил тонкий клинок печали. Когда я впервые переступила порог мастерской Леонардо, сердце мое мгновенно исполнилось тайным восхищением перед этим великим мастером, тогда как его отношение ко мне — вернее, к юноше по имени Дино — оставалось лишь отеческим. Я даже осмеливалась представить, что могло бы произойти между нами, узнай он о том, кто я такая. Но все изменилось, когда за считанные дни я полюбила и потеряла мою первую любовь, славного капитана стражи герцога Миланского.

В своем безутешном горе я мысленно корила Леонардо за тот ужасный случай, унесший жизни капитана и юной графини. Лишь позднее мне стало ясно, что мастер был лишь инструментом в руках того, кто замыслил эту трагедию. Однако, горький осадок в душе все равно остался. Единственная польза для меня заключалась в том, что после этого случая изменилось мое отношение к Леонардо. Былая влюбленность прошла, ее сменило искреннее почитание учителя преданной ученицей.

Мастер остановился передо мной. Лицо его было бесстрастным.

— Поскольку я легко нашел тебя, — напомнил он мне, — то сегодня ты будешь свободен. Я надеялся, что ты вместе с остальными ушел в город.

— Я занимался тем, чем вы велели, мастер, и провел весь день в стенах замка, делая наброски, — запротестовала я. — Мне казалось, я с большей пользой проведу свободный день за этим занятием, вместо того, чтобы отвлекаться на соблазны шумного города.

— Мой милый мальчик, иногда невредно поискать разнообразия, — с доброй улыбкой возразил мой наставник. — Но поскольку ты с таким старанием совершенствовался в ремесле, то позволь мне посмотреть, в чем ты преуспел за день.

Я слишком поздно угадала его намерение. Я открыла было рот, чтобы возразить, но прежде чем успела остановить Леонардо, он взял у меня тетрадку.

Она открылась там, где была заложена грифелем. Взгляду Леонардо открылось то, над чем я самозабвенно трудилась до тех пор, пока меня не отвлек от рисования четвероногий проказник Пио. Охваченная нехорошим предчувствием, я поспешно подавила негромкий стон. В следующий миг улыбка сошла с лица Леонардо. Это его взгляд остановился на странице с моими рисунками. Я терялась в догадках, что он скажет после неожиданно возникшего молчания. Могу сказать лишь одно: что портрет, который пыталась создать, я бы воздержалась показывать, особенно мастеру.

Леонардо довольно долго изучал мою работу… изображение архангела Михаила с распростертыми крыльями и сверкающим мечом в руке. Я выбрала довольно распространенный сюжет, в духе библейских образов, которые любил рисовать на фресках сам Леонардо. На первый взгляд мой ангел-воин не представлял особого интереса, хотя бы потому, что тема была достаточно избитой.

Но я знала: Леонардо будет рассматривать мои рисунки с интересом.

Мысленным взором я видела то, что наверняка увидел он в прекрасных чертах мужского лица, нарисованного черным грифелем, а именно, мстительную сущность архангела. Поза святого Михаила была традиционной, немигающий взгляд устремлен на зрителей. Но хотя на нем и было привычное белое одеяние, а в руках сверкающий меч, мускулистая фигура архангела отличалась от ее обычных изображений. Это был не столько посланец Всевышнего, сколько чувственное, вполне земное создание мужского пола. В общем, мой рисунок скорее был уроком анатомии, нежели религиозным сюжетом.

Однако более всего земным архангела делали его глаза.

Рисуя их, я хотела передать во взгляде жизненную мощь, отличавшую и его тело. Однако то, что получилось на странице моей тетради, было намного мрачнее и сильнее. В глазах архангела не было горделивого праведного гнева. Скорее в них читалась внутренняя боль простого воина, уставшего от сражений, пусть даже битвы эти были предначертаны свыше.

Мне не нужен был натурщик для моего портрета. У архангела были те же прекрасные черты, какие я видела во сне каждую ночь. Лицо, которое мне больше никогда не увидеть в дневные часы.

Не успела эта мысль промелькнуть в моей голове, как Леонардо вновь посмотрел на меня и наши взгляды встретились. На какое-то мгновение в его глазах промелькнула та же самая боль, что переполняла меня, как будто он угадал мои душевные муки. У меня перехватило дыхание. Неужели он, как и я, до сих пор болезненно переживает события той жуткой ночи?

Впрочем, в следующий миг лицо учителя приняло свое обычное, слегка насмешливое выражение. Он закрыл тетрадь и протянул ее мне.

— Отличная работа, мой мальчик. Уверен, что придет время, когда я буду просить тебя рисовать фрески, а не штукатурить стены.

Не успела я задуматься о таком неожиданном повышении, как мастер поспешил добавить.

— Мы позднее поговорим о твоей новой работе, Дино. В данный момент мне нужно, чтобы ты пошел со мной, потому что твое присутствие необходимо при обсуждении нового заказа, который я взялся выполнить для Моро.

Под этим именем он имел в виду, разумеется, герцога Миланского, которого из-за его смуглой кожи прозвали Моро, то есть мавром. Будь мне поручено сделать наброски к портрету Лодовико Сфорца, я бы сосредоточила внимание на резких чертах его лица, которые, принадлежи они более жизнерадостному человеку, скорее показались бы красивыми, нежели жестокими. И, конечно же, я бы особо подчеркнула густую копну черных как смоль волос, которыми он так гордился, хотя они уже и начали редеть на макушке.

Холодный властолюбивый правитель, он стал герцогом Милана несколько лет назад, после того, как был убит предшественник, его родной брат. Хотя придворные советники постоянно указывали на виновника этого злодеяния, Лодовико воспользовался распрями и захватил власть над Миланом, отняв герцогство у вдовы и ее малолетнего сына, своего племянника, прямого наследника престола.

Хотя Моро и утверждал, что его приход к власти был лишь временной мерой, — до той поры, когда мальчик повзрослеет, чтобы взять на себя эту роль, — никто не верил, что Лодовико когда-нибудь выпустит из рук бразды правления герцогством. Если он и уступит власть, то лишь под давлением силы. Мнение народа вскоре подтвердилось. Лодовико отказался от роли регента и попросил папу даровать ему титул, на который он по сути дела не имел права. Папа еще не дал согласия, и Лодовико решил узаконить неправедно присвоенный титул, ведя войны против соседних провинций.

Надо сказать, что в наши времена исход войн определяли не столько пехота и конница, сколько использование машин. Именно по этой причине Леонардо и был приглашен ко двору новоявленного герцога Миланского. Несмотря на звание придворного художника, деньги он получал отнюдь не за умение рисовать картины или фрески.

Лодовико куда более интересовал инженерный гений Леонардо, который тот самым нескромным образом расхвалил в своих многочисленных посланиях герцогу. Именно инженерный талант Флорентинца вызвал у герцога интерес, и он решил нанять человека, от которого другие правители отмахивались как от чудака.

Леонардо и Лодовико словно были созданы друг для друга. Не удивительно, что такой авантюрист как Моро не мог устоять перед соблазном нанять талантливого инженера и зодчего, который утверждал, что может строить подводные корабли и переносные мосты, не говоря уже о машинах, способных выпустить в небо десяток смертоносных стрел за то время, которое потребовалось простому лучнику, чтобы выпустить всего одну. А где Леонардо нашел бы такого покровителя, который готов вкладывать немалые деньги в создание фантастических конструкций, большинство которых, по моему мнению, никогда не увидели свет и остались лишь на бумаге?

Я заподозрила, что новый заказ, порученный мастеру, тоже из числа технических фантазий. Возможно, на этот раз он работает над созданием бронированной повозки, приводимой в движение системой канатов и блоков, а не лошадьми. Или же это складная лодка для переправы через реки, которую при необходимости можно перевозить на телеге, но если ее разложить, в ней легко разместятся с полдесятка человек.

Раньше я с великой охотой ухватилась бы за возможность поработать на мастера, чего никак не скажешь сейчас. А он без слов понял, что я больше не буду служить ему мальчиком на побегушках, и если и возьмусь помогать, то только в мастерской. К тому же, любой из учеников с великой готовностью окажет ему содействие. В общем, я точно знала, что мое место рядом с Леонардо в последние месяцы не пустовало.

Но тогда зачем я послушно поплелась за ним сейчас? Неужели ему нужна именно я? — с легким раздражением спросил мой внутренний голос.

Впрочем, вслух я ответила следующее:

— Охотно провожу вас, мастер, но мне кажется, что мы идем не в том направлении. Мастерская — вон там.

— А ты зоркий наблюдатель, Дино, — с улыбкой отозвался Леонардо. — Признаюсь честно, сначала нам нужно подойти к воротам замка, чтобы кое с кем встретиться. Я случаем не говорил тебе, что нашел искусного плотника для той конструкции, что заказал мне герцог Моро? Боюсь, что выбора у меня не было, потому что плотник из меня никакой.

Я усомнилась в том, что дело было именно в этом, потому что Леонардо был мастер на все руки, однако вежливо кивнула.

«Судя по всему, заказ требовал высокой точности, — сказала я себе, — иначе мой наставник ограничился бы своими собственными руками, да помощью Тито».

Сын корабела Тито был у Леонардо в числе старших подмастерьев, хотя и поступил в учение к знаменитому Флорентинцу позднее меня. Несмотря на изрядную склонность к хвастовству, Тито в целом был добрым товарищем и хорошо владел как кистью, так и резцом.

Впрочем, я в который раз оставила свое мнение при себе. Вскоре мы быстрым шагом миновали широкий четырехугольный двор и направились к колокольне. На редкость изящная и воздушная, особенно по сравнению с прочими частями замка, она вонзалась в небо как некий высокий страж и была видна издалека. Кирпичную кладку украшал зловещего вида герб семейства Сфорца с изображением змеи. Весьма красноречивая картинка!

Как обычно, главные ворота охранял отряд наемников из гвардии Моро. Одетые в непристойно короткие темные туники и разноцветные лосины, они, болтая на перевязи мечами, с важным видом расхаживали среди толпы горожан. В большинстве своем это были иностранцы. Или седовласые ветераны или совсем юные мальчишки. Оружием они владели по-разному: кто-то просто был опытным воином, кому-то нравилось проливать кровь. Благодаря Леонардо, я общалась с солдатами герцога Моро чаще, чем мне того хотелось… если, конечно не брать во внимание то время, которое я провела в обществе некоего капитана.

В зависимости от текущих отношений Лодовико Сфорца со своими соседями огромные деревянные ворота башни, укрепленные полосами железа, порой бывали закрыты. В такое время те, кому нужно было попасть в замок, проходили через небольшую дверь, прорезанную в воротах. Увенчанный в каждом из четырех углов высокими сторожевыми башнями — двумя квадратными и двумя цилиндрическими — этот каменный барьер служил главной линией обороны замка. Конечно, поскольку замок Сфорца был возведен как крепость, а не просто как жилище герцога, то его внутренние постройки и дворы окружал еще один ряд стен. Сами герцогские покои располагались в дальнем внутреннем крыле замка и были защищены от возможных вторжений снаружи массивными железными воротами.

Однако сегодня ворота были широко распахнуты, и от них открывался вид на сам город.

— Уверен, тебе понравится моя новая работа. Она непременно тебя заинтересует, — с гордостью произнес Леонардо, когда мы приблизилась к башне. — К несчастью, у нас мало времени, чтобы закончить уменьшенную модель, поскольку герцог торопится поскорее испытать мое изобретение. И если испытание окажется успешным, я, не колеблясь, скажу: мое изобретение изменит весь ход человеческой истории.

Я уже привыкла к подобным напыщенным заявлениям мастера, и все же мне стало любопытно. В конце концов, возможно, он имел в виду нечто более изощренное, нежели очередная боевая повозка. У меня тут же возник вопрос — зачем ему понадобилась моя помощь, когда мои творческие способности ограничиваются владением кистью и красками? Скорее всего, придуманная им конструкция невелика, иначе он позвал бы на помощь кого-то более сильного, чем я.

— Вот мы и пришли, — сообщил Леонардо, когда мы, дойдя до ворот, остановились на усыпанной гравием дорожке, которая вела от замка к открытому полю позади крепостных стен.

Мастер сделал вид, что не замечает моей растерянности, пока мы стояли, ожидая того, с кем у него была назначена встреча. Скажу честно, я была благодарна ему, и благодарность эта мгновенно вытеснила чувство тревоги в моей груди. Потому что отсюда, от часовой башни, мне были хорошо видны две цилиндрические по углам крепости… две башни, которые символизировали поселившуюся в моей душе боль. Чтобы не смотреть на них, я принялась разглядывать носки собственных башмаков.

— …Хорошо известный за переделами своего города, — прозвучал рядом со мной голос Леонардо, возвращая меня к действительности.

Я поймала себя на том, что задумалась и какое-то время не слушала, о чем он говорит. Очевидно, мастер рассказывал о том самом ремесленнике, с которым у него была назначена встреча. Я поспешила исправить оплошность и прислушалась.

— Это было во время моего приезда во Флоренцию на Рождество, — продолжал тем временем Леонардо. — Я увидел там образец двери, сделанной им для частной часовни одной благородной особы. Гроздья винограда были вырезаны столь тщательно, что я даже прикоснулся к ним, дабы убедиться, что они не настоящие. И когда я понял, что для воплощения моего замысла в жизнь мне нужен краснодеревщик, этот мастер первым пришел мне на ум.

Конечно, сначала я должен был узнать его имя и место, где он живет. Затем возникла необходимость убедить его оставить на время семью, чтобы несколько месяцев поработать под покровительством Лодовико.

— Готов поспорить, он был польщен таким предложением, — ответила я, думая о том, что мой отец всегда мечтал получить подобный заказ, да и мать тоже.

Правда, художник, работавший на заказчика благородных кровей, нередко убеждался в том, что герцогский кошелек куда более скуден, нежели кошелек заказчика скромного происхождения. Это я узнала от самого Леонардо. Мастер не раз жаловался на Лодовико, который не спешил выполнять обязательства по долгам. Однако, имея высокородного покровителя, всегда можно надеяться на то, что впоследствии обретешь других заказчиков, более щедрых.

Тем временем Леонардо кивнул в знак согласия.

— Он вроде бы остался доволен моим предложением, особенно, когда узнал, что его ожидает работа в Милане. Оказывается, кто-то из его близких уже находится здесь, и они не виделись вот уже несколько месяцев.

Леонардо заговорщически улыбнулся мне и добавил:

— Главным препятствием для него стала собственная жена, которая возражала против его продолжительного отсутствия. Но он написал мне и заверил в том, что добился-таки ее согласия. Более того, он решил встретиться со мной и даже назначил встречу сегодня в полдень.

С этими словами мастер посмотрел на правое запястье. Двумя полосками кожи к руке была привязана металлическая коробочка, размером с мою ладонь. Это свое изобретение — миниатюрное подобие башенных часов, возвышавшихся у нас над головой — он называл наручными часами. Они имели точно такое же устройство и позволяли узнать точное время. Хотя они немало позабавили меня, когда я увидела их в первый раз, я, тем не менее, вскоре пришла в восхищение от умной задумки и тайно мечтала иметь точно такую же вещицу.

Она издала приятный звук, возвестив одновременно с большими часами на башне начало очередного часа. Леонардо устремил взгляд в направлении открытых ворот. На лице его появилось выражение напряженного ожидания. Он даже прищелкнул пальцами, как обычно делал, когда терпение изменяло ему.

— Будем надеяться, что наш новый ремесленник точен в той же мере, что и его умение обращаться с деревом, — заметил он. — Я хотел бы, чтобы он приступил к работе уже сегодня.

Мне почему-то захотелось поскорее вернуться в мастерскую. Скажу честно: мне было невдомек, для чего Леонардо взял меня с собой на эту встречу. Зачем я ему понадобилась? Ведь нет никакой загадки, которую требуется разрешить, опираясь на мою помощь. Нет мертвого тела, которое следует опознать…

Устыдившись собственных мыслей, ведь ученик великого Леонардо должен во всем безропотно слушаться учителя, — я поспешила направить их в благодетельное русло. Между тем лицо мастера прояснилось.

— Вот видишь, у меня нет оснований для беспокойства! — воскликнул он. — Наш добрый краснодеревщик идет к нам!

Охваченная любопытством, я, прищуривши глаза от яркого полуденного солнца, посмотрела в ту сторону, куда был направлен взор Леонардо.

Толпа торговцев и слуг на миг расступилась, и моему взгляду предстал высокий человек средних лет, который направлялся к воротам. Его скромный наряд — перехваченная ремнем туника до колен, желтые лосины и коричневая шляпа — говорили сами за себя, равно как и залатанная кожаная котомка с рабочими инструментами. В свободной руке он держал резной посох, с такими посохами пилигримы бродят по каменистым дорогам от города к городу. Предназначенная для ходьбы по горным тропинкам, эта увесистая палка в равной степени служила путникам и посохом, и надежным средством обороны: в здешних краях встреча с грабителями была обычным делом.

Я нахмурилась. Что-то в этом человеке мне показалось смутно знакомым. Густой гривой темных волос и аккуратной бородой он походил на Леонардо. Однако мое внимание привлекло отнюдь не это отдаленное сходство. Куда больший интерес вызвала у меня его походка. Вернее сказать, его уверенная поступь, а также то, что он остановился, чтобы помочь какому-то старику в потрепанной кожаной куртке закинуть на костлявую спину охапку хвороста.

Вскоре человек этот оказался к нам еще ближе, и я смогла хорошо разглядеть его черты. От неожиданности у меня сделались круглые глаза: я узнала этого человека! У меня тотчас перехватило дыхание. Человек этот был мне знаком!

В следующее мгновение путник повернулся и поймал мой взгляд. И тотчас замер на месте. Котомка соскользнула с его плеча, а лицо расплылось в радостной улыбке.

Те несколько мгновений, пока он и еще несколько путников с разрешения стражи проходили через ворота, показались мне долгими часами. Мне на плечо легла рука Леонардо. Этим жестом учитель явно хотел успокоить меня и предостеречь от поспешных действий, тем более, в присутствии стражников. Я не стала стряхивать его руки, по крайней мере, до тех пор, пока человек в коричневой тунике не прошел через ворота.

Затем, не в состоянии ждать ни одним мгновением больше, я высвободилась из-под руки мастера и бросилась в распахнутые объятья.

— Отец! — радостно вскрикнула я.