Грозовая обитель

Глава 9

А весна тем временем начала свое победное шествие по долине Гудзона. Предприимчивые крокусы высунули головки из еще не оправившейся после зимней оторопи земли, возвещая о смене времен года. В доме тоже происходили перемены.

Камилла решительно и энергично взялась за осуществление планов обновления и реконструкции Грозовой Обители. Бут добродушно посмеивался над ее усилиями, не скрывая своего скептического отношения. По его мнению, было бы лучше, если бы Обитель потихоньку развалилась; тогда они избавились бы от ненужного бремени и поселились бы в каком-нибудь комфортабельном современном доме.

Тем не менее, он добросовестно помог Камилле найти и нанять плотников, которые уже приступили к работе. Старый Тоби охотно взялся за организацию земельных работ, используя свои давние знакомства в деревне. По крайней мере, Тоби всей душой поддержал замысел Камиллы вернуть Грозовой Обители былую славу, радуясь возможности командовать нанятыми для этого рабочими. Он, кажется, возомнил себя Наполеоном, сражаясь с сорняками и дикорастущими кустарниками. Тоби щедрой рукой сеял траву, сажал молодые деревья на место старых и засохших, разбивал клумбы.

Наняли еще одну кухарку, освободив Грейс для исполнения обязанностей горничной, однако Камилла быстро убедилась в том, что в деревне нелегко было найти прислугу для работы в доме. Грозовая Обитель имела дурную репутацию, которую еще предстояло исправить. Гортензия, нуждавшаяся в личной служанке, так ее и не получила, поскольку Камилле не удалось найти девушку на такую должность.

С помощью Летти Камилла провела тщательный осмотр всех комнат, чтобы решить, в каком ремонте нуждается каждая из них. Летти была очень мила, охотно помогала Камилле и ни в чем не отказывала, но у новой владелицы Обители было такое чувство, что та тоже не верит в осуществимость затеи племянницы. Летти по-настоящему оживала только в заполненной травами кладовой и в саду; помогая Камилле, она действовала как во сне, словно имела дело с туманом, которой вот-вот рассеется.

Гортензия проявляла открытую враждебность к планам обновления Грозовой Обители. Камилла вскоре обнаружила, что до ее приезда все обитатели дома — как слуги, так и господа — руководствовались в своем поведении неписаным соглашением: делать вид, что Гортензия единолично ведет домашнее хозяйство. Она отдавала приказы, строила планы, решала возникавшие проблемы. Но уже через несколько дней Камилле стало ясно, что всеми этими делами за спиной Гортензии скромно и незаметно занималась Летти. Поведение тети Летти, оберегавшей старшую сестру от осознания никчемности ее хозяйственных потуг, могло бы показаться Камилле трогательной и деликатной игрой, если бы эта игра не давала бы Летти возможности действовать и распоряжаться по своему усмотрению, не считаясь с волей сестры. Камилла вознамерилась изменить сложившуюся ситуацию; она поняла, что без дополнительных усилий с ее стороны жизнь в доме вернется в прежнее русло, и умиротворенная Гортензия начнет давать ей милостивые указания. Она не напрашивалась на конфликты, но и не могла подчиниться принятым здесь ранее правилам, если стремилась к реальным переменам.

Однажды утром, оставшись с Гортензией наедине за завтраком, Камилла попыталась поговорить с ней, желая отвести тете определенную роль в новом соотношении сил в доме. Но Гортензия была настроена все так же непримиримо.

— Если у тебя сеть хоть немного здравого смысла, — заявила она племяннице, — ты скоро откажешься от своих затей. Пусть все идет своим чередом. Этот дом видел слишком много трагедий. Не заигрывай с ним. Не чуди его, не то новые несчастья обрушатся на наши головы. Мне иногда кажется, что Грозовая Обитель обладает злой волей, направленной на наше уничтожение. Я не хочу видеть ее отремонтированной и обновленной.

Камилла решила не обращать внимания на слова тети. Она надеялась со временем решить «проблему Гортензии», а пока ее ждали более неотложные дела.

Росс Грейнджер держался в стороне от всего, что происходило в доме, хотя не отказывался помочь, когда его об этом просили. Ему достаточно было беглого взгляда, чтобы оценить ситуацию и дать дельный совет, который мог сэкономить время и силы. Но он помогал Камилле редко и неохотно. Росс часто уходил с книгами и бумагами в сравнительно спокойные Голубые Буки, где было меньше сутолоки и шума и где его, по-видимому, радушно принимали. Он готовился завершить свое участие в делах Оррина Джадда и приводил в порядок документы.

Первая консультация Камиллы с мистером Помптоном состоялась через неделю после похорон. Утром, за день до отъезда Росса Грейнджера, она приняла своего поверенного в библиотеке со смешанным чувством надежды и неуверенности, опасаясь, что мистер Помптон воспротивится трате денег и благоустройству имения. Камилла была готова твердо настоять на своем. По правде говоря, она вошла во вкус, когда убедилась, что ее распоряжения выполняются и с ее желаниями считаются — по крайней мере, те, кому она за это платит.

Но мистера Помптона беспокоили совсем другие проблемы. Он рассказывал о состоянии дел, вдаваясь в бесконечно монотонные, на взгляд, детали, касавшиеся инвестиций, холдингов, процентов и прочих скучных материн, пока голова Камиллы не закружилась; она окончательно запуталась, осознав полную некомпетентность в этих вопросах. Ей немного полегчало, когда выяснилось, что в данный момент от нее ничего не требуется, кроме подписи на нескольких документах.

По словам Помптона, мистер Грейнджер течение многих лет был помощником Оррина Джадда и, несомненно, находился в курсе всех операций большого бизнеса, которые не входили в компетенцию поверенного. Мистер Грейнджер осуществлял связь между Грозовой Обителью и Нью-Йорком, поэтому Камилла может узнать об этой стороне дела у него.

— Но мистер Грейнджер завтра уезжает, — сказала Камилла, удивляясь тому, что Росс не сообщил об этом мистеру Помптону.

Поверенный провел рукой по розовой лысине.

— И когда он вернется, мисс Камилла?

— Он не вернется. Росс Грейнджер заявил о своей отставке сразу после похорон.

Мистер Помптон смотрел на нее, словно не веря собственным ушам. Затем он встал и прошелся взад и вперед по комнате. Он сел только после того, как принял какое-то решение.

— Вы не должны принимать отставку Грейнджера, мисс Камилла. Может быть, потом, когда вы найдете кого-нибудь на его место. Но сейчас без него не обойтись.

Мистер Помптон с предельной ясностью и прямотой объяснил Камилле, почему она не может допустить отстранение Грейнджера от дел своего дедушки. Отчаяние, охватившее Камиллу в первую минуту, скоро сменилось чувством какого-то странного, немотивированного облегчения.

Хотя в последнее время Росс избегал общения с Камиллой, одно его присутствие в доме действовало на нее успокаивающе. Сам факт его пребывания в Грозовой Обители укреплял ее мужество. Она не могла объяснить, почему это происходило: ведь лишь немногие встречи с Россом проходили без ссоры. Тем не менее, она с удовлетворением выслушала окончательный вердикт мистера Помптона: дальнейшее участие Росса Грейнджера в делах Джаддов является насущной необходимостью.

Когда поверенный высказал все свои соображения на этот счет, Камилла, позвонив в колокольчик, вызвала Грейс и послала се наверх, за мистером Грейнджером. Горничная застала Росса за упаковкой багажа; оторвавшись от дела, он спустился в библиотеку с растрепанными волосами и испачканной щекой.

— Садитесь, пожалуйста, — обратилась к нему Камилла и сразу перешла к делу, стараясь не думать о том, что произойдет в случае его отказа. — Мистер Помптон только что объяснил мне, насколько незаменимым является ваше участие в делах Джаддов. Вы действительно должны покинуть нас, мистер Грейнджер?

Он не выглядел удивленным.

— Ваш кузен Бут и ваша тетя Гортензия не хотят, чтобы я здесь оставался. И я не собираюсь навязывать свои услуги.

Мистер Помптон раздраженно прокашлялся.

— Перестаньте ломать комедию, Грейнджер. Вы знаете, что мы без вас и пальцем пошевелить не можем.

Прямая линия рта Росса изогнулась в улыбку.

— Мисс Кинг очень решительно действует сразу в нескольких направлениях и прекрасно обходится без моей помощи.

— Женские дела, — усмехнулся Помптон. Пересчитать банки с краской, проследить, чтобы швея не запорола новые занавески. Посеять траву и выдернуть сорняки. — Он нервно побарабанил рукой по столу. — Что она знает о проектах Джадда, осуществление которых уже началось? Их нельзя вот так взять и бросить.

— Я бы хотела узнать о них, — быстро проговорила Камилла.

Мистер Помптон и Росс Грейнджер обменялись скептическими взглядами.

— Вы должны остаться, Грейнджер, — заявил мистер Помптон. — У вас есть обязательства перед Оррином Джаддом.

Росс взглянул на портрет, висевший над каминной полкой.

— Пожалуй, вы правы: мне нельзя уехать, не попытавшись помочь. По крайней мере, сейчас.

— Так вы остаетесь? — спросила Камилла, отметив про себя, что в се голосе прозвучал непрошеный оттенок мольбы.

Росс еще некоторое время поколебался, потом уступил.

— Хорошо. Останусь. Но не под этой крышей. Я переехал бы уже давно, если бы мистер Джадд не настаивал, чтобы я всегда был у него под рукой.

— Он оставил в ваше распоряжение комнаты над каретным сараем, — напомнил ему мистер Помптон. — Ведь это была взятка, не так ли? Дать вам то, что вы хотели, чтобы вы остались и помогли Камилле.

— Возможно, — усмехнулся Росс. — Хотя я не исключаю, что старик хотел также досадить Буту.

Камилла растерянно переводила взгляд с одного собеседника на другого.

— Не понимаю. Почему это должно досадить Буту?

— Там расположена студия мистера Хендрикса, — пояснил мистер Помптон. — В этих комнатах он упражняется в живописи.

Так вот куда ходил Бут, когда отлучался из дома.

Камилла попала в щекотливое положение; она пребывала в замешательстве, не зная, как из него выпутаться. Ей не хотелось ссориться с Бутом, выставив его из помещения, где он оборудовал себе мастерскую, в которой любил работать. В то же время она не могла себе позволить потерять Росса, а он, по-видимому, твердо решил воспользоваться посмертным даром Оррина Джадда.

— Надеюсь, это не такое уж срочное дело? — Камилла попыталась выиграть время. — Если вы немного подождете, я поговорю с Бутом и попробую его убедить найти другое место для работы.

Росс с сомнением приподнял брови, но не возражал против небольшой отсрочки. Мистер Помптон спешно собрал бумаги, подал еще один документ на подпись Камилле и удалился.

— Я пойду… распаковывать чемоданы, — объявил Росс.

Повинуясь внезапному импульсу, Камилла протянула ему руку.

— Спасибо, что согласились остаться. Я знаю, что вам этого не хотелось.

Росс холодно пожал ей руку и вышел из комнаты, не говоря ни слова.

Оставшись одна, Камилла стала размышлять, как быть с Бутом. Может быть, Летти, находившаяся с ним в дружеских отношениях, подскажет выход?

Камилла нашла тетю в саду, в глубине заднего двора. Летти стояла на коленях и, засучив рукава серого платья, голыми руками рыхлила землю, готовя почву для посадки. Так вот почему руки Летти ничем не напоминают бледные, холере руки сестры: они принадлежат труженице.

Большую часть работы Летти выполняла левой рукой; чтобы воспользоваться правой, ей приходилось наклоняться вперед всем телом. Засученный правый рукав обнажил скрюченную и иссохшую плоть. Подойдя поближе, Камилла с содроганием разглядела уродливый серповидный шрам на внутренней стороне предплечья.

В этот момент тетя услышала ее шаги. Склоненная голова с диадемой из кос поднялась навстречу племяннице, и Летти поспешила опустить правый рукав, чтобы прикрыть изуродованную, скрюченную руку. Этот жест показался Камилле автоматическим; в нем проявлялась не застарелая боль, а скорее превратившаяся в привычку потребность избавить окружающих от созерцания своего уродства, щадя их чувства. Летти встретила племянницу ласковой улыбкой.

— Весна — изумительная пора, — возбужденно проговорила она, радуясь, как девочка. — Запах земли, отогревающейся под лучами солнца, несет в себе надежду. Я почти физически ощущаю, как прорастают стебли и побеги.

Камилла засмеялась и села на плоский камень, лежавший на обочине дорожки.

— Куда ни посмотришь, везде молодая зелень, — заметила она. — Вы сажаете цветы, тетя Летти?

— Нет, травы. Цветы выращивает Тоби; прав, да, я тоже посадила ряд белых нарциссов, вон там. Но больше всего мне по сердцу мои маленькие друзья — травы. Взгляни на мать-и-мачеху: она уже цветет, потому что ничего не боится. Когда приближаются теплые дни, она растет почти так же быстро, как одуванчики; и она такая же ярко-желтая, со стелющимися по земле листьями.

Летти показала на свою любимицу пальцем и Камилла перевернула лист, изнанка которого оказалась белой и шерстистой. Наблюдая за тетей Летти, слушая се, Камилла все больше возмущалась злобными наветами Гортензии. Гелии этом доме кого-то и надо опасаться, то уж, конечно, не Летти.

— Они такие разные, эти травяные народцы, — продолжала тетя, оказавшаяся сегодня более разговорчивой, чем когда бы то ни было. — Листья шалфея бархатные, а у некоторых трав они сияют, как атлас; но листья могут быть и ноздреватыми, матовыми, и шершавыми. Конечно, эти растений не такие эффектные, как садовые цветы, и все же, когда цветут мои травы, сад преображается и становится похожим на карнавальную площадь. Ты сама в этом убедишься.

Ее помолодевшие, лучащиеся глаза доверчиво смотрели на Камиллу.

— Я рада, что ты решила остаться с нами дорогая. Сначала мне казалось, что единственный выход — это оставить дом в покое и дать ему разрушиться. Но, может быть, я ошибалась.

— Надеюсь, — сдержанно ответила Камилла.

— Конечно, ты не должна жить так, как жили мы. — Летти не отрывалась от работы, копая землю садовым совком. — То есть, замкнуто, общаясь только друг с другом, повернувшись спиной к Уэстклиффу и ко всем соседям. У Бута есть несколько друзей, с которыми он встречается вне дома, но этого недостаточно. Ты, если захочешь, можешь сделать дом открытым, как в дни нашей молодости, когда была жива Алтея.

Камилла, все еще сидя на камне, обхватила колени руками.

— Для этого еще многое предстоит сделать. К тому же мне до сих пор трудно поверить в то, что со мной произошло. Я к этому еще не привыкла. Вчера, перебирая вещи в своем сундучке, доставленном из Нью-Йорка, я поймала себя на мысли о том, удастся ли мне починить одежду, чтобы ее хватило еще на один сезон.

Камилла громко засмеялась, вспомнив о своем дурацком поведении. Тогда, стоя у сундучка, она впервые всерьез задумалась над этой проблемой и вдруг осознала, что может теперь позволить себе любую одежду, какую только пожелает. Эта мысль так ее поразила, что она, испытывая острую потребность в освобождении, скатала все свои старые пожитки в довольно объемистый тюк, чтобы пожертвовать его какой-нибудь благотворительной организации. Вследствие импульсного ребяческого жеста ей теперь не во что переодеться. Впрочем, это дело поправимое.

Летти развеселилась, выслушав ее рассказ.

— Может быть, ты попросишь Гортензию подобрать тебе новые платья?

— Конечно, — охотно согласилась Камилла. — Давайте подберем новый гардероб для всех троих.

Летти несколько рассеянно кивнула головой и вернулась к своим травам.

Камилла знала, что должна уладить вопрос о мастерской Бута, но здесь, в саду, она испытывала такое умиротворение, что ей захотелось отложить решение этой проблемы «на потом». Она размышляла о Летти, наблюдая за ее работой. Интересно, что скрывается за внешним спокойствием тетушки? Она вовсе не походила на лунатика или на человека, способного причинить малейший вред кому бы то ни было. Известно ли ей о наветах и обвинениях старшей сестры?

На фотографии, которую завещал ей Оррин Джадд, правая рука Летти выглядела столь же здоровой, как и левая; стало быть, она получила увечье уже будучи взрослой. Каково происхождение уродливого шрама на ее руке? И почему такая милая женщина не вышла замуж?

— Гортензии тоже пойдет на пользу расширение круга общения, — заметила Летти, продолжая орудовать совком. — Она истосковалась по радости и веселью, которых была лишена многие годы

— И все же она не одобряет того, что я делаю, — пожаловалась Камилла. — Она говорит, что этот дом предназначен для трагедии, и мы должны оставить его в покое, чтобы он нас уничтожил.

Летти, сидя на корточках, подняла голову и взглянула на темные башни Обители.

— Я понимаю, что она имеет в виду. Когда смерть посещает дом, она оставляет после себя следы.

— Любой старый дом был свидетелем смерти, — возразила Камилла. — Что тут особенного? Дедушка был уже немолод, и он, кажется, прожил интересную и насыщенную жизнь. Может быть, нам не следует так уж убиваться по поводу его кончины?

Серебристые косы, венчавшие голову Летти, сияли на солнце, пока она, склонившись над клумбой, рыхлила комья земли. Камилла, понимая, что за молчанием тети таится целая буря чувств, мягко проговорила:

— Ведь вы думаете о моей матери, не так ли, тетя Летти? О том, что она умерла в этом доме… умерла совсем молодой. Может быть, вы расскажете мне, что произошло? Когда здесь были репортеры, один из них упомянул о смерти мамы. Он сказал, что она погибла в результате несчастного случая. Мне кажется, я должна знать правду, какой бы она ни была.

Карие глаза Летти, приветливые и совсем не похожие на глаза сестры, на секунду задержались на лице Камиллы и скользнули в сторону. В это мгновение Камилла уловила в них нечто необычное. Может быть, страх? Воцарилось молчание; Летти бросала в клумбу семена и вдавливала их в землю, двигаясь вдоль грядки и не обращая внимания на грязь, запачкавшую ее юбку. Малиновка, взъерошенная и красногрудая, подскочила к грядке, чтобы вытащить из нее червяка. В воздухе теплый запах земли смешался с запахом хвои, и Камилла подумала, что никогда прежде не бывала в таком спокойном и мирном месте. Но выражение, которое она заметила в глазах Летти, никак нельзя было назвать умиротворенным.

Отказ отца Камиллы говорить о смерти Алтеи был продиктован его собственной болью и стремлением оградить дочь от излишних страданий. Молчание, окружавшее смерть Алтеи в Грозовой Обители, имело другую природу. Оно походило на заговор, и было основано на боязливом желании не только скрыть, но и похоронить правду.

Камилла поняла, что ей не следует повторять вопрос. Это не имело смысла. Еще не созрело время для ответа. Стараясь говорить деловитый и обыденным тоном, она затронула тему студии Бута и сообщила тете, что Росс — если они хотят, чтобы он остался, — должен получить эта комнаты в свое распоряжение.

Летти слушала и понимающе кивала головой.

— Конечно, мы не должны терять Росса Грейнджера, если он соглашается остаться. Буту придется уступить и расстаться со своей студией. Но он, скорее всего, не захочет этого сделать. В некоторых ситуациях Бут бывает упрямым и капризным. Хочешь, я с ним поговорю?

Поначалу Камилла и сама склонялась к такому решению. Хотя Бут всегда был добр к ней, он, тем не менее, внушал ей какие-то смутные опасения. Но Камилла подумала, что не должна поддаваться слабости и перекладывать свои проблемы на хрупкие плечи тети Летти. Если она собирается обосноваться в Грозовой Обители всерьез и надолго, ей не следует увиливать от ответственности. К тете Летти она пришла за советом, а проблему решит собственными силами.

— Я поговорю с ним сама, — сказала она.

Камилла прочла одобрение в глазах своей тети.

— Конечно, ты права, дорогая. Хорошо бы предложить ему другое место взамен прежнего. Например, детскую. Почему нет? Она достаточно светлая и просторная. Бут оборудовал мастерскую вне дома только потому, что папа не переносил запаха краски и скипидара. Но не думаю, что кто-нибудь из нас будет возражать, если он обоснуется наверху.

— Спасибо, тетя Летти. Я пойду к нему с этим предложением прямо сейчас.

Но она ушла не сразу.

— Я видела ваши запасы в подвале, — как бы вскользь сообщила она тете. — Вы, должно быть, отдали много сил изучению трав и их свойств, став настоящим специалистом в этой области.

Летти кивнула.

— Я люблю готовить отвары, настои и прочие снадобья. Человек, который разбирается в травах, может извлечь из них большую пользу. В прежние времена мне приходилось лечить очень многих жителей деревни. Они доверяли мне больше, чем врачу. Когда-то между мной и доктором Уилером существовало дружеское соперничество. Конечно, теперь я этим не занимаюсь.

Камилла всматривалась в лицо тети: внешне хрупкое, оно, тем не менее, свидетельствовало о внутренней силе.

— Почему же вы перестали помогать людям, если чувствуете к этому призвание и получаете удовольствие, ухаживая за больными?

Летти ответила не сразу. Она утрамбовала землю над посаженными семенами и улыбнулась, глядя на грядку.

— Сея травы, надо быть очень внимательным. Практически все семена прорастают и норовят стать плечом к плечу, как народ в городской толчее. Поэтому при посеве следует соблюдать интервалы, чтобы травы выросли крепкими и душистыми.

Камилла ждала, и Летти через некоторое время снова заговорила, стараясь не встретиться с ней взглядом.

— Гортензии не нравилось то, что я делала. Она не считала это занятие приличным для члена семьи Джаддов.

— Почему бы вам не вернуться к лечению травами, тетя Летти? — спросила Камилла.

— Теперь уже слишком поздно, — печально ответила Летти. — Многое упущено, и этого не поправишь. — Она опустила голову, так что Камилле видно было только серебро ее волос.

Откладывать и дальше выполнение неприятной задачи не имело смысла, и Камилла встала.

— Вы не знаете, где сейчас Бут?

— Утром я видела, как он пошел к каретному сараю, — сообщила Летти. — Скорее всего, он все еще в мастерской. Если на первых порах Бут рассердится, не обращай на это особого внимания. Я знаю, как его образумить.

— Надеюсь, мне самой удастся это сделать, — заявила Камилла с решимостью, которой на самом деле не ощущала. Она обогнула дом и зашагала по подъездной дороге к бывшей конюшне.