Грузии сыны

Н. Дзидзишвили ИВАНЕ БЕРИТАШВИЛИ

Передают, что всемирно известный физиолог Иван Рамазович Тархнишвили (Тарханов) мечтал о создании у себя на родине, в Тбилиси, тогдашнем Тифлисе, хотя бы скромной физиологической лаборатории. Мечта, оказалась несбыточной.

В 1908 году скончался в Санкт-Петербурге Иване Тархнишвили. В том же 1908 году выходит на поприще науки Иване Бериташвили — студент III курса Петербургского университета. Спустя 11 лет, в 1919 году, совсем еще молодой ученый, приват-доцент Одесского университета, Иван Соломонович Бериташвили приглашается в новоорганизованный Тбилисский университет. Здесь его избирают профессором, заведующим кафедрой физиологии человека и животных, которую он возглавляет вот уже 40 с лишним лет.

…Когда летописец Грузии среди многих замечательных имен назовет и имя И. Бериташвили, то он, я уверен, скажет, что это имя дорого народу не только потому, что Бериташвили прославил советскую физиологию далеко за пределами нашей Родины, но и особенно потому, что он является, основоположником грузинский физиологической школы, воспитателем плеяды учеников.

В Санкт-Петербурге прошлого века креп и мужал талант таких корифеев физиологии, как И. М. Сеченов, И. Р. Тархнишвили, Н. Е. Введенский, И. П. Павлов. В этот город славных научных традиций в начале нынешнего столетия, в 1906.году, приехал учиться из кахетинского селения Веджини бывший ученик Тифлисской духовной семинарии Иване Бериташвили. Отец его готовил к духовной карьере, но, к великому огорчению родителей, сын увлекся передовыми материалистическими и революционными идеями: он бросает семинарию и едет в Петербург с целью углубить свои познания в социально-экономических науках. Но, увы, в Петербургском университете не оказалось соответствующего факультета. Юноша решил поступить на естественное отделение физико-математического факультета, дабы, освоив основы естествознания, лучше познать марксистскую философию.

Невзирая на трудные условия, грузин Бериташвили, переименованный в Беритова, в три года сдал все экзамены, положенные за четыре года, и был удостоен чести приступить к научной работе в лаборатории знаменитого физиолога Николая Евгеньевича Введенского. Учителя вскоре поразили необычайные качества ученика: упорство, настойчивость и уверенность в своих возможностях добиться правильного решения поставленной проблемы, как бы трудна она ни была. В стремлении найти ответ на поставленную задачу молодой ученый всегда искал новые пути, всегда старался самостоятельно найти решение.

Характерен в этом отношении эпизод, рассказанный мне ныне маститым электрофизиологом Д. С. Воронцовым, другом и коллегой Ивана Соломоновича, который в начале его научной карьеры также работал у Н. Е. Введенского.

Раз, сидя за своим рабочим столом, Иван Соломонович настолько увлекся экспериментом, что даже не посмотрел в сторону вошедших к нему Н. Е. Введенского и Д. С. Воронцова. Когда Н. Е. Введенский подошел к столу и стал наблюдать за ходом эксперимента, Иван Соломонович со свойственной ему непосредственностью недовольно пробурчал, что присутствие людей отвлекает его от эксперимента и опыт поэтому может провалиться. В ответ на это учитель тихо вышел из комнаты, а ученик, даже не обернувшись, продолжал свой эксперимент…

У Н. Е. Введенского Иван Соломонович воспринял все наилучшее, что было характерно для этого блестящего нейрофизиолога. Здесь он вошел в круг тех волнующих идей и проблем, которые занимали умы И. М. Сеченова, И. П. Павлова и других.

Из Петербурга Иван Соломонович едет в Казань, к крупному русскому электрофизиологу А. Ф. Самойлову. Здесь он впервые научился методике регистрации биотоков, то есть электрических токов, возникающих в живых тканях — в мышцах и нервах. Затем он отправляется в Голландию, в г. Утрехт, к знаменитому Рудольфу Магнусу изучать так называемые тонические, длительно протекающие рефлексы. Все это, естественно, способствовало всестороннему развитию таланта Бериташвили и формированию из него мастера физиологического эксперимента…

В 1915 году И. С. Бериташвили, уже вполне оформившийся ученый, переходит в Одесский университет, где он приступает к чтению приват-доцентского курса по физиологии мышечной и нервной системы.

Как было сказано, в 1919 году Ивана Соломоновича приглашают в Тбилисский университет. Отсутствие здесь самых необходимых условий для ведения научной работы не тревожило молодого ученого: он верил в будущее, верил в себя, верил, что упорным трудом и настойчивым стремлением к цели можно будет преодолеть все трудности. И вот вскоре ему удается создать приличную лабораторию, опубликовать первые работы из этой лаборатории, наладить практические занятия со студентами.

После победы в Грузии власти Советов молодому профессору были созданы лучшие условия для работы. Теперь и молодежь стремилась на работу к уже именитому физиологу Бериташвили…

В те годы в Грузии не было ни учебников по физиологии, ни даже специальной терминологии по медицинским и биологическим дисциплинам, Иван Соломонович взялся сам за создание учебника, в котором, особенно по части мышечной и нервной физиологии, по-новому освещался материал и который отражал новейшие достижения физиологии. На этом учебнике воспитывалось и воспитывается не одно поколение физиологов, биологов, медиков и психологов. Учебник многократно перерабатывался и переиздавался. Он лег в основу настольной книги всех физиологов от млада до велика — двухтомного руководства по общей физиологии мышечной и нервной системы, изданного на русском языке и удостоенного Сталинской премии. Совсем недавно вышел в третьем издании первый том этого руководства, который обобщает все успехи физиологии мышечной и нервной системы. Среди этих достижений немалая доля принадлежит самому автору.

Еще на заре своей научной деятельности И. С. Бериташвили увлекся проблематикой, волнующей его учителя — Н. Е. Введенского. Эта проблематика касалась деятельности нервной системы.

При изучении любого вопроса по физиологии можно пойти разными путями. Успех решения проблемы кроется именно в нахождении правильного подхода к ней. И вот молодой ученый не идет по проторенной дороге, не следует слепо научным традициям и общепринятым схемам исследования. Он считается не только сданными, полученными в физиологических экспериментах, но живо интересуется всеми достижениями смежных с физиологией дисциплин: биохимии и особенно морфологии — науки о структуре органов и тканей.

Ряд работ, опубликованных молодым И. С. Бериташвили, сразу привлек внимание специалистов: он дал оригинальное толкование фактам, открытым его учителем Н. Е. Введенским и касающимся изменения эффекта деятельности нерва и мышцы в зависимости от частоты и силы раздражения. Последующим шагом молодого ученого является попытка проникнуть в более сложные явления: он ставит задачей изучение вопросов координационной деятельности спинного мозга, в результате которой осуществляется рефлекторная активность, то есть целенаправленное деяние организма, наступающее при различных воздействиях. Если бы не целенаправленность рефлекторного акта, организм любого животного и человека прекратил бы свое существование при различных вредоносных воздействиях. Что стало бы, например, с рукой ребенка, если бы он не совершил рефлекторный акт отдергивания руки при ожоге пламенем? Что стало бы с тем же малышом, если бы он рефлекторно не тянулся к груди матери, не производил бы рефлекторно сосательных и глотательных движений, если бы его пищеварительный аппарат не выделял пищеварительных соков и т. д.? А все эти рефлекторные акты протекают благодаря деятельности спинного и головного мозга. Проникнуть в тайники работы этого сложного органа, распознать механизм его деятельности является исстари задачей нейрофизиолога.

Годы, проведенные у Р. Магнуса в Голландии, принесли большую пользу Ивану Соломоновичу. Там он научился делать сложные операции на теплокровных животных и ставить опыты по изучению длительно протекающих, так называемых тонических рефлексов, в результате которых животное только и может стоять на ногах, сидеть, лежать, держать голову в «приподнятом» положении и т. д.

И. С. Бериташвили накопил интересные данные по изучению этих рефлексов и на основании анализа как собственных, так и чужих данных дал совершенно оригинальное и убедительное толкование механизма протекания этих рефлексов. Простое, но также убедительное толкование дал молодой ученый и тому факту, что рефлексы подвергаются изменениям при различных воздействиях.

Насколько была плодотворной работа у русского электрофизиолога А. Ф. Самойлова, видно уже из изящного эксперимента, который Иван Соломонович поставил с целью изучения сложного процесса — процесса торможения, лежащего в основе всякого координированного рефлекторного акта. Он доказал, что при определенных условиях этот сложный процесс может протекать ритмически. Для этого опыта он применил сложную и новую для того времени методику записи биотоков струнным гальванометром, которой обучил его А. Ф. Самойлов. Этой работой, как писал впоследствии всемирно известный физиолог А. А. Ухтомский, И. С. Бериташвили «создал себе имя в истории физиологии».

Особенно интересны работы Ивана Соломоновича и его многочисленных учеников по изучению электрических проявлений центральной нервной системы — головного и спинного мозга. Бериташвили был одним из первых, применивших для этой цели теперь уже широко распространенную методику осциллографической регистрации биотоков, то есть токов, возникающих в живых тканях. Осциллографическая методика, основанная на использовании принципов современной электроники, дает возможность производить усиление в несколько сотен тысяч раз слабых электрических эффектов живых тканей и регистрировать их. Осциллография в настоящее время широко используется и в клинических исследованиях для определения работы сердца, головного мозга, мышц, почек и т. д.

Эти работы И. С. Бериташвили и его учеников имеют в конечном итоге практическое значение. Кроме того, что ими исследовались процессы, протекающие в нормальном мозге человека и животных, они изучили и те сдвиги, которые отмечаются в различных патологических случаях — при эпилепсии, контузии, при ранениях головного мозга, при душевных и нервных расстройствах и т. п. Эти работы сыграли немаловажную роль во время Великой Отечественной войны: академик И. С. Бериташвили возглавлял группу тбилисских физиологов, изучавших состояние головного мозга у бойцов в военных госпиталях города для уточнения диагнозов при различных мозговых заболеваниях.

Много ценного в тех исследованиях И. С. Бериташвили, которые относятся к выяснению механизма процесса, лежащего в основе координационной деятельности мозга, — процесса торможения, который возникает в спинном и головном мозге каждый раз при их возбуждении. Еще задолго до того, как в лабораториях, руководимых Иваном Соломоновичем, стали применять осциллографическую методику исследования, он высказал предположение, что торможение, возникшее в той или иной части мозга, охватывает более или менее обширные области мозга. Наличие такого обширного, или, как его называют, общего, торможения имеет определенный биологический смысл для производства локализованных, дифференцированных движений. А именно: так как при движении одного работающего органа происходит торможение центральных аппаратов всех других органов, это обеспечивает целенаправленность работающего органа.

В результате осциллографических исследований Иван Соломонович выдвинул остроумную гипотезу для объяснения природы самого явления торможения. При выработке данной гипотезы он исходил не только из фактов, добытых физиологами, но также из новейших данных о тонком строении мозга. Он предположил, что процесс торможения возникает в результате активации коротких отростков нервной единицы — нейрона, так называемых дендритов. При активации дендритов возникает электрический ток, который угнетает деятельность нервных окончаний, приносящих в нервную клетку процесс возбуждения.

В результате угнетения, блокады этих нервных окончаний прекращается доступ возбуждения к данной клетке. В соответствующих нервных клетках мозга наступает торможение. Внешне это проявляется в прекращении активности на периферии, в соответствующем органе. Эта гипотеза торможения находит подтверждение в современных электрофизиологических исследованиях.

Не только электрофизиологическими исследованиями славен труд академика И. С. Бериташвили в области изучения деятельности головного мозга. Еще в начале своей научной деятельности Иван Соломонович увлекся учением И. П. Павлова о высшей нервной деятельности и со свойственным ему пылом приступил к изучению закономерностей становления и течения условных двигательных рефлексов.

Вначале он изучал так называемые двигательно-оборонительные условные рефлексы, а впоследствии перешел к изучению так называемых пищеводвигательных условных рефлексов, предложив для этого специальную методику, применяемую теперь во многих лабораториях других исследователей. По этой методике животное не заключается в звуконепроницаемую, изолированную камеру, как при изучении слюнных условных рефлексов по Павлову, а может свободно передвигаться в экспериментальной комнате.

И. С. Бериташвили описал ряд новых, весьма существенных для теории условных рефлексов фактов и высказал оригинальные теоретические положения. Так, например, им был впервые описан и подробно изучен факт, подтвержденный впоследствии самим И. П. Павловым и другими авторами: при выработке условных рефлексов в головном мозге временные связи образуются не только одного направления — от очага условного раздражения к очагу безусловного. Они имеют и обратное направление: от очага безусловного раздражения к очагу условного. Наличие временных нервных связей в двух направлениях, то есть наличие как поступательных, так и обратных временных связей, делает понятным своеобразие течения некоторых условных рефлексов.

Одним из основных моментов в учении И. П. Павлова о высшей нервной деятельности является положение о том, что кора головного мозга обладает способностью анализа внешних воздействий на организм. Вместе с тем, как отмечал И. П. Павлов, наш мозг способен производить и синтез раздражений, он обладает и способностью к объединяющей деятельности.

Однако, если анализаторная деятельность мозга была детально изучена И. П. Павловым и его многочисленными сотрудниками, синтетическая деятельность его в широких масштабах экспериментально впервые была изучена И. С. Бериташвили и его сотрудниками. Они показали, что действие комплексного раздражителя на организм не просто слагается из действия его отдельных компонентов, — кора головного мозга воспринимает такое сложное раздражение как одно цельное, нерасчлененное,

И ведь на самом деле, когда мы слышим, скажем, музыкальный аккорд, мы его воспринимаем в результате объединяющей, синтезирующей деятельности нашего головного мозга не как простую сумму отдельных звуков, а как нечто большее, новое, нерасчлененное.

Изучая поведенческие реакции животных, устанавливая закономерности высшей нервной деятельности, И. С. Бериташвили пришел к выводу, что знание одних законов рефлекторной деятельности, как условной, так и безусловной, недостаточно для того, чтобы понять то или. иное проявление сложного акта поведения человека и высших позвоночных животных. Он еще больше утвердился в своем мнении, когда специально приступил к изучению поведенческих реакций, которые невозможно было интерпретировать по схемам условно-рефлекторной деятельности. Иван Соломонович не побоялся неимоверных трудностей на пути объяснения этих сложнейших проявлений мозговой деятельности. Он постарался истолковать их совершенно по-новому. Его рассуждения были необычны, даже несколько чужды для физиологов. Смелые предположения ученого были встречены в штыки многими физиологами и нефизиологами. Но об этом ниже…

История науки знает случаи, когда труды ученого становились предметом широкого признания лишь после смерти автора, когда ученого «открывали» посмертно. И. С. Бериташвили не принадлежит к числу таких ученых: он при жизни узрел плоды своего труда, получил признание ученых всего мира. Он — член Академии наук СССР, Академии наук Грузии, Академии медицинских наук СССР, почетный член Нью-йоркской академии наук и Электроэнцефалографического общества США, председатель Грузинского общества физиологов, основателем которого являлся он сам, лауреат Сталинской премии и премии имени И. П. Павлова, заслуженный деятель науки, он удостоен ордена Ленина и других правительственных наград…

Какими же особыми свойствами характера, какими особыми качествами личности обладает этот невысокого роста мужчина, очень простой в обращении с людьми, очень прямодушный? Что в нем особенного, что сделало его корифеем современной нейрофизиологии?

В науке, как и в искусстве, без творческого запала, без творческого взлета мысли невозможно создать что-либо ценное.

Ивана Соломоновича с юношеских лет отличал живительный импульс творческого искания. Еще будучи студентом, он отличался своеобразным, бериташвилевским подходом к изучаемым, проблемам физиологии, искал новые пути исследования физиологических явлений. Он не мог равнодушно проходить мимо новых течений в физиологии.

В чем же состоит особенность способов исследования И. С. Бериташвили? Известно, что правильность решения задачи, поставленной перед экспериментатором, зависит от правильной постановки самого эксперимента: если ученому удалось найти способ простой постановки эксперимента, приближающий исследование к естественным условиям, то успех обеспечен. Ивана Соломоновича же отличает особое чутье экспериментатора: он находит совершенно простые пути и способы исследования там, где другие искали бы сложные и запутанные.

Толкование, правильный научный анализ полученных экспериментальных данных имеют также решающее значение для понимания природы изучаемого явления. И здесь не изменяет Ивану Соломоновичу чутье ученого. Он умеет находить простое, но остроумное объяснение фактам, умеет просто, но ясно разрешать сложные проблемы, — уж настолько просто и убедительно, что порою думаешь: как же это никто раньше не додумался до такого простого решения вопроса, почему вместо того, чтобы «открыть ларчик просто», прибегали к сложным гипотетическим предположениям, многоэтажным теоретическим построениям?

В этом человеке счастливо сочетаются две на первый взгляд несовместимые крайности характера: высокий интеллект и доходящая порою до наивности простота. Его рассуждения могут иногда показаться даже несколько примитивными, но если вникнуть глубже в существо вопроса, то нетрудно убедиться, что Иван Соломонович всегда остается здравомыслящим реалистом, — он никогда не изменяет себе, избегая сложных и запутанных путей, фактически не приближающих, а отдаляющих нас от существа искомой закономерности изучаемого явления.

Иван Соломонович не боится широкого размаха мысли там, где другой бы на его месте изучал и анализировал лишь отдельные мелкие стороны поставленной проблемы. Он — художник, пишущий широкими и смелыми мазками, не заботящийся о тщательном выписывании отдельных деталей. Он не боится и того, чтобы отвергнуть даже собственное воззрение, — отвергнуть то, что вчера ему казалось близким к истине, если под давлением новых фактов изучаемая проблема сегодня становится лучше зримой с несколько иных сторон. Такое дерзание мысли дает ему возможность высказывать иногда теоретические соображения даже относительно тех явлений, которые пока еще недостаточно изучены в эксперименте. Для иллюстрации такого научного предвидения я приведу один пример.

Как я уже говорил, И. С. Бериташвили всегда с особым интересом следит за достижениями дисциплин, смежных с физиологией. И вот в 1937 году, ознакомившись с новейшими данными о строении головного мозга, он предположил, что своеобразная субстанция, представленная в низших отделах головного мозга, в его стволовой части, и именуемая сетевидным образованием, должна играть. особую роль в деятельности спинного и головного мозга.

Для такого предположения тогда еще не было прямых физиологических доказательств. Однако Иван Соломонович обратил особое внимание на характерное строение сетевидного образования и на его связи с другими частями спинного и головного мозга. Сопоставив эти данные с характерным течением общего торможения и облегчения в спинном мозге, он предположил важную роль сетевидного образования в проявлении и течении именно этих процессов — торможения и облегчения. Прошло несколько лет. Американец Г. Мегун, итальянец Дж. Моруцци и другие, использовав современные методы электрофизиологических исследований, выяснили, что активация сетевидного образования действительно играет огромную роль в работе спинного мозга и коры головного мозга. После этих работ, авторам которых не были известны в свое время высказывания И. С. Бериташвили, в современной нейрофизиологии наметилось новое направление, во многом изменившее наши представления о некоторых функциях коры головного мозга и об ее взаимоотношениях с подкорковыми образованиями.

В последние годы, сопоставляя физиологические данные опять-таки с новейшими достижениями в области изучения тонкой структуры коры головного мозга, Иван Соломонович высказал ряд интересных предположений о значении отдельных форм нервных элементов и их частей в проявлении тех или иных физиологических процессов. Он, в частности, предполагает, что ощущения и вообще субъективные переживания должны быть связаны с активностью определенных нервных клеток коры головного мозга, так называемых звездчатых клеток. Это предположение Ивана Соломоновича находит все больший отклик среди ученых разных стран.

Хочется также привести хоть один пример, какими простыми путями удается иногда Бериташвили разрешить сложные физиологические проблемы.

В науке господствовало мнение, что пространственная ориентация осуществляется исключительно путем зрения и частично при участии мышечной чувствительности. Однако, выключив зрительную функцию (завязыванием глаз у собак и детей), функцию мышечной чувствительности (животного сажали в, клетку, а ребенка на стул и так переносили к месту кормления), Ивану Соломоновичу удалось показать, что пространственная ориентация сохраняется и что в этом играет важную роль восприятие пройденного пути благодаря раздражению чувствительных окончаний, расположенных во внутреннем ухе в так называемом преддверии и полукружных каналах. После повреждения этих структур при закрытых глазах пространственная ориентация нарушается.

Как я уже говорил, И. С. Бериташвили является одним из лучших специалистов по электрофизиологии в Союзе. Если к той совершенной технике, какая имеется в настоящее время, у электрофизиологов, прибавить умение Ивана Соломоновича по-своему ставить проблему и находить простые и удачные способы постановки эксперимента, станет понятным, почему пользуются особым вниманием электрофизиологические работы, выполненные под его руководством.

Два года тому назад в Институте физиологии Грузинской Академии наук, научным руководителем которого является Иван Соломонович, гостили маститые электрофизиологи из США. В беседе с ними было указано, что из-за роста числа сотрудников института в помещении стало тесно и поэтому выстраивается новый корпус. Один из гостей, канадский ученый, всемирно известный X. Джаспер, сказал: «Я даже не заметил, чтобы у вас было тесно, ибо у вас есть то, чего нет, пожалуй, ни в одной лаборатории: это смелые и интересные идеи профессора Бериташвили!»

Многие молодые могут позавидовать трудолюбию академика Бериташвили. Его прилежание восхищало всех, кто его знал в молодости. Оно поражает и сегодня, когда за плечами ученого 76 лет жизни. Невольно кажется, что понятие об утомлении должно быть какой-то абстракцией для него.

Помню, я был совсем молодым сотрудником Ивана Соломоновича. Он захворал, что очень редко бывало с ним. Мне сказали, что больной зовет меня к себе на квартиру. Когда я пришел, Иван Соломонович лежал, вернее, сидел в постели и что-то писал. Даже не посмотрев в мою сторону, он некоторое время продолжал писать. Потом, прекратив работу, сразу перешел к делу: начал подробно меня расспрашивать о ходе моих опытов, которые тогда живо его интересовали. Он тут же набросал для меня план дальнейших исследований и передал мне несколько статей, которые были отложены для меня. Тогда этот эпизод очень меня удивил. Но впоследствии, спустя много лет, когда Иван Соломонович, из-за повреждения позвоночника вынужден был пролежать в постели около двух месяцев, меня уже не удивляло, что он и тяжелобольной не прекращал работу: знакомился с новейшей литературой, перерабатывал свою рукопись, писал новые статьи и каждодневно, был в курсе хода опытов сотрудников института.

Иногда он у себя устраивал даже заседания по различным неотложным вопросам.

Не только умственная работа так увлекает академика Бериташвили. На своей даче, в Сухуми, он по сегодняшний день собственноручно обрабатывает землю под огород, любовно ухаживает за деревьями, взращивает цветы, собирает урожай винограда и выделывает виноградный сок (да, именно сок, а не вино, которое он предпочитает иметь из Кахетии, своего родного края). Осенью он приглашает к себе на дачу на сбор винограда. Любо бывает смотреть, с какой охотой, с улыбкой на лице работает неутомимый хозяин. И мы, гости, волей-неволей стараемся следовать примеру хозяина, но мы, менее прилежные, не поспеваем за ним.

Так же неутомим Иван Соломонович как организатор научной работы. Уже одно то, что он в Грузии почти из ничего создал мощную физиологическую школу, говорит о его большом организаторском даровании. Каждое дело, затеянное им, бывает отмечено печатью оригинального мыслителя и волевого человека.

Хочется поговорить еще об одном свойстве характера академика Бериташвили — его принципиальности. Наука неотделима от его личной жизни, и он немало переживал минут творческой радости, видя зримые плоды своего вдохновенного труда. Но немало было и огорчений в его жизни. Он, прямодушный и прямолинейный по природе, не раз выступал открыто против некоторых установок в науке, как говорят, невзирая на лица. Он не раз восстанавливал против себя некоторых ученых нелицеприятной критикой, выступая на съездах, конференциях или в печати.

Эти черты характера побудили юного Иване бросить духовную семинарию, где он не мог мириться с господствующим там черносотенным духом, и экстерном сдавать экзамены на аттестат зрелости. Эти же черты заговорили в молодом ученом, когда он не соглашался с некоторыми установками своего учителя и искал новые подходы к изучению основных закономерностей нервной деятельности. Еще много, очень много примеров пришлось бы перечислять для иллюстрации стойкости и принципиальности Ивана Соломоновича. Не могу не остановить внимание читателя на одном примере, в котором, пожалуй, наиболее ярко оказалась замечательная черта ученого, гражданина и рыцаря науки.

Я уже отмечал, как в результате анализа итогов многолетней работы Иван Соломонович пришел к заключению, что не всякое проявление поведения человека и высших позвоночных животных можно рассматривать как простую сумму различных условных и безусловных рефлексов. Лет двадцать пять тому назад он предположил, что, кроме рефлекторного поведения, существуют еще более высокие формы поведения: психонервная форма, сопровождающаяся психическими переживаниями, и наивысшая форма, характерная для человека, — сознательная деятельность. Материальные процессы, лежащие в основе всех этих видов поведения, не протекают по простой схеме рефлекторных закономерностей.

Результаты своих многолетних исследований в этом направлении И. С. Бериташвили суммировал в небольшой книге, вышедшей в 1947 году. Скажем прямо: в этой книге формулировка ряда соображений и теоретических положений, особенно некоторые обобщения были не совсем удачны. Придирчивый читатель, настроенный не в пользу автора, мог найти в этом труде ряд ляпсусов, которые можно было бы критиковать с позиций формальной логики. Спустя три года после выхода в свет этой книги, в которой были изложены в основном те же положения, которые публиковались автором в течение почти двух десятилетий, началась беспощадная критика прославленного ученого: ему не прощались даже языковые погрешности. Более того, некоторые недобросовестные критики старались направить артиллерийский огонь не только на данные, полученные Иваном Соломоновичем в области изучения поведения, но вообще на все его научные достижения.

Было бы нелепо отрицать громадную роль академической критики тех или иных научных положений, новых идей, выдвигаемых ученым. Справедливая критика принесла бы немало пользы и академику Бериташвили, автору нового воззрения об основных закономерностях поведения животных. Сегодня это чувствуют многие физиологи. Но был период, когда воззрения И. С. Бериташвили были восприняты как поход против учения И. П. Павлова, как ревизия этого учения. Правда, было известно, с каким глубоким уважением относился И. С. Бериташвили к учению Павлова: в своих устных и печатных выступлениях он не раз давал высокую оценку достижениям и взглядам И. П. Павлова. И не случайно был удостоен Иван Соломонович премии имени И. П. Павлова. Но об этом тогда почему-то забыли. Печальнее всего было то, что в этой «критической» шумихе приняли участие даже некоторые из бывших учеников Ивана Соломоновича, и, как ни странно, именно те, кто никогда раньше не интересовался учением Павлова и плохо разбирался во взглядах своего учителя относительно закономерностей поведенческих актов.

Это было лет десять тому назад, когда Иван Соломонович был уже в летах. Многие боялись, дабы несправедливые выпады не отразились губительным образом на его здоровье. Однако уверенный в своей правоте, Иван Соломонович со стоическим спокойствием воспринял всю эту историю. То правильное и рациональное, что все-таки можно было обнаружить в некоторых критических замечаниях, он принял к сведению для дальнейшей работы. Вместо того чтобы роптать на «превратности судьбы», он с юношеским пылом приступил к совершенно новому для него делу: одолевая большие фолианты древних рукописей, он шаг за шагом прослеживал развитие биологического мышления в Грузии с древних времен. Плодом этой новой работы явилась книга «Учение о природе человека в Грузии — с древних времен до XIV века». Когда же улеглись страсти, Иван Соломонович опять всецело предался изучению закономерностей поведения животных.

Иван Соломонович бывает беспощадным с оппонентами, если он уверен в правильности своих позиций. Его выступления, прямые, лишенные дипломатических завитушек, бывает, обижают тех, кто не знаком с его горячностью, его темпераментом. Однако стоит доказать логическими доводами неправильность его рассуждений — и Иван Соломонович сразу же соглашается с «противником» и охотно прислушивается ко всякому резонному доводу: он, без колебания отклоняя свои взгляды, ищет уже новые пути к разрешению обсуждаемой проблемы. Все это происходит с необычайной непосредственностью правдивого человека, ищущего научную истину.

Непоколебимый и непреклонный в принципиальных вопросах, строгий и неумолимый в отношении тех сотрудников, которые не целиком отдают себя делу, он мягок и сердечен со всеми, кто своей работой приносит пользу развитию науки. Он настолько искренен в своих отношениях с людьми, что по прямоте душевной не представляет, чтобы и другие не были и искренни и правдивы с ним.

Строгий и несколько даже хмурый, он с виду кажется человеком «холодного разума». Но тот, кому доводилось видеть Ивана Соломоновича только таким, будет немало удивлен метаморфозе, когда тот же человек «холодного разума» сидит в кругу друзей и учеников за грузинским столом: надо видеть его добродушную улыбку, просвечивающуюся сквозь седые усы, когда он поет на крестьянский лад любимую старинную грузинскую песню «Шашви-какаби» — песню о «творческом поединке» дрозда и горной курочки…

Осенью 1959 года в Москве состоялся Международный коллоквиум по электрофизиологии условных рефлексов. В работе коллоквиума приняли участие крупнейшие представители электрофизиологии всего мира. Почетными президентами коллоквиума были избраны советский учёный Иване Бериташвили и канадский невролог Херберт Джаспер. По окончании коллоквиума на банкете, устроенном в честь делегатов, тамадой — главой стола — был избран И. С. Бериташвили. В тостах делегаты отмечали, что наш почтенный ученый является тамадой не только дружеского стола участников коллоквиума, но и тамадой международного коллектива электрофизиологов.

Бодрость духа, незаурядная работоспособность и завидное здоровье, которыми отличается академик Иван Соломонович Бериташвили, дают право быть уверенным, что основоположник грузинской физиологической школы еще многие лета будет прославлять советскую науку новыми успехами.