Грязная игра

Глава 51

Я проснулся в постели. С потолка на меня смотрели цветные мультяшные пони.

Тело болело. Точнее, просто адски болело. Даже дышать было больно. Ужасно хотелось пить и есть, и судя по жалобам от моего мочевого пузыря, я был в отключке довольно долго.

Я посмотрел вокруг, не двигая головой. Я был в комнате Мэгги. Судя по янтарному солнечному свету, льющемуся из окна на одну из стен, наступил вечер. Я задумался, был ли это вечер того же дня или следующего. Постель Мэгги возвышалась надо мной, и я понял, что лежу на матрасе на полу комнаты. Что-то тяжёлое прижимало одну из моих ног, и она затекла. Я слегка шевельнул головой, чтобы рассмотреть, что именно, и тут же об этом пожалел. В черепе застучало, словно какой-то маленький человечек начал колотить по нему молотком.

Я поморщился и сфокусировал взгляд на причине моего дискомфорта. Мыш спал на полу рядом с кроватью, и его массивная челюсть покоилась на моей лодыжке. Его уши шевелись, хотя глаза были закрыты, и дышал он ровно.

— Эй! — прохрипел я. — Оставишь меня без ноги, если не сдвинешься. Вали отсюда живо.

Мыш фыркнул и поднял голову. Он сонно заморгал, как любой нормальный человек при пробуждении, а затем распахнул пасть в собачьей улыбке. Его хвост завилял, и он поднялся, чтобы подойти к моей голове и наградить слюнявыми собачьими поцелуями, счастливо сопя.

— Ай! — сказал я и в шутку замахал руками, потом принялся чесать ему под подбородком и за ушами, пока он продолжал меня приветствовать. — Полегче, суперпёс, ты так меня совсем залижешь.

Мыш довольно запыхтел, по-прежнему виляя хвостом. Затем он повернулся и потопал прочь из спальни.

Через мгновение он вернулся и привёл с собой Молли.

Войдя в комнату, она произвела на меня сильное впечатление. Я привык к Молли, одетой в старые джинсы, сандалии и линялую футболку. Теперь она носила широкие брюки и тёмно-синюю блузку, судя по всему, пошитые на заказ. Её волосы, которые я прежде видел во всех невероятных оттенках и причёсках, какие можно вообразить, были теперь длинные и прямые, цвета лунного света на кукурузных рыльцах. Она всё ещё выглядела немного слишком угловатой и худой. Взгляд её глаз, когда я последний раз видел её во плоти, был тревожным и напряжённым. Теперь в уголках глаз у неё, по-моему, добавилось несколько морщинок, а во взгляде появилась серьёзность, какой я не видел в них раньше — но они смотрели спокойно и уверенно.

Не говоря ни слова, она опустилась на колени рядом со мной и крепко обняла меня за шею.

— Ай! — повторил я, но улыбнулся. Снова. Я поднял руку, хотя это вызвало во всех мышцах моего тела приступ боли, и погладил её по волосам. — Привет, кузнечик!

— Мне так жаль, — сказала она и сжала руки ещё сильнее. — Мне жаль, что я не добралась сюда пораньше.

— Эй, всё же удалось, — ответил я. — Я в порядке.

— Конечно, ты в порядке, — возмутилась Молли, и, несмотря на браваду в её голосе, мне показалось, что она всхлипнула. — Я поработала над тобой.

— Послушай, — сказал я, — этот паразит не враждебное существо…

Она закивала, при этом задевая меня своими волосами.

— Знаю, знаю. Парень в чёрном рассказал мне всё, когда я была в твоей голове.

— С духом всё в порядке? — спросил я.

Она выпустила меня из своего обнимающе-удушающего захвата и кивнула мне, улыбаясь, но с подозрительно влажными глазами:

— Ну конечно же, первое что ты хочешь знать, это не пострадал ли кто-нибудь.

Она перегнулась через меня и подняла что-то, лежавшее на полу рядом с моей головой, вне поля моего зрения. Это оказался деревянный череп, который я вырезал для Боба.

— Это были трудные роды, — сказала Молли. — Она очень устала.

Я хмыкнул, поднял руку и взял череп в свои пальцы.

В глазницах немедленно появились крошечные зеленоватые огоньки, и маленький дух тихонько растерянно ойкнул.

— Тссс, — сказал я. — Это я. Отдохни. Мы поговорим позже.

— О, привет. Ладно, — сказал дух, и огоньки исчезли с тихим усталым хлопком.

— Знаешь ли, — сказала Молли, улыбаясь, — обычно, если ты принимаешь кого-то в семью, тебе полагается иметь для этого собственный дом.

Я уложил череп на сгиб локтя и ответил:

— Дом — это место, куда ты можешь прийти и сказать остальным убираться оттуда, и они должны будут уйти.

Она улыбнулась и убрала несколько прядей с моего лба:

— Радостно видеть, что ты уже начинаешь приходить в себя.

Я слабо улыбнулся в ответ.

— Нас таких двое, — заметил я. — Как ты справляешься?

Её глаза блеснули:

— Это… было по-настоящему интересно. И изнутри всё воспринимается совершенно иначе, чем со стороны.

— Обычно так и бывает, — согласился я. — Расскажешь мне о своей работе?

— Я в буквальном смысле не могу, — прямо ответила она и замахала рукой. — Тайны фейри и всё такое.

— Понимаю. Тебе нравится?

— Не всегда, — ответила она без следа раздражения. — Но… это важная работа. Нужная.

— И всё же своим родным ты о ней ничего не сказала.

Впервые спокойствие Молли немного пошатнулось. Её щеки слегка порозовели.

— Я… Ну, у меня просто ещё руки до этого не дошли. — Её глаза вдруг расширились. — О боже, ты же не…

— Нет, — заверил её я. — Удалось вовремя выкрутиться. Хотя я, возможно, создал у твоего отца впечатление, что мы… ну, ты знаешь.

Она придушенно хихикнула, наполовину от смеха, наполовину от ужаса.

— О! О боже! Так вот что означали все эти взгляды, — затрясла она головой.

— Ты должна ему рассказать, — сказал я.

— Я расскажу, — ответила она с немного излишней поспешностью. — Ты же знаешь. Как только найду повод. — Она закусила губу, похоже бессознательно, и сказала: — Ты же, ну… ты же не против, да?

— Это твой выбор, и я его уважаю. Ты ведь больше не моя ученица, Моллз.

После этих слов она какое-то время смотрела на меня, и я видел, как боль и понимание мелькали на её лице. Затем она кивнула и тихо сказала:

— Думаю, нет.

Я сделал очередное грандиозное усилие и похлопал её по руке.

— Всё меняется. Не стоит об этом грустить.

— Да, — согласилась она, коротко сжала мои пальцы и выдавила улыбку. — Конечно, не стоит.

— Мэб где-то поблизости?

Она покачала головой.

— Она знает, что я хочу поговорить с ней о том, как я оказалась занята в самый неподходящий момент. Но она в городе. Я это чувствую. А зачем тебе Мэб?

— Потому что я тоже хочу с ней поговорить.

Сразу после захода солнца, один час, один душ и один залп обезболивающих спустя, я был одет и в состоянии дотащить себя вниз по лестнице без посторонней помощи. Мыш старательно сопровождал меня. Молли едва только не носилась вокруг как агент секретной службы, готовый броситься под пули в случае необходимости.

— А знаешь, что странно? — сказал я, добравшись до первого этажа.

— Что? — спросила Молли.

— Отсутствие копов, — ответил я. — Копы должны быть повсюду. И везде должна быть жёлтая лента. И наручники. — Я показал ей запястья. — Вот здесь.

— Ага, — сказала Молли. — Я тоже заметила.

Я посмотрел на неё и поднял бровь:

— Это не ты?

Она потрясла головой:

— Я совершенно не знаю, как подкупать власти. И не уверена, что Мэб поняла бы саму эту идею.

Первый этаж дома Карпентеров всегда напоминал место восстания, даже в спокойные времена. Сегодняшний вечер не был исключением.

— Догоняй! — прокричала молодая девушка в школьной форме с кудрявыми светлыми волосами и чуть повыше Молли, которая, вероятно, вызывала у одноклассников травмы шеи, когда они поворачивали головы вслед. Она пролетела лестницу, стреляя себе вслед из одного из этих игрушечных пистолетов с мягкими дротиками. Пробегая мимо, она махнула мне рукой, сверкнула улыбкой и поздоровалась: — Привет, Билл!

— Адские колокола, — сказал я, чувствуя себя сбитым с толку. — Это была Аманда?

— Она ещё одета в форму, — сказала Молли, качая головой. — В смысле, даже после школы. Ненормальная.

— Арргх! — изобразил рычание парнишка, чей голос ломался между высоким тенором и низким баритоном. Он был долговязый, с тёмными волосами и серыми глазами, как у Майкла, и бежал за Амандой, наклонившись вперёд и прижав руки к груди, словно подражал относительно крошечным передним лапам динозавра. Я сразу узнал «маленького» Гарри. Он выглядел великоватым для своего возраста, развившимся раньше времени, уже начал раздаваться в плечах, а его руки и ступни казались почти комично большими в сравнении с остальными частями тела.

Мэгги сидела верхом на его спине, цепляясь ногами и обхватив одной рукой за шею. Она бы удушила его, если бы сама не была такой маленькой. Она хихикала, а в свободной руке держала игрушечный пистолет, из которого выпустила несколько дротиков, бесцельно разлетевшихся по комнате.

— И вновь побеждает Всадница на Динозавре! — гордо провозгласила она, когда Гарри проносился мимо нас.

Через мгновение появилась ещё одна блондинка, спокойно собирающая упавшие дротики. Старше Гарри, но моложе Аманды и ниже любого из Карпентеров. Она улыбнулась мне и произнесла:

— Привет, Гарри.

— Хоуп, — сказал я с улыбкой.

— Хоббит, — поправила она, подмигнув. — Молли, мама просила тебе передать, что нашим гостям пора уходить.

Мэгги, ее скакун и жертва кинулись в обратном направлении, поменявшись ролями, и моя дочь кричала:

— Никто не сможет поймать Ковбойку-на-динозавре! Взять её, Мыш!

Мыш неистово завилял хвостом, подпрыгнул на месте, затем резко обернулся и взглянул на меня.

— Иди играй.

И он увязался за ними.

Наблюдая, как всё это безумие перемещается обратно, я почувствовал на себе взгляд Молли.

— Вот это да, — сказал я тихо. — Это… это всегда вот так?

— Бывают и беспочвенные придирки, и противоречивые требования, — так же тихо ответила Молли предостерегающим тоном. — Но… в основном да. У мамы с папой довольно строгие принципы, но… они умеют создавать семейное тепло.

Я быстро заморгал.

— Когда я был ребёнком… — Я замолчал, чтобы не расплакаться, и улыбнулся им вслед. Когда я был ребенком, я жил в приёмных семьях и отдал бы руку и глаз, чтобы стать частью чего-то вроде этого. Я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и сказал: — Твоя семья дала моей дочери дом.

— Она просто замечательный ребёнок, — сказала Молли. — То есть по сравнению с остальными спиногрызами она просто потрясающая. Её трудно не любить. Иди, тебя ждут.

Когда мы вошли в кухню, Черити сидела за кухонным столом. Глаза её слегка остекленели от обезболивающих, но она явно была настороже. Раненая нога была уложена на другом стуле, на подушке. Майкл сидел рядом, его собственная недавно раненная нога также покоилась на стуле, зеркально отражая позу Черити, и эта сладкая парочка держалась за руки.

Я отметил, что трость Майкла снова была при нём и лежала на расстоянии вытянутой руки.

Вязальщик и Вальмон сидели напротив, все четверо пили что-то из дымящихся кружек. На столе рядком лежали пять новеньких, словно только что из канцелярского магазина, металлических ящиков для хранения денег.

Вязальщик как раз рассказывал какую-то историю, оживлённо жестикулируя обеими грубоватыми руками:

— Тут я глянул на неё и сказал: «А это вовсе не ручка, любовь моя».

Майкл моргнул и густо покраснел, а Черити откинула голову и расхохоталась. Анна Вальмон улыбнулась и отхлебнула свой чай. Она первой заметила моё появление и просияла, на мгновение одарив меня искренней улыбкой:

— Дрезден.

Вязальщик оглянулся через плечо и произнёс:

— Давно пора, приятель. Паршиво выглядишь.

— Да, и чувствую себя преотвратно, — согласился я и похромал к столу. — А где Грей?

— Он отказался заходить на наш участок, — сообщил Майкл.

Я выгнул бровь, взглянул на него и хмыкнул.

Майкл только развёл руками:

— Он сказал, что будет неподалёку, и что ты ещё должен выплатить ему причитающийся гонорар.

— Сказал, что ему не нужна его доля камней, — с искренним недоверием произнёс Вязальщик. — Что ему должен заплатить ты.

Я вскинул брови:

— Ха!

— Вроде бы и профессионал, и вдруг творит какую-то хрень, — недоумевал Вязальщик.

— Не для всех деньги — главная цель в жизни, — заметила Вальмон, улыбаясь в свою кружку.

— А жаль, ведь так этот мир был бы намного разумнее, — заявил Вязальщик.

— Я поделила камни по весу, — сообщила Вальмон. — Во всех ящиках поровну. Пусть каждый выберет себе свой, а я возьму тот, что останется.

— Разумно, профессионально, — одобрительно сказал Вязальщик. — Дрезден?

— Конечно, — отозвался я, выбрал приглянувшийся ящик и забрал его. Он оказался тяжёлым. Бриллианты — они всё ж таки камни.

Вязальщик тоже взял себе ящик. Майкл же задумчиво нахмурился.

— Майкл? — спросил я.

— Я… не уверен, что могу принять…

Черити твёрдой рукой подхватила один из ящиков и положила себе на колени.

— Нам нужно оплатить ещё по крайней мере двадцать три года обучения в колледже, — заявила она. — А что если потом у нас появятся внуки? Ты думал о том, сколько добра мы сможем сделать с этими деньгами?

Майкл открыл было рот, затем нахмурился и снова закрыл его.

— Но как мы будем их продавать?

— Анна уверяет, что это предельно просто.

— Достаточно просто, — подтвердила Вальмон. — Особенно если делать это по-тихому и маленькими порциями. Я помогу вам с этим.

— О… — только и сказал Майкл.

— Поскольку Грей отказался от доли, у нас остался лишний ящик, — сообщила Вальмон.

— У меня блестящая идея, — заявил Вязальщик. — Отдайте его мне.

— И с какой это стати? — поинтересовалась Вальмон.

— Потому что я отнесу его Марконе и подкуплю его, чтобы он не убивал нас за вторжение в его замечательный банк, — пояснил Вязальщик. — Заработать деньжат — это конечно хорошо, но мне бы хотелось прожить достаточно долго, чтобы потратить их.

— Отдайте его мне. Я об этом позабочусь, — сказал я.

— Гарри? — спросил Майкл.

— Я знаю Марконе, — пояснил я. — Он знает меня. Я использую это, чтобы убедить его держаться от нас подальше. Даю слово.

Майкл громко выдохнул через нос, затем кивнул и произнёс:

— Я согласен. Мисс Вальмон?

Анна поглядела на меня, затем кивнула:

— Согласна.

— Лучше ты, чем я, приятель, — заявил Вязальщик. — Только постарайся хоть как-то предупредить нас, если он убьёт тебя, когда ты придёшь поговорить.

— Буду иметь в виду, — сказал я и взял второй ящик. Вальмон забрала последний.

Мы немного помолчали.

Затем Вязальщик поднялся из-за стола.

— Дамы, господа, счастлив был в последний момент всё же выкарабкаться из этого бардака вместе с вами. Желаю удачи, — произнёс он и направился к выходу.

Вальмон тоже поднялась, слегка улыбаясь. Она подошла ко мне и обняла.

Я посмотрел на неё и устроил небольшое представление, сделав вид, что проверяю, не пропало ли что-нибудь из карманов.

Это заставило её рассмеяться, и она снова обняла меня, на этот раз немного дольше. Затем встала на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку, и сказала:

— Я оставила твои вещи в шкафу, в комнате, в которой ты спал.

Я незаметно ей кивнул.

Она отстранилась, улыбнулась Черити и сказала:

— Дайте мне три дня, затем позвоните по номеру, что я вам дала.

— Хорошо, — пообещала Черити. — Спасибо.

Анна ещё раз улыбнулась ей, кивнула Майклу и ушла.

Майкл от нечего делать открыл свой ящик. Бриллианты, кучей лежащие внутри, залили всё вокруг своим сиянием.

— Вот это да! — сказал Майкл.

Черити осторожно взяла один камень и ошеломлённо покачала головой:

— Вот это да!

— Присмотрите за моей добычей? — спросил я. — Мне нужно поговорить с Греем.

Я обнаружил Грея стоящим на тротуаре возле дома, прислонившись к уличному фонарю, скрестив руки на груди и опустив голову. Он наблюдал, как я вышел из дома и побрёл к калитке у главного входа.

— Дрезден, — поздоровался он.

— Грей. Ты действительно меня поддержал.

— Для этого ты меня и нанял, — ответил Грей, словно считал, что я преувеличиваю.

— Может и так, — сказал я. — Но ты мог слинять. Мог взять деньги Ника.

Он посмотрел на меня так, словно я нёс полный бред.

— Думаю, Ваддерунг был прав насчёт тебя.

Губы Грея тронуло нечто похожее на улыбку.

— Хе, — усмехнулся он. — Он всегда в теме.

— И почему ты не хочешь заходить во двор? — спросил я, проходя через разбитую калитку, чтобы присоединиться к нему.

Грей уставился на меня непроницаемым взглядом. Он повернул голову к дому Карпентеров, посмотрел вверх и оглядел двор, словно отмечая места, где находились невидимые ангелы-хранители. Затем вновь посмотрел на меня.

Черты его лица сместились и стали менее чёткими. Глаза замерцали и изменились от карих со странными золотыми искрами на ярко-золотые, почти жёлтые. Для человеческих глаз радужка стала слишком широкой, зрачки стали вертикальными, как у кота. Я уже видел точно такие же глаза однажды.

Моё сердце ушло в пятки, я дёрнулся и ударился о створку калитки.

— Адские колокола, — пробормотал я. — Нааглоши? Ты долбаный нааглоши?

Грей чуть прикрыл глаза, и они снова стали похожи на карие и человеческие. Он немного помолчал, а затем сказал:

— Ты не выбирал быть сыном Маргарет ЛеФей. Ты не выбирал наследие, которое она оставила тебе вместе с родством. И она была та ещё штучка, парень. Я знал её.

Я нахмурился, но ничего не сказал.

— И я ведь не выбирал себе отца, — продолжил Грей. — И он тоже был тот ещё тип. Но я волен выбирать, как прожить свою жизнь. Так что плати.

Я медленно кивнул и спросил:

— Сколько мне будет это стоить?

Он назвал сумму.

— Сколько? — удивился я. — Так много?

— Только наличными, — заявил он. — И прямо сейчас.

— У меня с собой столько нет.

Он фыркнул и сказал:

— Верю. Но это же не проблема?

— Нет, — согласился я. — Я раздобуду.

— Ладно, — сказал и снова опустил голову, словно собирался ждать до самого Судного дня.

И я поплёлся обратно в дом, подошёл к Майклу и спросил:

— Ты не одолжишь мне доллар?

Я наблюдал, как Грей идёт сначала по тротуару, потом заворачивает за угол и уходит дальше своей дорогой. За день земля достаточно прогрелась, чтобы растопить лёд, и вечер был туманный, холодный и влажный. Улицы блестели. Было очень тихо. Я немного постоял там в одиночестве.

— Можно тебя на минутку? — произнёс я в воздух.

И рядом со мной внезапно возник Уриил.

— Ты только посмотри! — сказал я. — Получил назад свой самолёт?

— Без всяких повреждений, — ответил он. — Майкл хороший человек.

— Лучший, что я знаю, — согласился я. — Вы правда прибили бы Грея, если бы он вошёл во двор?

Уриил раздумывал над вопросом какое-то время, затем сказал:

— Скажем, я рад, что он не попытался. Было бы неловко.

— Кажется, я начинаю понимать, что тут к чему, — сказал я. — И кто заварил всю эту кашу.

— Я ждал, что ты поймёшь, — признал он.

— Но я не понимаю, в чём тут твоя роль. За что отвечаешь ты?

— За искупление, — сказал он.

— Для Никодимуса? — спросил я его. — Ты стольким рисковал — своей благодатью, Мечом, Майклом, мной — и всё ради этого клоуна?

— Не только ради него, — произнёс Уриил.

Я секунду раздумывал над этим, потом выдал:

— Джордан.

— И другие оруженосцы, да, — согласился Уриил.

— Но почему? — спросил я. — Они же тоже сделали свой выбор, разве не так?

Уриил некоторое время раздумывал над ответом.

— Некоторые люди сбиваются с пути, — наконец медленно изрёк он. — Некоторых подталкивают к этому.

Я фыркнул, затем произнёс:

— Баттерс.

Уриил улыбнулся.

— Помню, когда Кассий, Человек-Змея, пытался выпотрошить меня, я всё думал, что никакой рыцарь Креста не придёт и не спасёт меня.

— Кассий был когда-то рыцарем Тёмного динария, — сказал Уриил. — Справедливо, что против него выступил начинающий рыцарь Креста. Как считаешь?

— А сломанный Меч? — не унимался я. — Он тоже был частью плана?

— Я ничего не планирую, — заявил Уриил. — И ничего не предпринимаю. До тех пор, пока один из Падших не зайдёт слишком далеко.

— Да? И в чём же тогда заключается твоя работа?

— Я даю смертным возможность сделать выбор, — ответил он. — Мисс Мёрфи выбрала путь, приведший к разрушению меча. Мистер Баттерс выбрал действовать самоотверженно и храбро, тем самым доказав, что достоин быть истинным Рыцарем. А ты выбрал поверить в то, что разрушенный, сломанный меч может переломить ситуацию. В результате всех этих действий был создан Меч, в какой-то степени даже более великий, чем тот, что был сломан.

— Но я ведь выбрал поверить не для того, чтобы сделать это, — сказал я. — Серьёзно. Думаю, это можно истрактовать как нарушение моих авторских прав.

Уриил снова улыбнулся:

— Должен признать, что мне не дано предвидеть, какая именно форма веры возобладает там, где я вмешиваюсь.

— Вера в дурацкий фильм? — спросил я.

— Вера в сказку, где добро побеждает зло, свет разгоняет тьму, любовь преодолевает ненависть. — Он склонил голову на бок. — Разве не оттуда берёт своё начало любая вера?

Я фыркнул и, поразмыслив над этим, изрёк:

— Ха!

Уриил улыбнулся.

— У «Звёздных войн» просто куча фанатов, — заметил я. — Может быть, их даже больше, чем католиков.

— Музыка там неплохая, — ответил он.

Я взял лишний ящик с бриллиантами и отправился к Марконе.

Молли пошла со мной, но я понял, кого обнаружу там, и без помощи её чутья. Когда мы подошли, она взглянула на здание и произнесла:

— Эта сука.

— Ага, — подтвердил я.

Я постучал в дверь Общества Светлого Будущего. Это был небольшой, но настоящий замок. Марконе заплатил, чтобы его перевезли в Чикаго. От меня не ускользнуло, что он расположил эту штуковину на том самом месте, где когда-то стоял пансион, в котором я много лет подряд снимал себе подвальчик. Вот козёл.

Дверь открылась, и на меня сердито уставился сверху вниз человек, габаритами напоминающий подъёмный мост. У него были длинные волосы, густая борода террориста и достаточно мускулов, чтобы накормить тысячу голодных грифов.

— Тебя зовут Скальди Скьёльдсон, — сказал ему я. — Ты знаешь, кто я. Я здесь, чтобы увидеть Марконе и его гостью.

Скальди нахмурился. Но я провёл последние несколько дней в компании дженосквы, и хмурым Скальди меня было не запугать.

Я вскинул бровь, глядя на него, и сказал:

— Так что?

Хмурый взгляд превратился в сердитый. Но он отошёл в сторону, пропуская меня. Я сказал «спасибо» и направился в комнату для переговоров. Я уже наведывался сюда почти мёртвым призраком и знал, где она располагалась. Скальди поспешил вслед за мной. То, что я уже знал, куда идти, похоже, слегка выбило его из колеи.

Ну я же чародей.

По пути мы миновали ещё нескольких эйнхериев, и наконец я без стука вломился в комнату для переговоров.

За одним концом стола сидела Мэб, с отстранённым и непреклонным выражением лица и идеально прямой спиной. Её волосы и платье были чёрными как смоль, как и её глаза, причём вместе с белками. Значит, она была здесь в качестве Судьи.

Когда Мэб показывается в чёрном, люди гибнут. В последний раз, когда я видел её в этом наряде, земля Предела Демона оросилась кровью двух королев Феерии.

По правую руку от неё сидел одетый в тёмный костюм джентльмен Джонни Марконе, некоронованный король Чикаго, член Соглашения неблагих, ставший им (по крайней мере частично) благодаря моей личной подписи. Похоже, на его висках стало чуть больше серебра, чем в прошлую нашу встречу, но от этого он смотрелся ещё более авторитетно. В остальном, он выглядел так же, как и всегда: спокойный, внимательный, безупречно ухоженный и милосердный, как лезвие газонокосилки.

— Могли бы мне всё рассказать в самом начале, — сказал я Мэб.

Она посмотрела на меня своими неживыми чёрными глазами и склонила голову на бок жестом, до нелепости похожим на птичий.

— Вы с Никодимусом уравновешивали весы, — продолжил я. — Но дело было не в уплате долга. И даже не в срыве его планов. Это была полномасштабная, тщательно рассчитанная месть.

Очень-очень медленно Мэб подняла руки и положила их на стол перед собой. Её ногти были чёрными и выглядели достаточно острыми, чтобы разрезать шёлк.

— Вы с самого начала направляли Никодимуса в ловушку. Вы, Аид и Марконе.

Марконе повёл головой, но ничего не сказал.

— Это единственное, что имеет смысл, — заявил я. — Почему вы отослали Молли подальше — чтобы она не узнала, что вы что-то затеваете. Почему вдруг удалось раздобыть планы хранилища Марконе. Почему кто-то позаботился о телах, и почему копы после этого не заполонили всё вокруг. Чёрт, да они, наверное, списали перестрелку и взрывы на какую-нибудь террористическую атаку. И готов поспорить на что угодно, что оруженосцам очень скоро предложат новую работу, теперь, когда их полубог впал в немилость. Я прав?

Тень улыбки тронула губы Марконе.

— Никодимус нарушил ваше Соглашение, — сказал я Мэб. — Он похитил Марконе. Похитил одного из эмиссаров, подписавших Соглашение. И это была ваша месть. Вы организовали всё так, чтобы ему в руки попала информация о хранилище Аида. — Я повернулся к Марконе: — А вы специально построили своё хранилище так, чтобы из него можно было открыть Путь туда. И всё для того чтобы расквитаться с Никодимусом, через много лет после того, как он перешёл дорогу вам обоим. — Я посмотрел прямо в недрогнувшие глаза Мэб и произнёс: — И вы причинили ему худшие страдания, которые только смогли представить. Вы забрали у него дочь. Нет, даже хуже — вы сделали так, чтобы он сам себя её лишил.

Ни один из них ничего не сказал в ответ.

Но иссиня-чёрные ногти Мэб на самую малость погрузились в дерево стола, а её пустые чёрные глаза сверкнули.

— Теперь он лишился своей главной соратницы, — продолжил я. — Лишился оруженосцев. А когда все узнают о его предательстве, он лишится и своего имени. Никто больше не захочет работать с ним. Никто не захочет иметь с ним дело. Вы не убили его, вы сделали ещё хуже. Ранили его, лишили его власти и оставили жить с этим.

Одно долгое мгновение никто не произносил ни слова.

Я повернулся к Марконе:

— А что же в результате всего этого получили вы? От вас требовалось построить хранилище и привлечь туда клиентов. Готов поспорить, что Аид был вашим первым вкладчиком. И когда он оказал вам такое доверие, остальные последовали его примеру — и теперь у вас на хранении находится больше всевозможных сокровищ, чем у кого бы то ни было в сверхъестественном мире. И если в качестве побочного эффекта вы ещё и сможете поквитаться с Никодимусом, вы ничего не будете иметь против. И теперь у вас есть куча денег, чтобы разыскать и поймать его — сейчас, когда он ослаблен.

Зелёные глаза Марконе, чей оттенок в точности соответствовал цвету потёртых долларовых купюр, весело глядели на меня. Но он всё ещё не произнёс ни слова.

Затем наконец раздался мрачный голос Мэб:

— Тебе есть что сказать по существу, мой рыцарь?

— Я хотел, чтобы вы знали, что я знаю, — ответил я и повернулся к Марконе: — В ограблении участвовали люди, которые, кроме этого, не имеют никакого отношения ко всей этой истории.

— Но эти люди всё рано вторглись на мою территорию, — спокойно произнёс Марконе.

— Тем самым помогая вам осуществить свою месть. Преследуйте Никодимуса, я не против. Но остальных оставьте в покое. Они ничего вам не сделали.

— Они убили одного из моих сотрудников, — возразил Марконе.

— Женщина, которая сделала это, уже мертва, — заявил я, а затем бросил на стол денежный ящик. Он приземлился с впечатляющим стуком.

Мэб нахмурилась.

Марконе слегка вскинул бровь:

— И что это такое?

— Это вергельд. Слышали о таком?

— Салическая правда, — тут же ответил он. — Компенсация родственникам убитого.

— Именно. Это для семьи вашего погибшего сотрудника. Позаботьтесь о них. И оставьте моих людей в покое. И закончим на этом.

Марконе задумчиво поглядел на ящик, затем на меня:

— А если я не соглашусь с вашими условиями?

— Тогда у нас с вами будут серьёзные проблемы, — ответил я, затем повернулся к Мэб и добавил: — Прямо здесь. Прямо сейчас.

Глаза Мэб расширились.

Если я сцеплюсь с Марконе, может случиться куча вещей… но одна из них Мэб уж точно не понравится. В данный момент она была гостьей под крышей Марконе. Если её рыцарь и орудие предаст это доверие, это полностью разрушит её репутацию. И она прекрасно это знала.

— Да будет вам, Марконе, — мягко и успокаивающе сказала Молли. — Подумайте, сколько вы уже получили. Вы на пути к тому, чтобы уничтожить человека, который по-настоящему вам насолил. Что плохого, если его наёмники пойдут своей дорогой? В конце концов, может, когда-нибудь вам самому потребуются их услуги. Предложение стоящее, — и с этими словами она потянулась к ящику и открыла его.

Марконе редко был щедр на эмоции… но стоило ему увидеть камни, и его глаза расширились, пусть только на мгновенье.

Я неотрывно смотрел на Марконе.

Марконе оторвался от созерцания бриллиантов, встретился со мной взглядом, и мы некоторое время смотрели друг другу в глаза.

Оперевшись на стол, я наклонился ближе к его лицу и произнёс:

— Не забывай, кто спас твою задницу, когда эти маньяки схватили тебя. Ты мне должен.

Марконе некоторое время обдумывал это, затем тихо произнёс:

— Вы сделали это в качестве услуги Мэб. Не для меня. — Он протянул руку и плавно закрыл ящик, затем подтянул его поближе и поставил на угол стола. Его голос был почти шёлковым, но в складках этого шёлка притаилось лезвие: — Но долг остаётся долгом… и к тому же я не хочу, чтобы имя Мэб пострадало даже на малость, когда она оказала мне такое огромное доверие. Я принимаю ваше предложение, Дрезден. Мы в расчёте. Понимаете, что это значит?

Я всё прекрасно понимал. Это значило, что в следующий раз, когда я перейду ему дорогу, ничто не помешает ему стереть меня с лица земли.

Это меня устраивало. К тому же это желание у нас было во многом взаимным.

Мэб была слишком сдержанна, чтобы продемонстрировать хоть какую-то реакцию на успешное разрешение данной ситуации, кроме едва заметного кивка в сторону Марконе. Но она одарила меня недовольным взглядом, обещавшим, что она разберётся со мной позже. Такой же взгляд достался и Молли.

Но сомневаюсь, что мою бывшую ученицу он огорчил хоть капельку больше, чем меня.

— …какой вообще смысл в отряде ангелов вокруг этого дома, если они не делают ровным счётом ничего, чтобы защитить его, — раздражённо говорила Молли.

Мы шли по больнице к палате Кэррин. Приёмные часы уже почти закончились, но я не хотел откладывать визит к ней ещё на один день.

— С любой сверхъестественной угрозой они бы в два счёта разобрались. Но Ник, очевидно, тоже знал это. Поэтому и послал обыкновенных смертных с самым что ни на есть обыкновенным оружием.

Молли хмуро поглядела на меня:

— Да уж, чертовки огромная лазейка. Об этом я и говорю.

— Так сделай что-нибудь с этим, — предложил я.

— Уже сделала, — заявила она. — Теперь за домом будут присматривать. Я покупаю участок на той же улице.

— Ты можешь это себе позволить? — удивился я. — Мэб так хорошо тебе платит?

— На моем счету теперь сумма с восемью нулями, — ответила Молли. — Если захочу, я могу выкупить все дома по соседству. Теперь кто-нибудь будет присматривать за домом моих родителей двадцать четыре часа, семь дней в неделю. На случай, если кто-нибудь снова попытается выкинуть что-то подобное.

— Неблагие телохранители, — фыркнул я. — Не уверен, что им это понравится.

— Не обязательно, чтобы им это нравилось, — заявила в ответ Молли. — На самом деле, им даже не обязательно об этом знать.

— Похоже, это уже вошло у тебя в привычку, Молли.

Она глянула на меня, и на секунду я увидел в её глазах беспокойство.

— Гарри… если бы тебя там сегодня не было… — Она сглотнула. — Они же моя семья. Я должна сделать всё, что в моих силах, чтобы защитить их.

Я обдумывал это пару шагов, затем произнёс:

— Да. Должна.

Она слегка улыбнулась мне. Мы как раз подходили к палате Кэррин, и Молли замедлила шаг.

— Иди пока один. Мне ещё нужно кое за чем проследить. Я вернусь попозже.

— Хорошо, — сказал я и потянул ей кулак.

Она покачала головой:

— Вы не слишком-то почтительны, сэр рыцарь.

Я покачал кулаком, подзадоривая её:

— Ну же, давай. Ты же сама знаешь, что хочешь этого.

Она весело рассмеялась и стукнула по моему кулаку своим, затем развернулась и пошла прочь… на ходу доставая из кармана телефон и включая его.

Я опешил.

Мобильные телефоны — техника, наиболее чувствительная к несбалансированным полям энергии вокруг смертного чародея. Стоит одному из нас приблизиться к включённому телефону, тот скорее всего тут же отдаст концы.

Но с другой стороны, всякие нелюди, практикующие магию, казалось, не испытывали таких проблем.

И внезапно мне стало очень страшно за Молли.

У неё была масса секретов от родителей. И теперь я начал задаваться вопросом, сколько всего она могла скрывать от меня.

Всё больше вещей нужно было не упускать из виду.

Я обменялся приветствиями с Роулинзом и вошел в палату Кэррин, где обнаружил Баттерса, сидящего верхом на стуле возле её кровати и оживлённо размахивающего руками во время рассказа:

— …И я посмотрел на него и сказал: «Мистер, там, откуда я, никаких попыток не дают». И я пошёл прямо на него, а этот злобный сукин сын взял и смылся.

Кэррин выглядела так, словно её поколотили резиновыми дубинками, причём после того, как она дважды преодолела триатлонную дистанцию. Но она сидела, и если и выглядела немного измождённо, самообладания явно не теряла. Одна рука у неё была перевязана и прижата к телу перевязью. Волосы спутались и прилипли к голове, к здоровой руке тянулась капельница.

— Ты вешаешь мне лапшу на уши, Уолдо Баттерс, — заявила она, затем повернулась ко мне и её улыбка расширилась: — Привет, Гарри. Ужасно выглядишь.

— В этом я не одинок, — сказал я и на секунду провёл рукой по её голове, ухмыляясь.

— Скажи ей, — потребовал Баттерс. — Гарри, ты же был там, правильно? Скажи ей. — Он моргнул и добавил: — О боже, ты ведь был немного не в себе. Только не говори мне, что ничего не помнишь.

— Нет, я помню, — возразил я. — Баттерс у нас стал настоящим рыцарем-джедаем. С мечом. — И я начал изображать звуки, издаваемые световым мечом: — Вум! Врум-крсум-казарк-скриу-у!

Кэррин с недоверчиво уставилась на меня, затем её взгляд заметался между мной и Баттерсом.

— Вы ведь не серьёзно?

— Он у тебя с собой? — спросил я Баттерса.

— Шутишь? — ухмыляясь, сказал тот. — Да я теперь никогда с ним не расстанусь.

— Так покажи ей.

— Ты думаешь, это… ну, нормально? Так выставлять его напоказ?

— Ты не выставляешь напоказ, — возразил я. — Ты подкрепляешь её веру.

Баттерс нахмурился, но затем сказал:

— Да, думаю, тогда это нормально.

Он полез в карман пальто и вытащил оттуда рукоять Фиделаккиуса. В ту же секунду лезвие света с шипением вытянулось на полную длину, прогоняя из комнаты все тени и гудя от заключённой в нём силы.

Кэррин распахнула глаза:

— Матерь Божья! И… он просто сбежал?

— Не сразу, — уточнил я. — Сначала он попытался ударить Баттерса. И эта штука просто разрезала меч Ника, словно он был сделан из теста.

— Да, — подтвердил Баттерс. — Это, похоже, застало его врасплох. Но даже если бы у него всё ещё был меч, не думаю, что ему бы это сильно помогло. Ведь это как-никак световой меч. Даже как-то нечестно вышло.

— Ничего, он это заслужил.

— Баттерс, — сказала Кэррин, покачивая головой, — это… это потрясающе. Я так тобой горжусь.

Если бы Баттерс мог растаять и растечься по полу лужицей, он бы сейчас непременно это сделал.

— Да, я… Спасибо, Мёрф.

Мёрф.

Ну ты даёшь, Баттерс! Свой парень!

— Не за что, ты это заслужил, — ответила она, а затем помрачнела: — Но… Ты же знаешь, если не хочешь, ты не обязан оставлять его у себя.

Баттерс нахмурился и начал убирать рукоятку обратно в пальто. Лезвие исчезло словно бы само по себе.

— Почему я не должен этого хотеть?

— Владеть одним из Мечей — это огромная ответственность, — сказала Кэррин.

— Придётся мотаться по всему свету, — так же серьёзно добавил я.

— Иметь дело с плохими парнями, — заметила Кэррин.

— Постоянно выпутываться из безнадёжных ситуаций, — продолжил я.

— И монстры, призраки, вурдалаки, вампиры, — добавила Кэррин.

— И всё рыцари Тёмного динария дружно захотят сделать из тебя чучело и повесить на стенку, — ещё жёстче добавил я. — Баттерс, ты застал Никодимуса врасплох, в один из самых худших его дней за последние пару тысяч лет. Когда из всей команды поддержки у него осталась только женщина, ловкая настолько, чтобы суметь выскочить за него замуж, которая провела последние два дня, пытаясь сорвать его планы. Он ушёл, потому что встретился с новой, неизвестной для себя угрозой, и это был умный ход с его стороны. В следующий раз, когда ты встретишься с ним, он уже не сбежит. Он подготовит твоё убийство заранее.

Баттерс неуверенно взглянул на меня:

— Вы… вы, ребята, думаете, что я не справлюсь?

Я уставился на него с соответствующим моменту серьёзным выражением. Как и Кэррин.

— Майкл и Черити обещали меня обучить, — со всей серьёзностью ответил он. — И Майкл сказал, что покажет, как тренироваться, что нужно есть, и обещал помочь разобраться, на что способен Меч. Я хочу сказать… Я знаю, что я лишь обычный парень, но… — Он глубоко вздохнул. — Я могу что-то сделать. Что-то изменить. Помочь людям. Редко кому выпадает такой шанс. Я хочу это сделать.

Кэррин взглянула на меня и спросила:

— Что ты об этом думаешь?

Я подмигнул ей, и мы оба усмехнулись, затем я сказал:

— Он справится. Ведь он обратил Никодимуса Архлеоне в бегство и всё такое. Думаю, это уже кое-что.

— Ага, — согласилась Кэррин. — Это уже кое-что.

Баттерс облегчённо усмехнулся.

— Но есть одна вещь, с которой у меня… у меня, похоже, проблема, — сказал он.

— Какая проблема? — спросил я.

Он развёл руками и произнёс:

— Рыцарь Креста — еврей?

Кэррин издала нечто подозрительно напоминающее хихиканье. Потом она будет клясться, что это из-за действия лекарств.

Чуть погодя Баттерс оставил нас с Кэррин наедине. У нас оставалось несколько минут, прежде чем появится какая-нибудь чересчур правильная медсестра и вышвырнет меня вон.

— Тебе нужно позаботиться о себе, — тихо сказала Кэррин. — Хотя бы следующую пару недель. Отдыхать. Выздоравливать. Держать рану на ноге в чистоте. Сходить к врачу и наложить на руку настоящую шину. Я знаю, что ты не чувствуешь боли, но важно, чтобы…

Стоя, я наклонился над кроватью и поцеловал её в губы.

Её слова растворилось в едином мягком звуке, от которого вибрировали мои губы. Потом её здоровая рука обернулась вокруг моей шеи, и звук прекратился. Это был долгий поцелуй. Медленный. Хороший. Пока поцелуй не подошёл к концу, я ничего не замечал вокруг. После я ещё несколько секунд не открывал глаза.

— О-о-о… — протянула она слабым голосом. Её рука скользнула к моей и легла сверху.

— Мы способны на безумные вещи ради любви, — тихо сказал я и, перевернув руку, переплёл наши пальцы.

Кэррин сглотнула, и на её щеках расцвел румянец. Она потупила глаза.

— Я хочу, чтобы ты тоже отдохнула и выздоровела, — сказал я. — Нам с тобой нужно заняться кое-каким вещами.

— Какими, например? — спросила она.

Я почувствовал, что улыбаюсь. Улыбка получилась довольной и немного волчьей.

— Вещами, которые до этого мне только снились.

— О! — выдохнула она, и её голубые глаза засияли. — Этими вещами. — Она опустила голову. — Так это… это я тебе снилась?

— Да, ты. Всё логично. Это же была твоя кровать.

Её рука сжала мою, а лицо расплылось в довольной усмешке. Я поднял её руку и поцеловал каждый палец.

— Я сейчас словила такой кайф, — сказала она.

Я усмехнулся. Она явно говорила не о наркотиках в капельнице.

Медсестра появилась в тот момент, когда мы опять целовались, и многозначительно откашлялась. Два или три раза. Я не обращал внимания. Мы ещё не закончили наш поцелуй. И медсестра вышла в коридор, чтобы пожаловаться Роулинзу, который хотя бы вежливо её выслушает.

После поцелуя Кэррин ещё раз хихикнула.

Она даже не подозревала, что я засунул половину своих бриллиантов ей в пару вязаных носков, пока она не видела.

Примерно к десяти часам я вернулся в дом Карпентеров. Вечер был не по сезону мягкий, даже немного душный. Я сидел на крыльце с Майклом, в одном из пары кресел-качалок, сделанных им собственноручно. У каждого из нас в руке было по бутылке светлого эля Мака, а ещё по паре уже пустых бутылок стояло у ног.

Мэгги пристроилась у меня на коленях. Она заснула полчаса назад, положив голову мне на грудь, и я бы не нарушил её сон даже ради всего золота мира. Или ради третьей бутылки пива. Мыш дремал у моих ног, обрадованный возможностью быть так близко к обоим людям, которых он хотел обслюнявить больше, чем всех остальных.

— Так операция Кэррин прошла успешно? Она поправится? — спросил Майкл.

— Возможно, она восстановится не до конца, — ответил я. — Но доктора обещали ей девяносто процентов.

— Замечательная новость, — сказал Майкл. Я заметил, что он посмотрел вниз, на свою больную ногу, лежащую на стуле, который Молли принесла из кухни специально для этих целей. Я почти слышал, как он мечтает восстановиться хотя бы на пятьдесят процентов. По крайней мере, Никодимус ударил его в ту ногу, которая и так уже была повреждена.

— На что это было похоже? — спросил я его. — Снова вступить в бой?

— Ужасно, — сказал он с улыбкой. — И словно на некоторое время… словно я снова стал молодым. Полным энергии и ожиданий. Это было потрясающе.

— О чём-нибудь жалеешь?

— Нет, — сказал он, затем нахмурился и добавил: — Разве только об одном.

— Знаю, — сказал я. — Ник смылся вместе с Граалем.

Он кивнул, и его лицо потемнело от беспокойства.

— Эй, мы ведём по очкам: четыре артефакта из пяти, — сказал я. — Не так уж и плохо.

— Не уверен, что подсчёт очков тут уместен.

— Как ты думаешь, что он будет с ним делать?

Майкл пожал плечами и задумчиво отхлебнул пива.

— Грааль — самый мощный символ Божьей любви и скорби на свете, Гарри. Я не представляю, как он сможет использовать его во вред. Но Никодимус пожертвовал так многим ради него, что, подозреваю, он знает, как его использовать.

— Полагаю, Грааль был вторичной целью, — сказал я. — На самом деле ему было нужно что-то другое.

Нож всё ещё лежал в кармане моего плаща, который был накинут на стул в дань тёплому вечеру.

Майкл взглянул на мой плащ и кивнул:

— Что ты будешь делать с оставшимися четырьмя артефактами?

— Изучать их. Постараюсь узнать о них больше, пока не пойму, когда и как их можно использовать.

— А до этого?

— Буду хранить в безопасном месте, — я подумал, что глубокие туннели Предела Демона подойдут.

Он опять кивнул и стал рассматривать свою бутылку:

— Ты не думал о том, чтобы вернуть их назад Церкви?

— Учитывая обстоятельства, нет.

Он поморщился и снова кивнул. И после очень долгого молчания наконец сказал:

— Боюсь, ты прав.

Эти слова заставили меня внимательно на него посмотреть.

— Захваченные нами Монеты не могли просто исчезнуть из своего хранилища так быстро и легко, — медленно произнёс он. — И это значит…

— Что кто-то в Церкви поспособствовал их возвращению в оборот.

— Продажность, — сказал Майкл прямо.

Я подумал о состоянии дел в Белом Совете, телефоне Молли и содрогнулся.

— Да, — сказал я, — вокруг её полно.

— Тогда ты поймёшь, почему я должен это сделать, — Майкл откинул голову назад и крикнул: — Хэнк!

Мгновение спустя маленький Гарри появился в дверях. В руках он нес Амораккиус, ножны, перевязь и всё остальное. Он передал это всё Майклу, который потрепал волосы мальчика и отправил обратно в дом.

— Вот, — просто сказал Майкл, и прислонил Меч к моему креслу. — Когда будешь прятать артефакты, возьми и его. Ты снова его хранитель.

Я нахмурился:

— Это за то, что я так хорошо справился с этой работой в прошлый раз?

— Вообще-то, — ответил Майкл, — ты отлично справился. Ты защищал Мечи от тех, кто пытался ими завладеть, и перепоручал их тем, кто использовал их правильно.

— Мёрфи не смогла, — сказал я. — Хочу сказать, я знаю, что в конце концов всё обошлось, но мой выбор очевидно был ошибкой.

— Но ты не просил её стать истинным Рыцарем, — сказал Майкл. — Ты доверил ей Меч для одной единственной цели — чтобы помочь спасти твою маленькую девочку в Чичен-Ице​​. Она сама назначила себя хранителем Мечей после твоей предполагаемой смерти. А сегодня утром ты отдал Меч Веры нужному человеку в нужное время.

— Это была случайность.

— Я не верю в случайности, — возразил Майкл. — Не тогда, когда речь идёт о Мече Веры.

— Думаю, я не хочу его брать.

— Конечно, выбор за тобой. И это правильно. Но Уриил просил меня передать его тебе. И я тебе доверяю.

Я вздохнул. Мягкое тёплое тельце Мэгги испускало какие-то субатомные частицы, вызывавшие во мне сонливость. Наверное, это были сонливоны. Мыш немного похрапывал, генерируя собственное поле сонливонов. Ласковая ночь тоже мне не помогала. Как и побитое тело.

На мне и так много чего лежало.

— Дело в том, — сказал я тихо, — что хранителю Мечей нужна прежде всего ясность суждений. А я больше не уверен, что на такое способен.

— Почему нет? — спросил Майкл.

— Из-за Зимней мантии. Из-за Мэб. Если я возьму Меч, могут произойти плохие вещи.

— Конечно могут. Но я ни на секунду не поверю, что они могут произойти, потому что ты им позволишь.

— Я хочу сказать, что если… что если Мэб доберётся до меня в конце концов? — Я махнул рукой. — Звезды и камни! Я только что провёл выходные, работая с динарианцами в интересах долбаного Марконе. Я буду заниматься подобным… сколько? Пару лет? Чем я стану через пять таких лет? Или десять? Или сто пятьдесят?

— Я не поверю в это ни на секунду, — повторил Майкл. — Я тебя знаю.

— Я больше не уверен в самом себе, — сказал я, — и это пугает меня до чёртиков. Что, если ей удастся? Что, если она превратит меня в своего личного монстра? Что она сделает со мной тогда?

— Гарри, — сказал Майкл, — ты задал совершенно неправильный вопрос, друг мой.

— Что ты имеешь в виду? — удивился я.

Он посмотрел на меня серьёзно, даже обеспокоенно:

— Что она сделает с тобой, если ей это не удастся?

При этой мысли у меня в животе всё затрепетало от страха. Повисла тишина. Ночь была тёмной, тихой и туманной. Но в это время где-то далеко Мэб не сидела на месте, строила планы. И в этих планах были части — тёмные, кровавые, жестокие части — которые касались и меня.

Мэгги тёплым и мягким клубком прижималась к моему сердцу. Мыш немного пошевелился, положил свою мохнатую голову мне на ногу и снова уснул. Рядом со мной энергия дома Карпентеров стихала до тихого, ровного гула дома, следующего заведённому распорядку. Время ложиться спать.

Иногда кажется, что стоишь на перекрёстке. Две дороги лежат перед тобой, и ты должен выбрать одну из них.

Не говоря ни слова, я взял Амораккиус и положил его так, чтобы легко достать, когда придёт время подниматься.