Грязные связи

Глава 17

Кэси.

На следующее утро я пыталась заставить свои ноги, больше напоминавшие желе, передвигаться, пока шагала по коридору от лифта. Часы «Timex» казались тяжелым весом в моей руке, а кончики пальцев ног упирались в носки проклятых туфель. Но я прятала больше, чем все это. Например, засосы вокруг моих сосков, красные отметины на моей заднице и боль между ног. Очень приятную боль.

Улыбаясь самой себе, я повернула за следующий угол, выровняв спину и подняв подбородок вверх. Походка была расслабленной, а тело скользило в гладкой уверенности профессионализма.

Милая белокурая ассистентка Алисия улыбнулась мне и поприветствовала обычным «Доброе утро, миссис Бэскел», и я, ответив ей, свернула в сторону крыла Трента. Несмотря на боль во всем теле и нехватку сна, от которой ныли все кости, я чувствовала себя невероятно живой, кожу покалывало от энергии под ней. Как только я передам часы, возможно, мне удастся уйти с работы до конца дня, взять свой байк, и встретить объятьями этот оживляющий настрой на скорости двести девяносто километров в час.

Я бы хотела обнимать Логана на такой скорости.

Оу, подождите. Я вроде бы уже это делала.

Но если я действительно позволю себе фантазировать, мужчиной под шлемом Неуловимого будет Логан, а объятье будет иметь место лишь на BMW S1000RR со скоростью двести девяносто километров в час. Я вздохнула.

В конце коридора я постучала в вычурную двойную дверь и уставилась вниз на часы в своей ладони, внутри которых была скрыта тайна. Я только что вернулась с этажа айтишников, где Рэдж Каннан пробубнил мне со своим тяжелым малайским акцентом:

— Металл спаян, миссис Бэскел. Если я его вскрою, оболочка сломается.

Трент знал, что я суну свой нос. Какое сообщение они содержат? Боже мой, какое сообщение вообще нужно передавать таким зашифрованным способом?

Я проверила свои часы, поправила телефон, чтобы его не было видно из моего бюстгальтера, и постучала повторно. Ублюдку лучше бы быть там. Он сказал мне −нет, потребовал — чтобы встреча состоялась в десять утра.

Дверь распахнулась. Внутри меня приветствовал благородный вид на Чикаго из окон во всю стену, что создавало ироническую декорацию для скользкой улыбки, с которой он меня встретил.

— Как раз вовремя, — взгляд Трента скользнул по моему телу, будто мерзкий слизняк.

Содрогнувшись, я протянула часы и прошипела:

— Пожалуйста.

Его пальцы задержались на моих прежде, чем он сунул часыв карман своих серых слаксов.

— Сообщение было?

Я отступила назад, чтоб создать расстояние между нами.

— Время вышло.

Его улыбка изменилась, но глаза вспыхнули огнем. Мои плечи чесались от желания попятиться назад, защитить себя от его коварной ауры, которая накрыла меня, но я держала спину настолько расслаблено, насколько возможно.

— Что случится двадцать седьмого октября?

Держа руки в своих карманах, он посмотрел на свои лоферы по космической цене, а потом вернулся к моему лицу:

— Двадцать седьмого октября «МакДональдс» продаст шесть миллионов гамбургеров и увеличит глобальную шкалу толстых людей еще до одного пункта на шкале. А статистика говорит, что некролог пополнят более двадцати пяти уличных шаек, которые насилуют женщин. Но кто знает? Может быть, в этот день произойдет землетрясение, которое сотрет с лица земли треть населения планеты, но кому какое дело.

Господи. Я сжала ладони в кулаки по бокам.

— Ты отвратительный.

— Просвети меня, Кэси, — он отошел дальше в офис и сделал жест рукой, приглашая меня внутрь. — Заходи. Мы только-только собрались.

Да. Собрание. Скорее всего, с моей матерью.

Вообще-то, сегодня я чувствовала себя достаточно смелой, чтобы «насладиться» ее присутствием. Я выбрала ее наименее любимое платье в моем гардеробе — узкое в груди и расклешенное к коленям — потому что пошла она нахер. Она должна знать, что ее бедная дочурка сегодня утром выглядит сексуально. И мне безумно нравилось бросать ей в лицо свой блеск от того, что меня любят, и наблюдать за тем, как ботокс на ее лице твердеет от зависти.

С этой воодушевляющей мыслью я последовала за ним и свернула в его офис.

И тут все замерло. Мои ноги, мое дыхание, мое сердце.

Последний человек, которого я ожидала здесь увидеть, пялился на меня через стол. Широкие плечи скрывались под черным пиджаком. Массивная шея, на которой тонкий галстук смотрелся просто нелепо. Белая рубашка, под которой, я знала, находился упругий пресс из восьми гладких кубиков.

Мой желудок рухнул вниз, а легкие просто склеились.

Его руки были сомкнуты за спиной, широкая стойка — Логан возвышался у стола Трента в такой позе, будто владел им. Его лицо было гладко выбрито, но я все равно увидела на нем тень. Диссонанс нечитаемых эмоций заставлял его брови хмуриться, а челюсть превратиться в каменный блок.

Мой мозг промчался по всем возможным причинам, по которым он мог быть здесь. Я забыла водительские права? Он разыскал меня, потому что решил остаться? Или все это было совпадением, и он просто был удивлен увидеть меня?

Кровь во мне медленно устремилась вниз, обдавая холодом с головы до ног.

Трент закрыл дверь позади меня, запирая нас троих, и прошел к столу, занимая место рядом с Логаном.

Логан, казалось, не имел желания отступать назад или хотя бы сменить свое положение. Они были одного роста, но своим телосложением Логан превращал человека возле себя в угрюмого карлика.

— Это — Логан Флинт, — Трент опустился в кресло с расчетливым взглядом на лице. — Но ты и так это уже знаешь.

Капельки пота появились на моем затылке. Чего он хотел? Что он сказал Тренту? Может быть, не все, что означало, что мне нужно взвешивать свой ответ, несмотря на то, как отчаянно я хотела наброситься на него с кулаками, кричать и требовать ответов.

Я поймала его взгляд. Глаза были наполнены напряжением и чем-то еще. Чем-то, чего я не видела прошлой ночью.

Что бы это ни было, это ничего не объясняло и ни на что не указывало. Отталкивая это на задворки моего любопытства, я смягчила выражение лица на такое, что — я надеялась — было похоже на сердечное признание.

— Логан.

Его губы превратились в злую линию, а глаза — в золотистое стекло.

Не к добру.

Я прочистила горло и обратилась к Тренту:

— Мы встречались в «Дозоре» вчера.

Черт бы подрал дрожь в моем голосе.

Трент наклонился вперед, его пальцы застучали по клавиатуре на столе.

— Вы сделали больше, чем просто встретились.

Плазменный экран на стене возле меня ожил. Сердце ускорило свой темп до космической скорости, а в желудке почувствовался позыв тошноты.

Я посмотрела на Логана. Внезапная строгость в его взгляде заставила мой пульс грохотать в ушах.

Курсор мышки задергался на экране, когда Трент увеличил изображение и нажал «пуск». Я знала, что последует за этим еще до того, как посмотрела на экран. Я почувствовала себя так, словно огонь полыхал в моих венах, и обожженные места тут же покрывались льдом, когда картинка появилась перед глазами. Ужасающие последствия моих решений, увеличенные на пятидесятипятидюймовом экране в высококлассном разрешении. Мое тело, нагнутое над кроватью. Рот открыт в экстазе. Мужчина, чье лицо размыто, стоял позади меня. Его член вколачивался в меня, будто завтра никогда не наступит.

Укол от предательства и боль ударили в мою грудь и обернулись вокруг пустоты в ней, растягивая ее еще шире, углубляя ее, опустошая меня. Я позволила ей растянуться по моему телу, впитывая ее беззвучное разрушение, как и видео на стене.

Все это было снято камерами под различными углами. Камерами, которые установили заранее.

Заранее спланированные действия.

Все, что произошло прошлой ночью, было спланировано.

Мое нутро взорвалось злостью и желанием мести, ничтожностью сжимая горло. Я стиснула руки в кулаки, пытаясь бороться с рвотным позывом. Черт возьми, я не могла даже дышать, и когда мои легкие наконец-то заработали, мое страдание вылилось всего лишь в шипящий шепот:

— Выключи это.

Когда экран потух, резкая боль освобождения почти пригвоздила меня к полу. Но она не сравнится с серьезностью взгляда Логана.

Я уставилась на свои ноги, отказываясь встретиться с ним взглядом.

Сначала мне нужно собраться. Как бы сильно я ни хотела разбить в кровь свои кулаки о его лицо, это не решит абсолютно ничего. А мне нужно было что-то.

Ответы.

Второй хрен в комнате смотрел на меня так, как и всегда. Его скользкий взгляд приклеился ко мне, словно пиявка, сосущая кровь. Его невозмутимая поза излучала удовольствие. Он не показывал ни единого признака злости от того, что я нарушила контракт. Он не был даже удивлен тем, что увидел на видео. Он устроил это.

Тошнота накатила на меня с новой силой, поджигая кожу.

— Ты нанял его.

— Нет, — ответили два голоса. Хотя голос Логана звучал порядком громче и был насыщен агрессией, когда он наклонился вперед и ударил рукой по столу.

Трент смотрел на него, пока тот не выпрямился и не отступил назад.

Затем Трент перевел взгляд на меня.

— Я нанял кое-кого другого. Ты помнишь Холдена?

Мужчина, которому я отказала. Я просто победитель по количеству ошибок за ночь.

Пронзающие насквозь уколы поражения обжигали глаза. Мое повышение. Свобода Колина. И выворачивающее наизнанку знание того, что меня поимел мужчина, который оказался частью чьего-то плана.

— Зачем ты подставил меня? — спросила я Трента, пытаясь укротить боль, прорывавшуюся в моем голосе. — Потому что не хотел отдавать мне должность генерального директора?

— Да.

Боже, в глубине души я чувствовала, насколько пустой была трата времени на мою карьеру, но было еще одна, более ужасающая мысль.

— Колин…

Он посмотрел на Логана, а потом снова на меня.

— Мы обсудим это один на один.

Капелька пота сформировалась над моей верхней губой, и холод пронесся по моему телу. Я вдохнула, собралась с духом, и направила всю свою энергию на то, чтобы убрать любую эмоцию со своего лица и выпрямиться. Он не мог отправить его в тюрьму. Как кто-либо мог сделать такое со своим собственным сыном? И зачем ему вообще хотеть этого?

Я оторвала свой взгляд от Трента, и обратила его к Логану. Он смотрел на меня с опущенным вниз подбородком, а его челюсть была настолько напряженной, будто он готовился развязать войну. Какова была его роль во всем этом? Он вышел на сцену и подвинул Холдена в сторону в клубе. Если Трент его не нанимал, у него были свои собственные планы.

Отворачиваясь от него, будто от предмета мебели, я обратилась к Тренту.

— Чего он хочет?

— Твое повышение, — ответил Логан. Его голос черкнул по моим нервам, словно наждачкой, раздирающей поверхность.

Когда я встретилась с его взглядом, легкий изгиб его правой брови заставил мои ногти впиться в кожу ладоней. Кем, блядь, был этот парень?

— Трент никогда не согласится на это.

Логан наклонился над столом, поддерживая верхнюю часть своего тела. Ткань его пиджака натянулась, скрывая яростное напряжение его мышц.

— Он уже это сделал. Я — твой босс.

С кивком Трента ярость во мне вспыхнула пламенем. Яд заструился вокруг позвоночника, толкая меня вперед.

Когда я достигла стола, я скопировала позу Логана, и, упершись руками в стол, наклонилась над широкой поверхностью, оказавшись с ним лицом к лицу.

— Ни за что в этой гребаной жизни я не буду работать на тебя. Я увольняюсь.

Пятнадцать лет я надрывала свою задницу на этой работе. Все кануло в лету. Свобода Колина болталась на какой-то неизвестной ниточке. Из-за этого человека, который подарил мне весь мир в отельной комнате, который смотрел на меня и прикасался ко мне так, что это тяжело был назвать фальшивкой.

Он использовал меня, использовал мое желание против меня. Он не смог бы найти более ранимое место. И я позволила ему. Что сделало боль еще тошнотворнее.

Желчь поднималась в моей груди, превращаясь в зловонные испарения в горле. Легкие качали воздух, не питая им мое тело. Меня вот-вот могло вырвать. Но я заперла все внутри. Превратила свое лицо в беспристрастную маску. Проглотила боль. И выстояла ровно.

— Кэси, — голос Трента пронзил мою подрагивающую кожу. — Нерешенная проблема с Колином зависит от твоего содействия. Ты останешься в своей должности и будешь докладывать напрямую Логану.

Я втянула воздух. Как обычно, мне придется проглотить свою гордость, чтобы уберечь Колина от тюрьмы.

— Ты серьезно? Господи, Трент. Блядь, да я ненавижу тебя! Нахера тебе вообще нужно, чтобы я работала здесь?

А может, это было одно из требований Логана?

Хотя, зная Трента, он мог угрожать лишь для того, чтобы помучить меня.

Трент встал из своего кресла, его выражение лица превратилось в нечто, чего я никогда прежде не видела. Холодный, как камень, покрасневший от злости, и в секундах от того, чтобы взорваться.

— Ты наивная мелкая сучка.

Тело Логана дрогнуло, но Трент не замолчал.

— Есть дерьмо… — он отвел плечи назад, и медленно вдохнул. — Для того, чтобы управлять «Fortune 500», нужно делать немного больше, чем просто организовывать встречи для сверки бюджета и маркетинговых предложений. Не надо во мне сомневаться.

Все в этой резкой критике заставляло меня сомневаться в нем. И он чертовски хорошо знал, что моя работа состояла из намного большего, чем сверка бюджета и маркетинговые предложения.

Логан отступил и оперся о стену, скрестив руки на груди. Почему Трент отдал лидерство ему?

Я попятилась назад. Мой разум вращался с космической скоростью. Но когда я увидела хладнокровие позы Логана и неуверенное пошатывание Трента, ответ был очевиден.

— Логан шантажировал тебя.

Трент вернулся в свое кресло, а пустота на его лице и была ответом, который мне был нужен.

Шантаж означал, что он поделился секретом. Но Трент не доверял Логану настолько, чтобы обсуждать угрозу Колину, и это было единственной причиной, по которой я еще стояла здесь.

Только с меня хватит секретов. Я встретилась взглядом с Трентом.

— Если ты доведешь до конца свой план о том, чтоб засадить Колина за убийство, я буду бороться всем, что у меня есть.

Логан даже не шевельнулся, но тень на его лице стала мрачнее.

— О чем она говорит?

Трент проигнорировал его.

— Ты проиграешь. У меня могущественные связи, Кэси.

Он развалился в своем кресле, лениво поглаживая подлокотник, будто это был трон в неприступной крепости.

Возможно, его утверждение о власти и имело место быть, но оно также было высокомерным и запредельным. У всех есть слабые места. Я не знала, где слабое место Трента, но, кажется, Логан нашел его.

— Если ты начнешь борьбу против меня, — сказал он и кивнул на темный экран позади меня: — Я оставлю тебя ни с чем, кроме испорченной репутации.

Запись с камер. Плюс одна вещь, чтоб использовать против меня. Удар, который попал мне под дых. Казалось, Логан был удивлен этим. Его глаза расширились, когда одна его ладонь сжалась вокруг бицепса.

Так он что, записал это не для того, чтобы поделиться записью со всем миром? Какая ему разница? Именно мое лицо было на видео. Жена знаменитости, сторонника правых. Это могло уничтожить все шансы на то, что мне удастся построить карьеру где бы то ни было.

Хотя ничего из этого было не важно, если Колин отправится в тюрьму.

Я была загнана в ловушку, брошена в обездвиживающую паутину лжи, и, чем дальше я забиралась, тем туже сжимались нити на моем горле.

Колени дрожали, а легкие едва ли справлялись со своей работой. Я больше не могла этого выдерживать. Вся боль, шок и беспомощность, которые устраивали карнавал в моем желудке, поднялись вверх. Когда все это достигло моей груди, я ринулась через офис в уборную и опустошила свой желудок в унитаз.

Унижение выходило из меня настолько обильно, что глаза начали слезиться, пока я до боли в пальцах сжимала ободок унитаза.

Дверь уборной щелкнула позади меня, и от приближающихся шагов волосы у меня на затылке зашевелились. Я сплюнула, провела тыльной стороной ладони по губам, и встала на ноги.

Трент протянул мне полотенце и прислонился бедром к столешнице.

— Один месяц.

Я уставилась на полотенце, ожидая.

Он встал между мной и дверью, бросив полотенце на пол к моим ногам.

— Ты будешь здесь работать, и не расскажешь Логану Флинту о том, что мой сын — гей. Через один месяц ты и Колин будете свободны делать все, что хотите. Разведитесь, мне насрать.

Я встретилась с его взглядом. Пульс затмевал своим грохотом все другие звуки.

— Через один месяц двадцать седьмое октября. Что случится в этот день? Кто передал часы?

— Это не твое дело. Просто делай свою работу, и не рассказывай ничего Логану.

Он готовил слияние «Тренчент Медиа»? Скрывал секреты во избежание скандала? Какого рода корпоративные переговоры велись с помощью зашифрованных часов? Я прошла боком мимо него, сокращая свой путь к двери.

— А если я откажусь?

— Тогда задницу Колина сунут в оранжевый костюм.

Мои щеки обожгло от отвращения. Когда дело доходило до извращенных папочек, как в случае а-ля «я просрал жизнь своего ребенка», я не могла не поразиться «победителю» в этой номинации.

Один месяц.

Всего лишь маленький отрезок времени. Черт, да я бы отдала Колину всю свою жизнь, если бы это уберегло его от тюрьмы.

— Единственная причина, по которой я стою здесь, это то, что мне не безразлична судьба твоего сына.

— Ты здесь потому что ты — шлюха, — хладнокровность в его голосе пронзила меня до костей. — Это, — он схватил рукой меня между ног, — должно было быть моим.

Мой желудок скрутило, когда я поняла, что дверь открылась. Я толкнула Трента в грудь, и, пошатнувшись, попятилась назад, наткнувшись на твердую от напряжения грудь Логана. Он схватил меня за руки, но я отдернула их.

Нахер его. Нахер их обоих. Я двинула Логана плечом. Злость читалась в его пристальном взгляде, излучалась во всем — от его галстука до кед. Оказавшись в офисе, я замедлила шаги и обогнула стол. Пряди волос, выбившиеся из косы, спадали на лицо. Я смахнула их, когда нашла то, что искала.

Вырвав флешку из компьютера, я сунула ее в свой лифчик и поправила платье. Конечно, были и другие копии, но я не позволю Тренту дрочить на это видео.

Вибрирующее присутствие Логана горячило мою спину. Я содрогнулась, ненавидя его, ненавидя так сильно за то, что меня к нему тянуло. Что было солью на самую глубокую рану. Боль появлялась ниоткуда, давя на мою кожу, пытаясь вырваться.

— Нам нужно поговорить, — его голос оглушил все вокруг меня.

Я медленно развернулась, чтоб встретиться с ним лицом и посмотрела на него так, как смотрела ночью. Я собрала для этого всю свою силу воли, позволила ему видеть то, что он причиняет мне боль, но никогда не сломает.

— Я не хочу разговаривать… или делать что-либо с тобой. Сможешь справиться с этим?

Он закрыл глаза. Когда они распахнулись, я отвела свою руку назад и ринулась ею вперед со всей силой, что у меня была.

Мой кулак столкнулся с его щекой, и его голову повело в сторону.

Он мог бы уклониться от него. По тому, как он посмотрел на меня и расслабил челюсть, я поняла, что он ожидал еще одного удара.

Вот я и ударила его еще раз. В то же самое место, по той же самой щеке. Кулак пульсировал от боли, и неудивительно, но второй удар не принес мне облегчения, как и первый.

Бездействие внесло лишь больше тени в его взгляд, а его руки безвольно повисли по бокам. Руки, которыми он обнимал меня накануне, прижимал к стене и к кровати. Руки, которые я так отчаянно хотела чувствовать вокруг себя, пока сплю.

Горло саднило, тело пошатывалось, а что сделало эту картину еще хуже, так это зритель, стоявший в двери уборной.

Я вытерла свою вспотевшую ладонь о платье и развернулась к выходу. Поправив волосы на ходу, я была уверена в своем внешнем виде к тому моменту, как вышла в коридор.

Твердые, ровные шаги несли меня к лифту. Я высоко держала подбородок, и расслабила лицо, когда достигла фойе нижнего этажа. Но, едва мои каблуки коснулись тротуара, а холодный воздух повеял в лицо, наступила дрожь. В ногах, в руках, на губах.

Ступая в напряженный поток траффика, я достала мобильный телефон из лифчика и набрала Колина.

Мне ответила голосовая почта. Нажала отбой и набрала снова. Голосовая почта. Черт бы тебя подрал!

Я позволила потоку прохожих увести меня от «Тренчент Медиа», смотря на размытое очертание тротуара под ногами. Мне на самом деле не хотелось оставаться с мыслями наедине.

Непредусмотрительность была еще той сукой, и я не только о прошлой ночи. Если бы я могла заглянуть в будущее, и сказать нашим родителям пойти трахнуть самих себя в день, когда я окончила университет. До того, как подписала контракт, до того, как меня засосало в их грязные аферы.

Какого это было бы — иметь маму, с которой можно поговорить? Которая могла бы выслушать, понять и при этом любить? Которая могла бы не судить меня за сделанные ошибки и за боль, которую я чувствовала? Которая никогда бы не поставила меня в безнадежную ситуацию?

Но у меня был Колин.

Если бы он только ответил на свой гребанный телефон. Я набрала снова. Голосовая почта.

Я с трудом протащилась несколько блоков, шагая без цели и не имея места назначения.

Окруженная людьми. Предоставленная сама себе в своих мыслях. Но они все вращались вокруг Логана. Я пробежалась в памяти по выражениям его лица и реакциям с последней ночи и до сего момента. Я знала, что видела вещи, которых в нем не было, и я пыталась отделить предубеждение, но возвращалась к выражению у него на лице, когда я ударила его.

Возможно, он сожалел о том, что предал меня.

Хотя это все равно ничего не меняло.

Остановившись на перекрестке, я снова набрала Колина.

Наконец-то он взял трубку, и я услышала его сиплый голос.

— Где ты?

Я подняла голову вверх на уличный указатель.

— На углу от Мичиган и Онтарио. А где ты? Почему ты не отвечал?

— Ладно. Я тебя вижу. Обернись.

Что я и сделала как раз тогда, когда черный лимузин остановился возле меня. Дверь открылась, и Колин выпрыгнул из машины. Он раскрыл объятья, а его глаза были широкими от тревоги. Он знал.

— Твой отец позвонил тебе.

Он обнял меня и приподнял на носочки, с невероятной силой сжимая во мне мои сдержанные эмоции.

— Да. Он все мне рассказал.

Возможно, не все, но я перескажу ему, когда буду готова. Просто сейчас мне нужно было…

Я обняла руками его узкие плечи и крепко их сжала. Боже, это то, что мне было нужно. Сила объятья. Она приглашала меня отпустить все.

Я согнула спину, выпустила воздух из легких и закрыла глаза, заключая слезы в ловушку.

— Сет в машине?

Он помотал головой.

— Только мы.

И вот тогда я дала волю слезам, горячим и немым. Его руки покоились на моей голове и талии, а локоть поддерживал мою спину. Объятья Колина заберут мою боль.