Хардкор

Бесконечная печаль

День, когда Оби-Вану буквально впихнули в руки падавана, был печальным. И не задался с самого утра.

Начать стоило с того, что Оби банально не выспался. Каюта, выделенная ему и его мастеру, оказалась крошечной и имела всего одну койку. Оби посмотрел на это убожество, рассчитанное на очень некрупного Йоду, и мудро поселился на полу, закутавшись в толстый плащ из синтшерсти. Квай-Гон, повздыхав, сделал провальную попытку самому занять пол, скрючился на койке и всю ночь оглушительно храпел, бормоча, когда переворачивался с боку на бок. Оби свистел, тыкал мастера в бок, дергал за рукав… Бесполезно. Храп сотрясал стены и организм Оби-Вана, не помогали ни щиты Силы, ни банальные беруши.

Утром он молча полюбовался на красные глаза и запухшее лицо, умылся, постарался максимально привести себя в порядок, хорошо хоть, плащ из немнущейся ткани. Немного скрасили тоскливое утро кряхтенье и оханье мастера, со скрипом разгибающегося на полу.

Естественно, дальше все пошло по наклонной, закончившись крайне плохо: поесть не дали, мастер помер, так как не смог как следует разогнуться, а Оби-Вану, мечтающему залезть в какую-нибудь нору и всласть выспаться, обмазавшись с ног до головы мазью от ушибов, пришлось брать на себя ответственность, резко став рыцарем и падавановладельцем: Совет, скривив рожи, впихнул Энакина ему прямо в руки, заодно дав самому Оби-Вану метафорического пинка под зад, чтобы не расслаблялся.

Оби-Ван попытался отбиться от такой чести, не смог и загрустил, ещё не зная, что это состояние станет для него привычным, тихо отметил рыцарство в компании Квинлана и бутылки, после чего засучил рукава, готовясь нести свет знаний в отдельную критическую массу.

Увы, чем дальше, тем яснее становилось, что надежды на хорошее будущее все больше походят на мираж.

Энакин не хотел учиться. Быть дипломатом — тяжкий труд, и мальчишке он оказался неинтересен. Он не хотел учить языки, обычаи и традиции, не рвался в библиотеку, не просиживал часы в классах для получения дополнительной информации.

Энакин оказался прирожденным механиком: он хотел крутить гайки и электронные мозги, с радостью нырял в отвалы запчастей, запахи смазки ему казались ароматами духов, а дроиды заменяли друзей и знакомых. Он рвался летать, гонять и создавать из говна и палок непонятное нечто, лишь милостью Силы не разваливающееся на ходу. Впрочем, учиться правильно летать он тоже не хотел, считая себя гением-самородком, и полеты, а особенно посадки в его исполнении становились таким аттракционом ужаса, что бледнели и тряслись все без исключения. Ему не хотелось вникать в споры, выслушивать претензии и упрёки, мирить и приводить к согласию. Ему хотелось мчаться в неизвестность, и чтоб никто не зудел над ухом.

Оби-Ван боролся с упёртым падаваном, как мог, в конце концов научившись извлекать из этого ходячего хаоса хоть какую-то пользу. В частности, Оби-Вану крайне не нравился интерес канцлера к его несовершеннолетнему падавану. Совет не парился по этому поводу, отбрехиваясь политической выгодой, Оби-Ван нутром чуял, что что-то тут не то, и это не банальное хищничество престарелого извращенца, потому как после визитов в Сенат в пустой голове Энакина зарождались и начинали плодиться весьма странные мысли и идеи. Оби боролся с ними, морил нотациями и выбивал трудотерапией, но стоило Энакину посетить своего друга, как все возвращалось на свои места.

В конце концов Оби-Ван дошел до ручки и принял меры: покопавшись в прошлом канцлера, он с удивлением обнаружил, что в юности тот был тем ещё гонщиком и адреналинщиком. Естественно, теперь эта информация замалчивалась, но Оби-Ван знал, у кого и как именно спрашивать и наводить справки. Взрослеющий Энакин превратился в гормональный кошмар и совсем потерял тормоза, а заодно и критическое мышление. На вскользь и между прочим высказанное предложение продемонстрировать канцлеру свои таланты Энакин отреагировал положительно, загоревшись идеей показать другу, как надо гонять на спидере.

Результатом стал инфаркт, отправивший политика в могилу раньше срока, выборы нового, более лояльного к Ордену канцлера и истерика у Энакина, неожиданно лишившегося всех привилегий, которыми так щедро осыпал его ныне покойный Палпатин.

Сам Оби с облегчением напился в компании Квинлана, после чего загнал строптивого падавана в цепкие лапы мозгоправа, получив отменный повод для этого.

Казалось, теперь все будет хорошо, но новая напасть пришла откуда не ждали.

Первая любовь свалилась на Энакина орбитальной бомбардировкой, вышибив даже те зачатки мозга, что завелись благодаря титаническим усилиям Оби-Вана. Энакин мямлил и пускал слюни, Оби-Ван сгорал от стыда за ученика, мечтая закрыть лицо руками и ногами в попытках спастись от этого ужаса. Падме снисходительно отмахивалась веером, принимая преклонение неожиданного поклонника как должное.

Совет, поглядев на творящееся безобразие — планы жениться Энакин озвучивал, не стесняясь, — поставил вопрос ребром. Или Скайуокер проходит испытания, получив законно звание рыцаря, или его сошлют к ситхам на рога. В ужасе от такой перспективы Энакин поднатужился и лишился-таки падаванской косы, после чего Совет махнул на не оправдавшего надежды и подозрения Избранного рукой.

А Оби-Ван, протрезвев после празднования, понял, что ему пора в отпуск. Подальше. Подольше. И чтобы не нашли.

Он быстро собрал нехитрый скарб, оставил прощальную записку и свалил на дряхлом корыте, которое точно никто искать не будет.

Почему его занесло на Татуин, он и сам не понял поначалу, но уже через неделю шатания купил за бесценок хижину с парой вапораторов и погрузился в самокопание. Когда-то давно он решил, что предназначен для бесконечной печали, и теперь собирался как следует разобраться в этом вопросе, всласть погоревав о лучших годах своей жизни, пошедшей с появлением в ней Скайуокера под откос.

Десять лет спустя

Магистры уныло переглянулись. Стоящий перед ними с мольбой в глазах Скайуокер вид имел замученный. Что поделать, в последние десять лет жизнь у Избранного как-то не задалась, славные деньки закончились вместе с получением звания рыцаря.

Начать стоило с того, что сначала исчез Кеноби, оставив записку, в которой настоятельно просил его не искать, так как он уходит отшельничать. Советники переглянулись, вздохнули и удовлетворили просьбу, задним числом заодно присвоив Кеноби статус мастера. Всё-таки заслужил, обучив Избранного и выпнув его в свободный полет.

Энакин махнул на пропажу мастера рукой, так как был занят: окучивал любовь всей своей жизни. Падме под венец не спешила, но через пару лет сдалась: Энакин натурально взял ее измором. Он был счастлив, видя все в радужных цветах, вот только жизнь почему-то постепенно перешла к черно-белым тонам. Оказалось, что в принципе, общих тем для разговоров у них и нет, единственное, что связывало — постель и романтический идиотизм, пока последний не выдохся, сменившись на брутальную реальность. Энакин попробовал состроить из себя дипломата, провалившись по всем фронтам, в процессе выяснения отношений как-то сообразив, что внешняя красота — это ещё не всё и для налаженного быта надо уметь общаться, причем на понятном другому языке. В общем, семейная жизнь не задалась, так как никаких особых преференций от брака с джедаем, пусть он и считался когда-то Избранным, Падме, а вместе с ней и ее семья не получили. Ни репутации, ни денег, ни контрактов или привилегий… Ничего, кроме пары шиложопых близнецов, справиться с которыми обычным людям оказалось проблемно. А папаша-джедай вечно гонял по галактике, исполняя поручения Совета, отпрысков видел наездами и совершенно не помогал. Кончилось все тем, что воспитанная в совершенно другой системе ценностей Падме, полностью поддержанная семьёй, вручила свалившемуся в очередной раз на краткий отдых супругу бумаги о разводе, детей, небольшие откупные и выпихнула его с планеты прочь, собираясь плотно заняться своей личной жизнью, учтя совершенные ошибки.

Охреневший от столь радикального поворота в судьбе Энакин сам не понял, как явился в Храм с видом побитой собаки, определил детей в ясли и впал в депрессию, переживая горе. Годы шли, дети подросли, и вот тут выяснилось, что брать их в падаваны никто не хочет. Боязно мастерам за свои нервы. Мозги. И прочие части тела. Потому как дети пошли в папу, однозначно, но был еще один нюанс. Они с младенчества росли в Храме и получили всю необходимую подготовку и знания, положенные личинкам джедая.

И чем старше они становились, тем мрачнее становился Совет: у мастеров и рыцарей кишка оказалась тонка справиться с этими отродьями Силы; те, кто мог теоретически стать мастером — резко обзавелись падаванами, а самого Скайуокера в качестве учителя никто даже в шутку не рассматривал — как был шалопаем, так и остался.

Выход был только один: позвать проверенного годами специалиста, осчастливив его новыми подарками Силы: в данном случае Совет был готов пойти на беспрецедентный шаг и одарить мастера сразу двумя падаванами.

— Мастера своего найти должен ты… — проскрипел Йода, хмыкнув при виде радости, озарившей рожу Скайуокера. — Единственная надежда наша он.

— Да где ж его искать… — вновь посмурнел Избранный.

— Татуин, балда, — буркнул Йода, замахнулся было палкой, чтоб огреть по голове позор Храма, но охнул, схватившись за поясницу, и передумал. — Там ищи.

— Ты понял задание, рыцарь Скайуокер? — протянул Винду, сверля Энакина взглядом. — Делай, что хочешь, но без Кеноби не возвращайся.

Энакин поклонился и вылетел из зала, морщась. Татуин никаких положительных чувств не вызывал. И какого черта Оби-Ван там забыл?

Полет прошел штатно. Правда, Энакина что-то беспокоило, все казалось, что он или что-то забыл, или чего-то не учел, а может, не заметил… В любом случае он выжимал из корабля все соки, торопясь прилететь, найти мастера, который теперь, по происшествии лет, казался идеалом и светом в окошке, и свалить на него проблему, решить которую по силам только ему. На камбузе и в трюме пару раз подозрительно стучало, но Энакин не отвлекался и достиг цели в кратчайшие сроки. Мастер был где-то там, он чуял его присутствие, а значит, найти будет легко.

Ведь идеального джедая, Переговорщика и просто мастера Кеноби видно будет издалека, он будет выделяться среди зачуханных местных жителей, а значит, ему с радостью укажут на пристанище Оби-Вана. Надо только спросить.

Что он и сделал в первой попавшейся кантине в Мос-Эспа. Злачное место было набито битком, биты наяривали веселую мелодию, сновали жрицы любви и карманники, контрабандисты квасили, местные обсуждали цену на бантовые уши и результаты гонок на подах. Скайуокер вдохнул насыщенный алкогольными парами воздух, сморщился, но подошел к стойке, которую лениво полировал грязной тряпкой толстый тви’лек. На стойке зазвенел десяток вупиупи: Скайуокер помнил правила вежливости этого смрадного места. Тви’лек поднял лысую бровь, шевельнув правым лекку.

— Чё надо?

— Отшельник, живет где-то здесь, в окрестностях, — начал Энакин, с изумлением отмечая, как с каждым словом вытягивается лицо бармена. — Человек, рыжеволосый, зовут Кеноби…

В кантине воцарилась гробовая тишина, наполненная нарастающим ужасом.

— Кеноби?! — истерично взвизгнул один из посетителей, ныряя под стол. — Где?!

— Привет-привет! — пропел хорошо знакомый Энакину голос от входа, и посетители с криками начали выпрыгивать из окон, те, кто не пролезал, падали на пол, прикидываясь дохлыми. Бармен, стуча зубами и позеленев от ужаса, трясущимися руками достал из-под прилавка бутыль отменного кореллианского виски и налил полный стакан. Вальяжно подошедший мужчина залпом выпил, поправил пальцем усы и лукаво улыбнулся.

— Проблемы?

— Совершенно никаких, — выпалил тви’лек, зажмурясь. Кеноби бросил на прилавок пеггат, бармен замотал головой.

— За счет заведения, и прошу прощения, мы закрыты…

— Какая жалость. А я хотел с народом пообщаться, вдруг кому нужна бескорыстная помощь.

— А можно не надо?! — зарыдал бармен, оседая на пол.

— Ну, не надо — так не надо, — пожал плечами Кеноби. — Я не навязываюсь.

Тви’лек икнул, потеряв сознание. Кеноби вздохнул, забрал бутыль со стаканом, налил себе еще, выпил, и наконец повернулся к стоящему с отвисшей челюстью бывшему ученику.

— Добрый день, Энакин. Давно не виделись.

— Мастер… — выдохнул Скайуокер, пялясь на джедая. Кеноби выглядел… Да ничерта он не изменился за десять лет в пустыне! Волосы чуть длиннее и борода. Плащ немного потертый. Сапоги запылились. А в целом — как было. Даже не отощал на скудных татуинских харчах. Или… не скудных? Тем временем Кеноби, не дождавшись ответа, с бутылью и стаканом наперевес вышел из кантины, направившись неведомо куда. Энакин отошел от ступора, бросившись вдогонку. Кеноби шел по улице, как по храмовому коридору, и местные жители опасливо жались к стенам. К концу прогулки джедай выкушал бутыль виски, закусил купленной на прилавке булочкой и степенным шагом направился к стоящему спидеру, не обращая внимания на вываливаемые на него Скайуокером вопросы, жалобы и сплетни. Загрузился в спидер, хмыкнул на примостившегося рядом бывшего падавана и погнал домой.

Чувствовал себя Оби-Ван отменно. Судя по всему, время отшельничества подошло к концу, и пора возвращаться к цивилизации и культуре, потому как здешние развлечения ему уже немного приелись. Хотя отдохнул он качественно, это Оби-Ван трезво признавал. Первый год после заселения в хижину на краю пустыни он банально спал, жрал винище и ни хрена не делал. Потом немного пришел в себя, подлечился Силой и стал более плотно знакомиться с окружающими. Оби-Ван всегда был настырным и хитрожопым, просто квасить ему наскучило, теперь хотелось развлечений, которые ему живо организовали криминальные элементы, проживающие в округе. Они пытались его ограбить или захватить в плен, Кеноби, как честный джедай, сопротивлялся… Через время банды немного повывелись, на их место пришли наемники. Оби вспомнил, что немного запустил физическую форму, и налег на тренировки, заодно прокачивая те техники, до которых не доходили руки. Лет через пять он с удивлением обнаружил, что на его территории водятся не только разные идиоты, на которых можно оттачивать мастерство владения сейбером, но и разные животные, которыми можно управлять Силой. Взаимопонимание с живой природой ему когда-то помогал налаживать Квай-Гон, признанный эксперт по этому делу, и теперь Оби-Ван с благодарностью вспомнил его уроки. Да и в компании зверушек было не так одиноко, есть с кем поговорить и высказать наболевшее за все годы жизни.

До хижины доехали быстро, встретив привычную картину: несколько наемников штурмовали хижину, в которой кто-то забаррикадировался. Оби-Ван, нахмурившись, взялся за сейбер, готовясь гнать незваных гостей взашей, но тут на них понеслись спидеры с подмогой. Ошалевший Скайуокер смотрел на разворачивающийся дурдом квадратными глазами, Кеноби, привычно раздавив пару спидеров вместе с содержимым в кашу, прыгнул на мерзавцев с лихим кличем, буркнув падавану, чтоб не мешался под ногами. Отрубленные руки, ноги и головы летели во все стороны, визжали наемники и выстрелы, взрывались гранаты… Когда на него с неба посыпался десант, терпение Оби-Вана лопнуло, и он заревел голодным крайт-драконом.

Песок вспучился. Народ выпучил глаза. Дверь хижины приоткрылась, оттуда высунулись две детские мордашки, восхищенно пялящиеся на джедая. Из песка вынырнул Большой каньонный крайт-дракон, первым же броском поймавший челюстями корабль с десантом. После чего Кеноби бодро взлетел ему на спину и принялся командовать, как генерал, ведущий войска к победе.

Через полчаса все было кончено. Дракон, сыто рыгнув, позволил погладить себя по чешуйчатому носу, после чего нырнул в песок. Кеноби, насвистывая, собрал трофеи в здоровую кучу. Энакин вылез из-за камня, за которым прятался, готовясь ловить детей. Оби-Ван хмыкнул, послушав экспрессивный нагоняй, отряхнул плащ и хлопнул по бедру.

— Скайуокеры! — зычно скомандовал он. — Место!

Все три представителя одной фамилии выстроились в шеренгу по росту, восхищенно и преданно лупая глазами.

— Молодцы, — степенно огладил бороду Оби-Ван. — Теперь. Скайуокер, который Энакин, ко мне. Остальные: на первый-второй рассчитайсь! А теперь представьтесь и расскажите, чего вы хотите, молодые.

Мелкие Скайуокеры чинно поклонились и загалдели. Оби-Ван послушал, покивал.

— Понравилось? Тоже так хотите? Тогда… Вы согласны стать моими падаванами?

Радостный вопль поднял маленький смерч.

— Отменно. Теперь слушай мою команду. Люк, забрать из хижины сундуки и принести сюда. Лея, рассортировать трофеи. Энакин, грузи все на спидер. Сначала мы завернем к моему знакомому, потом полетим в Храм. Бегом.

Началось движение, Оби-Ван сел на валун, довольно щурясь. Все-таки отпуск и отшельничество пошли ему на пользу. Депрессия прошла, тараканов в голове он вымуштровал и выстроил ровными рядами. А то, что когда-то он думал, что предназначен для бесконечной печали… Это да. Он создан для вечной печали.

Окружающих.

Он полюбовался на работающих в поте лица падаванов — бывшего и новых — и хихикнул.

Что и требовалось доказать.