Хардкор для мажора

Глава 11

Черно-белый мир сменился ярким, цветным. Солнце ослепило, я зажмурился и с минуту стоял с закрытыми глазами.

— Эй, красавчик, кого соблазнять собрался? — послышался веселый женский голос, через секунду перекрытый гоготом нескольких глоток.

Рядом с кругом возрождения стояла группа горожан во главе с пышной теткой в чепце. Они глазели на меня без враждебности, но и без особой теплоты. Мгновение спустя стало понятно, что именно их забавляет: я стоял по пояс голый, сжимая в руках камзол. Здоровье полное, но все тело измазано кровью. Как, наверное, и лицо.

— Да уж, такой всех городских дамочек разом покорит, — хихикнул добродушный усач в широких шароварах.

Возле него топталась девочка лет семи, она с недоумением переводила взгляд с мужика на меня и обратно.

Стараясь не обращать внимания на насмешки, я осмотрелся. Круг возрождения находился рядом с небольшой площадью, к которой лучами сходились несколько улиц. В середине возвышался фонтан, игриво выбрасывавший в воздух искрящиеся на солнце струи, за ним виднелось монументальное каменное здание со шпилем и круглым витражом на фронтоне. Чуть ниже красовалась надпись, выложенная мозаикой из цветных стеклышек:

Храм праотца Элгиона

На первых этажах окрестных домов размещались таверны. Возле каждой за уличными столиками сидели посетители, большинство из них сейчас смотрели на меня. Походу, наблюдение за возрождающимися игроками — главное занятие местных зевак.

Запахи, доносившиеся из таверн, заставили меня вспомнить о голоде.

Сытость: 40/80

Жажда: 25%

Я шагнул на площадь, и группа насмешников расступилась. Ощущения были препаршивейшие, как всегда после смерти. Забив на всех, я подошел к фонтану и подставил плечи под тугие струи. Бр-рр, холодно. Но это ерунда. Боюсь, после теплых объятий Акосты такие мелочи еще долго не будут меня беспокоить. Сейчас нужно умыться, стереть кровь со всего тела и начинать жизнь заново. Снова, как и в момент появления в игре, у меня ничего нет. Синяя жемчужина растворилась, Черную умыкнула девчонка с шаром, наворованные артефакты отобрали стражи, причем вместе с мешком. Ни еды, ни жилья, ни-че-го. Надо отдать должное Арсению, он сумел устроить любимому племяннику хардкорную жизнь.

Закончив мытье у фонтана, я напился, убрав жажду в ноль, и стал натягивать камзол. Пальцы наткнулись на металл, я взглянул и обалдел — с изнаночной стороны к резинке была приколота золотая булавка. Охренеть!

Взял ее в руки, снова вызвал интерфейс с описанием и на несколько секунд завис: в нем появилась новая строка.

Вечная булавка единения

Хозяин — Гермес

Я натянул камзол и направился к одной из улиц, чтобы избавиться от внимания зевак и попытаться разобраться в этой ерунде. Итак, когда булавка меня уколола, появилась надпись, что она обрела хозяина, и от нее теперь нельзя избавиться. Но я отдал ее Акосте, он совершенно точно держал ее в руке, а мне перекинул камзол. У палача не было возможности пришпилить драгоценность обратно к резинке. И мотива тоже. Тогда как она снова оказалась у меня?

Я поблуждал взглядом по интерфейсу и обалдел: умений — кражи и инвиза — на панели быстрого доступа не было. От слова совсем. Куда они делись?! Поискал в списке — тоже нет. Да е-мое, что происходит?! Были же, у меня еще мелькнула мысль использовать инвиз во время пытки, но он был в откате.

И тут я вспомнил, что в те десять секунд, что прошли от смерти до возрождения, передо мной мелькнуло сообщение. Мелькнуло и сразу исчезло, когда картина пыточной сменилась видом города. Я прокрутил историю и нашел:

За попытку избавиться от Вечной булавки единения ее хозяин Гермес теряет три наиболее активных навыка

Потеряно: врожденное умение «Тень»

Потеряно: врожденное умение «Пройдоха»

Твою налево! Арсений, ты там охренел совсем со своим перевоспитанием?! Как я теперь играть буду, идиот ты гребаный?!

Меня затрясло как в лихорадке. Такой подставы от дяди я реально не ожидал. Проклятая булавка... Как я умудрился вляпаться в это дерьмо?!

Стоп, а если это не он? Может игра сама устраивать такие подлянки? Типа экспериментальный режим, повышенная сложность и бла-бла? Вполне возможно. Найти бы Дерзкого Сержа или, на худой конец, Денди, да спросить.

Спокойно, спокойно. Хватит паниковать. Надо сообразить, как теперь выкручиваться без умений. А кстати, нельзя ли выучить следующие? Уровень-то у меня до сих пор не повышен, так первый и остался.

Приземлившись на ближайшую скамейку, я запросил в интерфейсе описание персонажа. Так, двадцать семь неиспользованных характеристик. То есть на два левела. А новые навыки дадут на пятом, и зависят они от выбора специализации. Для ассасина, которым я хочу стать, это:

Умение «Растущая сила»: удар, наносящий на 50% больше повреждений

Умение «Прыжок из тени»: удар из невидимости, наносящий на 80% больше повреждений

Круто. Хочу.

Так, а что там у плута? Хоть я и не планирую им становиться, но все-таки любопытно.

Умение «Дипломат»: обман и убеждение; базовая вероятность успеха 10%

Умение «Взломщик»: вскрытие замков, базовая вероятность успеха 10%

Тоже неплохо. Тоже хочу. Как говорила та обезьяна из анекдота — что ж мне, разорваться, что ли?

По логике, однако, когда я выберу специальность и выучу оба навыка, один из них пропадет. Ведь в сообщении сказано, что при потере булавки теряются три умения. У меня же исчезли только два — больше просто не было. Так что, скорее всего, хитрая система захапает третий, едва он появится. Блин...

Но есть во всей этой шняге и хорошая сторона: я богат. Сейчас пойду, продам проклятую булавку, а она благополучно вернется. И так много раз. Умений-то больше нет, так что терять мне нечего. Сейчас набью карманы, перекушу, приоденусь, а там видно будет.

С этой мыслью я легко поднялся и направился вдоль улицы, ища подходящую жертву. Настроение повысилось, потеря умений уже не угнетала столь сильно. Так или иначе, выход найдется.

Под ногами лежала мощеная мостовая, вокруг высились аккуратные фахверки с цветами под окнами и разноцветными черепичными крышами. У дверей лавок стояли торговцы, зычными голосами зазывавшие покупателей, из харчевен, мимо которых я проходил, тянулись ароматы жареного мяса, птицы, грибов.

Большинство прохожих были элгионами. Изредка попадались похожие на Маури — олнейги. Пару раз я увидел белокожих, рыжих мениольцев. Но не встретил ни одного мирида, хоть отдаленно напоминающего узколицего проповедника из временного лагеря.

Вспомнив его, я сбился с шага. Бася! Наша встреча прошла при плохом освещении, но она, безусловно, из пятой расы. Высокая, изящная, с большими глазами и узким лицом. Да, точно. Это открытие показалось мне важным, сам не знаю, почему. Возможно, потому, что сохранялась надежда найти девчонку и отобрать кинжал. А заодно и Черную жемчужину.

Вскоре я наткнулся на вывеску «Все для боя: оружие, амуниция, бижутерия» и толкнул тяжелую деревянную дверь. Глаза сразу разбежались: в небольшом помещении стоявшие вдоль стен прилавки были завалены мечами, посохами, луками, копьями, топорами, дубинами, кинжалами. Продавались здесь и разные виды защиты: обувь, шлемы, кирасы, наплечники, перчатки, мантии для магов. Отдельно лежали разных размеров походные мешки. На дальнем прилавке красовались кольца, серьги, ожерелья, браслеты. А возле него стоял хозяин — невысокий дородный мужичок лет сорока в ярко-красной шелковой рубахе. Его лысина поблескивала, глаза смотрели доброжелательно.

— Приветствую покупателя, — нараспев произнес он. — Что желаете? Вы лучник, господин?

— Арбалетчик, — сказал я, заметив, что именно этот вид оружия представлен в лавке наиболее широко.

— Рекомендую вот этот прекрасный арбалет...

Похоже, мой камзол впечатляет продавцов, этот тоже принял меня не за жалкого нуба, а за стрелка высокого уровня.

— Что ж, покажите, — почему-то стало понятно, что, предложи я ему сходу купить булавку, он сразу откажется. Поэтому я решил напустить пыли в глаза, взял в руки арбалет и принялся его разглядывать.

— Посмотрите, господин Гермес, посмотрите внимательно, — заторопился продавец. — Оцените, какое удобное и красивое ложе. Покрыто костяными пластинами с инкрустацией. Такой арбалет добавит не только мощи, но и статуса.

— Да, хорошая вещь, — я усиленно вспоминал сведения, приобретенные в прошлой игре. — Дуга, как я посмотрю, композитная, усиленная сухожилием…

Продавец, которого звали Марек, расцвел в улыбке.

— Как приятно встретить понимающего человека. Вы абсолютно правы. Тут использованы железное дерево и плакучий баргудан, скрепленные клеем, приготовленным из неба самойского осетра. Все как положено. А сверху обмотано змеиной кожей. Очень ценное изделие, но вам, мой дорогой господин Гермес, обеспечена скидка!

— А сразу тремя болтами можно стрелять?

— Конечно, господин, если у вас выучен залп второго уровня.

— Да, идеальная вещь. Я бы даже сказал, подозрительно идеальная. Погодите, он же только с двадцатого уровня! — притворно вскрикнул я. — Мне такой еще рано. Как жаль!

Всплеснув пухлыми руками, Марек огорченно покачал головой.

— Мне тоже, господин Гермес, мне тоже. Тогда… тогда… — Продавец установил стремянку, достал с верхней полки еще один арбалет и протянул мне. — Вот чудесное оружие. Взводится магическим кранекином силой мысли, из-за чего скорость стрельбы увеличивается в два раза. Он с десятого уровня. Ведь вы уже...

— Такой есть, — я небрежно махнул рукой. — Зачем еще один? У меня вообще много чего накопилось. В том числе и лишнего. Хотите посмотреть? — Не дав торговцу опомниться, я протянул ему булавку.— Вот, к примеру, такая вещичка. Вечная. Не ломается.

Глаза торговца загорелись, а рука потянулась к драгоценности. Еще чуть-чуть, и губы начнут шептать: «Моя прелесть».

Он взял ее, и взгляд потускнел. Читает описание, понял я.

— А что значит «единение»? — нахмурился Марек.

— Она всегда с вами, пока вы того желаете, — охотно пояснил я. — Никогда не теряется.

— Тут сказано, что хозяин — вы.

— Верно, любезный. Когда купите, то сами станете владельцем. Очень рекомендую. Посмотрите, какой прекрасный камень. Уж не говоря о том, что сама она золотая.

— Хороша вещица, ох, хороша, — цокнул торговец, взвешивая булавку на ладони. — Да и моя дочь вечно их теряет. Эта точно не пропадет?

— Абсолютно.

— Ну что ж... Сколько вы хотите за нее, господин?

А я знаю? Вообще без понятия. Но он этого осознавать не должен.

— Что вы предложите?

— Ну-у... Больше десяти серебряных дать не могу.

По его наглой морде было ясно, что он безбожно сбивает цену. Я сурово нахмурился. Глаза Марека забегали, щеки порозовели, и он торопливо добавил:

— Помилуйте, добрый господин, у меня семья большая, мне не с руки разбрасываться деньгами. Ну, пятнадцать. Больше не просите.

Я сделал вид, что колеблюсь, потом махнул рукой.

— Ладно, пес с тобой. Пятнадцать серебра и мешок.

Лицо Марека озарила счастливая улыбка. Чувствую, надул он меня, наверное, раза в полтора. Но для меня и предложенное было буквально даром небес. Еще вчера я за один серебряный сутки чистил статую, а тут целая пятнашка!

— Вот этот, на двадцать слотов. Больший не могу дать, разорюсь.

— На двадцать? Смеешься, да?

Что-то я вошел в раж, а зря. А ну как он и вовсе откажется.

— Хорошо, на двадцать четыре. Это мое последнее слово, господин.

Торговля +1. Текущее значение: 4

Поколебавшись, я согласился, и мы ударили по рукам.

Через минуту, выйдя из лавки, я бегом устремился на другую улицу, предварительно убедившись, что булавка снова оказалась на резинке камзола.

В следующие пару часов я еще четырежды продал навязчивую драгоценность. Многие отказывались от покупки, но кое-кто соглашался. В зависимости от собственной скаредности мои «клиенты» оценивали булавку от десяти до восемнадцати серебряных. Я отчаянно торговался и в довесок получил свежий, восхитительно пахнущий крендель от булочника, серую жемчужину от ювелира и маленькое зелье здоровья от алхимика. А навык торговли за это время вырос до пяти.

Каждый раз после «продажи» булавки я переходил на другую улицу, чтобы обманутый покупатель не смог меня догнать. И в результате обошел, наверное, не меньше четверти города, по крайней мере, его торговых кварталов. Завтра продолжу, но надо будет оставить хоть один неохваченный район, чтобы самому делать в нем покупки и при этом не попасться на глаза одураченным мною жертвам.

Информация о штрафе больше не приходила. Немудрено, раз нет умений, нечего и отнимать.

Решив сделать перерыв в надувательстве торговцев, а заодно хоть как-то компенсировать потерю навыков, я вернулся на фонтанную площадь и — благо, жемчужина у меня теперь имелась — направился к храму праотца. Внешне он напоминал католический собор, таким же я ожидал увидеть и интерьер. Однако ошибся: как ни странно, внутри здание представляло собой самую настоящую пещеру. Такие обычно создает природа где-нибудь в горах. Я поднял голову: надо мной был покатый свод, усеянный капельками конденсата, которые то и дело, собираясь в ручейки, стекали по склизким стенам. Тут и там мохнатыми родимыми пятнами выступал бурый мох. В свете выставленных по периметру факелов я даже заметил несколько мокриц. Не удивлюсь, если окажется, что здесь и змеи водятся.

В земляном полу виднелась широкая тропа, вытоптанная тысячами паломников. Сейчас она больше напоминала высохшее русло реки и вела к большому плоскому алтарному камню. Из пробитой в потолке дыры на него падал луч солнечного света, подчеркивая неровное углубление, куда следовало класть жемчуг. Но самое удивительное я заметил не сразу. Лишь когда приблизился, понял: алтарь, несмотря на внушительные размеры, не касался земли, он парил в воздухе на расстоянии нескольких сантиметров от пола.

Человек десять стояли в очереди, чтобы совершить жертвоприношение, и я пристроился в хвост. Дело шло медленно, каждый прихожанин, положив в углубление жемчужину, еще долго о чем-то нашептывал. Видимо, выпрашивал у праотца плюшки.

От нечего делать я снова оглядел пещеру и вдруг заметил на стенах изображения. Совсем простенькие, похожие то ли на наскальную живопись, то ли на детские рисунки. Походу, именно эти наивные картинки капитан стражников, поймавший меня на рынке, и назвал фресками.

Я тронул за плечо стоявшую передо мной патлатую тетку в бомжеватом халате, утыканном кусочками сухих трав.

— Мне нужно на минутку отойти. Если кто-то подойдет, скажите, что я за вами.

— Вечно эта молодежь куда-то спешит, никак им на месте не стоится, — недовольно проворчала тетка. — Ладно уж, иди, скажу.

На первом рисунке, привлекшем мое внимание, были изображены два десятка человек со скучающими лицами. Они сидели вокруг огромного стола, ломящегося от разнообразных блюд. У меня сразу забурлило в животе.

На втором — картинка, напоминающая сценку из легендарного Золотого века: юный пастушок, светящийся от счастья, рядом с ним смеющаяся девушка в венке из цветов, зеленые деревья, голубое небо, солнце. В общем, ничего интересного.

А на следующем царил ужас: монстры с перекошенными зверскими рожами нападали друг на друга, отрывали руки, ноги и жрали их. Рядом разбросаны обглоданные кости, кругом кровища...

Весело тут у них. Прикольные комиксы.

— Кхе-кхе, — послышалось за моей спиной.

Я обернулся. Передо мной стоял высокий лысый старик с тонкой седой бородой Хоттабыча, одетый в длинную, до пят, белоснежную холщевую рубаху. Похоже, местный служитель. В подтверждение своих мыслей я прочитал над его головой:

Гурумон, главный хранитель

Пока я с недоумением разглядывал старика, он спросил на удивление дружелюбно:

— Хотите, расскажу, о чем эти рисунки?

Почему бы и нет? Обычно в игре за любую, даже самую незначительную информацию, нужно платить либо вкалывать. А тут — халява!

— Хочу.

Старик улыбнулся и начал:

— Когда-то, давным-давно, не существовало ни мира, ни людей. Лишь где-то далеко жили боги. Время их проходило в пиршествах и развлечениях. И вот однажды старший среди богов, Теодар, — старик подошел к первому рисунку и показал на крепкого мужика с широким лицом, копной курчавых волос и густой бородой, — заметил, что его братья и сестры заскучали. Пресытились волшебным нектаром и тающей во рту божественной пищей. Однообразные развлечения надоели им, и даже лица друг друга стали вызывать раздражение. И тогда по совету своей жены Мириды Теодар создал прекрасный Мидкор: высокие горы со снежными вершинами, густые тенистые леса, серебристые реки, бегущие в бескрайних цветочных лугах. И населил этот мир людьми. Те пока еще ничего не знали, были беспомощны, словно младенцы, поэтому каждый из богов стал учить их тому, что умел сам. Вармул — охоте, Тиндей — ремеслам, Колеор — торговле...

— Колеор — это вот этот? — перебил я, ткнув на рисунке в парня, который грустил над кубком нектара.

— Верно.

Да, камзол — будто с меня снял. Мы даже лицом немного похожи. Ну что ж, раз так сложилось, пусть он и будет моим покровителем. Ничем не хуже других богов из местного пантеона. На краю сознания появилась неясная мысль: пантеон... боги... Точно, Риччи рассказывал, что к основному ИИ добавили несколько ядер, отвечающих за разные игровые направления. И что местные считают их богами. Выходит, они и легенду под это дело выдумали.

— Флера научила возделыванию полей и знанию природы, — продолжал Гурумон. — Омпель — рыболовству. Прекрасные сердцем люди, добрые и терпеливые, быстро освоили уроки. А боги, занимаясь с ними, забыли скуку. Даже во время отдыха они наблюдали за подопечными, спорили, радовались, пытались угадать, как будет развиваться Мидкор.

Лицо служителя излучало благоговение, словно он лично помнил те прекрасные времена. Но вдруг он замолчал, его губы дрогнули, а руки сжались в кулаки.

— Но не всех увлекла забота о новом мире, — сказал он после паузы. — Богу красноречия Рейвулу не нравилось наблюдать за слащаво-приторной, как он считал, райской жизнью. Ему не хватало непредсказуемости, борьбы, драйва. И тогда Рейвул спустился к людям и стал им нашептывать страшные вещи. «Смотри, — говорил он, — у тебя есть охотничий лук, а у твоего брата — красавица-жена. Выстрели в него, и она станет твоей». Или: «Взгляни на топор, которым ты рубишь дерево — ведь им можно убить соседа и получить его уютный дом. Зачем строить собственный, если всего можно добиться, не тратя сил?» Наивные, неиспорченные люди слушали его, и постепенно злоба стала заполнять их души. Они начали воевать, убивать, насиловать. И боги отвернулись от них, не в силах что-либо изменить. Плодородные поля со временем превратились в безжизненные пустоши, серебристые реки — в смрадные кровавые потоки, а сами люди — в озлобленных, звероподобных существ.

Глаза старика увлажнились. Я перехватил его взгляд — он смотрел на тот самый рисунок с монстрами. Походу, в этих нехилых тварей и превратились первые жители Мидкора.

— И лишь Теодар не сдался, даровав нам новый шанс: в самом центре мира он возвел небольшое жилище и поселил туда еще одного человека. Последнего. И назвал его Вакей. Вакей — Несущий добро, Вакей — Сокрушитель зла. Чтобы он, как и другие, не превратился в зверя, бог вынул из своей груди сердце — большое, доброе, сильное — и отдал ему. Вокруг нового дома вновь проросла трава, ибо это место больше не было злым или пустым. Появились плодовые деревья, ручей с чистой водой. Вакей жил там в одиночестве, потому что другие люди, вернее, зверолюди, видя незнакомый ландшафт, боялись туда заходить. Но время от времени самые любопытные из них все-таки забредали, и Вакей разговаривал с ними. По-доброму, душевно и сердечно. Не поверите, но те, с кем он общался, стали потихоньку забывать свой злобный нрав. Силы божественного сердца хватало на их перевоспитание.

Сейчас в глазах старика появился блеск. Они были устремлены на новый рисунок, который я еще не видел: мужчина, женщина и несколько детей около костра. Увлеченный его рассказом, я почти услышал, как в огне трещат дрова, а в колышущихся кронах деревьев поют птицы. И мне вдруг стало так хорошо, так уютно, как давным-давно, в детстве, когда я любил сидеть на коленях у мамы.

— На одной из тех, кому удалось вернуть настоящий человеческий облик, Вакей женился. У пары родились дети. Отец растил их, но не забывал и про остальных — тех, кто приходил к нему. Делился теплотой своего сердца, и постепенно зверолюдей становилось все меньше, а безжизненная пустошь отступала. Теперь уже и те, кому Несущий добро помог, могли сами исправлять других. А когда настало время, и Вакей покинул этот мир, на вновь расцветших землях стали править его сыновья: Олнейг, Мениол и наш праотец Элгион.

Старик замолчал.

— Здесь праотец и похоронен? — тихо поинтересовался я

Служитель покачал головой.

— Нет, наш храм не склеп, а место поклонения. Раньше, когда люди только заселяли земли и еще не выстроили больших городов, таких пещерных храмов было множество — каждый хотел получить помощь и поддержку от могущественного прародителя. Именно вокруг таких святых мест и создавались первые поселения, некоторые из которых позже превратились в города. И наш Мергус в этом не исключение: он возник рядом с храмом, а собор, что виден снаружи, соорудили совсем недавно, буквально лет сто назад. Его выстроили для красоты прямо над древней пещерой.

— Тогда где же похоронен праотец?

— Увы, этого уже никто не помнит, — старик опустил голову. — Пустоши отступили, но они до сих пор велики, и в них по-прежнему обитают орды злобных существ, бывших когда-то людьми. Хотя границы людских земель с пустошью защищены, время от времени случаются прорывы. Но самый мощный произошел давным-давно. Неизвестно, что послужило причиной, но в тот год огромные массы дикарей собрались в единое войско и затопили земли людей. Множество элгионов, олнейгов и мениольцев было убито, города разрушены, государства разорены. И лишь уничтожив храмы с могилами всех трех праотцов, волны завоевателей отхлынули. В памяти людей этот год так и остался годом Большого прорыва или годом Великого плача.

— Получается, эти монстры в любой момент могут снова напасть?

Вскинув руки, Гурумон посмотрел на каменный свод пещеры:

— На все воля богов.

— Интересно...

— Это верно, наша история таит множество тайн и загадок. Приходите к нам почаще, и я поведаю вам некоторые из них.

— Обязательно!

Старик окинул меня взглядом, полным любопытства:

— Редко встретишь явившегося, который интересуется историей мира. А чтобы он еще и облачался в одежды одного из богов... Надеюсь, я не ошибся... — он снова устремил на меня свой взгляд и предельно серьезно спросил: — Не желает ли уважаемый Гермес присоединиться к нашему братству и стать одним из жрецов в этом древнем храме?

Мои брови непроизвольно поползли вверх. Походу, мне предлагают работу. Хм... И почему бы не согласиться? Наверняка им перепадает львиная доля жертвоприношений.

— И сколько вы платите своим сотрудникам?

Старик с удивлением посмотрел на меня:

— Платим? Зачем? Еда на столах нашей трапезной сама появляется в нужный час. Обильная, самая вкусная в нашей стране, такой даже у короля Георга нет. А наше облачение обновляется, едва на нем появится малейшее пятнышко. Так что все, что требуется истинному служителю Элгиона, у нас и без оплаты имеется.

Все ясно.

— Могу я подумать?

Ну, а что? Не посылать же его открытым текстом.

Гурумон не успел ответить, мимо продефилировала патлатая тетка, и у меня вырвалось:

— Блин! Теперь заново час стоять!

— Не беспокойтесь, — улыбнулся старик. — Это моя вина, что вы пропустили свой черед. Пойдемте.

Он подвел меня к самому алтарю, сделал знак людям в очереди и тихо прошептал, наклонившись к моему уху:

— А над предложением крепко подумайте, такого не удостаивался еще ни один из Явившихся.

Ещё стоя в очереди, я подглядел, как тут совершают жертвоприношение, поэтому просто повторил нужные манипуляции: приблизившись к камню, левой рукой положил жемчужину в углубление, держа правую прижатой к груди. Не успел мой подарок коснуться алтаря, как тут же с легким шипением растворился в воздухе. А в интерфейсе всплыло сообщение:

Праотец принял Вашу жертву.

Вы получаете +2 ко всем параметрам на одну неделю.

Неплохо, очень неплохо!

Выйдя из храма и поблуждав по переулкам, я набрел на небольшой сквер, где никого не было. Сел на скамью и, жуя крендель, посчитал прибыль. Ого! Злосчастная булавка принесла мне семьдесят две серебряных монеты. Я богач!

Вопреки ожиданиям, крендель повысил мою сытость всего на десять пунктов.

Сытость: 37/80

Жажда: 53%

Не, так недолго и кони двинуть. Надо пойти поесть.

Четверть часа спустя я сидел у окна в харчевне и смотрел на то и дело появляющихся на круге возрождения игроков. В основном они были одеты бедно, с убого выглядевшим оружием. Неудивительно: все хаи состоят в кланах и респятся в клановых замках.

Я и сам не стремлюсь пока повышать уровень. Поменять распределение параметров нельзя, так что необходимо трижды все продумать, прежде чем жать кнопки. Вот сейчас поем, найду приличную комнату, и вечером, в теплой постели, внимательно изучу все возможности.

Жмурясь на солнце, я оглядел небольшой деревянный столик, за которым сидел. Луковый суп, горшочек с тушеным мясом и овощами, пиво. Красота, почти как в реале. А вкус так даже лучше. И все это — за какие-то тридцать медяков. А я за несколько сегодняшних часов заработал раз в двести больше.

Я подцепил изумительный кусочек мяса с капающим с него жиром и отправил в рот. Божественно! И вдруг обратил внимание, что все горожане, проходящие через площадь, идут в одну сторону. Причем не три-четыре человека, а целой толпой.

Вокруг меня столы быстро стали пустеть. Игроки и неписи вскакивали и, о чем-то переговариваясь, направлялись к выходу. Тихий гул, стоявший до этого в харчевне, стал гораздо громче.

— Куда все спешат? — окликнул я проходившую мимо тетку-разносчицу.

— На главную площадь, — ответила она. — Вот-вот начнется празднование дня Семи Ветров. Вам бы тоже неплохо сходить туда.

Оно мне надо? Первый раз за десять дней ем нормально. Пережаренная рыба, которую давали на ферме, не в счет.

Но когда минут через двадцать харчевня полностью опустела, ко мне подкатился сам хозяин, маленький, кругленький мужичок в белом колпаке.

— А вы почему не идете на праздник?

— Там так интересно? — лениво ответил я вопросом на вопрос.

— Больше выгодно. После выступления короля маги будут проводить ритуал, и все присутствующие получат плюс пять к торговле и плюс пять к ремеслу на целую неделю! Вы как хотите, а мы закрываемся, такое нельзя пропустить.

Услышав это, я поспешно вскочил. Да, оно мне надо. И побыстрее. И побольше. И можно без хлеба.

До главной площади оказалось недалеко. Найти ее тоже было несложно: все шли в нужную мне сторону. Тетки в широких юбках, торговцы в рубахах или кафтанах, игроки в кожаной и металлической броне — буквально все.

Не приходилось и мечтать протолкнуться к площади, запруженной народом. Спины и затылки, больше ничего не видно. Я огляделся и заметил трактир с комнатами на втором этаже, носивший нехитрое название «Голубятня». И рысью припустился туда. Сумрачный пустой зал был заставлен деревянными столами, большими и маленькими. На каждом горела свеча, доказывавшая, что посетители покинули трактир недавно. Кое-где все еще стояли недоеденные блюда. На стенах — гобелены, тарелки с росписью, в углу — два огромных бочонка с краниками, вокруг каждого темная лужа.

За стойкой скучал хозяин, сморщенный дядька со слезящимися глазами и всклокоченными седыми волосами. За его спиной на полках рядами выстроились бутылки из толстого темного стекла. Вокруг витал стойкий запах подкисшего вина. Уж не знаю, сизые ли голуби в этой голубятне, но нос у мужика был именно этого цвета.

Бурзен, трактирщик

Облокотившись на стойку, я молча покрутил между пальцами монету. Хозяин завороженно проследил за ней глазами.

— Есть комната с видом на площадь?

— А? — он с трудом оторвал взгляд от серебра. — А, ага.

— Сколько в сутки?

Сизоносый огорченно поджал губы, и я буквально прочел на его лице — жаль, что нельзя обнаглеть и назвать цену в один серебряный. Но он сумел удивить.

— Вам с защитой?

— От чего? — не понял я.

— От воровства, конечно. Комната с магическим замком — одно серебро за ночь. Поверьте, ни один вор не пролезет. И кровать там мягче, с периной. А без защиты — полсотни медяков.

— Давай с защитой. Только чтобы с видом на площадь!

— Конечно, господин, конечно. На сколько дней изволите взять?

— Хм... Пожалуй, для начала на два, а там посмотрим.

Я кинул пару серебряных монет, и Бурзен, ткнув пальцем в проход позади стойки, проводил меня по скрипучей лестнице на второй этаж. Распахнул тяжелую дубовую дверь, и я вошел в свое первое жилище в Мидкоре.

Комната была небольшой, но вполне уютной. Значительную ее часть занимала тяжелая деревянная кровать, покрытая периной из кусочков ткани. У стены на низкой скамейке виднелся таз и кувшин с водой. Рядом стоял небольшой стол, стул и, что особенно порадовало, сундук. Я тут же сложил туда все, что удалось нажить за сегодня, и подошел к окну, которое оказалось застекленной дверью.

Она действительно выходила на площадь, больше того — за ней имелся пусть маленький, но балкон. Притащив на него стул, я уселся поудобнее и удовлетворенно откинулся на спинку. Эх, сейчас бы еще сигаретку. Увы, в Мидкоре таковых не существовало.

Подо мной шумело людское море. Толпа полностью занимала площадь, за исключением пятачка метров в тридцать перед входом в здание с большими окнами, которое я бы назвал полукрепостью-полудворцом. Оно было построено из серых каменных блоков, по краям его обрамляли квадратные башни, увенчанные приземистыми куполами. Верх фасадной стены с резьбой в виде крепостных зубцов придавал дворцу особое, слегка утяжеленное изящество.

К центральному входу вела длинная лестница, по обе стороны ее на каждой ступени замер королевский страж в сверкающих латах. Еще пара стояла у самой двери.

Перед всем этим великолепием размещался временный помост, на котором сейчас выступали жонглеры и акробаты. Народ вяло аплодировал, чувствовалось, что люди с нетерпением ждут появления короля, а до циркачей им дела мало.

Дальше последовала театрализованная сценка, в которой ремесленники спорили между собой за внимание бога Тиндея. Кузнец и кожевник так увлеклись, что чуть не сцепились. Зрители реагировали на них гораздо бодрее, чем на шоу жонглеров, смеялись и активно хлопали.

Но вот неведомо откуда раздался бой барабанов, и из центральной двери дворца выплыл мажордом в ливрее — невероятно важный и солидный. Он остановился и зычным голосом объявил:

— Король Велентвея, его величество Грегор Второй!

По толпе пронесся радостный гул, и все замолчали. Мгновенно наступила такая тишина, что можно было услышать, как пролетает муха. И в этой тишине в дверном проеме появилась фигура в бархатных одеждах и роскошной горностаевой мантии. Была она столь высока, что короной почти доставала до притолоки, а ник и вовсе скрывался за ней. Мощен мужик.

По площади прошелестело:

— Грегор, это Грегор. Смотрите, его величество.

Король приветственно кивнул и раскинул руки, словно говоря: «Да, вот он я, радуйтесь».

Народ послушно обрадовался. Сопровождаемые счастливыми возгласами, в воздух полетели шляпы, чепчики, даже шлемы. Поднялся невообразимый шум.

Неожиданно в этой многоголосице от передних рядов толпы отделился парень в светлой нубовской рубахе и штанах. Не спеша, словно в замедленной съемке, он протянул руку, и в короля полетела тугая струя серых колючек, перемежаемых огненными всполохами. Я с изумлением смотрел, как «нуб» выпустил в Грегора три заклинания, и того буквально разорвало на части. Толпа в ужасе ахнула и застыла. Над площадью повисла гробовая тишина.

Мажордом с диким видом кинулся к королю. А стражники, до этого момента стоявшие в оцепенении, наконец опомнились и рванули к парню. Набросили на него странную мерцающую сеть, скрутили, повалили на землю, потом подняли и потащили во дворец.

И тут в оглушительной тишине раздался женский крик:

— Уби-или!

Зрители, словно ожидавшие сигнала, разом ожили и с воплями бросились врассыпную. Вот упал один, второй, третий. Топча и давя друг друга, люди в панике покидали праздничную площадь.

А я, привстав со стула, смотрел на утаскиваемого охранниками убийцу и не верил своим глазам. Ибо над его головой светилось:

Дерзкий Серж