— Вы должны собой гордиться, — сказал мистер Мессершмидт, когда мы доехали до шлагбаума у начала платной дороги. — Вы отлично поработали.
— Но не выиграли. — Я сидела на заднем сиденье, сгорбившись.
Тристен повернулся и посмотрел на меня:
— Но ты отлично выступила. Все были в восторге.
Этот комплимент и обрадовал, и огорчил. Все, кроме тебя, Тристен. И благодарить за это следовало только меня.
— Спасибо, — ответила я.
Тристен не отворачивался. Так и смотрел на меня в темноте. Мистер Мессершмидт перестроился в другой ряд, Тристена ненадолго осветили фары встречной машины, и мне показалось, что в его глазах читался некоторый восторг или даже любовь, и я вдруг почти перестала жалеть о том, что мы не выиграли. Зато Тристен хоть немного оттаял.
— Мы и правда, наверное, молодцы, да? — Я даже слегка улыбнулась, вспомнив, как безупречно я, Джилл Джекел, произнесла речь перед огромной аудиторией. — Третье место — это не так плохо.
В темноте сверкнули белые зубы Тристена.
— Особенно с учетом того, что у Дарси пятое.
Некрасиво было радоваться ее проигрышу, но я все же не сдержалась и тоже ухмыльнулась.
Тристен протянул руку и тронул мое колено:
— Я тобой горжусь.
— Спасибо, — повторила я, когда он снова повернулся вперед.
И хотя обогреватель в машине мистера Мессершмидта работал еле-еле, мне вдруг стало теплее. Тристен до меня дотронулся. Это, конечно, не означало, что он меня все еще любит, но все же так было приятнее, чем когда он держал дистанцию. Может, это всего лишь начало.
Я чуть сползла вниз, спрятала руки в карманы и уставилась в темноту за окном. Я думала лишь о Тристене и только где-то через милю поняла, что из кармана исчез пузырек с раствором.