Хранитель историй (СИ)

День шестой: в который Свифт узнает тайну каперов, а Джейсоны находят временное пристанище

Погода портилась на глазах: тучи надолго поселившись на небе, изрыгали на город ужасный гром, а промозглые северные ветра окончательно ухудшили и без того бедственное положение. Рыбаки поговаривали, что такого в Прентвиле не бывало со времен последней Тиарской войны, случившуюся добрую сотню лет назад. Весна всего за пару — тройку дней обратилась настоящей суровой осенью, когда лужи сковывает мороз и с деревьев слетает последняя листва.

Клер сидела посредине библиотеки и с ненавистью взирала на рваные обложки, изодранные в клочья листы и разбитые полки. Она презирала эти немые источники знаний, бесповоротно разрушавшие ее жизнь.

Очередная бессонная ночь не прошла впустую. Часы пробили двенадцать, заставив Клер избавиться от тяжких мыслей. Урок, который она вынесла для себя, оказался достаточно прост. Им с братом больше не следует жить в плену собственных воспоминаний. Однако кое‑кто был не согласен с подобным утверждением. Призрак отца оставивший, казалось, ее в покое, пришел вновь. Спустившись на первый этаж, Клер услышала скрип половиц, а затем увидела тень. Высокая фигура в плаще проплыла в сторону кабинета мистера Лиджебая и растворилась за дверью.

Девушка знала — дом никогда не оставит их семью без присмотра. В каждой доске, в каждом дюйме этих мрачных стен были скрыты воспоминания о Джейсоне — старшем. Его страхи, боль, одиночество все еще витали между пролетов, рождая образы и видения давно забытых лет. Клер понимала, какое жуткое наследство досталось ей с братом — но выбора у них не было.

Она долго смотрела на ровные полки книг. Когда‑то такие близкие и родные, сейчас, они казались ей предателями, способными вонзить нож в спину, лишь бы их не касались посторонние руки. Царивший полумрак, в котором словно в пыльном алькове тихо похрапывали тысячи древних фолиантов, слегка шелестя пожелтевшими страницами, растворился в свете масляного фонаря.

— Где же она? — прошептала про себя Клер. Она чувствовала, что книга где‑то рядом. Но стоило торопиться. У нее совсем не осталось времени.

Первыми вниз полетели пузатые справочники с нижних полок, потом девушка перешла выше, воспользовавшись лестницей.

Вскоре работа была окончена. Бумажное болото дыбилось острыми гранями, когда над ними возникло пламя.

Клер уже опускала самодельный факел вниз, когда ее рука дрогнула. Пламя сдул случайный сквозняк и томительное приготовление к казни, закончилось. Девушка упала на колени. Безысходность впилась в нее крючковатыми когтями, заставив впасть в отчаянье. Отцовсая книга — где бы она не находилась — не дала себя уничтожить. Согнувшись пополам Клер жалобно вздрогнула и затихла, пытаясь перебороть боль от очередного поражения.

В таком состоянии ее и нашел брат.

Услышав шум, Рик едва не свалился с кресла, в котором он осторожно примостился как на жердочке. Открыв глаза, он внимательно осмотрел кабинет. Казалось, что особняк снова ожил и задышал тяжелым, хрипящим дыханием гнилых половиц. Но следующая мысль, еще больше насторожила юношу. Он представил, что в дом, будто стайка мерзких грызунов, пробираются сгорбленные фигуры пиратов.

Забрав книгу из тайника, Рик осторожно выглянул из отцовского кабинета. Гостиная была пуста. Юноша прислушался. Шум повторился, но был другим, не похожим ни на вторжение каперов, ни на отчаянные стенания двухэтажного гиганта.

Недолгую тишину нарушил внезапный грохот. На этот раз определить его источник было не так сложно — звук исходил из библиотеки.

Тревожный огонь свечей вырвал из темноты крохотную сжавшуюся среди поваленных книг фигуру.

— Клер? Что случилось?! — юноша застыл у входа, не смея двинуться дальше.

— Он скоро придет за нами. И погубит, как сделал это с мистером Бишепом. Прихлопнет одной рукой. Он не отступит, понимаешь?! — голос Клер прозвучал отрешенно, словно из глубины ямы, в которую она угодила.

— О ком ты говоришь?

— Отдай ему книгу. Молю тебя. Отдай. Пусть эта проклятая частичка нашего отца навсегда покинет пределы дома.

Рик прижал руку к куртке, где хранился дневник Лиджебая.

— Он сам рассказал мне, что убил моего хозяина. Он хочет, что бы ты лично принес ему книгу. Но я не позволю тебе. Я сама… — голос Клер затих.

Ее плечи дрогнули, и Рик услышал легкое всхлипывание. Из молодой девушки, его сестра в одну секунду превратилась в старую, скорбящую старуху, которая давно потеряла собственную жизнь и сейчас, лишь существовала, восседая у границы скорой смерти.

— Когда он приходил к тебе? Ответь: когда?

Клер отрицательно покачала головой, словно не слыша этих вопросов.

— Ему нужна не только книга. Ему нужны мы все. Но главное, наш отец. Все дело в нем!

— Мистер Сквидли угрожал тебе?

Сестра ничего не ответила. Только Рик и без этого понял, что оказался прав.

Библиотеку окутала напряженная тишина, которую вновь прервал брат:

— Вот что я решил. Мы ни при каких обстоятельствах не отдадим ему дневник. Ты права- даже если мы решимся на этот ультиматум, он все равно поступит по — своему.

Повернувшись, Клер серьезным взглядом посмотрела на Рика. В его голосе не было и капельки взволнованости. И у нее создалось впечатление, что он давным — давно смирился с опасностью, которая преследовала их попятам.

— О чем ты?

— Я знаю, кто сможет нам помочь.

Клер устало кивнула, оставив все распросы на потом.

Лютый холод пробирал легкую накидку Клер до костей. Они покинули дом в спешке, взяв лишь необходимый на первое время скарб. Заперев накрепко дверь, Рик разглядел сидящего на лестнице кота. Тит примостился на первой ступни, взирая на Джейсонов недоуменным взглядом. Вот уж кто точно не понимал: с какой — такой стати хозяева покидают свое жилище.

— Ты уверен, что твой приятель нам поможет? — уточнила Клер у брата и, получив в ответ короткий кивок, успокоилась.

Они быстро миновали улицу Забвения и в конце нее повернули к мосту Откровений. Возле Башенной площади было немноголюдно, и никто из горожан не задался вопросом, куда спешит семья Джейсонов, прихватив с собой пару дорожных сумок.

— Клянусь тебе Рик, мистер Сквидли, самое настоящее чудовище, — внезапно сказала Клер и замолчала.

— Я знаю. Скиталец, предупреждал меня, что он очень опасный человек, — согласился брат.

— Боюсь, что он не человек, Рик. Далеко не человек.

Они уже добрались до площади Мученика Лика, когда вновь зарядил мелкий дождь.

Неспешно, слово за словом, юноша рассказал сестре почти все, что знал сам, утаив только два весьма важных факта: предупреждающую надпись в номере мистера Сквидли и не обмовился о черной метке, которая все еще обжигала кисть ноющей болью. Клер слушала, с опаской косясь на брата. И с каждой минутой мир приобретал для нее все более мрачные тона.

— Ты думаешь, этот твой Скиталец говорит правду?

— Незнаю. Но мне очень хочется ему верить.

Рик изобразил подобие улыбки, но вышло у него неважно. Вместо этого на его лице отразилась кислая гримаса растерянности.

— Неужели наш отец действительно был морским волком? — переведя разговор в более спокойное русло, спросила Клер.

Брат лишь пожал плечами. В его голове копошилось слишком много соображений на этот счет.

Оказавшись у площади Пощады, Рик обернулся и с сожалением посмотрел на западную часть города — туда, где они оставили свой «взбунтовавшийся дом».

— Куда дальше?

Клер размышляла не больше пары секунды.

— У меня есть одна идея на счет временного укрытия…

Впервые за последнюю неделю она позволила себе улыбнуться, лелея ту мысль, что они вновь, как и прежде, являются с братом единым целым.

Остановившись в паре шагов от собственного дома, Оливер робко обернулся. Как бы он не старался, не заметить одной очевидной детали, было просто невозможно. За ним следили. Соглядатай следовал тенью, не отставая ни на шаг и не спуская с него глаз. И хотя в тот момент, когда они прощались с Риком, «хвост» вроде бы исчез, всего через пару кварталов, неприятное ощущение чужого присутствия вернулось.

От осознания опасности, юношу пробил холодок. До сегодняшнего дня он, возомнив себя храбрым служителем закона, с головой окунулся в проблемы своего лучшего друга, даже не заметив, как игра стала жестокой реальностью. И лишним тому подтверждением была черная метка, которая словно заноза впилась в руку Рика Джейсона.

Свернув у самого дома в подворотню, Оливер резко изменил маршрут. Слежка напрямую касалась его приятеля — так говорил Скиталец, и так рассуждал сам Оливер. А стало быть, нужно любой ценой избавиться от наблюдавшего за ним человека, а лишь потом предупредить Рика, что ему больше нельзя оставаться в доме.

Постепенно ускоряя шаг, Оливер резко перешел на бег. Запутать соглядатая оказалось достаточно просто: несколько раз изменив направление он протиснулся между узкими стенами домов, перелез через каменный забор и прополз по паре торговых крыш.

Выбравшись на широкую улочку, Оливер отряхнулся, поправил очки, съехавшие на бок, и беззаботно зашагал к дому Рика Джейсона. Но, не сделав и пары шагов, юноша остановился как вкопанный. Возле квартала ремесленников, он заметил того, кого меньше всего ожидал здесь увидеть. Насвистывая незатейливую, раз за разом повторяющуюся мелодию, Скиталец брел по мостовой, с интересом рассматривая витрины открытых лавок. Перебравшись на противоположную сторону, Оливер постарался не упустить того из виду. Сегодняшним вечером бывший юнга выглядел иначе: густая борода пропала без следа, а куртка и бриджи были новехонькие, словно только что от портного.

Такие рачительные изменения во внешности могли быть связаны с двумя вещами, — рассудил Оливер. Либо Скиталец скрывается от преследователей, которые едва не настигли их на кладбище забытых кораблей, либо он просто дурачит всех вокруг, ловко разыгрывая весь этот спектакль. И установить истинную причину его внезапного маскарада юноше виделось гораздо важнее, чем сообщить Рику о странном преследователе.

Остановившись у одного из мастеровых, Скиталец долго рассматривал дорогую ткань на свет, теребил ее в руках. Потом, он что‑то долго обсуждал с продовцом, спорил и в конечном итоге, отказался брать товар. Торговец начал возмущаться, но Скиталец, погладив ладонью эфес дорогой шпаги, которая довершала его эффектный вид, окончательно снял дальнейшие споры.

После получаса слежки, Оливер убедился, что моряк — а ныне весьма солидный господин, — понапрасну теряет время. Его совершенно не интересовали предлагаемые товары: отмеряя ровно сто шагов в одну сторону и обратно, он был занят процессом куда более занимательным. Скиталец ожидал. И судя по его частому наблюдению за циферблатом башенных часов, тот с кем была назначена встреча, явно опаздывал.

Оливер, прислушиваясь к участившемуся биению собственного сердца, напрягся. Возле Скитальца возникло две грузные фигуры в старых армейских камзолах. Угадать выцветший цвет одежды в полумраке улиц, было практически невозможно. Толкнув моряка плечом один из незнакомцев, поклонился, приподняв треуголку. В этот момент второй, схватил Скитальца за шею и в мгновение ока они исчезли в черном узком проулке. Все представление заняло не более пары ударов сердца. Юноша, пораженный зрелищем, разинул рот. А в следующее мгновение, сорвавшись с места, поспешил за ними.

Оказавшись в крохтном проеме, Оливер сделал несколько шагов и замер. Здесь, в абсолютной черноте, он не мог разглядеть даже кончики собственных пальцев. Прижавшись к стене, юноша едва смог унять накатившую дрожь. Страх медленно расползался по телу, рисуя в его сознании картины ужасной расправы над Скитальцем.

Узкая кишка проулка тянулась вверх, теряясь среди нехорошего сумрака. Когда глаза привыкли к темноте, Оливер продвинулся чуть вперед и вновь остановился, ощутив возле себя чужое присутствие. Затаив дыхание, он застыл, прислушиваясь к посторонним звукам, которых почему‑то просто не было. Пугающая темнота, таившая в себе огромную опасность, словно чернила разлилась по стенам домов и узкой каменой тропинке.

«И зачем я сунул свой нос, куда не следует», — мысленно отругал себя Оливер.

Стараясь не издать ни звука, он развернулся на месте и с тоской посмотрел на крохотный огонек торговой улочки, который будто маяк сиял в конце узкого коридора. Ему внезапно захотело передумать и вернуться туда, к свету. Но минутная слабость прошла в мгновение ока. Переведя взгляд на черную пустоту, он принял решение идти до конца. Разорвав путы сомнения, юноша быстрым шагом поднялся вверх по лестнице и растворился в хитросплетении мрачных лабиринтов.

В небольшом каменном здании напротив заброшенных домов, горел свет. Тускло, едва пробиваясь сквозь завесу тьмы. Подобравшись к небольшому вытянутому окну, юноша заглянул внутрь. Крохотное помещение было заставлено ящиками и бочками на одной из которых, притулился источник света — старый масляный фонарь.

В проеме мелькнуло несколько теней. Оливер пригнулся, скрывшись во мраке, успев различить звук отпираемого замка и дверной хлопок.

Юноша прильнул к окну. Свет мерцал все также тускло, вырывая из тени массивные петли засова.

Пробраться внутрь не составило особого труда. Крохотная дверца, видимо предназначенная для разгрузки телег, любезно открылась перед молодым ловкачом. Проскользнув по узкому коридору, Оливер оказался в том самом коридоре, где горела одинокая лампа.

Из‑за двери послышался треск и несколько громогласных голосов. Но непреодолимая сила продолжала тянуть юношу вперед. Стараясь не издавать ни единого звука, он слегка приоткрыл дверь, за которой скрывалось огромное складское помещение. Окруженная широкими столбами и кучей тяжеленных на вид тюков, круглая площадка тонула в свете догорающих факелов. В призрачном свете Оливеру удалось насчитать чуть больше дюжины крепких сгорбленных фигур.

Умудрившись протиснуться в дверной проем и не издав при этом лишнего звука, он на четвереньках прополз к горе гигантских коробок и, устроившись за ним как за надежной преградой, смог почти в плотную приблизиться к тем, кто собрался в светлом круге.

— Ты похож на треклятого попугая, Проныра, — произнес тяжелый прокуренный голос капитана.

Выглянув из‑за укрытия, Оливер понял — речь шла о Скитальце, который стоял в плотном кольце незнакомцев.

— Я хорошенько приготовился к нашей встрече. Думаю, тебе понравится, — не стал тянуть с ответом тот, кого назвали Пронырой.

— Ха, ты слышал его Френк…наш юнец все такой же самоуверенный, как и прежде, — раздался тонкий голос из толпы.

— Да уж точно, он за словом в карман не полезет.

— Может быть, сразу пустим его в расход, чтобы не слушать этой бесконечной болтовни, капитан?

Говорившего поддержали еще несколько голосов. Нервные смешки прошелестели по толпе.

— Я бы на вашем месте не торопился, — без капли испуга ответил Скиталец.

— Слышишь… Слышишь, как он заговорил… Ну, храбрец…

— Пора вздернуть его на рее…

— Лучше вырвать ему кишки и отдать на корм рыбам.

На этот раз реакция толпы была одобрительной.

— Тихо, — внезапно оборвал всех глухой, почти металлический, голос.

Гул резко прекратился, и воцарилась тишина: лишь потрескивание факелов слегка нарушали волнительное ожидание.

Совершив очередную вылазку, Оливеру удалось рассмотреть лицо того, чье мнение было безмерно важно для собравшихся. Слава святому Криспину, обьект его наблюдения расположился прямо напротив ровных рядов тюков.

Пожилой, слегка сутулый моряк в темном камзоле и широких штанах, которые были заправлены в сапоги, выглядел настоящей грозой морей. И дело было даже не в довольно‑таки сносной одежке — его взгляд говорил сам за себя. Черные — как показалось юноше — нечеловеческие глаза, сверкая во мраке, словно кусочки зеркал, с жадностью поглощали отражение огня. И не трудно было догадаться: такой пойдет на что угодно, лишь бы добиться поставленной цели. Заиграв скулами, незнакомец разгладил небольшую аккуратную бороду и, закурив трубку, внимательно осмотрел Скитальца с ног до головы.

— Говори по существу, мальчик, — произнес предводитель.

Оливер заметил, как моряк дернулся и попятился назад, будто краб. В его спину тут же уткнулась изогнутая сабля одного из головорезов.

— А ну стоять, — раздалось из‑за спины Скитальца. — Негоже воротить нос от капитана.

Тот не став спорить, молча подчинился приказу.

Раскурив трубку и упершись коленом в ногу, капитан с интересом смотрел на гостя, словно пытаясь угадать — хватит ли тому смелости ответить.

— Не скрою, я не очень наделся на нашу встречу здесь, в Прентвиле, Скат. Но теперь я рад, что получилось все именно так, — осторожно начал Скиталец.

Оливер едва не выпал наружу. Разговор имел для него величайшую важность.

Выпустив порцию табачного дыма, капитан сдвинул брови. Его лицо покрылось паутиной сотни крохотных морщин.

— Чем же так важна для тебя наша встреча, юнга?

На этот раз Скиталец не стал ждать и мгновенно выпалил:

— Ты сам знаешь ответ на свой вопрос, Скат. Вы все собравшиеся здесь, благородные каперы, знаете ответ, — небольшая пауза, оживила толпу. Говоривший продолжал: — Не стану скрывать от вас: после долгих и безрезультатных поисков мне удалось отыскать потерянное сокровище Одноглазого капитана.

— Что он говорит?! Вы слышите, что он говорит!

— О ком он ведет речь?!

— Уж, не об одноглазом ли Бероузе он хочет нам рассказать?!

Соглядатай чувствовал напряжение. Освещенный круг света, взорвался от слов Скитальца не хуже сухого пороха. Те, кто еще минуту назад хотели пустить ему кровь, теперь заговорено уставились на бывшего юнгу как на спасителя.

Подняв руку, капитан одним движением заставил собравшихся проглотить языки.

— Имеют ли твои слова под собой хоть один жалкий суон? — вкрадчиво произнес он.

От голоса капитана Оливеру стало не по себе. Обычная фраза содержала в себе такую скрытую силу, что не было сил врать или изворачиваться. Скат видел всех и каждого насквозь.

— А разве не поэтому ты заплыл в здешнее захолустье?

Вопрос Скитальца прозвучал, будто укол.

— Хорошо, — согласился капитан. — Говори. Мы внимательно слушаем тебя…

Переминаясь с ноги на ногу, моряк не спешил раскрывать все карты.

— Я не произнесу ни слова, пока ты не скажешь: зачем ты послал Джейсону — младшему черную метку?

— Что?

Нахмурившись, капитан недовольно нахмурил брови:

— Считаешь, что ты можешь диктовать условия?

— Всенепременно.

Скиталец попытался изобразить что‑то вроде реверанса, но в последний момент остановился.

Задумчивый взгляд, сменился гневным блеском — и всем стало понятно, что Скат едва терпит подобные выходки.

— Ты общался с этим юношей, не так ли?

— Считайте, что я стал его покровителем.

Оливер не мог видеть, но без труда представил, как на гладковыбритом лице бывшего юнги возникала весьма лживая улыбка.

— Сокровище у него?

— Уверен, что да, — согласился Скиталец.

— И ты намерен его забрать?

Возникла небольшая пауза. Все с нетерпением ждали ответа.

— Он должен отдать сокровище добровольно. Иначе мы лишимся заключенной в магической вещи силы, навсегда.

Обхватив подбородок рукой, Скат задумчиво уставился в темноту. Испугавшись, что его смогут заметить, Оливер нырнул обратно за тюки.

Сердце юноши готово было вырваться из груди. Секреты каперов вылились на него как ушат ледяной воды, будоража воспаленное сознание. Бесчисленное множество противоречивых мыслей, кружа в голове, сходились в одном — необходимо выдержать и дослушать разговор до конца.

— Скажи, — голосом заговорщика, вкрадчиво произнес капитан, — что такого добыл сэр Бероуз на острове Грез?

Скиталец тут же изменился в лице: глаза сделались печальными, а взгляд отрешенным.

— Ты действительно хочешь это знать?

Приблизившись вплотную к Скату, бывший юнга прошептал только одно слово, которое, подхваченное каперами, эхом разнеслось по залу и достигло ушей соглядатая. И слово это означало: «Обреченность».

Вздрогнув, Оливер вновь нырнул в темноту. Страх — так внезапно подкарауливший его — заставил юношу податься настоящей панике. Дрожь, охватившая тело, достигнув рта, едва не выдала его. В последний момент усилием воли он сдержал застучавшие зубы.

Тем временем разговор продолжался.

Тяжело вздохнув, капитан изобразил некое подобие улыбки, всем своим видом показывая недоверие к словам бывшего юнги «Бродяги».

— Меня уже давно не пугают бабушкины сказки. Поверь, я повидал в жизни всякое, чтобы авторитетно заключить: в поисках тайн мироздания можно отыскать только ржавые остатки былой роскоши и пару звонких монет.

Кто‑то в толпе нервно хохотнул.

— Дело твое, — равнодушно согласился Скиталец, и немного помедлив, добавил: — Надеюсь, тебя минует горькая участь моего капитана.

— Его кажись, пришибло камнем…

— Не, его поглотила морская пучина…

— Да на бабе он помер‑то, на бабе…

Толпа вновь ожила.

— Циц, отрепье! — рявкнул капитан.

Выпрямившись, Скат стал похож на настоящую неприступную гору. Обнажив саблю, он взмахнул ею над головой, приставив острие к горлу моряка.

— Пускай мертвецы остаются мертвецами. Даже в нашей памяти! — Капитан осклабился. — И запомни еще одно, сынок… Я не терпел и не потерплю угроз.

Подняв руки, словно сдается на милость победителю, Скиталец сделал короткий шаг назад.

— Я готов договориться, если вы отстанете от потомка Лиджебая.

— И в чем же тогда будет моя выгода?

— Я сам принесу тебе то, что два десятка лет ищут Рьяный Бил и Одинокий Крейн. Клянусь кодексом каперов! — Приложив правую руку к груди, моряк скрестил указательный и средний палец.

Мгновение, капитан молчал, а потом удовлетворенно кивнул:

— Идет. Я дам тебе три дня, и не днем больше. Если ты сможешь уговорить сопляка отдать сокровище, я предоставлю тебе противоядие. В противном случае черный спрут поглотит его руку, тело и, достигнув шеи, сдавит ее сильнее королевской петли.

— Но не забудь, он сам должен отдать мне наследие мистера Лиджебая.

Услышав это имя, капитан сморщился как печеное яблоко.

— Это уже твоя забота, — коротко кинул Скат, убирая оружие.

Возле Скитальца, как из‑под земли выросли два рослых капера и, подхватив его под руки, повели в сторону резной скрипучей двери.

— Я пришлю тебе весточку, капитан, — обернувшись вполоборота, выкрикнул моряк. На его лице сияла самодовольная ухмылка, говорящая сама за себя — он открыто лгал всем вокруг.

Облегченно выдохнув, Оливер попытался взять себя в руки. Сердце продолжало бешено колотиться, отзываясь пульсацией в висках. Пытаясь унять дрожь ровным дыханием, юноша хотел рвануть следом за провожатыми и попытаться как можно скорее покинуть заброшенный склад, но трезвый рассудок заставил его поступить иначе. Оставшись на месте, юноша дождался, пока тяжелый засов не захлопнется следом за Скитальцем и продолжил слушать.

Разговор был еще не окончен.

Поднявшись, капитан дал волю эмоциям, гневно пихнув в сторону бочку на которой сидел, и недовольно рявкнув, кинул в сторону каперов полный призрения взгляд:

— Ну, что скажите, господа хорошие?

Присутствующие зашушукались словно крысы.

— Мне кажется, он водит нас за нос, — раздался скрипучий голос справа.

— Говори, Трупер, — позволил капитан.

Собравшись с мыслями, моряк кашлянул в кулак:

— Да вы только посмотрите на его рожу. Каждое его слова не стоит нашего плевка. От каждого его слова смердит, будто из выгребной ямы.

Говорившего поддержали большинство каперов. Заручившись, по меньшей мере, третью голосов, Трупер продолжил:

— Спросите меня: есть ли у нас повод доверять ему? И я отвечу, что нет. Ни на дюйм. Он служил на «Бродяге», капитан которого, всем известно был не от мира сего. Такой же, как и вся его команда.

— Дело говоришь!

— Пустить кишки ему, и дело с концом!

Высказавшись, голоса быстро стихли.

— Соглашусь с каждым вашим словом, — кивнул Трупер. — И еще одно… Эта история с последним путешествием Бероуза, противней ядовитых водорослей Ниирна. Сам слышал, какие слухи ходят среди завсегдатаев Дальних доков. Нехорошие слухи.

В этот самый момент, зал наполнил резкий удар двери. На пороге возник запыхавшийся соглядатай — Оливер сразу узнал его по многочисленным дерганым движениям.

— Он ускользнул в последний момент. Я до последнего… но этот шельма…

Юноша без труда догадался, что речь идет именно о нем.

— Можешь не продолжать, — отмахнулся капитан, мгновенно потеряв интерес к вестнику плохой новости.

Обессилено упав на покрытый соломой пол, соглядатай что‑то буркнул себе под нос и затих.

Переведя взгляд на сидевшего поодаль старого моряка, сложившего голову, словно сухую тыкву на деревянную клюку, капитан окликнул:

— А что скажешь ты, Квинт?

Дернувшись, старик, будто вырвался из лап вечной дремы, приподнял голову и осмотрелся. Трепетный свет, вырвал из тьмы его пустой взгляд.

«Да он слеп как летучая мышь», — внезапно осенило Оливера.

Высохший, словно деревянный пенек, старик и впрямь внешне напоминал ночного охотника. Скорчив недовольную физиономию, он почесал заросшую щетиной щеку и, выставив вперед руку в обрезанной перчатке, дрожащим пальцем указал на капитана.

— Скажи, Скут, разве ты никогда не встречал в море тень утонувшего корабля? Или ты, Билли, — палец двинулся чуть в сторону, уткнувшись в толпу мрачных каперов, — не сталкивался лоб в лоб с клювокрылой рыбой Зиф? А ты Френк, не боролся со своим страхом, когда борт корабля царапали острые зубы утопленников?

По толпе пробежало нервное волнение.

— С чего вы решили, что сокровище капитана Бероуза по щелчку ваших кривых пальцев, достанется именно вам?! С чего вы взяли, что мальчишка отречется от наследства отца или пожертвует его этому лощеному шуту, что целый час морочил вам головы?

Оливер видел как матросы, обдумывая слова старика, поочередно закивали своими косматыми башками.

— Не слишком ли ты…

— Не слишком! Поверь мне, не слишком — резко оборвал выкрик Квинт. — Именно из‑за такой самоуверенности, что блуждает в ваших никчемных душонках, я и лишился глаз.

Приглядевшись, Оливер только сейчас заметил возле глазниц старика глубокие рваные шрамы. Фантазия незамедлительно нарисовала в юношеском сознании образы кошмарных тварей, которые вырвавшись из морской пучины, могли сотворить с пиратом такое насилие.

— О последнем плаванье Бероуза я слышал предостаточно странностей, что бы сделать один простой вывод: он нашел что‑то куда страшнее черной метки. Небывалое количество мифов и поверий. Только, обычно в таких историях, куда больше вымысла, чем правды. Именно поэтому, огонь прошлого, что вы сейчас пытаетесь разжечь, может обратиться в настоящее пламя. Бывший юнга Бероуза скрыл слишком много чтобы поверить ему, но пообещал достаточно, что бы сделать его нашей марионеткой.

Дослушав слепца, капитан, нахмурив брови, опустил голову:

— Ты считаешь, угроза реальна?

— Я считаю вам надо не спускать с мальчугана глаз! — резко взорвался старик. — И не забудьте про вашего стрекочущего шута! А остальное, будет видно…

— А что нам делать с пронырливым приятелем сопляка Джейсона? — внезапно раздался возле Оливера пронзительный голос соглядатая. Юноша едва нашел в себе силы, чтобы повернув голову не вскрикнуть, когда уткнулся взглядом в обшарпанные сапоги капера. Тот стоял так близко от его укрытия, что мог без труда схватить его за шкирку и выволочь на пиратский круг.

В последнюю секунду Оливер зажал рот руками — в тот самый момент, когда его зубы вновь готовы были начать отбивать барабанную дробь, коварная дрожь, вихрем пробежав по телу, едва не выдала юношу с потрохами.

— Капитан, там какой‑то шум, — вкрадчиво произнес соглядатай, указав на дальнее окно.

Присутствующие застыли, прислушались к воцарившейся тишине. С улицы донесся протяжный собачий лай и жалобные завывания.

— Не мели ерунды, — плюнув, сказал капитан, и вновь обратился к старику. — Что ты слышал о путешествии Одноглазого к острову Грез?

Квинт ответил не сразу, видимо опять погрузившись в дрему.

— Практически ничего, Скут. А остальное всего — навсего глупые слухи, не заслуживающие твоего внимания.

По всему было видно, что старик был не намерен продолжать разговор.

— Луджи, Кларк, — обратился к каперам капитан. Двое плечистых моряков ответили коротким кивком. — Ваша задача: трактир «Адмирал Тревли». Ройте носом, угощайте всех и каждого ромом, хватайте за горло, но узнайте мне все, что известно о бриге «Бродяга» и его причудливом капитане.

В следующую секунду зал наполнился протяжным надрывным кашлем. Все повернули головы в сторону старика. Квинт обвел каперов удивленным взглядом, пожал плечами и отрешено произнес: «Воля ваша».

Всполохи, возникшие на горизонте, на секунду озарив неимоверно раздувшиеся тучи, напомнили нарыв, который никак невозможно удалить. Небо болезненно вздрогнуло и вновь устало уснуло, пытаясь побороть неведомую болезнь. Блуждающая по округе тревога ненадолго стихала, растворившись в монотонном такте непрекращающейся капели.

Дождь, барабаня по крыше, погружал Рика в полудрему. Наблюдая за извилистыми струйками, спешащими к земле, юноше казалось, что время остановилось, и он очутился в странном мире, где не существует спешащих стрелок часов и все вокруг погружено в приятный и безмятежный сон.

— Вот выпейте, этот отвар избавит вас от возможной простуды. — Терси ли Джейскоба протянул юноше чашку горячего настоя. В нос ударил приятный травяной аромат.

Пастырь улыбнулся и присел рядом с Клер.

— Спасибо вам, сэр. Мы просто не знали от кого ждать помощи, — поблагодарила девушка.

— Не стоит, — откликнулся служитель. — Мне в радость оказать вам столь незначительную услугу. Мой приют в вашем полном распоряжении столько, сколько это потребуют обстоятельства.

Кивнув, Клер осторожно притронулась к отвару. Тонкий дымок тянулся к высокому сводчатому потолку и терялся в бархатном полумраке.

Церковь была небольшой, но вполне уютной по меркам Прентвиля, где всегда ценились вычурность и массивность. Огромные храмы, упрятанные в пузатые колонны и многоярусные фасады с выпирающими, словно клыки ордерами, казались настоящими гигантами по сравнению с крохотными двухэтажными домишками обычных горожан. Возвышаясь на соборной площади, божественные святилища являли собой прямое отображение лоснящихся священнослужителей. А здесь, в скромном кирпичном домике, притаившемся между низких мастеровых лачуг, все выглядело иначе. Длинные скамьи были развернуты к центру, своим расположением напоминая знак бесконечности жизни. Тусклый свет свечей, словно лунная тропа, скорее умиротворял, чем настораживал, отчего изображения святых героев, которые противостояли морской стихии и погибли ради жизни потомков, виделись добрыми старцами неспособными причинить зла.

Обратив внимание на уличную непогоду, пастырь обернулся, печально взглянув на Клер, а потом на ее брата.

— Видимо, мы действительно чем‑то прогневали повелителя морей, — заключил он.

— С чего вы взяли? Все дело в дожде? — попытался предположить Рик, обхватив обеими руками широкую кружку.

Терси не согласился:

— Разве вы не замечаете? Вся эта непогода — неслучайна. Конечно, я могу ошибаться. Собственно говоря, и хорошо, если мой разум неверно истолковал непрекращающийся дождь. Но ответьте мне, разве вам не кажется, что надежда угасла? Просыпаясь на рассвете, я больше не вижу на горизонте солнца. Понимаете? Эти жуткие тучи, они повсюду. Они давят, топчут ливнем, скрывая от нас всякую радость земного существования.

От одной мысли, что к выходкам природы все‑таки причастен таинственный мистер Сквидли, Рика бросило в дрожь. С каждым днем юноша все сильнее погружался в историю, которая теряя привлекательные краски, наполнялась серостью непонимания. Окончательно запутавшись, он ожидал, что в скором времени морок навеянный воспоминанием об отце рассеется. А история о книжке в кожаном переплете с красной тесьмой окажется обманом, и они с сестрой заживут как раньше. Но череда событий закрутилась настоящим вихрем и не сулила благоприятной развязки.

— Возможно, я покажусь вам весьма неучтивым, мисс Джейсон. Однако я прошу, ответьте: что заставило вас покинуть дом?

Пытаясь подобрать хоть какую‑нибудь правдоподобную причину, Клер растерянно покосилась на брата. В ее глазах явственно читалось одно: «Только не говори правду. Ни в коем случае не говори».

Данный факт не укрылся от пастыря, и он спокойно добавил:

— Не пугайтесь. Ваша тайна и ваше опасение не покинет этих стен. Поверьте, я умею хранить секреты. И если возникнет необходимость, смогу оказать вам посильную помощь. Ну же, Клер…

Крохотное замешательство в итоге так и не стало откровенной исповедью. Клер долго молчала, закусив губу и наконец, тихо прошептала:

— Скажите, сэр. Вы верите в неизбежность судьбы? — она хотел спросить еще что‑то, но ограничилась всего одним вопросом.

По ее мнению Терси ли Джейскоба должен был недоверчиво фыркнуть и завести бесконечную проповедь о сострадании, но пастырь отреагировал иначе. Его худое, обветренное лицо осунулось став невероятно усталым и отрешенным от внешнего мира. Он словно ждал этого вопроса, а когда услышал его, не сразу нашел что ответить. Пауза длилась не долго.

Аккуратно подбирая слова, служитель церкви, наконец, изрек:

— Фатум в первую очередь страшен своей неизбежностью. Никто не знает, что тебя ждет и когда оборвется твоя жизнь. Поистине — жуткое оружие возмездия.

— Вы серьезно в это верите? — недоверчиво поинтересовался Рик.

— Безусловно. Я же не всю свою жизнь служил Всевышнему, сынок, — объяснил пастырь. — Раньше в моей жизни было куда больше крови и смерти, чем элементарного сочувствия.

Не веря своим ушам, Клер тихо охнула.

— Да, не удивляйтесь, мисс Джейсон. Это абсолютная правда: каждый из нас приходит к создателю, своим путем. И чаще всего этот путь тернист и сложен.

Замолчав, он поднялся, подошел к алтарю, постоял возле него в раздумьях, а затем осенил себя знаком спасения и махнул рукой, словно решился на что‑то. Обернувшись, пригласительным жестом пастырь позвал их за собой.

Спустившись вниз по винтовой лестнице, они остановились возле низкой кованой двери. Терси долго копался в темноте, выбирая на толстой связке нужный ключ. Короткий щелчок, второй, третий и ржавый механизм подался упорству человека. Дверь со скрипом отворилась. Серый мрак подвала утонул в беспроглядной мгле, где не было видно не зги.

— Сейчас, я все покажу, — чиркнув кресалом, Терси осветил дорогу факелом и шепотом добавил: — Только прошу вас тише. Не стоит будить дремлющих.

Рик и Клер растерянно переглянулись.

Осторожно, ступень за ступенью, они двигались вглубь, казавшегося бесконечным подвала. С полукруглого каменного потолка, пробиваясь сквозь кладку, струйками сочилась мутная вода. Звонкий удар капель смешался с шорохом шагов. Огонь пытался отвоевать у тьмы хоть немного пространства, но битва оказалась неравной. Было видно не дальше вытянутой руки. И лишь уверенный шаг Терси внушал надежду, что Рик с сестрой не сгинут в этой ужасной бездне подземелья.

Наконец ступени закончились, и коридор потянулся чуть вверх. Стены стали уже, и юноша ощутил, как капли падают ему на плечи, голову. Неприятное ощущение нарастающей тревоги не покидало его ни на секунду. Непроизвольно Рик коснулся мокрого плеча рукой, а затем попробовал влагу на вкус. Вода оказалась соленой.

— Не удивляйтесь, и не бойтесь, это всего лишь слезы, — заметив реакцию юноши, объяснил Терси, не сбавляя шага.

Ничего не ответив, Джейсон — младший попытался справиться с охватившей его дрожью.

Коридор стал ниже, и пастырю пришлось пригнуть голову. Легкий сквозняк донес запах затхлости и крысиных испражнений.

Внезапно послышался пронзительный визг, и Рик почувствовал, как в правый башмак ударилось нечто живое. Опустив голову, юноша смог рассмотреть лишь удаляющийся крысиный хвост. Отпрянув в сторону — чтобы удержаться на ногах — он выставил вбок руку, пытаясь облокотиться о стену. Ладонь провалилась в углубление, и пальцы тут же уперлись во что‑то мягкое и вязкое.

— Ай, — вырвалось у Рика прямо из груди.

Отшатнувшись, он стал заваливаться на спину, когда пастырь ухватил его за лацкан камзола. Пламя дернулось, и юноша увидел Терси рядом с собой. Узкое лицо священника сделалось каменным, и только желваки на скулах все еще нервно поигрывали.

— Тише. Я же просил, не будить Дремлющих.

Повернув голову, Рик заметил лишь то, что ему позволил увидеть огонь; глубокая ниша хранила останки, утопающие в широких пластах ветхой одежды. Череп умершего был повернут в сторону юноши, а пустые глазницы буравили его ненавистным взглядом слепца.

Зажмурившись, Рик открыл глаза только тогда, когда Терси ответ факел в сторону и человеческие мощи медленно погрузились во мрак.

— Великий Дункан, кто они? — пролепетала Клер, сложив руки на груди.

— Наши братья и сестры, — буркнул себе под нос пастырь, продолжив свой путь.

Трепетные свет еще долго облизывал стены коридора, то и дело, вырывая из мрака жуткие кости мертвецов, отчего Рик ощущал неприятный ком, подступающий к самому горлу. Слава мученикам! — дорога оказалась не долгой. Вскоре они уткнулись в еще одну тяжелую дверь. На этот раз Терси действовал быстрее и справился с замком за считанные секунды.

Попав в следующий зал и слегка осмотревшись, Рик ощутил внезапную дрожь — чудесным образом он вновь оказался на Кладбище забытых кораблей. По крайней мере, находясь в полной темноте и чувствуя на языке привкус гнилого дерева, он живо представил перед собой старый, лежащий на боку и зияющий пробоинами двухмачтовый бриг. Но как только Терси осветил помещение, нарисованный образ лопнул, расколовшись на сотню крохотных частиц.

— Не может быть, — изумленно прошептала Клер.

Призрачный свет поборов мрак открыл перед ними настоящий кладезь всевозможных морских приспособлений, помещенных в стеклянные короба. В самом центре располагалась часть корабельного носа — деревянные доски сложенные пирамидой. В них тяжело угадывался правый борт и несколько ярдов палубы.

Остановившись в самом центре сокровищницы, пастырь повернулся: на его лице сияла улыбка, а из глаз градом лились слезы.

— Эта тайная история моей жизни долгие годы находилась под замком. А теперь… Милости прошу в мир бывшего капера, старпома брига «Бродяга», мистера Керка са Фона.

Рик внимательным взглядом обвел штурвал, кусок бизань мачты, абордажные крюки, сектант, аккуратно сложенный вдвое флаг. В голове эхом повторились слова Скитальца.

Он тоже плавал на «Бродяге»… Он должен знать моего отца…

Приблизившись к Терси, юноша с трепетом в сердце, спросил:

— Скажите сэр, на вашем бриге капитаном был мистер Бероуз?

Вздрогнув, пастырь, в котором сейчас с легкостью угадывалась непреклонность морского волка, в очередной раз дал слабину.

— О чем ты говоришь?

Рик повторил свой вопрос.

В один миг на лице Терси отразились сотни различных эмоций. Переплетенные клубком, они попеременно возникали и стремительно исчезали, не оставив после себя и следа.

— Кто рассказал тебе о капитане Бероузе, сынок? Назови его имя?

— Один мой друг, — не раздумывая, соврал Рик.

Не доверяя пастырю ни на иоту и относя того, скорее, к разряду врагов, чем друзей, юноша не собирался откровенничать с ним.

— Если вы знали мистера Бероуза, тогда возможно вы знавали и нашего отца, мистера Лиджебая Джейсона… — решительно произнес Рик.

Озабоченность Терси сменилась сначала растерянностью, а затем и вовсе обратилась в выражение полного безразличия. Присев, а вернее будет сказать, обессилено повалившись на пару винных бочек, пастырь вновь стал самим собой. Немного помедлив, он тихо ответил:

— Да, мистер Джейсон… безусловно, я знавал вашего отца. И даже слишком хорошо, что бы с упрямством вола отрицать данный факт. Мы совершили с ним одно из самых удивительных и опасных странствий в мире. Но, к сожалению, для нашего славного капитана, оно стало последним, — при этих словах Терси окончательно поник.

Мысленно Рик ощутил настоящее ликование. Загадки отца на этот раз оказались не такими уж и сложными. Всего пять — шесть дней и он без труда отыскал его третьего сослуживца. Книга с красной тесьмой и кожаном переплете, откликнулась теплом, грея сердце.

Старясь сдержать собственный порыв и не раскрыть всех секретов сразу, Рик задал еще один вопрос:

— Скажите, а участвовал ли в вашем плавании некий мистер Сквидли? Поговаривают, он был лучшим другом нашего покойного родителя.

Резко мотнув головой, Терси уткнулся в юношу взглядом полным ужаса и отчаянья. Хотя, возможно, Рику это просто почудилось. Как бы то ни было, в одну секунду пастырь резко вскочил со своего места и, заметавшись, словно лев в клетке, резко кинул:

— Не знаю я никакого мистера Сквидли. Ни его, ни похожего на него. У вашего отца никогда не было, и быть не могло подобных друзей. Запомните это! А лучше намотайте себе на ус… И больше никогда в жизни не задавайте мне подобных вопросов!

Отшатнувшись от священника как от чумного, Рик уже отругал себя за столь необдуманный шаг. Не ожидая подобной реакции, он видимо пробудил в пастыре давно забытые и довольно скверные воспоминания. И конечно же мистеру Терси было знакомо названое им имя. Только нить, которая связывал его с мистером Сквидли, скорее всего была опаснее хорошенько наточенного лезвия.

Через секунду Терси замер, виновато уставившись в пол. Разворошив осиный улей воспоминаний, и понадеявшись на собственные силы, — он не сдюжил. Прошлое оказалось сильнее настоящего.

— Скажите правду сэр, зачем вы привели нас сюда? — дождавшись удобного момента, ласково и, в тоже время, твердо поинтересовалась Клер.

Растерянный взгляд бывшего капера приобрел былую осмысленность.

— Лишь приоткрыв завесу собственной тайны, можно узнать чужую, — ответил он.

— Тогда в чем же состоит ваша тайна? — уточнила девушка.

Терси тяжело вздохнул и, смахнув дрожащей рукой со лба пот, молвил:

— Все мы: я, вы, ваш покойный родитель, и многие другие — часть одной странной и довольно жуткой истории, которой суждено было случиться и она произошла. Фатум, мисс Джейсон. Коварная судьба, от которой не убежать и не спрятаться, куда бы вы ни ушли, где бы ни схоронились. И боюсь, что даже смерть вашего отца не избавила его от неизбежной расплаты за собственные поступки.

Клер слушала бывшего капера — ныне служившего богу — а представляла перед собой одинокую фигуру мистера Лиджебая. Воздвигнув стену из правил и запретов, ее отец сам угодил в бесконечное мытарство между миром живых и мертвых. Она хорошо помнила осунувшуюся фигуру призрака в черном плаще, возникавшую: то в спальне, то посреди пустынной мостовой и осознавала насколько ему страшно и одиноко. Лишившись человеческой оболочки, отец не избежал роковой судьбы, не скрылся в призрачном очертании собственной смерти. Даже там, в неведомом королевстве между небом и землей, он не должен был улизнуть от уготованной ему участи. Фатум настигнет его даже в новой ипостаси. Только что же за расплата могла быть страшнее самой смерти?

Вопрос, обрушившись на голову, раздавил ее, не оставив ни единого шанса на спасение.

— Мы обречены? — одними губами вымолвила Клер.

— Боюсь, что да, мисс.

У Терси не было ни тени сомнения.

— Я думал, что прошлое оставило меня в покое. И меня, и вашего отца, и даже старину Билли, местного старьевщика. Отправившись в путешествие, мы желали обрести свободу, покорить мечту, освободив из плена Синюю птицу счастья. Но вместо этого обрушили на свою голову проклятия, которому нет названия.

Голос дрогнул, и Терси закрыл лицо руками.

Приблизившись к нему, Клер так и не решилась обнять пастыря.

Покосившись на покоящиеся части некогда великого и неподвластного ледяным водам корабля, Рик понял, что это и есть разрозненные воспоминания бывшего старпома. Именно они никогда не отпустят его от себя. И именно они разорвут его на части, упрятав бренное тело в покрытую мхом могилу в одной из забытых частей кладбища.

— Вы можете говорить? — осторожно поинтересовалась Клер.

Терси не ответил. Он был далеко. Слишком далеко, чтобы слышать девушку. Водоворот воспоминаний держал его достаточно крепко. Не в силах противостоять чему‑то неведомому, засевшему в его голове, пастырь поднялся, и решительно оглядев присутствующих, повернулся к ним спиной. Бледное лицо лишь на секунду мелькнуло в свете чадящих ламп и исчезло во тьме.

— Простите меня, но наш разговор состоится не сегодня, — сухо изрек Терси ли Джейскоба, бывший старпом капитана Бероуза. — Прошу лишь об одном. Ограничьте свои прогулки по городу. В этих стенах зло вас не тронет, а за пределами, увы, я не могу дать такой гарантии.

— Но, сэр? — попыталась возразить Клер.

— Больше ни слова, мисс Джейсон. Завтра вечером я расскажу вам все, что знаю сам и даже намного больше. Завтра, но не сейчас. Мне необходимо собраться с мыслями. А теперь прошу вас, ложитесь спать. Нам всем понадобятся силы.

— А что твориться в городе? — вопрос Рика оказался как всегда неуместен.

Но на сей раз, бывший старпом, ответил сразу:

— В Прентвиле поселилась Химера, мой юный друг. И дай нам, Святые мученики, не попасться ей на глаза, и встретить рассвет живыми.