Хроники инспектора Ротанова

ГЛАВА 14

Массированная атака на их укрепления началась ровно в полночь. Ротанов проснулся от звонких ударов рельса, заменявшего гонг, и долго не мог понять, что происходит и где он находится. Все мышцы ломило от непривычных физических нагрузок, а голова буквально разламывалась на части. Он сидел на своей кровати, свесив ноги, и со странным равнодушием слушал заунывные звуки гонга. Неожиданно вспомнились слова Хемингуэя: «Не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе». И лишь после этой многообещающей мысли он окончательно проснулся и бросился к дверям, прихватив с собой бластер.

Все остальные члены отряда уже находились на своих местах, согласно боевому тревожному расписанию, еще с вечера составленному Зарудным. Ротанов оказался последним и поймал на себе неодобрительный взгляд стоявшего у амбразуры Саврасова. Этот атлетически сложенный человек, с грубо вырубленным лицом и, казалось, с навсегда приклеенной к нему ухмылкой, так и не смог простить Ротанову гибель своего друга, и хотя никакой вины инспектора в несчастье, постигшем Асланова, не было — Саврасову нужен был виноватый, и он его нашел. Рано или поздно его глухое, подспудное недовольство должно было вылиться в открытый конфликт. Сейчас момент был совершенно не подходящим для выяснения личных отношений.

Во дворе стая каких-то летающих тварей, таких же прозрачных и светящихся, как привидения, напавшие на дом старика, носилась над зданием постепенно сужавшимися кругами. «Значит, они могут летать, если это понадобится, — подумал Ротанов. — Интересно, чему еще они могут научиться? Забрасывать нас бомбами?» Оказалось, что это его предположение не так уж далеко от истины.

Штук двенадцать светящихся бледным, призрачным светом существ, казалось, вот-вот бросятся в атаку. Назначенные во внешний дозор десантники, сидевшие в капонирах во дворе, пока не открывали стрельбу, экономя заряды, которые здесь нечем было восполнить.

Кто-то включил самый мощный, имевшийся в их распоряжении фонарь, но это не помогло лучше рассмотреть нападавших. Луч света почти не отражался от их прозрачных тел. В конце концов, Ротанов приспособился следить за ними по четкому рисунку внутренних органов, высвеченных фонарем, словно на экране рентгеновского аппарата. Эфемеры — так окрестил их Ротанов в своем отчете, который неизвестно когда попадет в управление, если попадет вообще.

Теперь он уже почти не сомневался, что это те же самые твари, которые напали на старика, тогда они не умели летать или просто не хотели сразу демонстрировать все свои способности.

Теперь они выстроились в воздухе в какое-то подобие боевого порядка и решительно ринулись на замерших в капонирах людей.

Тварь, летевшая первой, неожиданно широко распахнула свой клюв, словно хотела захватить побольше воздуха, и Ротанов, инстинктивно почувствовавший, что за этим последует, крикнул:

— Всем пригнуться! — В ту же секунду голубой электрический разряд со страшным грохотом ударил в стену капонира. Клочья разорванных мешков и фонтаны песка брызнули во все стороны. Почти сразу вслед за этим энергетическим ударом рявкнули бластеры десантников, и две твари исчезли на мгновение в огненном облаке плазмы.

Когда вспышка погасла и глаза вновь смогли различать окружающее, Ротанов понял, что на землю не упало ни единого кусочка. Возможно, были капли уже знакомой ему по предыдущему нападению слизи, но если они и были, то мгновенно испарились в огненном облаке разрыва.

И сразу же атаку продолжили все десять уцелевших эфемеров. Они метнули свои электрические стрелы почти одновременно. После этого «залпа» от капониров практически ничего не осталось. Люди уцелели только благодаря толстому слою мешков и прочной ткани своих защитных комбинезонов, но было ясно, что следующий залп их накроет и вряд ли защитные скафандры десантников смогут устоять при энергетическом ударе подобной мощности.

К счастью, для следующего «выстрела» нападавшим необходимо было какое-то время. Возможно, они перезаряжали свои внутренние конденсаторы, во всяком случае, в течение следующей минуты нового залпа не последовало, только это и спасло людей, занимавших позицию с наружной стороны дома.

— Всем укрыться в здании! — крикнул Ротанов, и эта его команда была выполнена с завидной быстротой. Уходя последним, он захлопнул за своей спиной дверь и даже успел задвинуть засов, прежде чем здание содрогнулось от нового электрического удара.

— Будем надеяться, что крыша выдержит, — проворчал Зарудный, вставляя в амбразуру, еще днем прорубленную Ротановым, ствол бластера и ведя непрерывный огонь по одному ему видимым целям.

Бой продолжался всю ночь, и лишь с первыми лучами солнца эфемеры исчезли, бесследно растворившись в воздухе.

Когда атаки прекратились, стало ясно, что еще одной подобной ночи им не выдержать. В большинстве бластеров батареи почти полностью разрядились, и, не имея возможности их подзарядить, они становились совершенно беззащитными. Тем более что стены их «крепости» были буквально изрешечены ударами энергетических зарядов, лишь внешне похожих на привычные молнии. Стены едва держались, и Ротанову скрепя сердце пришлось признать, что его идея создания даже временной базы в покинутом людьми городе оказалась ошибочной.

Это еще больше усложнило его и без того непростые отношения с десантниками. Они не признавали над собой никакого начальства, кроме своего непосредственного командира, а гражданских чиновников откровенно презирали. Ротанов в это число не входил, его полевые заслуги в их глазах в какой-то мере уравновешивали отсутствие военной формы.

Но так продолжалось лишь до тех пор, пока отряд не был вынужден в спешке собрать вещи и стремительным маршем покинуть с таким трудом оборудованное укрытие.

Уставшие во время непрерывного ночного боя люди, не получившие возможности отдохнуть даже днем, недовольно ворчали. Но это были пока цветочки.

Ягодки начнутся, если до наступления темноты они не найдут подходящего для отражения ночной атаки эфемеров места. В том, что атака неизбежна, у Ротанова не было ни малейшего сомнения. Опасные существа, с которыми они столкнулись, определенно обладали зачатками интеллекта, если только ими никто не управлял извне. Однако и в том и в другом случае эти твари постараются добить противника именно сейчас, пока он не успел организовать оборону.

Таким образом, в резерве у землян оставался только этот день. За столь короткое время им вряд ли удастся найти подходящее убежище в городе. Во время ночной атаки Ротанов убедился, что эфемеры в случае необходимости способны просачиваться сквозь недостаточно толстые и плотные стены…

Но оставался еще космодром, и, похоже, теперь — это их единственная надежда. Еще во время подлета к планете, выбирая место для посадки, Ротанов заметил силуэты двух стоявших там кораблей. Если бы им удалось добраться до этих кораблей, то за их бортовой броней они оказались бы в полной безопасности. Никакие эфемеры не смогут проникнуть сквозь метровый слой титанита. Но до кораблей надо было еще добраться.

Ротанов не знал, какие это корабли. Скорее всего, это лайнеры, те самые, команды которых в полном составе пожелали остаться на «курорте».

Но даже обшивка пассажирских лайнеров, не укрепленная дополнительной броней, какую несли на себе боевые корабли Федерации, могла без всякого труда выдержать электрическую атаку местных монстров. Она была рассчитана на длительное пребывание в фотосфере звезды, и задача группы состояла теперь в том, чтобы добраться до космодрома засветло и суметь попасть внутрь закрытых и законсервированных кораблей…

Ротанов знал, что сделать это будет непросто. По инструкции, надолго покидая корабль, команда была обязана привести в действие все его защитные и охранные устройства, и это означало, что ни один посторонний, не знающий капитанского пароля, не сможет проникнуть на корабль.

Но другого пути к спасению Ротанов не видел. Уже одно то обстоятельство, что космодром был удален от города, вселяло надежду. Эфемеры могли и не последовать за ними, удовлетворившись тем, что незваные пришельцы покинули обжитый ими город.

После целого дня форсированного марша, когда жара, проникнув сквозь оболочки скафандров и легко справившись с климатологическим контролем, заставила людей вспомнить о том, что такое настоящая пустыня, они увидели, еще издали, возвышавшиеся над пустынным плато две огромные корабельные башни.

Заходившее солнце окрасило их в зловещий красноватый цвет, но все же этот цвет не был таким интенсивным и яростным, как тот, что отражался в окнах брошенного людьми города. Давало ли им это надежду?

Ротанов не знал ответа на этот вопрос и, сорвав осточертевший шлем защитного скафандра, лишь ускорил шаг, с удовольствием ощутив на зубах хруст мелкого песка. Это давно забытое ощущение напомнило ему о том, что в этом мире существуют вещи более реальные, чем нападение ночных тварей, не оставлявших после себя даже трупов.

Минут через двадцать, перевалив через небольшой гребень, они очутились перед воротами космодрома, обнесенного изгородью из колючей проволоки.

Зрелище этой изгороди оказалось для них настолько неожиданным, что они остановились метрах в двадцати от ворот.

На Земле космодромы располагались на открытых пространствах, не было нужды обносить их изгородями. Только сумасшедший мог проникнуть на летное поле, рискуя попасть под струю плазмы. Вполне достаточно было расставить щиты с предупреждающими об опасности надписями. Но здесь во всей своей красе перед ними предстала изгородь с воротами и будкой для часового.

Несколько минут они в полном молчании ждали неизвестно чего. Может быть, появления часового из будки, но ничего не происходило, разве что неожиданно потемнело небо, закрывшись невесть откуда набежавшими тучами. Ветер со стороны пустыни неожиданно усилился и начал довольно чувствительно сечь открытые участки кожи мелкими острыми песчинками.

— Долго мы еще будем тут стоять? — грубо поинтересовался Саврасов.

— Столько, сколько потребуется! — отрезал Зарудный, вопросительно поглядывая в сторону Ротанова, но тот молчал. Идти к закрытым люкам кораблей казалось ему бессмысленным. Его надежды на то, что хотя бы один из них в спешке забыл задраить покидавший корабль экипаж, не оправдались, и теперь он просто не знал, что делать дальше. Ветер за их спинами продолжал усиливаться и крепчал слишком уж быстро для обычного ветра.

— Это не простой ветер, — сказала Линда, прикрывая глаза ладонью от заходящего солнца и пристально вглядываясь в пустыню. — Он несет смерть. Смотрите, там, среди барханов…

Теперь и остальные увидели поднимавшееся над землей песчаное полотнище. Оно трепетало, как живое, все время меняя форму и постепенно уплотняясь. Сейчас это непонятное образование, слепленное из песка, достигало высоты трехэтажного дома и постепенно увеличивалось в размерах.

— Эта штука движется к нам! — крикнул Саврасов и, не дожидаясь остальных, одним движением перемахнул через забор. Ротанов так и не понял, для чего он это сделал. Жидкие ряды проволоки казались слишком несерьезным препятствием на пути надвигавшегося на них песчаного монстра, по форме напоминавшего теперь летящего над землей дьявола. Сквозь плотную массу песка, из которого слепилось его тело, уже не просвечивали окрестности, а затем раздался голос, напоминавший скорее рык какого-то животного и идущий одновременно со всех сторон.

— Добро пожаловать, мясо!

Прежде чем Ротанов успел вмешаться, прежде чем Зарудный успел понять, что, собственно, происходит, четыре бластера десантников одновременно выплюнули свои заряды в сторону песчаной тучи, в ее глубине вспухли и распустились четыре огненных цветка. И, словно испугавшись этой безобидной с виду вспышки, полностью поглощенной песчаной бурей, облако, летящее на них, остановилось, как будто налетело на невидимую преграду.

Саврасов, лежа за проволочной изгородью, вел по переднему фронту песчаного облака непрерывный огонь.

Прошло, наверно, не меньше пятнадцати минут, прежде чем остальные поняли, что он продолжает стрелять по пустым барханам, оплавляя их вершины последними оставшимися у него зарядами. Тучи и след простыл.

— Почему стреляете без команды?! — рявкнул Ротанов и получил ответ, который лучше всего прочего показал, как низко опустился его авторитет за последнее время.

— Мы все здесь станем трупами, прежде чем дождемся от тебя нужной команды!

— Кто это сказал?

— Ну я сказал, что дальше? — спросил Саврасов, поднимаясь со своей огневой позиции и делая шаг по направлению к Ротанову.

Ротанов откровенно растерялся, событие, обрушившееся на них, было настолько значительней неожиданно вспыхнувшей ссоры, что он не знал, как на нее реагировать. Нервы у людей не выдержали чрезмерного напряжения. И это могло вылиться в открытое неповиновение. Если позволить Саврасову свести назревающий конфликт к банальной драке — последние остатки авторитета инспектора могли улетучиться, как дым. Необходимо было что-то срочно придумать, что-то неординарное. Но ничего не приходило в голову.

— Напрасно открыли огонь. Надо было позволить ему подойти вплотную и выяснить, что ему от нас нужно.

— Это был фантом, и мы его уничтожили, прежде чем он не сделал того же самого с нами! — вступился за Саврасова один из участников перестрелки.

— Откуда вы знаете, что это было? Вы что, специалист по фантомам? А если это был парламентер? Если с нами впервые, с тех пор, как мы не выпускаем из рук оружия, собрались поговорить? Что, если это была наша единственная надежда выжить?

— Что-то страшновато выглядел этот ваш парламентер!

— Может быть, они лишь хотели проверить, легко ли нас запугать!

Кажется, Ротанову удалось заставить Саврасова смешаться и потерять часть своего боевого апломба. Но теперь, если десантник не хотел потерять лицо в глазах собственных товарищей, ему придется довести до конца затеянную ссору. Ротанов прижал его в угол своей логикой, и парню уже ничего не оставалось, как только продемонстрировать, что грубой силе нипочем никакая логика. Ротанов слишком поздно понял это и едва успел уклониться от неожиданного броска Саврасова.

— Саврасов! Немедленно займите свое место в строю! — сказал Зарудный очень тихо, но тем особым командирским тоном, после которого подчиненному следовало ожидать больших неприятностей.

— Это же обыкновенная галлюцинация! — попытался вступиться за Саврасова еще один десантник. — Подумаешь, истратили впустую несколько зарядов!

— Галлюцинация? — продолжал наступать Ротанов. — Все слышали, что сказала нам эта «галлюцинация»? Кто-нибудь может повторить?

— «Добро пожаловать»… И еще что-то, кажется, «мясо»… — неохотно выдавил из себя заступник Саврасова.

— Не бывает говорящих галлюцинаций, и уж тем более не бывает галлюцинаций, которые одновременно нескольким людям говорят одну и ту же фразу!

Теперь уже все участники инцидента призадумались. Возразить инспектору было нечего.

Словно подводя итог этой так и не разрешившейся до конца ссоры, со стороны одного из кораблей донесся непонятный металлический звук.

— На аппарели кто-то есть! Там люди! И вновь, наплевав на всякую дисциплину, десантники толпой бросились к кораблю. Перед изгородью остались только Ротанов с Хорстом, Зарудный и Линда.

В молчании, ни на секунду не опуская стоявшего на боевом взводе оружия, они пересекли летное поле и остановились перед кораблем, ожидая, чем закончится визит их нетерпеливых товарищей.

Ротанов окинул взглядом блестящую поверхность обшивки, еще не успевшую запятнать себя язвами микрометеоритов и ожогами звездных температур.

— Совсем новый корабль… Жаль, если в него не удастся войти.

— По-моему, наши друзья уже внутри, — возразил Хорст.

— Это еще ничего не доказывает, внутренняя дверь тамбура может быть заблокированной. Хотя, скорее всего, она будет открыта. Нас здесь ждали, — проговорил Ротанов очень тихо, ни к кому специально не обращаясь.

— А тебе не кажется, что фактов слишком мало для таких скоропалительных выводов? — теперь уже Хорст с ним не согласился и вынудил Ротанова выложить свой последний козырь.

— Давай проверим. Если внутренний люк этого корабля окажется открытым, вопреки всем существующим правилам, ты будешь вынужден согласиться со мной.

— Считай, что мы договорились. Хорст спрятал в карман свою трубку и медленно, осторожно, словно входил на минное поле, двинулся по трапу к открытому люку, в котором минуту назад исчезли десантники. Неприятности еще только начинались, и Ротанов хорошо понимал, к чему может привести раскол в их небольшом отряде.

Все продолжали стоять неподвижно, пока старый капитан медленно поднимался по металлической лесенке. И, лишь когда его спина исчезла в темном провале люка, остальные последовали за ним.