Хроники инспектора Ротанова

ГЛАВА 26

Ротанов чувствовал почти физическое отвращение к лежавшей в свинцовой коробке жемчужине, словно нес в руке нечто отвратительно мерзкое. Скорпион или змея — не вызвали бы у него подобной реакции. От этой дряни необходимо было избавиться как можно скорее. И сделать это так, чтобы никто не догадался о том, куда он спрячет кристалл. Слишком велика цена этой мерзости на черном рынке, слишком велик соблазн завладеть ею.

Ему казалось, что даже сквозь свинцовую оболочку камень пытается пробиться к его сознанию и заставить сделать то, что ему совсем не хотелось делать, — легким движением пальца надавить на кнопку футляра и открыть коробку всего лишь на мгновение — на одно мгновение… Ему не хватало воздуха, он чувствовал, что задыхается, словно сам лежит в свинцовом гробу. Злобной твари внутри коробки нужна была связь со своей маткой. Он знал, что камень живой, и хорошо представлял, что случится, если он откроет коробку. И тем не менее сопротивляться этому желанию было нелегко. Стиснув зубы, он боролся с проклятым камнем. Следы этой борьбы были заметны на его лице, когда он вновь появился в гостиной.

— Как там она? Вам удалось благополучно завершить операцию?

Дружелюбные лица его спутников, вопросы, ободряющие слова — сейчас ему было не до этого.

Он молча кивнул, стараясь ни на секунду не отвлекаться. Непослушные пальцы подрагивали на крышке коробки, спрятанной в кармане куртки, и Ротанов не знал, надолго ли еще хватит у него сил сопротивляться желанию проклятого камня вырваться на волю.

На крыльце дома в лицо ему пахнул свежий ветер пустыни, и стало немного легче, возможно, от того, что лучи солнца препятствовали распространению силового поля, пытавшегося пробиться сквозь свинцовую оболочку капсулы, сбивая его направленность на мозг завладевшего им человека.

Лучше всего было бы уничтожить жемчуг, избавиться от него раз и навсегда, но Ротанов не знал, как это сделать с имевшимися в его распоряжении подручными средствами, не открывая коробки, и почти наверняка знал, что если он вздумает ее открыть, то станет таким же рабом этого кровавого кристалла, каким была Линда.

Кроме того, ему казалось, что камень может еще понадобиться хотя бы в качестве указателя. Наверняка существуют специальные технические средства, способные проследить за направлением поля, управляющего жемчужиной. Грант говорил об этом, и значит, уничтожать камень сейчас нецелесообразно. Ротанову еще предстояло объяснение с Линдой, и подсознательно ему хотелось оставить за собой возможность отступления, хотя он совершенно определенно знал, что не вернет ей камень даже в том случае, если за этим последует полный разрыв их и без того не слишком прочных отношений.

Ротанов добрел до стоявшего во дворе мобиля Гранта, взобрался на место водителя и, бросив капсулу на заднее сиденье — подальше от себя, — включил двигатель.

Разворачиваясь, заметил на крыльце всех четверых мужчин, провожавших его недоуменными взглядами. Не останавливаясь и не тратя времени на объяснения, он, до предела повернув рычаг газа, унесся в сторону пустыни.

Вскоре дом исчез за барханами, и Ротанов остался один на один с пустыней. Несколько раз он менял направление, словно инстинктивно старался замести следы, как будто не знал, что мобили на воздушной подушке не оставляют следов на песке.

Наконец, ему попалась подходящая ложбинка с тремя приметными скалами. Подъехав к одной из них, он выключил двигатель, достал из ящика с водительскими инструментами небольшую лопатку и стал копать яму под средней скалой. Неожиданно ему пришла мысль, что кто-нибудь посторонний сможет найти выбранное им место, если будет знать, что искать.

Выругавшись, он снова сел на водительское место и прогнав мобиль по азимуту километра два, лишь после этого принялся за раскопки, пока на глубине двух метров не наткнулся на материнскую породу. Вскоре нашлась и подходящая трещина. Втиснув туда коробку, завалив ее крупными камнями и засыпав яму песком, он не удовлетворился этим и посадил сверху куст местного пустынного растения, напоминавшего земной саксаул. Возможно, позже, если ему придется вернуться к своему опасному захоронению, этот куст поможет ему сориентироваться на однообразной песчаной местности. Даже в том случае, если куст заметет слоем песка, он сможет найти это место с помощью локатора, луч которого отразится от свинцовой коробки, но этот зеленый куст надежно скрыл под своими корнями следы его раскопок.

Лишь теперь он мог позволить себе расслабиться и немного отдохнуть.

Пустыня кажется однообразной лишь тому, кто с ней незнаком. На самом деле она многолика, и каждое место, каждая часть ее пространства имеет свое неповторимое лицо.

На валунах, оставшихся здесь еще со времен ледникового периода, росла колючая трава. Из глубоких расселин длинными лохмотьями выбивались бороды лишайников. Их зеленые флаги, видные издалека, казались чем-то вызывающим на фоне золотистого песка, в течение веков, словно океанский прилив, штурмующего многочисленные круглые валуны, некоторые из которых достигали десятка метров в диаметре.

Когда тень от ближайшего камня отползла в сторону, приоткрыв временное убежище Ротанова, пустынное жаркое солнце глянуло в лицо. И лишний раз напомнило ему о том, что следует поторопиться. Пришлось подняться, запустить двигатель и отправиться в обратный путь.

Однако, прежде чем тронуться с места, он еще раз проверил, хорошо ли замаскировал следы своей деятельности и нет ли в машине автоматического курсографа, запоминающего маршрут. По счастью, на этой старой модели подобных приборов не было. Но всего этого ему показалось недостаточно и, встав ногами на водительское сиденье, он вытянулся во весь рост и осмотрел пустыню во все стороны, до самого горизонта, стараясь подметить в ней хотя бы намек на движение. Но никакого движения не было. Никто и не думал за ним следить.

Возвратившись в дом, Ротанов прежде всего проверил, как чувствует себя Линда. Действие снотворного кончилось, но женщина так и не пришла в сознание. Сон перешел в какую-то форму летаргии, вывести из которой Линду имевшимися в их распоряжении медицинскими препаратами так и не удалось. Это встревожило его, но не слишком сильно. Он ожидал чего-то подобного. Резкое изменение деятельности нервной системы не могло остаться без последствий. Он надеялся, что к концу переезда она придет в себя, в любом случае в колонии ей окажут медицинскую помощь, по крайней мере, он надеялся на это, хотя, если верить Гранту, квалифицированных медиков среди уцелевших колонистов не было.

Сборы не заняли много времени. Пока инспектор занимался поисками места для тайника, укрывшего кровавую жемчужину, его спутники упаковали все необходимые в дороге вещи.

Когда в открытый кузов мобиля уложили дорожные тюки, канистры с водой и пакеты с концентратами, места там осталось совсем немного, а после того, как на заднем сиденье пришлось уложить Линду — четверым мужчинам и вовсе пришлось, что называется, сидеть друг на друге.

Выручало лишь то, что кузов кара был открытым и в нем не было душно, хотя это тоже имело свою обратную сторону. В случае нападения закрытый кузов мог бы им обеспечить дополнительную защиту, теперь же приходилось надеяться лишь на оружие и на собственную меткость. Зарудный раздал из своего оружейного запаса игольники — их оказалось всего два, — небольшие плоские пистолеты, похожие на старинный дамский браунинг. Но эти «игрушки» стреляли реактивными иглами, способными на расстоянии сотни метров насквозь прошить танковую броню.

В магазине каждого пистолета было больше сотни таких игл, но, если приходилось стрелять очередями, этот пистолет был способен опорожнить магазин за пару секунд.

Поэтому Зарудный предупредил Гранта и Хорста, чтобы они ни в коем случае не пользовались автоматической стрельбой.

Себе и Ротанову он оставил обычные пороховые пистолеты, все еще не снятые с вооружения из-за своей высокой надежности и точности. Правда, стрельба из них требовала специальных навыков, зато патронов к этому оружию оказалось более чем достаточно.

Выехали после полудня, как только спала жара. Опасность нападения песчаников увеличивалась по мере продвижения к границе пустыни, но Грант собирался остановиться на ночевку еще до начала по-настоящему опасной зоны и преодолеть последние десятки километров ранним утром, когда эти создания наименее активны.

Его знание обстановки и местности оказалось бесценным — о таком проводнике можно было только мечтать.

Вскоре дом, служивший им надежным и удобным пристанищем на протяжении нескольких дней, исчез из виду. Они двигались строго на запад, постепенно углубляясь в зону прерий. Впрочем, это название было довольно условно, поскольку здешние прерии отличались от пустыни только наличием редкого травянистого покрова, пробивавшегося сквозь все тот же вездесущий песок. Ротанов не мог понять, как местные растения умудряются добывать необходимые им вещества в сухом песке.

Полоса прерий примыкала на западе к горной гряде, останавливавшей потоки воздуха, идущего от океана. Здесь чаще шли дожди, и в глубине почвы местами накапливался довольно значительный запас влаги.

Старая колымага мобиля шла на удивление ровно. Успокаивающе басовито, на одной ноте, гудели мощные электромоторы под полом, и мирный пейзаж вокруг постепенно усыплял бдительность.

Арому не зря посчитали курортной планетой. Ослабленная гравитация, не жаркое нигде, кроме пустыни, но в то же время достаточно теплое солнце, единственный материк, расположенный в экваториальной зоне, где практически не было зимы, — все это позволило отнести планету к разряду курортов первого класса, и, если бы не ее слишком удаленное от Земли расположение, здесь давно бы возвели многочисленные санатории и гостиницы.

Ротанов представил, сколько жизней унесло бы нашествие в этом случае, и подумал, что довольно часто отрицательные на первый взгляд факторы оборачиваются своей противоположной, благотворной стороной.

Облачности в этот тихий и ясный вечер почти не было, и, хотя небольшое зеленоватое солнце стояло достаточно высоко, на небе можно было рассмотреть бледные пятнышки самых крупных и ярких звезд. Ночью на небе Аромы загорался настоящий фейерверк, настолько яркий, что освещения, если небо не затягивали тучи, фактически не требовалось.

Ротанов думал о том, что райский климат Аромы вполне мог приглянуться кому-то еще… До сих пор человечеству не приходилось впрямую сталкиваться с другими гуманоидными расами, но земные экспедиции не раз встречали следы деятельности какой-то весьма развитой в техническом отношении цивилизации.

Автоматические маяки, следы временных лагерей, небрежно оставленные на пустынных планетах, — все это говорило о том, что рано или поздно такая встреча должна произойти, и Ротанову подумалось, что она совсем необязательно окажется дружественной, как предполагали оптимисты в совете Земной Федерации.

Слишком расширилась экспансия землян за последние два десятилетия. Рано или поздно интересы человечества пересекутся с интересами других космических рас. И возможно, именно Арома имела самое непосредственное отношение к этому первому противостоянию.

Во всяком случае, она не приняла людей. Она предоставила им свое море, свой райский климат, свои солнечные пляжи — но она оставалась равнодушной и замкнутой. Она не пустила людей в свои недра, хранила от них свои тайны, и, в конце концов, в лоне ее океана родилось то, что заставило людей отступить далеко в глубь пустыни, отступить лишь для того, чтобы в ближайшем будущем окончательно покинуть эту негостеприимную планету.

Ротанов, притиснутый с одной стороны к борту кузова, свесился с него, чтобы отвоевать себе хоть немного свободного пространства. Если не обращать внимания на ржавый борт с облупившейся краской, то можно было представить, что летишь над поверхностью песчаных холмов, поросших редкими кустиками неестественно яркой травы. Наверно, так видели бы эту местность земные птицы, если бы они здесь водились… И в который раз он стал искать ответ на вопрос, какой катаклизм вызвал столь однобокое развитие биосферы на этой планете?

— Нам осталось немного до места, которое я наметил для ночлега, — прервал Грант его размышления. Он чувствовал себя виноватым за тесноту в кузове, за свою маленькую старую машину и старался не показать гостям с далекой, ставшей для него почти нереальной Земли, как глубоко въелось в него убожество местной жизни, отчаяние и страх, принесенные нашествием безжалостных океанских тварей, гибелью друзей и близких.

Ротанов чувствовал его уязвленную гордость, с помощью которой Грант старался защитить остатки своего самолюбия.

Ему нравился этот немногословный человек с первых минут их встречи, вот только его простая речь, манера держаться — независимо и отчужденно — не вязались с образом трагического повествования автора, который сложился у инспектора при чтении дневника… Настолько не вязались, что Ротанов невольно подумал, а не мог ли дневник принадлежать кому-то другому? Человеку, сумевшему описать катастрофу во всех ее подробностях, собрать свидетельства десятков людей. Правда, реальные персонажи редко оказываются похожими на своих прототипов, сложившихся в нашем воображении по нескольким неполным фактам. Так уж мы устроены — мы всегда дорисовываем недостающие черты незнакомого человека, всегда стараемся представить его полнее и невольно идеализируем на первых порах созданный нашим воображением образ.

— Там есть какое-то укрытие? — спросил Ротанов, но Грант уже успел забыть о своей извиняющейся фразе и поэтому переспросил:

— Простите?

— Мы остановимся на ночь на открытой местности?

— Ну что вы! Это было бы слишком опасно. Зона, в которой активно действуют песчаники, совсем близко, и они часто выходят за ее границы. Вот за той грядой холмов, километрах в трех отсюда, есть старые развалины. Очень старые. Когда-то давно, еще до нашего переселения на Арому, там был целый город.

— Город? Чей? — встрепенулся Ротанов, но Грант лишь пожал плечами, не скрывая своей досады на то, что не смог удовлетворительно ответить на его вопрос.

— Откуда мне знать? На Ароме не было археологической экспедиции.

— Но вы сами… Разве вам не интересно было выяснить, кто тут жил до вас?

— Нам оставили совсем немного возможностей для удовлетворения собственного любопытства. Работа день за днем, сначала строительство города, потом гавани и шахт для «Инпланет»… — Эти развалины я обнаружил уже после нашествия монстров и использую их как перевалочный пункт во время своих экспедиций к дому за водой и пищей.

Грант отреагировал неадекватно болезненно на его вопрос, и Ротанов подумал, что у этого человека слишком развито чувство ответственности. Он не стал задавать остальных вопросов, уже вертевшихся у него на языке, решив дождаться, когда машина прибудет на место.

Если этот город был построен цивилизацией рэнитов, со следами которой уже не раз сталкивались земные исследовательские экспедиции, то ему цены нет.

Ротанов не сомневался, что рано или поздно людям придется оборонять свои колонии на дальних планетах от внешних враждебных сил. И знакомство с высокоразвитой цивилизацией могло оказаться весьма полезным для земной науки. Если здесь действительно существовал построенный рэнитами город, пусть даже в далеком прошлом, то открытие такого рода могло стать одним из важнейших за последние десятилетия освоения космоса.

Ротанов решил обязательно выяснить, что известно уцелевшим колонистам о развалинах этого города. Не верилось, что лишь одного Гранта заинтересовали следы чужой цивилизации на Ароме.