Хроники инспектора Ротанова

ГЛАВА 29

Наверно, только застывшее на лице Зарудного выражение безмерного удивления заставило Ротанова сдержаться, Ни одного обвинения не сорвалось с его мгновенно пересохших губ. Он лишь спросил:

— Линду похитили? — Зарудный в ответ на его вопрос отрицательно покачал головой.

— Я ни на секунду не упускал из виду вход в ее блок. Бандиты до него не дошли. Это абсолютно точно.

— Не могла же она испариться?! — Судя по тону, выдержка Ротанова уже изменяла ему. Но в этот момент до слуха обоих этих людей, уже готовых бросить друг другу в лицо оскорбления, долетели слова Хорста, все это время с фонарем в руках остававшегося внизу, у блока, из которого исчезла Линда.

— Здесь есть след!

— Ты хочешь сказать, следы?! — переспросил Ротанов тоном, не предвещавшим ничего хорошего для Зарудного.

— Здесь только один след, след женских ног, и он ведет от блока к стене!

Не поверив, Ротанов спустился вниз и увидел на песке отчетливые отпечатки маленьких босых ступней…

— А где же наши собственные следы? — спросил он, словно все еще не верил собственным глазам.

— Вечером был ветер, он заровнял наши следы, но в этом месте, как видишь, узкое пространство закрывает стена соседнего блока. Только поэтому ее следы сохранились. Тебе следует признать, что Линда ущла сама, вместо того, чтобы обвинять ни в чем не повинного Зарудного.

— Он должен был видеть, как Линда уходила!

Хорст отрицательно покачал головой.

— Все внимание человека во время боя поглощает поставленная перед собой задача. Ты помнишь, какая у него была задача? Охранять вход и все подходы к этим двум блокам. Он видел малейшие передвижения наших противников, направленные в сторону объектов, которые он охранял, и вполне мог не заметить идущую в противоположную сторону девушку. К тому же едва она вышла, как ее скрыл от Зарудного соседний блок.

— Ну хорошо. Я с тобой согласен, да и не время сейчас искать виноватого, надо решить, что делать дальше! Отойдя от лагеря, она сразу же попала в руки бандитов. Теперь понятно, почему так неожиданно прекратилась стрельба с их стороны. Они получили то, что хотели, и ушли. Но еще есть возможность догнать их, времени прошло совсем немного!

— Не горячись, Ротанов. Песчаники только того. и ждут, чтобы мы вышли за кольцо стен. Возможно, уводя с собой девушку, бандиты как раз и рассчитывали на то, что ты немедленно бросишься в погоню и попадешь в лапы этих тварей.

Ты не имеешь права рисковать информацией, которую нам удалось собрать с таким трудом. Земля должна знать о том, что здесь случилось, и уж тем более ты не имеешь права рисковать нашими жизнями ради дочери Гердта. Я прекрасно знаю о ваших особых отношениях. Все об этом знают — и все же я настаиваю на своем!

— В этом ты, безусловно, прав. Прежде всего, это мое личное дело. Сейчас мы разделимся. Вы продолжите путь к новой колонии, сохраните информацию и постараетесь передать ее на Землю. Получите в колонии помощь, найдите способ добраться до космодрома и отдайте кристалл с записью всей собранной нами информации десантникам.

Даже если им не удастся найти горючее и поднять корабль, они смогут отправить орбитальный буй. Любой корабль Федерации, проходящий вблизи Аромы, рано или поздно поймает сигнал и доставит наши записи на Землю. А буи им придется отправлять в любом случае, хотя бы для того, чтобы дать знать о своем бедственном положении.

— Я не отпущу тебя одного!

— Придется, Стефан, придется. Ты являешься членом моей команды, а это приказ. Одному мне будет проще незаметно проскользнуть сквозь засады, наверняка оставленные бандитами, и избежать встречи с песчаниками. И дело здесь не только в дочери Гердта, как ты назвал Линду, хотя она давно стала членом нашей команды. Одно из важнейших правил космонавтов, до сих пор помогавшее нам выживать в чужих мирах, не позволяет оставлять своих товарищей на произвол судьбы, когда они попадают в беду.

— Надеюсь, у тебя хватит благоразумия хотя бы дождаться рассвета?

— Конечно, мне придется его дождаться. Я не собираюсь приносить себя в жертву. И кстати, не говори о моем решении остальным. Я хочу избежать ненужных уговоров и прощаний. В эту ночь нам предстоит вновь расставить посты вокруг лагеря. Бандиты тоже могли разделиться и оставить часть своих, чтобы захватить нас врасплох. Нельзя позволить им превратить нашу победу в поражение. Хотя сейчас трудно решить, кто кого победил. Мне кажется, они не получили того, за чем приходили, даже захватив Линду.

— Ты хочешь сказать, они знали о жемчуге Линды?

— А тебе так не кажется? Им многое о нас известно. И нападение на нас именно в этом месте, именно тогда, когда мы вышли к развалинам, не кажется мне случайностью.

— Не Зарудного же ты подозреваешь?

— Конечно, нет. Зарудный вообще не знал о существовании этой банды.

— Тогда остается Грант. Но он все время был с нами, все время был на виду!

— Для портативного передатчика нужно немного места…

— Так давай обыщем его!

— Теперь это уже бесполезно. Если он действительно предупредил бандитов о нашем появлении, то наверняка уже избавился от улики. А без доказательства мои подозрения немногого стоят — все могло быть простым совпадением, случайностью. Или, что еще хуже, кроме нас троих, тут мог быть замешан кто-то четвертый…

— Кого ты имеешь в виду?

— Если бы я знал… Я все время ощущаю рядом чье-то чужое присутствие, если только это не начало признаков того самого сумасшествия, с которым Зарудный так просто справляется с помощью медицинского пистолета… — В голосе Ротанова чувствовалась неприкрытая горечь и какая-то безнадежность, словно он и сам не верил в успешное завершение задуманной операции. — Когда будешь составлять график дежурств на эту ночь, назначь меня в последнюю смену. Я уйду незаметно, как только рассветет и песчаники потеряют свою ночную активность.

Странные на Ароме ночи. Несмотря на все опасности, притаившиеся в темноте, в них есть что-то колдовское. Звезды такие крупные, что купол неба словно опускается на край планеты, а если смотреть прямо вверх, кажется, что ты летишь среди звезд… И хотя Ротанову отлично было известно, что в космосе звезды холодны, враждебны и удалены от людей на безмерные расстояния, он с удовольствием отдавался этой иллюзии.

До рассвета оставался еще целый час, и он мог позволить себе расслабиться, поскольку чувствовал, что никакой засады бандитов во внутреннем дворе башни не осталось. Они ушли, как только схватили Линду. Им был нужен лишь ее камень, и каким-то образом они узнали, где находится девушка… Но позже, когда они пленили ее и обнаружили, что камня при ней нет, почему они ушли? Ответ мог быть только один: они знали, что тот, кто стал носителем камня, никуда от него не денется. Он будет искать свою драгоценность, даже если она окажется от него на другом краю света, он превратится в зомби, в сомнамбулу и будет брести в своих бесконечных поисках до тех пор, пока не найдет свой камень или пока не умрет.

Им оставалось только следовать за ней. Но действительно ли бандиты знали об этом? Во всяком случае, они поняли, что камня нет в лагере, иначе бы не прекратили атаку и не отступили. И, если его предположения верны, у него остается неплохой шанс опередить их, поскольку он пойдет прямой дорогой к тому месту, где спрятан камень, и будет идти быстрее, чем сможет вести за собой бандитов едва живая девушка.

Он сможет прийти туда первым и, выбрав хорошую позицию для стрельбы, устроить засаду, тогда у него появится шанс… И это, пожалуй, была первая здравая мысль за весь период его долгих ночных раздумий.

Допустим, ему очень повезет, и благодаря энергетическому оружию, используя фактор внезапности, ему удастся справиться с бандой, тем более что, наверно, они не рискнут последовать за Линдой в пустыню всей бандой. Скорее всего, выделят для этого небольшой отряд из наиболее подготовленных людей.

Вопрос в том, что он будет делать потом? Что он будет делать с Линдой? Позволит ей вновь надеть камень и будет смотреть, как девушка медленно умирает у него на глазах? Или не подпустит ее к камню, и тогда, возможно, она вновь впадет в кому, из которой уже не выйдет никогда…

На этот вопрос не было ответа, и Ротанов не мог себе позволить заглядывать так далеко. Сейчас перед ним была одна совершенно ясная задача — вырвать Линду из рук бандитов. Как бы ни складывались их отношения в последнее время, она была его женщиной, она попросила его защиты еще на Земле, и это одна из причин, по которой он очутился здесь. Никуда ему теперь от этого не деться.

Ротанов медленно достал сигарету. Хотя он давно бросил курить, тем не менее всегда носил с собой маленький портсигар с дюжиной когда-то любимых сигарет. Он и сам не знал толком, почему не хочет с ними расстаться. Возможно, для того, чтобы окончательно убедиться, что избавился от пагубной привычки молодости и полностью владеет своими желаниями.

Но, скорее всего, дело было не в этом. Слишком много воспоминаний вызывал в нем этот маленький, остро пахнущий бумажный цилиндрик. В трудные моменты он иногда доставал сигарету, разминал ее между пальцами лишь для того, чтобы вдохнуть забытый земной аромат. Вот и сейчас он это проделал. Под чужими звездами земной табак пахнет совершенно иначе. Словно где-то далеко, едва слышно, вступает в игру местного оркестра родная, нездешняя скрипка. Ее мелодия грустна и едва уловима, но он знает, что она хочет сказать.

Скрипка говорит о том, что слишком часто на звездных дорогах встречаются острые камни, что многие его товарищи так никогда и не вернутся домой, что сегодня он опять выбрал дорогу, с которой не все возвращаются…

Скрипка пела о долге, об обязательствах, которые невозможно выполнить, о том, что еще не поздно передумать…

Никто его не упрекнет, даже Хорст сделает вид, что ничего не случилось, что не было ночного разговора. Лишь одобрительно хлопнет по плечу, но где-то в глубине его глаз притаится с этой минуты искра сомнения. Командир, оставляющий своих людей в беде, командир, без всяких причин меняющий свои решения, недостоин быть командиром…

В этот момент или чуть позже, когда Ротанов представил себе совершенно отчетливо, что его ждет в раскаленной пустыне, преодолеть которую за один переход пешком ему все равно не удастся и придется ночевать на открытом пространстве, отдав себя на волю случая и на милость песчаников.

В тот момент, когда он ясно представил, что ждет его в конце этого похода, из которого невозможно вернуться живым, и все же не изменил своего решения, среди беспорядочного нагромождения камней Ротанов отчетливо увидел силуэт человека, целеустремленно идущего к их лагерю.

Позже он часто думал, было ли это простым совпадением? И стал сомневаться в том, что это было именно так. Но в тот момент, когда он заметил фигуру незнакомца, открыто, не прячась, идущего от стены к лагерю, у него, разумеется, не было времени на сложные рассуждения.

Инспектор снял игольник с предохранителя, нащупал мушкой, отчетливо видной в звездном полумраке, силуэт человека и негромко, чтобы не будить без нужды утомленных ночным боем товарищей, коротко бросил в темноту:

— Стой! Бросить оружие, руки за голову!

Человек не ответил и не остановился. Теперь он был от Ротанова всего в каких-то десяти метрах, и можно было рассмотреть за его плечами пороховое ружье и куртку с красно-белыми полосами, любимыми цветами банды Барсика, такие куртки бандиты надевали, отправляясь на ночное дело, чтобы не перестрелять в темноте друг друга. Подпускать ближе этого ночного гостя было опасно.

— Еще шаг, и я стреляю!

Человек не остановился. Теперь оставалось только спустить курок, но поведение незнакомца показалось Ротанову слишком странным, и, прежде чем выстрелить, инспектор изменил линию прицела. Мушка опустилась ниже, к ногам бандита, и лишь после этого щелкнул спусковой механизм. Но вслед за этим щелчком не последовало знакомого, шипящего свиста реактивной иглы. Пистолет, который никогда не отказывал, дал осечку.

Это было настолько невероятно, что в первую секунду Ротанов растерялся и, лишь потеряв несколько драгоценных секунд, схватил лежавший рядом с ним бластер. Но стрелять теперь из энергетического оружия было уже слишком поздно. Расстояние сократилось настолько, что вместе с ночным визитером он поджарил бы и себя самого.

— Успокойтесь, Ротанов, мне нужно всего лишь поговорить с вами.

То, что этот человек знал его фамилию и обратился к нему, запросто эту фамилию использовав, окончательно выбило Ротанова из привычной отработанной колеи ближнего боя.

Еще и голос показался ему знакомым, а через несколько секунд он и в самом деле узнал этого человека, хотя сейчас, как никогда раньше, усомнился в том, человек ли это. Теперь уже поздно было что-то предпринимать, да и не нужно. Палмес миролюбиво уселся рядом с ним на камне и с легкой усмешкой спросил:

— Сигаретой не угостите?

Чтобы избавиться от налета нереальности всего происходящего и убедиться хотя бы в том, что Палмес ему не приснился, Ротанов протянул ему измятую сигарету, которую до сих пор все еще катал между пальцев. Тот благодарно кивнул, щелкнул мгновенно извлеченной из нагрудного кармана зажигалкой и с явным удовольствием окутался клубами вполне реального дыма. Ротанов отметил, с какой невероятной скоростью зажигалка вновь исчезла в нагрудном кармане куртки, — реакция у этого субъекта была совершенно потрясающей.

— Табак здесь так и не удалось никому вырастить. Не растет, проклятый, и все тут. А избавиться от дурных привычек под силу далеко не каждому, — Палмес с откровенной насмешкой смотрел на Ротанова. — Ну так что, поговорим?

— О чем?

— О вас, разумеется. О самоуверенном человеке по фамилии Ротанов, с хорошо развитым чувством долга.

— Откуда вы знаете мою фамилию? — уцепился инспектор за первый, лежащий на поверхности малозначительный фактик. Ему бы спросить о том, как Палмес тут появился, как сумел подойти к нему вплотную, почему пистолет дал осечку, каким образом Палмесу удалось забраться в компьютер Гранта?.. Но ни о чем подобном Ротанов так и не спросил. Хотя совершенно неожиданно получил ответ хотя бы на часть этих незаданных вопросов.

— Как же мне не знать вашей фамилии? Я свободно путешествую по всем информационным каналам. Как вы уже догадались, я — фигура не совсем реальная, по вашим человеческим меркам. Я фантом, порождение очень сложной компьютерной программы, созданный машиной, которая появится на Земле лет через тысячу, а быть может, не появится никогда. Это, между прочим, зависит и от вас тоже.

Как ни странно, после этого признания Ротанов почувствовал себя уверенней. Возможно потому, что из происходящего исчез налет мистицизма и колдовства, в которые он никогда не верил.

— Вы сказали, что хотите со мной поговорить?

— Ну разумеется, иначе зачем бы я здесь сидел.

— Это будет частный разговор или вы станете разговаривать со мной как с представителем земного Управления безопасности?

— До чего же вы официальны, Ротанов! И педантичны. Даже сейчас. А впрочем, считайте как хотите, мне все равно.

— Зато мне не все равно. Если разговор официальный, я должен знать, кого вы представляете. Кто ваши создатели, построившие упомянутую вами машину и запустившие программу, позволившую вам стать личностью? Я хотел бы общаться непосредственно с ними или хотя бы получить уверенность в том, что вы без искажений передадите им то, что здесь будет сказано!

— По вашим меркам, они боги, Ротанов, а боги редко нисходят до общения с простыми смертными. Так что вам придется довольствоваться моим обществом — хотите вы этого или нет. Единственное, что вы вольны сделать в любой момент, так это отказаться от нашего разговора вообще.

Но как раз этого инспектор не собирался делать ни за какие коврижки.