Хроники похождений

Глава 43

Мигрень не обманула майестру Залину. Пока мы торчали на кухне, солнце разогнало тучи и теперь царствовало в небе. Свет, проникавший через окно, покушался на самые дальние углы моей темницы, наполняя ее утренней свежестью.

Как только Плесыч запер дверь, я сдвинул в сторону кровать, намереваясь исполнить задуманное: сбросить Эвелину в потайной колодец. Я откинул крышку люка, освободив от его тяжести голову мумии, и наклонился, чтобы спихнуть тело в открывшуюся дыру. Сперва я бросил вниз оторванную руку. Затем подхватил Эвелину под микитки, пихнул в отверстие головой вперед и начал задирать кверху ее ноги, чтобы помочь ей нырнуть в колодец. И в эту секунду я испугался. Вернее, не испугался, а только представил себе, как мне сделается страшно, когда наступит ночь, и я буду лежать один в темнице, рисуя себе в воображении, как обиженная мумия выползает назад из колодца, чтобы поквитаться со мной за сотворенные кощунства. Мелькнула мысль, что лучше уж оставить ее подле кровати. Наяву кадавр не так страшен, как в болезненном воображении. Я потянул было Эвелину обратно за ноги. Но… Мильфейъ-пардонъ, граф, а как же рука?! Перед глазами всплыла ужасная картинка: одинокая рука в поисках остальных частей трупа выползает через потайной лаз под кроватью. Меня передернуло. Но что было делать? Разве что прыгнуть вниз, чтобы выручить руку! Идея бредовая. Я решил повременить в надежде, что придумаю что-нибудь, постараюсь, к примеру, сдать тело Плесычу. Я потащил Эвелину за ноги, но столкнулся с новым препятствием: труп зацепился за что-то и никак не поддавался. Я потянул сильнее, что-то затрещало, и я плюхнулся на пол, отлетев в сторону. Приподнявшись, я увидел на полу нижнюю половину Эвелины. Ее верхняя часть оторвалась и свалилась в колодец.

— Вот черт тебя побери! — вскрикнул я, и в то же мгновение в помещении сделалось темно.

Причем темнота переливалась разноцветными всполохами, словно солнце уступило грозовым тучам, забинтованным в радугу. Переполненный ужасом, ожидая возмездия за содеянное, я обернулся к окну. Лучи света ослепили меня, полоснув по глазам. Что-то (или кто-то) проплыло перед крепостью, устроив внезапную смену дня и ночи в моей темнице.

И тут я заметил, что в окне отсутствуют стекла!

Рольмопсъ твою щуку! Ну конечно же! Кто-то выбил стекла! А мне-то почудилось, что свежесть в воздухе исходит от солнечного света! При чем здесь солнечный свет?!

Я подошел к окну, перегнулся через подоконник, выглянул наружу и нос к носу столкнулся с Клавдием Марагуром.

— Сюрприз! — закричал велетень.

— А-а-а! — заорал я от неожиданности.

Конечно же Клавдий болтался в воздухе не сам по себе. Просто его довольная физиономия оказалась первым, что бросилось мне в глаза.

— Эй, маркиз! — Аэронавтесса помахала мне рукой. — Твою кровь еще не выпили?!

— Предательница! — крикнул я в ответ. — Я доберусь еще до тебя!

— Это я-то предательница?! — возмутилась она. — А поленом в лоб не хочешь?!

— Что, — возмущался я, — Мирович все никак не успокоится?! Теперь-то зачем я ему нужен?!

— Да ты не кипятись, — сказал велетень. — Мирович тут ни при чем. Я на него больше не работаю.

— Да?! — удивился я.

— Нас наняла одна барышня, — сообщил Клавдий.

— Очень миловидная, между прочим, — добавила аэронавтесса и показала мне язык.

— Йехууу! — завопил я от счастья.

На мгновение мне показалось, что расписанный разноцветными фигурами монгольфьер превратился в козырного туза. Конечно же это был туз Валери. Значит, она не бросила меня, не бросила! Да и как я мог сомневаться в ее любви после всего того, что между нами было! Ловко же она обставила этих майестре! А воду забвения, видимо, пил я для того, чтобы роль свою сыграть достовернее. Одного не пойму: на кой бешамель мы вообще затеяли всю эту интригу?! Ведь наследства, оставленного мне папенькой, предостаточно, чтобы прожить без забот и нам, и нашим детям, и их правнукам.

— Эй, граф, — окликнул меня велетень. — Просунь-ка руку наружу и постарайся поймать вот этот мешочек.

Я высунул наружу обе руки, сомкнул их, сделав подобие баскетбольной корзины.

— Давай! — крикнул я.

Первый бросок получился неудачным, и мешок полетел вниз. Я испугался, но оказалось, что Марагур привязал его канатом, конец которого держал в руках. Велетень бросил второй раз навесом, и я благополучно поймал очень даже увесистый мешок, из горловины которого торчал шнур, пропитанный горючей — судя по запаху — жидкостью.

— А теперь что? — спросил я.

— Привяжи мешок к решетке как можно плотнее и подожги фитиль, а сам отойди подальше и — храни тебя Бог! — напутствовал меня Марагур.

Он отпустил канат, которым я и привязал мешок к решетке в окошке.

— А теперь что?! — спросил я.

— Я же сказал, подожги фитиль и отойди в сторону! Только не стой у стены напротив, как раз к ней и полетят осколки. Прижмись к внешней стене! Давай быстрее! — прорычал велетень.

— Умник! — выкрикнул я в ответ. — Я, между прочим, Измаил брал! Знаю, куда осколки полетят! Лучше скажи, чем мне фитиль поджечь?!

— У тебя что, нет огнива? — спросил Марагур.

— Нет, я не курю, — ответил я.

— В следующий раз, когда попадешь в застенок, говори, что куришь, и сразу требуй огниво! — выкрикнул велетень.

— Эй, вы! — раздался голос летуньи. — Если не поторопитесь, то следующего раза для маркиза не будет. Этот застенок станет последним!

— Дай-ка мне полено! — послышался голос Марагура.

Хотелось бы мне увидеть в это мгновение лицо женщины, но мешок, притороченный к решетке, закрывал обзор.

— Только через мой труп! — заявила аэронавтесса.

— Ты, что с ума спятила?! — разозлился велетень. — Дай полено, и я подожгу этот чертов фитиль!

— А что, если ты уронишь полено вниз?! — возразила она.

— Да не уроню я его! — рявкнул Клавдий. — Да что я спорю-то с тобой! А ну давай сюда — и все!

Между моими спасателями завязалась потасовка. Я запрыгнул на подоконник, чтобы увидеть происходящее, но опоздал. Схватка закончилась, победа осталась за женщиной! Поверженный велетень лежал на дне гондолы, а летунья восседала сверху.

Вот тебе и мезанплацъ! Эта эльфийка-полукровка не так проста, как кажется! Я искренне пожалел, что не смог увидеть, как ей удалось справиться с гоблином.

— Ну и что будем делать? — простонал Марагур.

А стонать впору было мне, потому что в любой момент могли нагрянуть вампиреллы. До последней секунды я не сомневался в том, что велетень с ними справится. Но летунья серьезно подорвала его рейтинг в моих глазах.

— Мы вот что сделаем, — с этими словами аэронавтесса извлекла из своего баула небольшой кожаный мешочек.

Марагур с артистичным кряхтеньем поднялся на ноги. Он посмотрел на женщину, в его глазах читалось уважение.

— Что это? — спросил он.

Она обвязала мешочек веревкой и передала его велетеню.

— Сейчас сам все увидишь. Это нужно перекинуть маркизу, и я скажу, что делать дальше.

С двух попыток я поймал новую посылку.

— Маркиз, — крикнула летунья. — Развяжи мешочек. Внутри ты увидишь фарфоровую колбочку и маленькую коробочку. С колбой будь поаккуратнее: тебе придется расстаться с той частью тела, на которую ты прольешь содержимое этого сосуда!

— Значит, это не тот бешамель, в который стоит макать лосиновый круассанъ! — воскликнул я.

Я поймал мешочек с первого раза; раскрыл его и вытащил фарфоровый сосуд и картонку.

— Открой коробочку, — крикнула женщина.

Внутри находились маленькие деревянные палочки. Один конец каждой из них был вымазан каким-то веществом, засохшим с течением времени.

— Что это? — спросил я.

— Это сахар, — ответила она.

Я поднес палочку ко рту и хотел облизать.

— Сахар, смешанный с перхлоратом натрия, — добавила летунья.

Я посчитал за лучшее воздержаться от дегустации.

— Воткни колбу в горловину большого мешка. Открой крышечку, только очень аккуратно! Брось внутрь парочку палочек и — прячься!

Я пожал плечами: какой толк может получиться от каких-то палочек, брошенных в какую-то едкую жидкость?!

Ладно, я понадеялся, что аэронавтесса знает, что говорит, и опустил эти самые палочки в сосуд.

Раздался взрыв. Я бросился в сторону, уже в падении успев заметить, как из разорвавшегося фарфорового сосуда на волю вырвались все радуги мира. Я упал на живот, больно ударившись коленями о пол, и закрыл руками голову. Но жаль, что не заткнул уши, потому что в тот же миг прогремел еще один взрыв, раз в сто громче первого. Меня, оглушенного, взрывная волна швырнула сначала о стену, а затем спиной на пол. Я лежал, ничего не слышал, боли не чувствовал, а лишь удивлялся, что вместо радужных ленточек в меня летят каменные обломки. Время замедлило ход, огромные каменюги еле-еле передвигались по воздуху. Но вот один из них — самый крупный — преодолел-таки расстояние от стены до стены и плавно приземлился на мой лоб. И наступила тьма, и оказалось, что это хорошо.

Я очнулся, а гневные лица майестре под мелодичный звон невидимых бубенцов мельтешили, как на карусели. Сам же я, сложенный пополам, висел на плече велетеня. Нос распирало от запаха чеснока. Марагур кружился на одном месте, посыпая вокруг себя какими-то семенами. Очевидно, это снадобье как раз и удерживало вампирелл на расстоянии от нас. Майестре готовы были испепелить нас взглядами. Но войти в круг, очерченный семенами, не решались. Словно в издевательство над ними звенели серебряные шпоры на ботфортах Клавдия. Когда же велетень вытряс из кисета все до последней семечки, глаза Катрины наполнились нежностью, и она спросила:

— Это все?

— Ха, — рыкнул Клавдий, — с тебя хватит!

Катрина, не ответив, растворилась в воздухе. Сестры ее ухмылялись, глядя на нас.

— Глупцы, — покачала головой майестра Залина.

Я заметил громадную пробоину в стене. Напротив парил воздушный шар. Из гондолы к Марагуру тянулся канат. Перепуганная аэронавтесса наблюдала за нами.

Появилась Катрина. Тут же скрипнула дверь, вошел деловитый Плесыч с метелкой и принялся сметать семена. Велетень зарычал, схватил уродца за шкирку и отшвырнул в сторону. Чешуйчатый уродец даже пискнуть не успел, как вылетел на свежий воздух через пробоину в стене. Уж не знаю, подхватил ли его гар?

Однако благодаря Плесычу оборонительная россыпь Марагура разрушилась. Майестра Залина вступила в границы круга.

— Ну, что теперь?! — усмехнулась она.

— Да, что теперь? — повторил я.

— Ты последуешь тем же путем, что и парень с метелкой, — сообщил велетень.

— По-моему, это не совсем удачная идея, — возразил я.

— Других нет.

С этими словами Клавдий снял меня с плеча и швырнул через дыру в стене. Пролетая над майестрой Залиной, я заехал по ее личику пятками. Ну, хоть что-то, а то б осталась единственной из сестер неприласканной. Она вскрикнула. Я подхватил ее вопль и орал, стремительно приближаясь к подножию башни, к Плесычу, превратившемуся в кровавую лепешку, перечеркнутую метелкой.

Вдруг резкая боль обожгла меня, и я повис на канате, которым заботливый Марагур обвязал мое тело.

— Ну, и долго ты собираешься там болтаться? — окликнула меня аэронавтесса.

Она спустила веревочную лестницу, и я полез наверх. Ступеньки уходили из-под ног, но я кое-как продвигался вперед, в конце концов, добрался до гондолы и перевалился через бортик.

— Разрешите представиться. Маркиз де Ментье, — пропыхтел я.

— Мисс Абигейл Кэтролл, — ответила женщина.

— Принимаю к сведению твое новое имя, — ответил я.

— Эй, Клавдий, дело за тобой! — крикнула Абигейл.

Велетень, окруженный вампиреллами, отступал к пробоине в стене. Сестры с перекошенными от злобы лицами надвигались на велетеня, но соблюдали вынужденную дистанцию.

Прямо перед ними мелькало что-то наподобие связки кистеней. Сперва мне так и показалось, что Марагур отмахивается от вампирелл старинным разбойничьим оружием. Но вдруг я разглядел, что это его серебряные шпоры, соединенные цепью. Феи не решались приблизиться к велетеню, участь Курта Элерштайна разделить никому не хотелось.

Рольмопсъ твою щуку! Кто бы знал, что пижонские штучки спасут нас от вампирелл!

Марагур стоял на самом краю.

— Давай поближе! — крикнул он Абигейл.

— Ближе не могу, — ответила мисс. — Шар может задеть о стену!

— Ладно, прыгну отсюда, — ответил велетень.

Он еще пару раз махнул серебряными шпорами перед носами майестре, затем пристегнул цепочку к поясу, развернулся и прыгнул. Гондола чуть не перевернулась, когда Марагур ухватился за бортик. Я потерял равновесие, упал и скатился к краю. Через мгновение на меня свалился перебравшийся внутрь велетень. Я чуть не задохнулся — не знаю от чего: то ли от веса велетеня, то ли от чесночного аромата, исходившего от него.

— Ты что, спасал меня, чтобы раздавить? — выдавил я.

Марагур не обратил на мои слова внимания.

— Сматываемся отсюда! — крикнул он, поднявшись на ноги.

Кое-как и я принял вертикальное положение. Абигейл управляла «Бобиком». Мы удалялись от гнездовья вампиров. В проеме, образованном взрывом, стояла Катрина. Она уменьшалась с каждым мгновением. Было что-то неизъяснимо трогательное в ее фигурке, в белых одеждах, трепетавших на ветру.

— Граф, ты чего там прыгал, как испуганная жаба?! — спросил Марагур. — Я же говорил тебе прижаться к внешней стене, а ты к противоположной сиганул! На тебя все осколки посыпались! Я вообще удивлен, что ты жив остался. А еще хвастался: «Я Измаил брал!»

Его слова задели меня.

— Откуда я знал, что так рванет! Я ж только успел эту палочку в сосуд опустить!

— Это был всего лишь фейерверк, — сообщила Абигейл. — Я использую эту пиротехнику на потеху публике.

— Ну спасибо, хорошо меня потешили, — пробурчал я.

Только сейчас я заметил, что перемазан кровью. Мой лоб распух, свежая рана рассекала его. Оставалось надеяться, что новый шрам послужит украшением моей физиономии, а не изуродует ее настолько, чтобы распугать женщин и свести на нет эффект первого шрама, полученного в турецкую кампанию.

Абигейл вытащила из баула бутыль с водой и марлю и принялась обрабатывать мою рану. Через ее голову я наблюдал за удаляющимся замком майестре. Фея в белом так и стояла в стенном проломе.

— Дай-ка подзорную трубу, — попросил я Абигейл.

— Еще не насмотрелся на них? — хмыкнула мисс.

— Да, хочу бросить пару прощальных взглядов, — ответил я. — Все-таки они скрасили, как смогли, мое одиночество.

— О, нет! — воскликнула Абигейл, ткнув подзорной трубой меня под ребро. — Маркиз, только не говори, что ты успел затащить в постель майестре!

— Ну, не всех, конечно, — пожал плечами я.

— Вот кобель! — всплеснула руками мисс.

Я навел трубу на замок и приложился к окуляру. Катрина смотрела на меня с укором. Она сняла капюшон, ветер растрепал каштановые волосы, бросил их на лицо феи. Катрина откинула их, и я увидел ее большие карие глаза, полные сожаления и немого укора. «Подлец, ты обещал жениться!» или что-то вроде этих слов читалось в ее облике.

Неожиданно она бросилась вниз, и я даже вскрикнул, поскольку не ожидал от нее такого поступка. Но тут же сообразил, что все это фарс: если что и представляет для вампиреллы опасность, то разве что метелка Плесыча, да и то, если сделана из осины.

Мильфейъ-пардонъ, граф! Совсем ума лишился! То мерещатся мне трогательные сцены расставания, то театральный фарс, якобы для меня разыгранный! Стали бы эти майестре ради меня стараться! Не слишком ли много чести?

Катрина пролетела пару этажей, а потом обернулась в летучую мышь-альбиноса. Перед самой землей она взяла круто вверх и влево, развернулась и полетела за нами. С минуту я наблюдал за приближением отвратительного существа. Но затем летучая мышь зашла со стороны солнца, и я потерял ее из виду.

— Слушай, Клавдий, — попросил я. — Ты б поделился со мною шпорами.

— Боишься, что эти твари свалятся с неба? — спросил он.

— Угадал, — признался я и добавил. — Я только что видел, как одна из них превратилась в летучую мышь. Она летит за нами.

— А в постели она так не делала? — вдруг спросила Абигейл.

Предо мною возникла картинка: Катрина в разгар любовной схватки превращается в мышь-альбиноса с перепончатыми крыльями. Я рванулся к бортику, перегнулся через него, и меня вывернуло наизнанку. Это было мучительнее, чем на кухне у майестре: там-то мне хотя бы рюмкой анисовой довелось освежиться.

Я выпрямился, и в нос опять ударил тяжелый, чесночный дух.

— Слушай, приятель, — попросил я велетеня. — Ты не мог бы отойти назад, а не маячить впереди по ходу движения?!

— А что? — вскинул брови Клавдий.

— Обзор закрываешь, — сказал я.

Марагур пожал плечами, оставшись стоять на прежнем месте.

— Слушай, от тебя невыносимо несет чесноком! Стой ты на корме, чтобы запах относило подальше, — взмолился я.

— Скажите на милость, — насупился велетень, — я его от упырей спас, а его мой запах раздражает! Я нарочно натерся чесноком, прежде чем лезть в гнездовье вампиров.

— Кстати, мальчики, — подала голос Абигейл. — Чем трепаться попусту, возьмите-ка свежие головки чеснока и натрите ими бортики гондолы!

— Фу, — поморщился я.

— Серж, ты скучаешь по вампиреллам? Клавдий, наверное, мы зря вытаскивали маркиза из гнездовья! Похоже, он неплохо устроился там!

Марагур достал из баула головку чеснока и разрезал ее пополам.

— Ничего не знаю, — буркнул он. — Мне заплатили за то, чтобы я вытащил графа из гнездовья. Так что хочет он того или нет, а я доставлю его к заказчице.

— Хочет, хочет, — откликнулся я.

— То-то, — ответил Марагур.

Он передал мне половинку чесночной головки. Мы повернулись спиной друг к другу и принялись натирать бортики, двигаясь по кругу.

— Кстати, чем ты там сыпал? — спросил я.

— Это были маковые зерна вперемешку с семенами шиповника. Угрозы для жизни вампира они не представляют, но обладают неприятным магическим свойством, — ответил он.

— И что это за свойство? — поинтересовался я.

— Вампир не может переступить через россыпь, пока не соберет все зернышки и семена по одному, — пояснил Марагур.

Мы встретились с Клавдием лицом к лицу, закончив натирать борт гондолы. Теперь от чесночного аромата деваться было некуда.

— Послушай, Абигейл, ты бы взяла за правило подбрасывать в калорифер каких-нибудь специй и пряностей, все ж полет проходил бы послаще, — предложил я.

— Ой-ой-ой, — только и услышал я в ответ.

— Что случилось? — спросил велетень.

Абигейл ткнула пальцем в небо. Однако мы с Клавдием ничего не увидели. Я осмотрел гондолу, рассчитывая найти что-нибудь, чем можно было бы огреть летучую мышь, если она сядет на бортик. Но ничего подходящего не нашел, если не считать неопалимого полена. Я покосился на Абигейл, и мне пришло в голову, что велетень отобьется от вампирелл серебряными шпорами.

— Я ничего не вижу, — промолвил Клавдий.

Он пожал плечами, всматриваясь в высь.

— Да вы что, ослепли?! — рассердилась Абигейл. — Смотрите же, тучи обложили все небо!

Я посмотрел вверх. Действительно, горизонт уже скрылся за сине-свинцовыми тяжелыми тучами, которые со всех сторон приближались к нам. Казалось, что гигантская пасть разверзлась над нами, а теперь решила сомкнуть челюсти. У меня появилось предчувствие, что когда эти челюсти клацнут, наш «Бобик» окажется точнехонько между резцами.

— А что, в ненастную погоду монгольфьер не летает? — спросил я.

— Летает, — обнадежила меня Абигейл, — но только вертикально и в одном направлении.

— Тогда давай вниз, пока еще есть время, — предложил велетень.

Я взглянул через бортик. Под нами простирался лес. Это был уже знакомый мне тот самый безжизненный лес, через который меня обманом увезли в гнездовье вампиров. Громадные, мрачные деревья тянулись к «Бобику» черными кронами. Ни листочка не разглядел я на мертвых ветвях.

— Смотри! Вон там полянка! — крикнул Клавдий. — Нужно дотянуть до нее.

— Это ловушка, — произнес я. — Майестре только и нужно, чтобы мы приземлились на эту полянку.

— Ничего другого не остается! — ответила Абигейл.

— Глядишь, отобьемся, — произнес велетень.

Голос его звучал неуверенно. Мы понимали, что отбиваться придется не от вампирелл, а неизвестно от кого. Я представил себе полчища безглазых гаров с чешуйчатыми, и меня передернуло.

— Малгожата! — завопил я. — То есть… тьфу! Как там тебя?! Гретхен… Жанета… тьфу! Абигейл!!! Не надо садиться здесь! Полетели дальше!

— Если начнется буря, мы пропали! — ответила аэронавтесса. — Упадем с такой высоты, и нам — точно крышка!

Засверкали молнии, небо загрохотало.

— Ежик небесный! Ну зачем я связалась с тобой! — взвизгнула Абигейл.

Я схватил ее за плечи и встряхнул.

— Набирай высоту! — крикнул я. — Нужно лететь дальше, как можно выше!

— Ты спятил! — она вырвалась.

— Нет, — ответил я и оглянулся на велетеня, взглядом призывая его в союзники. — Послушайте, я нужен вампиреллам живым! Зачем-то нужен! Они считают, что я знаю какую-то важную формулу. Какую-то формулу доктора Флюкингера! Майестре ждут указаний от Вале… мадемуазель де Шоней, как окончательно снять с меня действие воды забвения, чтобы я назвал им формулу.

Я чуть было не сказал «Валери де Шоней», но вовремя остановился, испугавшись, что придется объяснять, почему не Аннет и кто такая Валери. Потом я подумал, что они уже знают, кто такая Валери, ведь она наняла их, чтобы спасти меня. Но затем я подумал, что, нанимая моих спасителей, моя любимая могла действовать инкогнито. А следующая мысль была о том, что я выбрал не лучшее время, чтобы ломать над этим голову. И тут Марагур прервал мои думы.

— Даже не знаю, что и делать… — развел он руками.

Он взглянул вниз. Монгольфьер уже снизился до крон деревьев и направлялся к самому центру поляны. Мои слова не возымели действия. Оставалось полагаться на силу велетеня и на удачу. До сих пор она сопутствовала мне. Вдруг Марагур произнес беспристрастным, чересчур ровным голосом:

— Абигейл, поднимайся вверх и как можно шустрее.

Спокойствие, с которым он промолвил эти слова, повергало в пучину страха. Лично я с трудом удерживался от того, чтобы не поддаться панике.

— Что там? — спросила женщина.

Ее голос дрожал.

— Эти дубы, — Марагур указал в сторону на деревья, окружавшие поляну.

Их черные ветви ожили и пришли движение. Они змеями тянулись друг к другу и сплетались, превращая поляну в гигантскую корзину.

— Если мы приземлимся, шанс уцелеть останется только у графа, раз уж он нужен им живым, — сказал велетень женщине. — Мы-то с тобой, кажется, им совсем не нужны.

— Черт! — выругалась Абигейл и взялась за управление.

«Бобик» прекратил спуск и двинулся вверх. Снизу послышался стон. Небо над нами громыхнуло. Какая-то сила тряхнула монгольфьер так, что мы не удержались на ногах и покатились по гондоле. Я первым вскочил и, перегнувшись через бортик, посмотрел вниз. Черное дерево, к которому мы оказались слишком близко, одной-единственной ветвью дотянулось до «Бобика».

— Проклятие! — выкрикнул я.

Ветвь обернулась вокруг гондолы и тянула нас вниз. «Бобик» рвался ввысь, но силы были неравными, перевес явно оказался за деревом.

— Что там?! — вскрикнула Абигейл.

Она перегнулась через бортик и увидела черные ветви, опутавшие гондолу.

— Черт! Мы пропали! — взвизгнула она.

Я выхватил кинжал из ножен с пояса Абигейл и стал кромсать этим оружием ветвь. Из наносимых мною царапин мгновенно вырастали новые ветки и опутывали гондолу.

— Проклятье! Это конец! — верещала летунья.

На помощь пришел Марагур. Он попытался оторвать ветвь от гондолы и сломать ее. Однако дерево в его руках становилось резиновым и не переламывалось. Я подскочил к калориферу. Настало время воспользоваться наследством прапрапрапрабабушки-эльфийки. Я хотел уже вытащить неопалимое полено из топки, когда на глаза мне попались пистолеты на поясе Марагура. Я выхватил один из них, он оказался заряжен. Что ж, семейную реликвию эльфов отложим до следующего раза. Я открыл люк, используемый для естественных отправлений, просунул в него руку, приставил пистолет дулом к ветви, тянувшейся снизу от проклятого дерева, и выстрелил. Сверху на меня навалился велетень. Мимо меня протиснулась его рука со вторым пистолетом. Прогремел новый выстрел. Ветвь надломилась. «Бобик» ринулся вверх. Тяжело дыша, мы поднялись на ноги.

— Смотри-ка, и не тошнит, — произнес Клавдий Марагур, глядя сквозь открытый люк на удаляющийся лес.

— Ты тоже попался на эту штуку, — молвил я, кивнув под ноги.

Я посмотрел через бортик. Ветви, опоясывавшие гондолу, пожухли и трухою осыпались вниз.

— Черт! Ежик небесный! — ругалась Абигейл.

Свинцовое небо разверзлось. Хлынул ливень. Молнии били одна за другой, раскаты грома без устали догоняли друг друга. Я подставил ладонь под струи воды.

— А если молния попадет в монгольфьер? — спросил велетень.

— Не если, а непременно попадет, — ответила Абигейл.

— Не попадет, — возразил я. — Это не настоящая буря, а бутафория. Майестре хотят напугать нас. Попробуйте собрать хотя бы каплю влаги от этого ливня.

Я показал им сухую ладонь. Марагур подставил свои лапищи под водяные струи и убедился в том, что этот ливень — всего лишь обман зрения. Велетень сплюнул вниз. В одно мгновение дождь прекратился, тучи исчезли, раскат грома оборвался. Небо сделалось ясным, светило солнце. Повелительницы бурь, не сумев провести нас, оборвали бессмысленный спектакль. Абигейл с облегчением рассмеялась.

— Эти дамы так просто не сдадутся, — сказал Клавдий Марагур.

— Слушай, маркиз, а может, ты отдашь им эту формулу? — предложила аэронавтесса.

— Да если б я ее помнил, — ответил я.

— Лучше вспомни, иначе эти дамочки не оставят тебя в покое, — посоветовал велетень.

— А долго нам еще лететь? — вместо ответа спросил я.

Я полагал, что вскорости увижусь с Валери, и она — наконец-то — поможет разобраться со всеми паппарделле,[79] в которых я запутался.

— Особа, которая нас наняла, ждет тебя на границе провинций Траумштадт и Шэдоуберг.

— Признаюсь, приятель, мой гонорар с учетом всех этих передряг оказался смехотворным. Но похоже, что дамочка отдала последние деньги, — сообщил Клавдий Марагур.

«Ага! Жди! Отдаст Валери тебе последние деньги!» — подумал я, а вслух произнес:

— Да ладно тебе! Какие передряги?! Подумаешь, попал под игрушечный дождик!

— Еще неизвестно, что нас ждет впереди, — добавила Абигейл.

— Конечный пункт — Мазунчик Овчар, а там — лично я свободен, — заявил велетень. — Впрочем, если ты добавишь немного монет, я вас подстрахую. Я привык к твоей компании, мне будет тебя не хватать.

— Посмотрим, — буркнул я.

Абигейл похлопала ладошкой по баулу и сказала:

— А я забираю свои двести талеров и улетаю.

— Мы поделили гонорар пополам, — сообщил Марагур.

Он посмотрел на аэронавтессу долгим взглядом. Глаза их встретились.

— Что? — вскинула брови Абигейл.

— А меня ты возьмешь с собою? — спросил он. — По-моему, мы составим отличный тандем.

— Нет! — резко ответила Абигейл.

Велетень оценил все преимущества передвижения по воздуху. Фрилансер[80] на монгольфьере наверняка заработает намного больше, чем обычный наемник. Даже если по-честному отдаст половину аэронавтессе.

— Мы можем заработать хорошие деньги, — промолвил велетень, подтвердив мои мысли.

— Я сказала «нет»! — повторила Абигейл и добавила: — Я зарабатываю тем, что развлекаю праздную публику, а рисковать собственной задницей не собираюсь.

— Ладно-ладно, — ответил велетень. — Но ты подумай еще.

— Ну тебя! — отмахнулась женщина.

Я почувствовал уколы ревности из-за того, что между Клавдием и Абигейл возникли какие-то особые отношения, пусть даже они, в смысле — эти отношения, позволяют всего лишь мечтать об общих планах на ближайшую жизнь. И от того, что аэронавтесса отказала велетеню, я не испытывал облегчения. Мне казалось, что, оставшись наедине, они начнут обсуждать эту тему вновь, и, кто знает, может, Марагур сподвигнет ее на совместный промысел.

— А что такое «Мазунчик Овчар»? — спросил я.