Хроники похождений

Глава 44

«Мазунчик Овчар» оказался маленькой, низенькой харчевней на окраине Вердны — убогонькой деревушки, что образовалась на границе провинций Траумштадт и Шэдоуберг. «Бобик» опустился неподалеку, и через пару минут я, согнувшись, чтобы пройти в низкий дверной проем, переступил порог заведения. Сердце билось неистово, я ждал, что наконец-то встречусь с Валери.

Первым, кого я увидел, был Мирович. Он и еще три господина сидели за почерневшим от старости столом. Я даже испугаться не успел. Ярость захлестнула меня. Я оказался последним глупцом, которого обвел вокруг пальца велетень-костолом. А еще эта аэронавтесса! Предательница! Дура с куриными мозгами! Даром, что ей двести… или сколько ей там лет! Влюбилась в меня по уши и теперь мстила за то, что я не остался с нею! Но я же с самого начала предупреждал, что у меня есть невеста!

— Ну что, граф? Изволил отбегаться?! — Василий Яковлевич поднялся навстречу мне.

И тут я пережил новый шок. Потому что одним из спутников Мировича оказался мосье Лепо.

— Жак! Скотина! — заорал я. — И ты здесь!

— Мосье Лепо теперь работает на меня, — ухмыльнулся Василий Яковлевич.

— Шельма, да я тебя на части разорву! — я ринулся вперед, чтобы дать в морду подлому французишке.

Двое других сподручных Мировича — некусаный и еще какой-то субъект — преградили мне путь.

— Барррин-с! Сударррь вы мой! Вы же бррросили-с нас! Без гррроша-с оставили! — визжал Жак, пританцовывая за спинами товарищей Мировича.

— Ты продался, как Иуда! — ответил я.

— Ладно, граф! Будет тебе истерику закатывать! — заявил Мирович. — Если хочешь, пообедай, да и отправимся в путь. А если аппетита нет, поедем немедля.

Я огляделся по сторонам. В харчевне было почти пусто. За самым большим столом сидела компания. Трое мужчин и тролль. Они играли в карты. Когда я кричал «Жак! Скотина!», они обернулись и посмотрели на меня недружелюбно. В ходе перепалки с Мировичем я заметил, как сидевшие от меня по правую руку картежники знаками требовали у трактирщика счет, но хозяин, темный эльф, игнорировал их жесты, с живым интересом наблюдая за нами.

Пару слов необходимо сказать о нем. Трактирщик был ростом мал даже по эльфийским меркам, неопрятен, сальные волосы его выбивались из-под черной косынки, повязанной на голове. Еще он обладал неказистой бороденкой, которая то ли от природы выдалась куцей, то ли ее регулярно прореживали — в ходе семейных скандалов, к примеру. Впрочем, в те минуты мне было не до того, чтобы любоваться этой карикатурой на конкистадоров.

За моей спиной заскрипела дверь. Я обернулся и увидел Марагура. Он протиснулся в помещение. За ним вошла Абигейл.

— Негодяй! — крикнул я и схватил подвернувшуюся под руку табуретку.

Я замахнулся, намереваясь врезать велетеню по голове. Клавдий подставил локоть и взвыл, — видно, я попал ему по нерву. Воодушевленный маленьким успехом, я ринулся во вторую атаку. Краем глаза я заметил две вещи: во-первых, изумление на лице Абигейл, а во-вторых…

Во-вторых — был трактирщик. На происходящее он отреагировал весьма неожиданным образом.

— Мазунчик Овчар!!! — с этим кличем эльф запрыгнул на барную стойку.

В его руках невесть откуда взялись пистолеты. Его чумазая физиономия сияла от радости.

— Мазунчик Овчар!!! — выкрикнул он во второй раз и пальнул в потолок из обоих пистолетов. — Бей трусов! Кто боится драки, тот не пьет моего вина!

С этими словами он врезал ногой по железной кружке, и она угодила в голову одного из картежников. В следующее мгновение трактирщик прыгнул на тролля и врезал зеленому великану рукояткой пистолета по макушке. Тролль повалился на пол. Поднялся невообразимый шум. Картежники бросились отнимать темного эльфа от тролля. Но трактирщик отбивался ногами.

Это зрелище поразило всех, в том числе и велетеня. Изумленный Марагур пропустил второй удар, и я врезал ему табуреткой по физиономии. На меня бросилась Абигейл. Эта чертовка отбросила в угол неопалимое полено, схватила меня за грудки, извернулась и перекинула через бедро. Я грохнулся на пол и отшиб себе всю правую часть тела.

— Что с тобою, маркиз?! Ты спятил! — кричала она.

— Браво! Браво, господа! — Мирович хлопал в ладоши.

За его спиной мелькала усатая рожа французской шельмы. Велетень поднял меня на ноги. Я пытался вырваться из его лап, но силы были неравны. Тем не менее в эти секунды я ликовал от радости: все-таки мне удалось съездить Клавдию табуреткой по физиономии.

— Негодяй! — крикнул я и добавил, повернувшись к Абигейл: — А ты дура! Дура с куриными мозгами!

Ее глаза вспыхнули от гнева. А щеки совсем потемнели и стали цвета горькаго шиколата.

Тем временем продолжалась непонятная свара между хозяином и посетителями, игравшими в карты. Из-за чего они поссорились, никто не понял. Вроде бы гости и расплатиться хотели, однако же чем-то прогневили трактирщика так, что он бросился на них с кулаками, несмотря на численное превосходство и присутствие тролля на стороне противника. К слову сказать, хозяин оказался прирожденным бойцом. Мужики держались неуклюже и никак не могли совладать с трактирщиком. Их удары приходились мимо цели, попытки ухватить хозяина оказывались тщетными. Эльф ловко уворачивался, не упуская случая угостить своих недругов — кого отменной зуботычиной, а кого смачным тумаком. И даже тролль не мог помочь своим приятелям. Зеленый увалень только мешался.

Велетень держал меня железной хваткой. В такие минуты не до того, чтобы чему-либо удивляться. Однако впереди было много событий, которые не могли оставить меня неудивленным.

— Да в чем дело-то, в конце концов?! — возмутилась Абигейл. — Какая муха тебя укусила?

Сжав кулачки, она приблизилась ко мне.

— Кажется, я знаю, в чем дело, — произнес Марагур. — Граф увидел старых друзей и решил, что мы собираемся сдать его.

— Надеюсь, вы не обманете — пусть даже самых худших — ожиданий графа? — произнес Мирович.

— Вот тут-то вы, сударь, ошибаетесь, — ответил Марагур.

Он отпустил меня, отстранил в сторону и повернулся к Василию Яковлевичу. Они мерили друг друга взглядами, словно готовились схватиться врукопашную.

— Мой друг, что ты себе надумал?! — насупился Мирович. — Передай графа нам. Я хорошо тебе заплачу.

— Ну уж нет, — ответил велетень. — Я дорожу своей репутацией и не могу подвести нанимателя.

В это мгновение один из картежников, получив оплеуху от трактирщика, плюхнулся между Марагуром и Мировичем. Клавдий поднял мужичка и отбросил обратно в самую гущу мельтешащих кулаков. Несчастный взвизгнул, угодив под ноги троллю.

— Да бог с ним! — скривил губы Мирович. — Бабенка какая-то! Что это за наниматель, скажешь тоже! Я твой наниматель, у нас с тобой контракт.

— Наш контракт предусматривал розыск бумаг, которые замечательно сгодились на растопку! — ухмыльнулся Клавдий. — На этом наше дело заверш…

Мужичонка из числа картежников оборвал Марагура на полуслове, врезавшись головою в его живот. Велетень легким пинком отправил того выяснять дальше отношения с трактирщиком. Отбывая восвояси, мужичонка успел отдавить ногу Мировичу, чем вывел Василия Яковлевича из себя.

— Черт! Дешевый наемник! — сорвал Мирович злость на велетене. — Ты отдашь мне графа как миленький. Контракт, видишь ли, у него завершился! Так сделаем маленькое дополнение к твоему контракту.

Я заметил, как напряглись мышцы на скулах велетеня. Зря Мирович назвал его дешевым наемником. Марагур схватил Василия Яковлевича за шкирку и притянул к себе, а сам наклонился и уставился глаза в глаза противнику.

— Пожалуй, я сделаю на этом контракте одну очень большую пометку. Ad Acta![81] — с этими словами велетень дал щелбана Мировичу.

Василий Яковлевич плюхнулся на скамью.

— Ты! Ты! — задыхался он от гнева.

Его товарищи в замешательстве отступили в сторону. Лицо французишки осунулось.

— Ну что, шельма! — зарычал я. — Вот сейчас ты у меня получишь!

— Барррин! Сударррь вы мой! — завизжал каналья. — Что ж это вы делаете-с?!

Сжав кулаки, я двинулся вперед и упал, споткнувшись о мужика, свалившегося мне под ноги. У меня не оказалось такого великодушия, как у велетеня, и я не отправил несчастного восвояси, а схватил за рубаху и притянул к себе.

— Да что здесь происходит? — прорычал я.

— Сударь, этот трактирщик — псих! Его хлебом не корми — дай подраться! Здесь что ни вечер — сплошное побоище! — поведал мне мужичонка.

— Что за бред?! — удивился я. — Какой трактирщик будет устраивать драки в собственном заведении?!

— Мазунчик Овчар, — ответил мужичонка. — Он всегда затевает драки!

— Так зачем вы сюда пришли? — Я отпустил его рубаху.

— Черт попутал! Прости, господи, мою душу! — Перевернувшись на спину, он перекрестился. — Надо было собраться где-нибудь поиграть. Думали, уйдем, если запахнет жареным. Говорю вам, у этого Мазунчика Овчара не все дома! Больше всего на свете он любит драться!

— Вот как, — улыбнулся я.

Надо мною склонился Лепо.

— Сударррь мой, позвольте-с, я вам помогу-с, — промямлил подлый французишка.

Я оперся на его руку и поднялся на ноги.

— Оставайся здесь, приятель, — попросил я мужичонку.

Я подошел к толпе дерущихся.

— Господа! Господа! Позвольте! — прокричал я.

— Что ты делаешь? — крикнул мне Марагур.

— Обожди, — отмахнулся я.

Я разнял дерущихся, по очереди вызволив картежников из свалки и отпихнув их в сторонку. С трудом, но мне удалось оторвать хозяина от тролля.

— Уважаемый! Уважаемый! Постойте! — крикнул я трактирщику, который прыгал передо мной, готовый броситься с кулаками то ли на игроков, то ли на меня самого.

— В чем дело, сударь?! — прорычал эльф.

— Уважаемый, говорят, вы любите кулачные бои? — спросил я.

— Только трусы боятся драки! — задрал нос трактирщик.

Я склонился к Мазунчику Овчару и прошептал:

— Голубчик вы мой, я буду вам крайне признателен, если вы как следует отметелите вот эту каналью, — я указал на французишку. — Он скотина, как драка, так прячется. Привык держаться за мамкину юбку. Никак не отучу его от детских привычек.

— Зато вы, сударь, герой! Я видел, как вы врезали гоблину!

— О, он не в обиде! Мы старые друзья! Порою дадим друг другу по мордасам, а потом помиримся, выпьем по рюмочке! Так вы не откажетесь подраться?

Трактирщик вскинул брови.

— Уж не думаете ли вы, что я испугался этого господина? — спросил он.

— Конечно, я так не думаю, — произнес я, но не слишком уверенно.

Старый шрам и новые ссадины на моем лице вызывали восхищение у этого странного эльфа. Хозяин решил укрепить свою репутацию в моих глазах.

— Мазунчик Овчар! — Он бросился на подлого французишку.

Хозяин врезал Жаку кулаком в нос. Брызнула кровь. Шельма побежал, на ходу опрокидывая табуреты. Мазунчик Овчар наградил каналью несколькими сочными затрещинами.

Однако я не успел получить удовольствие от этого зрелища. Мягкая ладошка опустилась на мое плечо.

— Маркиз, — окликнула меня Абигейл.

Я обернулся. Летунья влепила мне пощечину.

— Это тебе за «дуру»! — произнесла она.

Моя щека вспыхнула.

— Ты что? — воскликнул я.

— Ничего, — ответила Абигейл и ударила меня еще раз. — А это за «куриные мозги»!

Велетень, ставший свидетелем этой сцены, развел руками. Оправившийся от щелбана Мирович велел сподручным выручать каналью. Завязалась новая драка. Сам Василий Яковлевич на меня не смотрел, а только шипел на Марагура:

— Тебе это так с рук не сойдет.

— А ну вас, — отмахнулся велетень. — Лично мне кушать хочется.

Он разбросал в разные стороны товарищей Мировича и вызволил из свалки хозяина заведения.

— Трактирщик! Накрой-ка нам стол! Тащи все самое лучшее, чего там у тебя есть! Немного подкрепимся, а потом, если желающие найдутся, еще кулаками помашем.

Эльф выставил на стол незатейливые харчи. Пока он накрывал, его несколько раз окликали посетители, игравшие в карты. Они просили немедленного расчета, но хозяин отвечал, что скорее в гробу их увидит, чем они рассчитаются вперед того, как мы поедим. Мужички вместе с троллем топтались в углу у камина, но уйти, не рассчитавшись, не решались. Оставалось удивляться тому, что в этот трактир кто-то заглядывает.

Мирович с компанией привели себя в порядок и вышли вон. Перед выходом Василий Яковлевич бросил на стол деньги. Мазунчик Овчар покосился на монеты и с удовлетворением хмыкнул. Каналья Лепо, с рожей, перемазанной кровью, несколько мгновений метался, не решив для себя, что лучше: остаться со мною или примкнуть к Мировичу.

— Сударррь вы мой! Я же лучшие-с годы свои потррратил на службу вам-с! Я же-с на коленях-с вас младенцем-с деррржал-с! А вы вот-с, значит, как-с?! — выкрикнул Жак и направился к выходу.

— Что ты городишь, скотина?! — ответил я. — На каких коленях ты держал меня?! Мне тринадцать лет было, когда папенька нанял тебя!

— О, какие интересные подробности! — съехидничала Абигейл.

— Вот, значит-с, как, сударррь вы мой! — взвизгнул французишка и выбежал из трактира.

С улицы донесся возмущенный голос Мировича:

— А тебе чего?! Пшел прочь, болван!

Отворилась дверь, вернулся каналья. Он развел руками, выпучил глаза и выдавил:

— И все ррравно, сударррь! Не могу-с я вас бррросить! Как же-с вы без меня?! Пррропадете ж!

— Понравилось ему на коленках-то тебя держать, — прошептала аэронавтесса.

Я покрутил пальцем у виска и показал кулак каналье.

— Вот всегда-с вы так, барррин, — захныкал он.

Я отвернулся. Меня беспокоил только один вопрос.

— Ну а где же та миловидная барышня, что наняла вас? — спросил я Абигейл и Клавдия.

— Кто о чем, а вшивый о бане, — пробурчала летунья.

— Мы договорились встретиться здесь, — ответил велетень. — Должно быть, задержалась в пути.

Аэронавтесса посмотрела на меня исподлобья, а встретившись со мною взглядом, опустила глаза. У меня пропало желание говорить о Валери. Я решил набраться терпения и дождаться Лерчика. Я верил, что ждать осталось недолго.

Абигейл попробовала горячую похлебку и, поморщившись, отодвинула тарелку. Но даже несвежий аромат съестного пробудил во мне зверский аппетит, и я набросился на содержимое железной миски. Велетень ковырялся в своей тарелке без особого энтузиазма.

— Эй, хозяин! — окликнул он трактирщика. — А что у тебя вся посуда такая помятая?

Тарелки и впрямь были кривобокими.

— А вы как думаете, если по голове ими бить?! — ответил хозяин.

— Ах да! И как это я сам не догадался?! — пробормотал велетень.

Не успел я и пары ложек до рта донести, как дверь опять отворилась.

— Скажите, это заведение Мазунчика Овчара? — раздался знакомый голос. — О да, вижу, так и есть. Вот и наши друзья.

На пороге стоял мосье Дюпар. Следом за ним вошла Мадлен.

— Я, пожалуй, пррройдусь, свежим-с воздухом-с подышу, моцион сделаю, — заявил французишка и выскользнул за дверь, даже не поздоровавшись с эльфийкой и корриганом.

Мадлен проводила его смущенным взглядом.

— А где Валери? — спросил я, глядя на эльфийку.

— Я не знаю. А кто эта госпожа? — Мадлен смотрела на меня виноватыми глазами.

— Клавдий, а где Валери? — я повернулся к велетеню.

— А кто это? — удивился он.

— Барышня, которая наняла тебя.

— Вот она, стоит прямо перед тобою. — Клавдий обнял за плечи Мадлен.

Мне показалось, что в харчевне стало совсем темно. Весь интерьер перекосился и куда-то поплыл. Вокруг меня поднялась суета, кто-то потребовал воды. Эльфийки прикладывали мокрый платок к моей голове.

— Зачем, зачем ты это сделала? — глядя на Мадлен, лепетал я, а самому мне слышалось: «Отправьте меня назад в гнездовье вампиров!»

Спасительницей оказалась не Валери, и для меня это стало слишком сильным потрясением.

Меня уложили на скамью, под голову подсунули чей-то сложенный втрое кафтан.

— Зачем ты это сделала? — вновь спросил я Мадлен.

— Здравствуйте, сударь, — произнес мосье Дюпар.

— Вы, — промолвил я. — А где Жак? Куда он убежал?

— Сударь, он присвоил деньги, которые вы оставили Мадлен, и скрылся, — сообщил корриган.

Мадлен шикнула на него.

— Я же говорил вам, что он скотина! Мадлен, говорил же я тебе! И просил не доверять ему денег, — произнес я.

— Простите меня, сударь, — эльфийка опустила голову. — Мне удалось утаить от Жака пятьсот талеров. Сто пришлось заплатить пану Розански. Вы сняли очень дорогой номер, сударь. И потом — счета за термы, за портного…

— Да бог с ним, — прошептал я.

— А четыреста талеров я заплатила вот ему, — Мадлен кивнула на Марагура.

— Ты же истратила все деньги, что я оставил тебе! — я мотнул головой. — Ты не обязана была…

— Сударь, это были ваши деньги. И потом — вы были так добры к нам, — ответила Мадлен.

— Аннет, Валери, парочка вампирелл, кто еще там в твоем списке? — укоряла меня аэронавтесса.

— Малгожата, Элайс, Вишенка, Марго, Жанета, Мэри-Энн, Гретхен, Абигейл, — дополнил я список сердитым голосом. — И кстати, как тебя зовут здесь?

— По-прежнему Абигейл. А ты не хами, — ответила темная полукровка. — Мадлен считает тебя благородным человеком. Не разочаровывай ее, она ангел.

С этими словами летунья прижала к себе светлую эльфийку и поцеловала ее. Я понял, что если и должен ревновать аэронавтессу, то не к Клавдию Марагуру, а к Мадлен. Летунья не отпускала девушку, они так и стояли в обнимку. Интересно, какова будет реакция Мадлен, когда она поймет, что в прикосновениях Абигейл скрывается не просто дружеский, а куда более интимный умысел?

— А Аннет-то в списке и не было, — произнес я.

— Что? — переспросила Абигейл.

— Я говорю, что Аннет в списке не было. Это Валери выдавала себя за Аннет.

— Бедный, он бредит, — прошептала Абигейл.

— Еще бы! Ему там еще досталось! Таким булыжником в лоб получить! И потом все эти передряги! — высказался Марагур и крикнул. — Эй, трактирщик! Накрой-ка нам стол по-новой! А то все остыло уже!

— Дубль-два! — прокричал Мазунчик Овчар.

Он быстро убрал с нашего стола и снова накрыл его.

— Кухня не самая лучшая. Но не помирать же с голоду. Прошу вас. — Марагур жестом пригласил к столу Мадлен и мосье Дюпара.

Я принял вертикальное положение и склонился над миской с дымящейся похлебкой. Аппетит пробудился с удвоенной силой.

— Откройте окно, что ли. Духотища страшная, — предложила Абигейл.

Мосье Дюпар отворил форточку. Большие синебрюхие мухи влетели в помещение и с громким жужжанием замельтешили над головами посетителей. Самое жирное из насекомых плюхнулось в мою миску.

— Милочка, — процедил я сквозь зубы, вытаскивая ложкой муху на свет, — я, конечно, понимаю, что в Судане и Эфиопии паштетъ из насекомых пользуется большой популярностью…

Тут я запнулся, потому что муха как ни в чем не бывало встрепенулась и улетела. А похлебку-то только-только с огня сняли. Я не мог поднести ко рту ложку, не подув на нее.

— Тише все! — выкрикнул я. — Замрите!

— В чем дело? Что случилось? Что стряслось? — раздалось в ответ.

— Тише вы! Никому не двигаться! — крикнул я. — Эти мухи! Я знаю этих мух…

— Маркиз, нужно быть разборчивей в связях, — пошутила Абигейл.

Я не успел ответить, да ответа и не потребовалось. От мощного удара дверь распахнулась, в харчевню влетел Жак и, врезавшись в стену, снова расквасил нос. За ним в дверной проем протиснулся гар. Абигейл замерла, ей стало не до шуток. Да и все остальные застыли и боялись пошевелиться. Тишину нарушали лишь мухи, жужжание которых слилось в единый гул. Гар вертел головой, бил хвостом, шумно дышал и брызгал слюною.

— Если муха укусит, терпите… Главное — не кричать… — прошептал я.

Гар повернулся в мою сторону и шумно втянул воздух. Я замер с разинутым ртом, испугавшись, что даже движение губ окажется губительным. Мадлен, сидевшая рядом со мною, больно вцепилась в мою руку.

Я заметил, как жирная муха приземлилась на щеку велетеня.

— Туёпсис Говения![82] — взревел Марагур и хлопнул себя по щеке.

Муха укусила его, и он не сдержался.

— Гггаррр! — рявкнуло чудовище и подпрыгнуло к велетеню.

Оно протянуло лапищи и ощупало Марагура за щеки. Велетень брезгливо поморщился.

— Граф! — взвыл он. — А долго еще не двигаться? Можно, я ему промеж глаз врежу?

— Можно! — санкционировал я мордобитие.

Клавдий замахнулся и замер с занесенным для удара кулаком. Только сейчас он заметил, что у чудища нет глаз. Это открытие повергло велетеня в замешательство. Он не сразу сообразил, как врезать между глаз тому, кто уродился безглазым. Заминка длилась пару мгновений. Затем Марагур решил, что природа специально предусмотрела на морде у гара площадку — аккурат под размер кулака велетеня. Клавдий хмыкнул и нанес чудищу сокрушительный удар. Гар перелетел через стол, ударился головою об стену и обмяк.

В следующее мгновение в харчевню ворвалась целая армия чешуйчатых. Это были то ли сородичи Плесыча, то ли сам Плесыч — оживший и многажды тиражировавшийся. За ними в помещение протиснулись два гара.

— Фоморы! Фоморы! — в ужасе закричал один из картежников.

— Стойте! — другой картежник вскочил из-за стола.

Он сам и остальные игроки, включая тролля, побелели от страха.

— Стойте! — повторил он. — Мы не имеем никакого отношения к этой публике! — он указал на наш стол. — Выпустите нас, мы уйдем, и делайте с ними, что хотите!

Раздались два выстрела подряд и пронзительный вопль:

— Мазунчик Овчар!

Трактирщик повторил, как видно, традиционный трюк. Он запрыгнул на барную стойку, а с нее бросился на картежников с троллем, так и не успевших рассчитаться и убраться отсюда подобру-поздорову.

Я понимал, что чешуйчатые, то есть фоморы, как назвали их местные жители, и гары пришли за мной, и отступил в сторону. Куча-мала, образовавшаяся из картежников и гостеприимного хозяина, оказалась между мною и моими противниками. Я заметил, что ошибся, фоморы отнюдь не одинаковы. Они показались мне этакими серийными Плесычами, чересчур похожими друг на друга из-за чешуйчатой кожи и маленького роста. Зато отличались они ни много ни мало как количеством конечностей и прочих наружных органов. Некоторые фоморы, как и Плесыч, скорей всего все-таки покойный, имели по две ноги, две руки, два глаза и два уха. Но у большинства не хватало — у кого ноги, у кого руки, у кого уха. Многие имели по одному глазу, размещенному на переносице. С первого взгляда делалось ясно, что отсутствие ног и рук вовсе не результат приобретенных увечий. Для этого народца иметь одну или две ноги все равно, что для нас быть блондином или брюнетом. Одноногие фоморы ничуть не уступали в прыти двуногим собратьям. А одноглазые наверняка могли дать фору по зоркости дюжине лучших егерей.

— Вон он! Хватайте его! — крикнул одноухий фомор и толкнул в мою сторону гара.

— Граф! Пригнись! — рявкнул Клавдий.

Я присел, и над головой просвистела дубовая скамья. Гар получил доскою по слепой физиономии и отлетел в сторону. Несколько фоморов прыгнули на велетеня и повисли на нем. Марагур выронил скамью. Второй гар бросился на меня. Взревели мужики — чудище наступило кому-то из них на руки. Я метнулся в сторону, но гар перехватил меня и прижал к стене. Через его плечо я заметил, как двое чешуйчатых тащат к выходу Мадлен, а Абигейл бьет одного из них кинжалом. Гар обдал меня отвратительной вонью из пасти. Я сморщился, чудище тоже сморщилось, завыло и согнулось надвое. Оказалось, что Мазунчик Овчар воткнул ему в ногу кухонный нож.

— Спасибо, дружище! — выкрикнул я и отскочил в сторону.

Я бросился на помощь Мадлен и Абигейл и наткнулся на мосье Дюпара, также спешившего спасать эльфиек. От столкновения мы отлетели в разные стороны. Я упал под ноги тролля, и зеленый великан свалился на меня. Головой я ударился об валявшийся на полу ковш. Тролль завыл от боли, кто-то помог ему скатиться с меня. Я вздохнул с наслаждением. Тут же чьи-то сильные руки схватили меня, я взлетел в воздух и через мгновение повис на шее у гара.

— Гггаррр! — рявкнуло чудище и бросилось к выходу.

Я извернулся, и ухватился за колесо, подвешенное под потолком в качестве люстры. От неожиданности гар выпустил меня и по инерции пробежал вперед. Я же повис на колесе, которое не выдержало моего веса и сорвалось. Я упал на пол, и на меня навалились два фомора. Одного я ударил ногою в морду, а другого отшвырнул в сторону Марагур.

— Помоги женщинам! — выкрикнул я.

— Угу, — ответил велетень и перепрыгнул через меня.

Я попытался встать на ноги, но получил по голове какой-то железной посудиной и опять упал. На полу я столкнулся нос к носу с трактирщиком. На его темной физиономии красовались свежие ссадины, глаза заплыли, но сияли от счастья.

— Веселенькое дельце! — выкрикнул он мне в лицо.

Я откатился в сторону. Трактирщик последовал за мною.

— Заходите почаще! — прокричал он. — У меня каждый вечер так весело!

— Уж куда веселее! — ответил я.

Я успел заметить, как мосье Дюпар отбивается от фомора бараньей ногой. Мадлен восседала на барной стойке. Видимо, туда ее посадил велетень. Рядом с нею на столешнице стояла Абигейл, готовая пырнуть кинжалом и добавить неопалимым поленом тому, кто посмеет обидеть светлую эльфийку.

Трое фоморов прыгали вокруг велетеня, который избивал подвернувшегося гара. Еще один гар рыскал по трактиру, спотыкаясь о перевернутые столы, корячившихся на полу игроков и раненых чешуйчатых. Тот гар, что ворвался в трактир первым, так и валялся на полу без сознания. Три фомора, выстроившись полукругом, подступали ко мне.

— А по какому поводу вечеринка? — спросил меня трактирщик.

— Старые друзья! — я кивнул на чешуйчатых. — Давно не виделись! Соскучились!

— Хорошо! — одобрил трактирщик.

— Куда уж лучше! — ответил я.

— Мазунчик Овчар! — выкрикнул хозяин и ударил ногою в живот первого одноногого фомора.

— Мазунчик Овчар! — заорал я, ринулся в атаку и получил ногою в живот от второго чешуйчатого.

Я свалился на пол и, согнувшись пополам, ловил ртом воздух. Каким-то маленьким краешком сознания я соображал, что теперь беззащитен, что мне остается рассчитывать только на помощь друзей и что вот-вот меня схватит за шкирку гар и потащит в гнездовье вампиров.

Но вместо этого случилось что-то еще. Я не сразу понял, что произошло. Просто почувствовал, что вмешалась новая, свежая сила и принялась методично устанавливать порядок по своему разумению. Я не мог прийти в себя из-за боли и словно через мутную пелену наблюдал, как несколько массивных существ расшагивали по трактиру и наносили короткие удары дубинками по всему, что двигалось. Досталось и мне. Ткнули в правый бок, и от боли я потерял сознание.

Очнулся я с ощущением, что мои внутренности только что вывешивали на заборе и выбивали из них пыль. Я лежал на полу и наблюдал, как три дэва одного за другим вышвырнули на улицу гаров, а затем и фоморов. Когда последний уродец вылетел за дверь, откуда-то вышел и остановился посреди трактира… Абрикос. Задрав хвост, кот озирался по сторонам и вид имел такой, словно именно ради него старались дэвы и наводили порядок. Встретившись со мною глазами, кот еще и нахмурился. «Опять вы!» — читалось в его глазах. Пожалуй, я бы пнул его ногой, даже рискуя получить еще раз дубинкой по почкам. Вот только сил у меня осталось лишь на то, чтобы крикнуть:

— Жак! Скотина! Ты еще и кота сюда притащил!

— Что вы, барррин! Как можно-с! Я понятия не имею, как этот-с кот-с сюда попал! — донесся откуда-то голос подлого французишки.

— Ты еще и врешь, скотина! — ответил я.

Я дополз до стены и уселся, привалившись к ней. Рядом со мною оказался мосье Дюпар. У противоположной стены скорчился велетень. Он приподнял руку и помахал нам. Мадлен и Абигейл так и сидели на барной стойке. Темная полукровка прижимала к себе перепуганную эльфийку. Посреди помещения кряхтели и охали картежники. На мое счастье, им здорово досталось, таким образом, они оттянули на себя часть кулаков, предназначенных мне.

Один из дэвов держал за шкирку трактирщика.

— О, достопочтимый Айтиджа-Кэбир, — оправдывался хозяин. — Чтоб мне провалиться! Я тут совершенно ни при чем! Драку затеяли вот эти господа! — трактирщик указал на картежников.

— Он лжет, нагло лжет! — взвыл тролль. — Мы пришли сюда поиграть в карты…

— Зачем вы пришли сюда? — прорычал дэв. — Разве вы не знаете, что это заведение пользуется дурной славой?

— Что вы такое говорите?! — всплеснул руками хозяин. — Мое заведение пользуется дурной славой?! О, достопочтимый Айтиджа-Кэбир, это несправедливо! Мое заведение славится гостеприимством, почтенная публика замечательно проводит здесь время!

Картежники поднялись с пола, ухватились за тролля и стояли, пошатываясь.

— Это наглая ложь, — всхлипнул один из них. — Мы зашли сюда и решили, что поиграем немного в карты, но уйдем, как только появится еще кто-нибудь, во избежание неприятных случайностей.

— Именно так, именно, — подтвердил слова приятеля второй игрок.

— Сначала приехал вон тот господин, — продолжил третий товарищ. Он указал на Лепо. — Он был в компании с друзьями. Вид у них был вполне миролюбивый. Но внешность оказалась обманчивой! Когда к ним присоединились гоблин и этот господин, который весь в ссадинах… — речь шла обо мне когда они появились тут, мы сразу поняли, что пора уходить, но было поздно…

— Вы трусы и предатели! — закричал темный эльф.

Он раскраснелся, глаза сверкали гневом. Казалось, еще секунда — и он вновь с криком «Мазунчик Овчар!» ринется в драку.

— Ладно, ступайте себе, господа! — махнул рукой дэв. — И впредь обходите это заведение стороной.

Один из картежников выгреб из кармана несколько монет и положил их на барную стойку. После чего горе-игроки отправились на выход.

— Ты контролль, — сказал тролль на прощанье хозяину.

Трактирщик лягнул ногою воздух в их направлении.

— А мы займемся делом, — с этими словами дэв, которого называли Айтиджа-Кэбир, повернулся ко мне.

Он схватил меня за плечи и поднял. Несколько мгновений он всматривался в мое лицо, а затем произнес:

— Сударь, не будете ли вы так любезны, не назовете ли свое имя?

Я растерялся и повел глазами вокруг, ища подсказки. Представляю себе, каким подарком будет для стражей порядка поимка преступника, убившего князя Дурова! Я увидел Абигейл, которая до этого была Малгожатой, Вишенкой… ну, и так далее. Всех не упомнишь. Я развел руками и ответил:

— Вот как я есть Федор Кузьмич Каблуков, русский купец…

В глазах дэва промелькнуло замешательство. Но затем он спросил:

— А скажите, многоуважаемый Федор Кузьмич Каблуков из Шэдоуберга, не вы ли маркиз де Ментье из Меербурга и Траумштадта?

Даже если бы я знал, что ответить, все равно не успел бы. Вперед вышел субъект в черном плаще, которого я и не заметил. Он скрывался за спинами дэвов. Незнакомец откинул капюшон и оказался стариком-incroyables. Ткнув в меня пальцем, он заверещал:

— Он лжет! Лжет негодяй! Никакой он не маркиз де Ментье! И не Федор Кузьмич Каблуков! Еще б мурзою набольшим назвался! Он самозванец!

Один из дэвов отстранил старика-incroyables в сторону.

— Сударь, вам придется следовать за нами, — промолвил страж порядка. — У нас есть основания полагать, что вы и маркиз де Ментье — одно и то же лицо.

— А разве Федор Кузьмич Каблуков из Шэдоуберга не может быть маркизом де Ментье в Траумштадте?! — воскликнул я, все еще не желая признавать поражения.

Я взглянул на Абигейл, надеясь, что она не выдумала всю эту историю со сменой имен. Летунья смотрела на меня с сожалением.

— Конечно же, в Шэдоуберге вы можете быть Федором Кузьмичем Каблуковым, а в Траумштадте маркизом де Ментье, — сообщил дэв. — Но беда в том, что маркиза де Ментье из Траумштадта подозревают в убийстве. Если это так, то отвечать придется и Федору Кузьмичу из Шэдоуберга.

Стражи порядка позволили мне попрощаться с друзьями. Они находились в крайнем смущении. Мадлен плакала. И у Абигейл в глазах застыли слезы. Впрочем, она обещала позаботиться о Мадлен. Прощаясь с мосье Дюпаром, я присел на корточки, и корриган обнял меня, как ребенок. Потом велетень похлопал меня по плечу.

— Прости, граф, но тут уж я бессилен, — шепнул он.

— Спасибо тебе, дружище. Ты и так сделал для меня все, что мог, — ответил я и обнял велетеня.

Напоследок я заключил в объятия трактирщика и обещал при первой же оказии заглянуть в его заведение. Он высказал уверенность, что ждать придется недолго.

Дэвы вывели меня на улицу. Два экипажа ожидали возле трактира. Один из них был тюремной повозкой. Отправляясь сюда, стражи порядка прекрасно знали, кого они встретят в заведении Мазунчика Овчара. В карете стэрик-incroyables потирал от удовольствия руки. На коленях его покоился Абрикос.

Меня поместили в клетку. Дверцу заперли на замок.

— Отдыхайте, любезный, путь предстоит неблизкий, — сказал Айтиджа-Кэбир.

«В клетке, сударь, вам самое место!» — прочитал я в кошачьих глазах.

Я отвернулся и встретился взглядом с велетенем. Из-за его спины выглядывал обескураженный каналья Лепо.

— Клавдий, — попросил я. — Отбери деньги у Жака и отдай их Мадлен.

Велетень кивнул и схватил Жака за шкирку.

— Что же это вы… сударррррь… вы мой, — прохрипел подлый французишка.

Дэв щелкнул кнутом, и лошади тронулись в путь.

Мадлен некоторое время бежала за повозкой. Затем она опустилась на землю и, закрыв лицо руками, заплакала. К ней подошли Абигейл и мосье Дюпар. Корриган потряс сжатыми кулаками. На улицу выбежал Мазунчик Овчар и ткнул в небо пистолетами. Я ожидал, что прогремят выстрелы, но то ли случились осечки, то ли трактирщик не решился палить. Так они стояли и потрясали: Мазунчик Овчар оружием, а мосье Дюпар кулаками. Я помахал в ответ. Дорога свернула, и друзья скрылись из виду.

Путь пролегал через деревушку. Беспородные псины, рискуя пропасть под колесами, бежали за нами и омерзительно лаяли. Грязные мальчишки кидали в меня комьями глины. Кудахтали встревоженные куры.

Когда Вердна осталась позади, воздух наполнился пением цикад. А мне зачем-то вспомнилась Настасья Петровна.