Хрупкое сердце

Глава 12

Руслан

Шесть лет спустя…

– Руслан Ренатович, это приемная директора беспокоит. Ренат Тимурович просил вас сегодня зайти к нему в управление. Он будет у себя в кабинете до семи часов.

– Люсьена Павловна, как я люблю ваши звонки. Вы умудряетесь мне звонить в самое неподходящее время!

– У меня работа такая. Так что передать вашему отцу?

– Что я приду не раньше, чем решу проблему с отправкой фур и ремонтом машин. У меня поставщики срывают все сроки, а еще чертовы техники тянут резину! Так понятно?

– Вчера и позавчера вы говорили то же самое. Не точно, но очень близко к контексту.

– А что еще я говорил?

– Что планерка и раздача задач прошла, рабочая неделя не закончилась, а значит в офисе вам делать нечего. И что, когда я напоминаю вам о родстве с директором нашей фирмы, то сую нос не в свое дело.

– Именно!

– Но, Руслан Ренатович, мне уже столько лет, что нос потерять не так страшно, как работу. Поэтому, мальчик мой, будь душкой, и зайди к своему отцу, пока он тут пол-управления не разнес. Вместо того, чтобы третий день торчать в гараже!

– Люсьена Павловна, вам говорили, что у вас железная хватка? Обожаю таких женщин. Будь вы лет на тридцать моложе…

– Шалопай! Я бы тебя и близко к себе не подпустила! И так наши секретарши об тебя все языки сточили, а ты еще и повод даешь сплетничать о вас с отцом! Так что насчет визита к директору? Рабочий день уже закончился.

– Хорошо, зайду. Передайте своему боссу, что буду минут через двадцать.

Я отключаю один звонок и принимаю другой, еще какое-то время продолжая решать рабочие вопросы. За эти два года я и сам не заметил, как работа из обязанности превратилась в обыденность, в которую я все больше вникал. Сначала от скуки и желания получить финансовую свободу, а потом стало интересно. Оказалось, что я неплохо умею договариваться и вполне способен разобраться в деталях отцовского бизнеса. А нахальства мне всегда хватало, чтобы разговаривать на равных со многими.

С теми же немногими, с кем не хватало, я держал деловую дистанцию и равнодушно забивал на важные встречи, предпочитая не лезть через отцовскую шею к тем, до кого не дорос. Чем, в общем-то, и продолжал раздражать родителя, редко появляясь в офисе.

Именно в последнем и была причина его недовольства мной и желание видеть.

Я подъехал к зданию управления фирмы и поднялся в офис к отцу. Его многолетняя секретарь уже ушла домой, но оставила на своем столе для меня чашку неостывшего кофе, который я с удовольствием взял. Это был явный плюс здесь и подозреваю, мне бы от Люсьены наутро серьезно влетело, если бы я этот плюс оставил незамеченным.

Так с чашкой кофе и вошел к отцу. Без стука, поэтому не удивился, застав у него в кабинете помощницу его зама. Хорошо хоть не на коленях, как в прошлый раз. Но директору все равно не понравилось – закашлялся от неожиданности, вставая с кресла и поправляя галстук. Махнул ладонью в сторону двери:

– А постучать, Руслан, трудно было?

Я показал на чашку и телефон в пальцах.

– Не трудно, но руки заняты. Привет, босс.

Отцу я кивнул, а с женщиной не поздоровался. Никогда не был вежливым сыном, а для штатных приветствий время уже закончилось. Подойдя к столу, опустил на него чашку и сел в кресло. Взяв из вазы на столе шоколадный миндаль, развернул конфету и сунул за щеку.

– Устал в гараже, как собака, – признался, откидывая плечи на спинку кресла и переходя к рабочим вопросам. – Нам нужны новые машины и новый подрядчик на перевозки, иначе с поставками буду проблемы. Ты уже думал на этот счет, босс?.. Я тебе еще неделю назад сбросил отчет на личную почту.

Помощница отошла, но из кабинета не вышла. Хорошо. Значит долго я тут не задержусь.

– Потом, Руслан, – сердито говорит отец. – Я тебя не по рабочим вопросам просил зайти, а лично хотел с тобой поговорить.

Интересно.

– Лично? – я поднимаю бровь и встаю. Сую телефон в карман брюк, а в другой карман тяну пару конфет из вазы – я правда голоден, а шоколад у шефа всегда самый лучший. – Тогда я пошел. О личном в присутствии твоей любовницы, Ренат Тимурович, я разговаривать не стану. Встретимся дома… когда-нибудь!

Брюнетка, которой лет тридцать с небольшим, возмущенно охает, зардевшись как малолетка, и оскорбленно поджимает яркие губы. Но мне не двенадцать лет, чтобы не заметить очевидных вещей и сделать выводы. Пусть делают что хотят, но без меня. Она могла бы и сама догадаться выйти.

– Сядь! – рявкает отец. Ему не нравится моя прямота, но он к ней привык. Это я еще вежливый. Поэтому предпочитает не продолжать, обратившись к женщине: – Наталья, оставь нас одних!

И дождавшись, когда женщина выйдет, простучав каблуками туфель по паркету и закрыв за собой дверь, поворачивается ко мне, сверкая темными глазами.

– Стервец! Ты как со мной разговариваешь в присутствии посторонних! Имей к отцу уважение, особенно когда мы не одни!

Я тоже завожусь. В последнее время отношения у нас ни к черту не ладятся, но я не собирался чувствовать за это вину.

– Ренат Тимурович, ты определись, кого хочешь видеть перед собой – сына, или своего инженера по логистике? И предупреждай заранее. О личном в присутствии твоих подруг я трепаться не собираюсь! Если просил зайти, мог нормально меня подождать, а не звать сердечную грелку!

– Я ее не звал. И между нами ничего нет! Ты сейчас Наталью оскорбил!

Я скривился. Вот прямо матерью себя почувствовал с лапшой на ушах.

– Ну, давай, босс… Еще заставь меня перед ней извиниться. Может, я тогда уволюсь, чтобы не мозолить бедняжке глаза.

Отец молчит, а я жду. Раз пришел, то разговору так или иначе быть. Зачем-то же он меня позвал?

– Руслан, тебя снова не было на совещании сегодня утром, – начинает отец недовольно, – на котором, между прочим, я решал важные производственные вопросы. Ты не явился в который раз!

– Не было, – признаю, – но это не моя рабочая компетенция. У меня свои задачи. Если ты будешь дергать меня всякий раз, когда я засуну в работу задницу, ты получишь хренового сотрудника. Мне и так пришлось самому во всем разбираться.

– Сегодня в моем кабинете был человек, владелец серьезной компании. На следующей неделе нам с тобой предстоит ехать в его офис. Ты работаешь в моей фирме почти два года, а ничего не сделал для того, чтобы завести нужные знакомства. Ты вообще собираешься шевелиться, Руслан? Или думаешь, тебе всё с моей ложки в рот влезет?

Я допиваю кофе и отставляю чашку. Смотрю на отца. Солидный мужик, при деньгах, влиятельный, да и бабам нравится, вот только не похоже, что его хоть что-то в этой жизни радует.

– Па, давай начистоту, – говорю прямо, убрав из голоса раздражение. – Я не удобный сын – куда поставил, там стоит и исполняет. Я твой инженер. Ты дал мне должность и условие отработать на фирму пять лет, после чего я смогу делать, что хочу. Вот я и работаю, как умею. По сути работы есть вопросы? Если да, то я внимательно слушаю. А если ты пригласил меня, чтобы снова свести весь разговор к ресторану и знакомству с дочерью очередного владельца очередной компании, то лучше я пойду. Она не в моем вкусе.

– Ну и дурак! – не выдерживает отец. – Ты ее даже не видел!

– Так я и не спорю. На ужин домой не приду, матери сам позвоню.

– Повторю еще раз, Руслан: во вторник к Мурадову мы едем вместе. Точка! Чтобы был, мать твою!

А это уже серьезно. Но зато меня услышали.

– Ладно. Если в рабочее время, так и быть, буду. Ты все-таки мой босс, Ренат Тимурович.

– Подерзи еще!

Но дерзить настроения нет, хочется уже убраться на свободу, и я, попрощавшись с отцом, ухожу. Спустившись вниз, сажусь в свою белую «Теслу» и еду в квартиру, которую снимаю отдельно от родителей вот уже пару лет, вновь вернувшись мыслями к работе.

Из этих мыслей меня вырывает звонок Сергея Хмельницкого, моего студенческого приятеля. Черт! Приходится сбросить скорость и ответить.

– Привет, Серый. Ты немного не вовремя, давай позже, я за рулем.

– Какой позже, Руслан? Ты время видел? Что насчет вечера, ты будешь? И только попробуй сказать «нет», Марджанов, и ты мне больше не друг! Сам я на эту модную барахолку не пойду, а свою Лариску натравлю на тебя – пусть она тебе мозг выест так же, как мне!

– Напомни, о чем ты, Хмель? Что-то припоминаю, но смутно. Я вчера уже засыпал, когда ты звонил.

– Да я про аукцион, на который Лариска достала четыре приглашения. У нас возле экспоцентра открылся новый аукционный дом «Роза Кранц», ну и в общем, они организовывают мероприятие. Ларка уже второй день про это визжит, у нее вся семья на антикварном старье повернута.

– Как ты сказал?

– Да какая разница. Хоть «Зубная фея»! Главное, что какой-то местный антиквар проигрался в казино и распродает свою коллекцию барахла. Картины, статуэтки, прочая дребедень. И если что, про казино – это слухи!

– Да мне по боку, я тут при чем?

– В девять вечера открытие, и ты, Рус, должен быть в костюме.

– О, нет. Иди в задницу, Серый. Со своей Ларкой! Или другую бабу заведи – любительницу группового БДСМ, тогда я подумаю идти с вами или нет.

– Я уже думал, но она минет знаешь, как делает? Стонет, как мартовская кошка, будто кончает. – Хмельницкий ржет. – Все соседи слышат, а меня это заводит! Чувствую себя главным мужиком в ее жизни!

– Черт, заткнись, Серый! Я уже две недели на голодном пайке. Или я тебе врежу, когда увижу.

– За что?

– За то, что б так довольно не скалился! Раздражаешь.

– А что у тебя с Алинкой? Она Ларке жалуется, что ты ее динамишь.

Я тянусь к пачке сигарет и выбиваю из нее одну, следя за дорогой. Закуриваю от зажигалки, бросая последнюю на боковую консоль.

– У меня с ней ничего, ты же знаешь. Я живу по принципу «никаких гребаных отношений, и мозг будет цел». Так что давай без подробностей.

– Слушай, ну для одного вечера сделай исключение, – просит Серёга, – Алинка будет четвертая. Зато представь, как она по тебе соскучилась. Ночь точно не разочарует!

– Не знаю, я устал, Серый.

– А про нашу дружбу слышал? Я не шутил!.. Еще раз выручи, Марджанов, и я твой должник!

– Хорошо, подъеду. Только сначала в тренажерку загляну на час. Не скули, если опоздаю.

– Окей, договорились! Вытерплю как-нибудь!

***

Мне повезло, что фитнес-клуб находится рядом с домом, в котором я живу. Так что мои вечера часто проходят здесь. Ехать никуда не хочется, а хочется разгрузить голову хорошей музыкой, нормально поесть и выспаться.

Секса тоже хочется, желательно без прелюдий и общения после. Старею, наверное, но все эти девочки-глазки-променады стали утомлять, а за сложными мишенями я никогда не охотился – не влекло.

Странно так думать в неполные двадцать пять лет, но еще хуже задаваться вопросом: так какого же рожна мне надо?

Я не был готов на него ответить даже себе и скорее всего послал бы Хмельницкого к черту, но это был хороший повод объяснить матери, почему меня не будет сегодня на семейном ужине, который она любила устраивать по пятничным вечерам. Не забывая пригласить на него кого-нибудь из своих «очень влиятельных» знакомых.

И потом, Серега был из тех друзей, кто всегда выручал сам, если была необходимость. Так что я решил съездить на этот аукцион и помочь ему убить пару часов времени в обществе его девушки и ее подруги. Тем более, что план на поздний вечер привлекал сексуальной разрядкой.

Оставалось только придумать, что ответить Алинке на вопрос, почему я эти две недели ей не звонил. Но здесь я полагался на удачу, которой, видимо, пошел в отца, потому что вешать девушкам лапшу на уши никогда не было для меня проблемой.

Я вышел из тренажерного зала и поднялся в свою квартиру. Приняв душ, побрился и переоделся. Хмыкнул коротко, увидев свое отражение в зеркале – уверенного в себе парня, со скользкой усмешкой и равнодушным взглядом.

Зря мать старается, ни один приличный папаша не захочет связать судьбу своей дочери с таким типом. Но у матери впереди еще было много лет, и надежды она не теряла. Вот и сейчас пришлось потратить на разговор с госпожой судьей минут пять, пока мы не закончили его, как обычно. Я никогда не менял своих планов и обещаний, и мать первой повесила трубку.

С костюмом-двойкой, конечно, Хмельницкий загнул. Так я одевался только на совещания с деловыми партнерами отца – раз в год. Так что, собираясь на встречу, ограничился костюмными брюками, кожаным поясом и темно-серой рубашкой.

На запястье надел часы, на плечи – короткую кожаную куртку, а на ноги вместо кроссовок – туфли. Взяв бумажник и ключ от машины, спустился вниз.

Я жил в новом спальном районе, в получасе езды от центра города, и к девяти часам опоздал. Но оказалось, что аукцион еще не начался, хотя народу в красиво отделанном мрамором холле и экспозиционном зале собралось предостаточно – как на каком-то чертовом фуршете. Здесь мариновали потенциальных покупателей, поэтому я не удивился, увидев в углу на круглом столе шампанское и холодные напитки.

– Руслан? – Серега махнул рукой и подошел к швейцару, передав ему мой пригласительный. – Спасибо, друг, век не забуду! – от души выдохнул и тут же признался: – Ну и тоска здесь!

Однако по плечу хлопнул, явно довольный тем, что я приехал.

Мы подошли к гардеробу, где я оставил свою куртку, а затем приблизились к девушкам. Они стояли сбоку у входа в центральный зал и с любопытством поглядывали по сторонам. Обе отлично выглядели в платьях и на каблуках, соответствуя заявленному дресс-коду… но и только.

Я равнодушно им улыбнулся:

– Привет, гетеры. Почём ночь? Скидка голодным и опоздавшим будет?.. Сорри, не удержался. Просто подумал, какой дурак купит картину с изображенной на ней грешницей, сжавшей в зубах пояс верности? Сомневаюсь, что даже вы способны сделать ей рекламу.

Эта картина с номером лотта действительно висела на стене, сразу за девушками, и мысли на ум пришли соответствующие.

– Ну и шутки у тебя, Русик! – возмутилась Ларка, впрочем, не слишком сердито.

Не будь рядом Сергея, она бы больше себе позволила, и мы с ней оба об этом знали. У нас с ней было еще до Хмельницкого, но я не стал другу говорить об этом, однажды увидев их вместе.

– Ты как всегда невозможный! Если тебя не знать, то можно и обидеться! Сергей! – фыркнула, хлопнув на друга ресницами.

– Радуйся, детка, что тебе достался лучший из нас двоих, – ответил Хмельницкий, не переставая ржать. Шутка ему понравилась.

– Привет, Алина, – я поздоровался со второй девушкой, и она поспешила обиженно поджать губы. Вот только взгляд всё выдал.

– Здравствуй, Руслан. Неужели это ты? – картинно удивилась. – Я уж думала, ты сменил страну и место жительства. Даже не перезвонил мне, как ушел.

– Солнце, ты меня опалила. Мне потребовалось время, чтобы зажили раны. Но я думал о тебе постоянно. Если бы не сидел по уши в мазуте в рабстве у отца, обязательно бы тебе позвонил. Кстати, шикарно выглядишь.

– Ты даже не отвечал, когда я звонила!

Вот здесь стоп. Подобной херни я терпеть не мог, и усмешка с лица сползла сама собой.

– Алина, я думал есть вещи, которые объяснять не нужно, – ответил серьезно. – Но можем и поговорить. Я никогда не звоню. Кажется, ты об этом знала.

Напряжение между нами встает не своевременно, и Серега пихает меня локтем в бок.

– Да ладно тебе, Марджанов! Ну, соскучилась Алинка. Будь с ней поласковей сегодня! Тебе что, трудно?

Не трудно, но и цирк устраивать из-за пары вечеров секса по обоюдному желанию с девчонкой, которой было так же скучно, как мне, я не намерен.

В голове мелькает мысль: какого лешего я здесь делаю? А еще – что мое умение льстить однажды издохнет окончательно. Может, даже сегодня.

Но Хмельницкий замечает эту дилемму во мне, и снова пихает в бок.

– Эй, Рус?

– Ладно, забыли, – холодно улыбаюсь девушке. – Сойдемся на том, что было некогда.

Алинка улыбается в ответ. Похоже, эта причина ей подходит, и она примирительно касается моей руки.

– Так и быть, прощу тебя, Руслан. Но только если принесешь нам напитки! У меня от ожидания начала торгов в горле пересохло! Это так волнительно!

Мое личное настроение в глубокой заднице, Алинка уже раздражает, но портить настроение компании не хочется. Я отхожу к столику и приношу девушкам по бокалу шампанского – другого здесь не дают. Молча стою, пока Серега треплется с девчонками, разглядывая стенды в виде прямоугольных тумб и присутствующую здесь публику.

***

Я не сразу понимаю, что происходит. Что со мной.

Всё меняется в одну секунду, словно с реальности спадает покрывало, и я начинаю ее слышать. Вокруг продолжают прохаживаться люди, звучат незнакомые голоса, но ее голос я бы узнал из тысячи, даже если бы он прозвучал в этом рое шепотом.

Снежная.

Я оборачиваюсь раньше, чем успеваю осознать, кого сейчас увижу.

Она входит в зал в компании двух хорошо одетых мужчин, и идет с ними, показывая рукой на стенды с антиквариатом.

Подходит к дальней стене с картинами и что-то говорит своим спутникам, пока те рассматривают представленный к торгам товар. Улыбается им нежными розовыми губами… такими знакомыми, что я замираю, как каменный, не в силах поверить, что вижу ее.

Свою любовь из прошлого. Алису Снежную.

Я стою, смотрю на нее, и реальность вокруг смазывается в нечеткий фон, разом стирая из перспективы посторонние детали и обезличивая людей. Заглушает все голоса, кроме одного, очень знакомого. Снежная всегда говорила негромко, но так, что невозможно было слышать других, и я не слышал.

Я любил ее голос и любил ее снежные косы.

Их больше нет, она подстригла волосы и, кажется, стала еще красивее с новой прической – длинным каре до плеч.

Она ничуть не поправилась, осталась такой же стройной, разве что щуплость исчезла, уступив место женской округлости форм, всё таких же аккуратных, как я помнил.

На ней голубое платье и лодочки на каблуках, всё под цвет глаз. И сами глаза такие же, как раньше, когда я в них смотрел – большие и кристально-голубые в дымчатой опушке ресниц.

Она улыбается одному из мужчин, что-то отвечает ему, заправляя прядь волос за аккуратное ухо, и я уже готов убить незнакомца за то, что он пялится на ее точеное запястье, опоясанное тонким ремешком часов.

А сердце, минуту назад замершее, оживает в груди и начинает выть от тоски. Мгновенно и больно стенать, как выло когда-то, когда я не мог ее найти.

– Алиса! Алиса Снежная?!

Она продолжает говорить, а я направляюсь к ней, убирая с пути людей. Отвечает мужчине, не повернувшись на мой голос, но губы шевелятся уже медленнее и ломается улыбка.

Она бледнеет и опускает руки, продолжая смотреть на собеседника, когда я подхожу ближе и встаю перед троицей.

– Алиса, неужели это ты?! – выдыхаю радостно и потрясенно, не сумев смолчать. – Снег – ты?!

– Господа, что из коллекции вы бы хотели еще посмотреть? Возможно, вас заинтересуют старинные каминные часы? Бронза, золочение, мрамор. Их изготовили в Голландии в конце девятнадцатого века. Фабрика Гюнтера Мейера, – говорит она на английском, обращаясь к мужчинам. – Оценка экспертов – самая высокая.

– Да, было бы отлично!

– Тогда, пожалуйста, пройдемте к соседнему стенду. Вот сюда.

– Алиса?!

– Обратите внимание, это один из самых дорогих лотов сегодняшнего аукциона. Жемчужина коллекции антиквара, хотя и заметно потускневшая.

– Элис, у вас проблемы? – спрашивает своего гида лощеный иностранец лет тридцати пяти, важно дотронувшись до золотой броши на галстуке. Смеряет меня подозрительным взглядом, недовольно кашлянув в кулак.

– Нет, Стивен, никаких проблем. Этот молодой человек обознался и сейчас уйдет. Вот, Дэвид, возьмите брошюру с подробным описанием товара. Здесь точно указан год изготовления механизма и кому эти часы принадлежали. У них очень интересная история…

– Черта с два я уйду, Снежная!

Я делаю шаг и ловлю тонкое запястье, потому что ничего другого сделать не могу. Оно у Алисы прохладное, но под кожей мечется пульс.

Конечно же, она меня узнала, хотя не спешит смотреть в лицо. Отвечает бесстрастно и глухо:

– Отпусти, или я вызову охрану. Я работаю, и ты мне мешаешь.

Я отпускаю ее, но только потому, что она замирает под моей рукой, перестав дышать. Делает глубокий вдох, отворачиваясь к одному из мужчин.

– Пожалуйста… господа, пройдемте сюда! – просит незнакомцев, торопясь от меня уйти. – Здесь есть не менее интересные предложения!

Компания проходит дальше, а я увязываюсь за ними, не задаваясь вопросом, зачем мне это нужно. Откликаюсь на необходимость следовать за ней.

Это настоящее чудо – увидеть Снежную после стольких лет, и неожиданная встреча затмевает собой любые мысли. Я просто забываю, где нахожусь и с кем сюда пришел. Торчу за спинами иностранцев, но Алиса по-прежнему меня не замечает.

А я не замечаю руку друга, которая вдруг ложится на мое плечо, заставив остановиться.

– Руслан? Эй, Марджанов, ты куда пропал?!

– Русик, ты надумал себе купить столовые ложки? Ха-ха! Я заметила, ты торчишь возле этого стенда уже три минуты. Неужели они того стоят?..

– Нет, он надумал их по-тихому для нас стащить! Только т-с-с…

Хмельницкий с девушками находят меня и обступают, отвлекая внимание от Алисы. Но я не способен сейчас реагировать на тупые шутки своих знакомых адекватно их настроению и остаюсь безучастным.

Мне нужно идти: троица передо мной уходит в соседний зал, где стоит трибуна и расположены ряды белых стульев. И где уже начал собираться народ.

Я снимаю с плеча руку друга и отодвигаю Сергея в сторону, следуя за Снежной взглядом.

– Потом, Серега! Никаких вопросов сейчас. Мне нужно идти! – бросаю ему, как будто это всё объясняет.

– Эй!

– Сказал же – потом!

Я вхожу в зал и наблюдаю за Алисой со стороны, не реагируя на предложение распорядителя аукциона занять место согласно моему приглашению.

К черту, я не хочу терять ее из виду! И почему эти иностранцы ей улыбаются? Зачем касаются рук? Они что, не видят, что ей это не нравится, и что ей здесь душно?

Комната наполнилась присутствующими, всем жарко, но Снежная по-прежнему выглядит очень бледной, сидя на стуле во втором ряду. Не смотрит на меня, но я знаю: она чувствует мое присутствие так же остро, как я ее.

Я просто не свожу с нее глаз.

– Руслан, что происходит? Ты сядешь с нами?.. – ко мне подходит Алинка и вешается на локоть. – Представляешь, Ларка собралась купить для отца портсигар! – сообщает со смешком, поправляя темные волосы и призывно улыбаясь. Ей явно не хватает моего внимания, и она решает еще раз попытать счастья. – Как по мне, так вещица заурядная, хоть и серебро. Кто сейчас таким раритетом пользуется? Гораздо интереснее увидеть, что купят вон те толстые кошельки в первых рядах, и за сколько! Вот бы услышать суммы!

Мне не интересно ни первое, ни второе. И девушка тоже, поэтому ответить получается сухо и раздраженно.

– Алина, возвращайся к подруге. Ничего не происходит. Считай, что общий вечер для нас закончился. Найди себе кого-нибудь другого для компании. Я занят!

– Ты серьезно?

– Еще как.

Мне не приходится снимать с себя руку девушки, она отпускает меня сама, отпрянув и сердито поджав губы.

– Да пошел ты, Марджанов…

– Просто уйди.

Но она тут же шагает назад.

– Руслан!

Черт! Вот почему я терпеть не могу отношения больше двух-трех встреч, из-за таких вот невнятных сцен. Когда вроде ничего не должен, а чувствуешь себя последним дерьмом. Особенно, когда приходится приводить подруг в чувство.

Я бы и сейчас это сделал, если бы не момент, совсем не подходящий для ссоры, и обстановка.

Я беру девушку под спину и отвожу к дальнему ряду стульев, где уже сидят Сергей и Лариса. Сам сажусь возле Хмельницкого, не собираясь другу ничего объяснять – благо Хмель давно меня знает и вопросов не задает. Сижу напряженно, ощущая, как каменеют плечи.

Кошельки из первых рядов ценят свое время, и самые дорогие лоты распродаются первыми. Я не слышу ни самих торгов, ни озвученных сумм. Я только вижу, как встает Снежная и идет к выходу.

Сам тут же встаю и направляюсь за ней следом, не спеша догнать. Впитываю взглядом каждое движение ее тела, вспоминая походку, фигуру и удивительный цвет волос… Чувствуя, как тоска грызет душу от понимания, что скучал.

Она идет к гардеробу, берет сумочку и плащ. Накинув на себя последний, торопливо направляется к выходу. Здесь точно не стоит устраивать сцен, и я молча беру свою куртку. Ускоряю шаг у входных дверей, чтобы ее догнать.

– Алиса, стой!

– Уходи!

Она практически выбегает на улицу, оказавшись на площадке перед зданием. Здесь стоят припаркованные автомобили и такси. Поднимает руку, привлекая внимание курящего у машины таксиста.

– Я заказывала на это время, можем ехать!

– Виноградный переулок, дом семнадцать?

– Да!

– Прошу, девушка!

Водитель успевает обойти капот своей машины и распахнуть дверь, но не получить пассажирку. Я решительно захлопываю дверь перед Алисой и обхватываю Снежную за талию, удержав возле себя.

– Она не едет.

– Чего это? – таращится мужик, впрочем, вполне дружелюбно.

Он и не такое видел, а мы вышли из здания одновременно. Так что мало ли, кто мы друг другу. У меня слишком мрачная физиономия, чтобы с таким связываться.

– Она едет со мной. Держи, шеф!

Я достаю из кармана бумажник и даю таксисту крупную купюру. Он тут же ловко перехватывает ее из моих пальцев и отходит. Не дожидаясь, пока такси уедет, поднимаю Алису на руки и несу к своей «Тесле». Разблокировав замки, усаживаю девушку внутрь, пристегиваю ремнем к креслу и захлопываю дверь.

И только потом сажусь в автомобиль сам.

Застываю, глядя перед собой, до боли обхватив пальцами руль.

– Ты с ума сошел, – слышу тихое и потрясенное.

И такое знакомое, что горло тут же перехватывает от воспоминаний, и я судорожно дергаю кадыком.

– Знаю.

– Отпусти, Марджанов.

– Нет.

Мой ответ звучит глухо, но твердо. Я никогда не был способен ее отпустить. А сейчас заставляю себя сдержаться, чтобы не притянуть к себе и не дать выход тоске.

Снежная. Здесь, со мной. Протяни руку, и можно коснуться.

Я не могу не смотреть на нее и первым поворачиваю лицо. Она тоже поднимает голову и смотрит на меня. Долго. Молча рассматривая каждую черту моего лица, пока я вспоминаю, какие сине-голубые у нее глаза. Даже сейчас, когда площадку Экспоцентра освещают фонари и скоро наступит ночь.

– Меня ждут, – наконец говорит негромко, но четко.

– Кто?

– Тебя не касается. Ты перепутал компанию и девушек, всё как раньше. Открой дверь, и я выйду.

Но это последнее, что я сейчас хочу сделать. А первое…

Я не могу это контролировать, и нахожу ее запястье, поймав его горячей ладонью. Она вздрагивает, как будто обжегшись, а голос звучит еще глуше:

– П-перестань!

– Алиса! – какой к черту перестань! – Я тебя искал…

Наклонившись, я притягиваю ее к себе и целую – так жадно, как только могу.