Глава 8
Мы уснули под утро, а когда просыпаемся, и я вижу время на настенных часах, то первая сажусь в постели, выбираясь из объятий Руслана.
– О, господи! Уже почти двенадцать дня! – изумляюсь, отводя от лица спутанные волосы. – Мне пора!
– Снег, ты куда? – хриплым от сна голосом бормочет Руслан и снова ловит меня за талию, притягивая к себе. – Еще рано. Полежи со мной.
– Рано? Ничего себе, день на дворе! – я снова выпутываюсь из рук парня, но сделать это совсем не просто. – Руслан, отпусти. Я обещала родителям приехать на дачу к четырем часам, привезти фрукты и помочь приготовить ужин. Сегодня же вечером Новый год, а я еще даже не дома!
Шторы в спальне не задернуты полностью, и день хорошо освещает комнату, но смущаться некогда, когда я отбрасываю край одеяла и нахожу в ногах свои бикини. Надев их, перебираюсь через ноги парня и одеваюсь. Наверняка так же поспешно, как одевались в этой же спальне другие девчонки.
Руслан садится в кровати и проводит руками по лицу. Отбросив со лба челку, надевает боксеры, а за ними штаны.
– Вот, держи, – подает мне колготки, которые я тщетно пытаюсь найти, надев верхнюю часть белья.
– Ой, спасибо.
– Алиса? Все хорошо? – спрашивает немного растерянно, заметив на моей светлой коже следы от его поцелуев.
Похоже, ночью мы слегка увлеклись поиском эрогенных зон, и я тоже на секунду замираю, увидев свое отражение в зеркале раздвижного шкафа.
– Да, все в порядке. Но, кажется, лучше закрыть шею, чтобы родители не увидели. Неудобно как-то.
– Я дам тебе свой шарф.
– Я верну!
– Да не нужно…
Руслан тоже встает и натягивает на себя футболку. Помогает мне застегнуть юбку на талии, хотя я его об этом не прошу.
– Ты не голодна, Алиса? Я – как волк! – признается. – Хочешь, сделаю горячий латте? Я знаю, ты любишь, а у нас не кофе-машина, а зверь! Твоего брата за уши не оттянешь, когда он здесь бывает! Хочешь?
– Нет, спасибо, Руслан. Я лучше пойду!
Я надеваю пуловер, приглаживаю волосы и выхожу из спальни в прихожую. Марджанов тоже идет за мной. Смотрит, как я одеваюсь, подает шарф и следом сам натягивает кроссовки и куртку.
– Тебе не обязательно меня провожать, – говорю я, понимая, что он собрался идти на улицу. – Сейчас день, и я найду дорогу. Здесь близко!
– Нет, я провожу!
Ночью было легче быть собой. Даже при свете лампы на кухне ночью было проще разговаривать, а сейчас мы молчим. Нет, не смущаемся, особенно Руслан, просто память вернула осмысленную яркость событиям, вспомнился Рыбкин, вчерашний вечер, гардеробная, и сейчас немного неловко смотреть на парня в лифте и на улице, помня, что мы с ним делали, и что он говорил.
А о чем он думает, я не знаю.
До моего дома всего пара остановок или двадцать минут пешком, но мы оба без шапок, а снега за ночь на улицах значительно прибавилось, поэтому мы едем на автобусе и вместе идем к дому.
– Может, уже пойдешь? – спрашиваю я, когда до подъезда остается каких-то десять шагов, и ясно, что со мной ничего не случится. – Я почти пришла.
– Нет еще. Я не спешу. Алиса?
– Да?
– Ты позвонишь мне?
Мы останавливаемся у ступеней подъезда и поворачиваемся друг к другу, оказываясь ближе. Поднимаем лица и встречаемся взглядами, потому что иначе расстаться не выйдет. И потому что чувства хоть и притихли под светом дня, но не остыли и не исчезли. И я хорошо вижу их в темно-черничных глазах Руслана.
– Я…
Но ответить не успеваю.
Бах!
Дверь подъезда распахивается, и из дома вылетает Ромка в одних штанах и расстегнутой на голой груди кофте. Не поздоровавшись ни со мной, ни с другом, бросается к Руслану и сразу бьет его кулаком в лицо, отбрасывая на снег.
– Сволочь! Ты последняя сволочь, Марджанов! – бросает со злостью сквозь зубы, продолжая сжимать кулаки. – Никогда тебе не прощу! Как ты мог? А еще другом назывался! Тебе что, девчонок мало? Она же моя сестра!
Брат настолько зол, что собирается снова ударить Руслана, но я ему не даю, налетев сбоку.
– Ромка, стой! Ты с ума сошел?! Прекрати!
Вцепляюсь в локоть, но брат почти с брезгливостью сбрасывает с себя мою руку, оборачиваясь.
– А ты, Алиска? Что с тобой, мозги потеряла?! Нашла, с кем связаться! Ему же всё равно, кто – ты или другая, ты-то должна знать! Какая личная жизнь? С кем, с ним?! Не смеши!
– Черт… Ты придурок, Снежный, – Руслан поднимается на ноги, отирая снегом лицо. – Всё не так.
Но снова получает от Ромки новый удар в скулу.
– Заткнись! Да пошел ты, Марджанов! Знать тебя не хочу! Я тебе доверял, а ты сделал из моей сестры очередную юбку! Ты когда свою Лейлу в компанию приводил, я на твою двоюродную даже не смотрел, хотя она сама на меня вешалась! А всё потому, что считал тебя другом. Другом, твою мать! Но больше нет! Вали отсюда, пока я тебя не убил!
Руслан снова встает, но не уходит, а я стараюсь удержать Ромку, потому что между парнями так и искрит возможной крупной дракой. Теперь и плечи Руслана набычились.
– Для меня Алиса не очередная юбка, и не игрушка, ясно?! – шипит Марджанов в ответ. – Рискни здоровьем, Снежный, и на этот раз ты получишь ответку! У меня к твоей сестре чувства!
– Чувства? Ха! – зло ржет Ромка. – Насмешил! Почему я об этом не знал два дня назад, когда ты трахал Машку в общаге у Игоря и просил вам не мешать?
– Заткнись!
– А что, не было такого, скажешь?!
– Было, – почти обреченно бросает Руслан моему брату, и смотрит на меня. – Но ты еще не была со мной, Алис…
Еще вчера я была с Владом, и за прошедшую ночь между нами многое изменилось, но не расскажешь ведь обо всем Ромке. И тем не менее признание Руслана все равно болезненным эхом отзывается в сердце.
– Алиска, я тебя ненавижу! – неожиданно выдает Ромка, заметив следы на моей шее. – Попалась, как последняя дура! Ты что, и правда с ним спала?
И почему это звучит так унизительно, что у меня бледнеют щеки?
– Не твое дело! – отрезаю холодно, поправляя шарф. – Ты сейчас первый смешиваешь меня с грязью, сообщая об этом всем соседям. Или тебе всё равно?
– Я переживал за тебя! И между прочим, не только я, но и твой придурок Рыбкин! Пока ты…
– Замолчи! Он больше не мой. Оставь Руслана в покое и идем домой, Рома, – говорю тоном старшей сестры. – Нашим родителям только слухов о вашей драке и не хватало!
– Алиса, позвони! – упрямо просит Марджанов, стоя с подбитым глазом и разбитой губой, когда я коротко смотрю на него и поворачиваюсь к подъезду.
Я знаю, он мог бы дать Ромке сдачи, но не делает этого. Зато брат сегодня демонстрирует редкий идиотизм во всей красе. И со словами:
– Размечтался! Хрен она тебе позвонит! – отбирает у меня сумочку, достает из нее телефон и, размахнувшись, зашвыривает его так далеко, что я теряю летящий гаджет из виду.
– Стой! Что ты… Совсем ополоумел, Ромка? – ловлю руку брата, но поздно. – Я же его в снегу не найду!
– Зато звонить никому не будешь! – слышу удовлетворенный ответ. – А я за тебя краснеть!
Я не знаю, остужает ли Ромку пощечина, но это первый раз в жизни, когда я бью брата. И плевать на соседей. Это больно, когда для родных людей ты, оказывается, не стоишь уважения.
Я не иду искать свой сотовый, хватит с меня унижений! Его все равно в рыхлом снегу не найти. Я отбираю у брата сумку, разворачиваюсь и ухожу домой, не разрешая себе реветь и смотреть на парней.
Когда через полчаса Ромка открывает дверь в мою комнату и торчит на пороге, а я собираюсь к родителям, приняв душ и переодевшись в платье-джерси, закрывающее шею и руки, я повторяю себе мысленно, что не хочу с ним разговаривать.
Не хочу.
– Алиса…
И все равно не сдерживаюсь:
– Дурак! Ты не имел права ни вмешиваться в мою жизнь, ни трогать мои вещи!
– Имел. Я за тебя отвечаю перед родителями.
– Ты отвечаешь?
– Конечно. Я твой брат и мужчина!
– Тогда почему телефон, который ты выбросил, мужчина, я купила себе сама? В то время как ты себе – даже на трусы не заработал!
– Алиса…
Но это правда, и он знает. А я добавляю:
– Я ни о чем не жалею, понял? Остальное не твое дело. Я собираю вещи и уезжаю к родителям до Рождества – не хочу тебя видеть, и не хочу, чтобы ты за меня краснел. Можешь и дальше уговаривать себя, что не такой, как Руслан. Уверена, ты отлично встретишь Новый год с какой-нибудь достойной юбкой!
***
Я приезжаю к родителям на дачу к пяти часам вечера, и у них уже все готово к встрече Нового года. Пышная елка наряжена шарами и гирляндой, в небольшом камине горит огонь, облизывая сухие поленья, а на столе в гостиной расставлена праздничная посуда и напитки.
Родители суетятся, передвигаясь по дому друг за дружкой, привычно кусаются, потом мирятся, и я, глядя на их игривые перебранки, снова убеждаюсь, что жизнь за городом пошла обоим на пользу. И мама теперь все реже вспоминает о квартире и подругах, и папа не смотрит на неё букой, обижаясь, что его не понимают. Вон, даже бороду красивую отрастил, и что-то снова мастерит во дворе – кажется, качели. Иришку свою катать.
– Алиса, дочка, ты сильно не раздевайся, а то у нас здесь прохладно! Это мы с Юрой привыкли, а ты лучше тапки надень и носки не снимай! – суетится мама Ира, когда, войдя в дом, я снимаю пальто и ботинки. Передав папе пакет с фруктами, стягиваю шапку и целую обоих в щеки.
– Привет, мам! Привет, пап! Я так по вам соскучилась!
– Привет, соечка. Прилетела? – радостно басит папа, обнимает меня за плечи и возвращает поцелуй в щеку. – А мы с обеда ждем, кто же из любимых детей о нас вспомнит!
– Я вижу! – улыбаюсь родителям. – Даже камин растопили раньше времени и всё сами приготовили. И с чем я теперь буду вам помогать?
– С едой, конечно! – шутит папа. – Сами мы с этой горой не справимся! Одних салатов мать наготовила три штуки! И все с какими-то новомодными финтифлюшками, – крутит ладонью в воздухе. – Не поверишь, Алис, пришлось сегодня с утра ехать в районный центр за кедровыми орешками! Пока нашел, белкой себя почувствовал!
В доме вкусно пахнет запеченной с яблоками уткой, натертой медом и апельсином. Устоять, представив ее корочку, невозможно, и я, втягивая в себя запах, признаюсь:
– М-м… как у вас вкусно пахнет праздником. У меня уже слюнки текут! Пап, если и салаты такие же потрясающие, то я согласна с мамой – оно того стоило!
Я называю этих людей родителями уже тринадцать лет и действительно их люблю. Я почти не помню своих настоящих родителей. Когда они погибли, мне было шесть лет, и я ребенком пережила шок, с которым не каждый взрослый справится. Конечно, воспоминания о родной семье остались, но за эти годы они практически стерлись в туман, к которому я не люблю возвращаться, потому что там мне никогда не найти ответов. Лишь изредка пересматриваю старые фотографии, чтобы помнить, кто я и чем этим людям обязана.
Мой настоящий отец приходился папе Юре старшим братом-близнецом. Именно он всегда мечтал о небе и о карьере летчика, а за ним и младший брат потянулся поступать сначала в летное училище, а затем и летную академию. И мама Ира в молодости тоже, как и моя родная мама, была стюардессой и ее лучшей подругой. Так две пары и познакомились – во время полетов. Только судьба у каждой из пар оказалась разной.
Так что на папу Юру я была похожа больше, чем его родной сын Ромка, унаследовавший от мамы Иры глаза цвета «бренди» и строптивый характер. Хотя насчет характера я бы поспорила, но папа в этом споре никому уступать не хотел и стоял на своем. Поэтому, услышав про орешки, я порадовалась маминым успехам в перевоспитании его упрямства, и пошла с родителями на кухню оценивать их общие старания.
Там мы и общались какое-то время, заканчивая приготовления к столу и делясь новостями, пока к дому не подъехала незнакомая машина.
Раздался двойной сигнал клаксона, и папа вышел посмотреть, кто же к нам приехал.
Оказалось, что Влад Рыбкин. И нет, я не удивилась, увидев на улице своего бывшего парня. Однажды он уже бывал здесь вместе со мной и легко нашел дорогу снова, уговорив знакомого его подвезти.
А вот разговор между нами, когда мы остались вдвоем, легким быть не обещал.
Говорить с Рыбкиным мне не хотелось, и видеть его – тоже. Особенно благородное недоумение на розовощеком лице несостоявшегося актера и озадаченное возмущение в глазах.
Хотя кто знает, возможно, у него еще всё впереди.
Я вышла к нему, чтобы объясниться, раз уж он приехал, и хотела закончить это объяснение как можно быстрее.
– Алиса, привет! – парень шагнул мне навстречу и попытался поцеловать, но я не позволила, отступив в сторону. – Что случилось? Почему я второй день не могу к тебе дозвониться и тебя найти? Я переживал, Снежная!
Я накинула на себя папин пуховик и сейчас туже запахиваю его на груди, пряча руки от контакта с Рыбкиным.
– Как здоровье бабушки, Влад? – интересуюсь ровно.
– Нормально, а что? – Я явно спросила не о том, и Влад ответил напряженно.
– Мне тоже показалось, что вид у нее очень бодрый. Никаких признаков высокого давления и ужасного самочувствия, про которое ты говорил. Скорее наоборот.
– Т-то есть? – Рыбкин не понял моих намеков и насупил лоб. А мне вдруг захотелось разом все оборвать и не ходить вокруг да около.
– Так случилось, что вечеринка, на которую мы пошли с Мариной, была в «Орлином гнезде» – так называли пентхаус, куда пригласили Цветкову. Я видела тебя там, Влад. Ты тоже был на вечеринке, хотя мне сказал, что будешь с семьей у бабушки.
Я смотрю на парня прямо, чтобы мы сразу друг друга поняли, и Рыбкин бледнеет, сглатывая слюну. Отвечает мне вопросом, давая себе время осознать факт, что мне известен его обман:
– Я?
– Да, ты. И не один.
– Ах, да! – он проясняется в лице и пытается улыбнуться, коснувшись ладонью лба, словно забыл о таком пустяке. Но выходит не убедительно. – Точно, был!.. Алиса, я случайно туда попал, надо было с другом одним пересечься и кое-что ему отдать. Но я сразу же ушел! Да и что мне там делать?
Я молчу, и он спрашивает сам, не зная, чего от меня ожидать:
– А почему ты не подошла? Если… если видела.
– Я хотела. Но твоему другу, видимо, было плохо, и ты старательно делал ему искусственное дыхание. Я не решилась вам мешать и портить другим людям вечер.
По моему взгляду Рыбкин понимает, что я всё знаю, и отпираться бесполезно. А для себя я еще вчера решила, что возвращения к нашим отношениям не будет.
– Алиса, все не так, как ты думаешь!
– Влад, я не хочу никак думать. Мы попробовали – у нас не вышло. Хорошо, что это случилось сейчас, а не позже. Я увидела, что тебе мало наших отношений, иначе бы ты не искал встреч с другими девушками.
– Но, Алиса, я не ищу!
И глаза такие честные-честные, и ни капли вины.
Совсем другие были у Руслана, когда его прижал правдой Ромка.
– Прекрати врать, Влад, иначе я прямо сейчас уйду! – я не выдерживаю, отступая от парня. – Не собираюсь твою ложь слушать! Я говорю с тобой только для того, чтобы расставить все точки над «і» и разойтись. Если хочешь знать, я даже осуждать тебя не буду. Просто живи, как хочешь, но мы больше не вместе. Прощай!
Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но Рыбкин ловит меня за локоть, останавливая. Пробует обнять, но совсем близко, за окнами дома, находятся мои родители, и он не решается меня удержать силой, когда я сбрасываю с себя его руки.
– Алиса, я люблю только тебя! Это все неправда – то, что ты видела. Это моя ошибка! Я просто выпил, а мы с этой… не хочу вспоминать ее имя!.. когда-то встречались. Я пытался от нее отвязаться, но она сама ко мне лезла! Уговорила поцеловаться один раз ради праздника. Но между нами ничего не было, клянусь! Я сразу же ушел! Я никогда и ничего не планировал с ней, Алис!
– Было.
– Нет!
Это уже слишком, и приходится сказать то, что говорить не хотелось. Просто, чтобы перестать играть. А еще не хочется верить, что для Влада клятвы ничего не значили.
– Было, Влад. На постели, в чужой спальне. Вам было весело, смешно и на всех плевать. Я стояла в гостиной, когда вы вышли с балкона, и мне было больно тебя видеть с другой, но ты меня даже не заметил. А теперь все прошло, поэтому просто уезжай.
– Алиса, нет! А как же Новый год и турбаза? Я ведь снял домик для нас!
– Домик? Вот вместе с бабушкой и езжай. У вас очень хорошо получается проводить время вместе.
– Снежная, но ты не можешь меня вот так бросить и уйти.
Я удивляюсь.
– А что я, по-твоему, должна сделать?.. Рыбкин, у нас нет будущего. Это не страшно, это просто факт. Тебе нужна другая девушка, не я.
– Нет, ты! Снежная, мне нужна только ты! Вот, смотри!
Влад расстегивает куртку и копается в своем внутреннем кармане. Достает из него бархатную коробочку, с надеждой глядя на меня.
– О, нет… Не вздумай! – я пытаюсь его остановить, но поздно.
Он открывает коробочку с кольцом и опускается в снег, становясь на колено.
– Алиса, я собирался сегодня в полночь сделать тебе предложение, но хочу его сделать сейчас! Выходи за меня замуж!
Это, наверное, нервное, потому что я в ответ вдруг смеюсь. Не над Владом, над собой. Удивительный день – за одни сутки два предложения. Да я невеста нарасхват! Даже обидно, что придется снова отказать.
– Встань, Влад. Я не приму его.
– Примешь!
– Ты еще и оглох, Рыбкин? – теперь я уже сержусь, туже запахиваясь в отцовскую куртку. Я тоже умею быть упрямой. – Я, по-твоему, должна радоваться?
Это было бы странно, учитывая мой рассказ о вчерашнем, и Влад поднимается. Но смириться с тем, что все закончилось – не хочет. И я не понимаю, почему. Не любит он меня, это же ясно. Так зачем мучить друг друга новыми шансами?
– Снежная, я виноват, – говорит тише, и на этот раз честно. – Но кто не ошибался? Давай просто забудем, и клянусь, это никогда больше не повторится! Ты не представляешь, как я жалею!
– Ты уже клялся всего минуту назад, – отвечаю, возвращая парня к действительности. – У тебя ведь и раньше были «свидания с бабушкой», Влад? Но если я тебя об этом спрошу, ты снова соврешь. Уезжай, мне пора возвращаться в дом – здесь холодно. И не звони, я выбросила телефон.
Я успеваю подойти к воротам и открыть их, когда вопрос Рыбкина догоняет меня:
– Алиса, зачем?
– Что «зачем»? – я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на парня, теперь уже точно бывшего.
– Зачем ты туда пошла? Я ведь просил тебя остаться дома.
В его голосе слышна досада, и я понимаю почему. Сейчас именно я рушу его планы, когда должна была радоваться своему счастью. Ведь это так просто – «понять и простить».
И я пыталась его понять, о чем ему и сказала. А то, что он меня не услышал – не моя вина.
– А ты… зачем?!
Я ухожу, и через несколько минут машина уезжает.
Войдя в дом, замечаю, как оба родителя быстро плюхаются в кресла, явно в последний момент отскочив от окна.
– Вы что, следили за мной?
– Мы? – удивляется папа очень натурально. – Не-ет, что ты!
– Нет! – поддакивает мама. – Мы случайно с Юрой… Но ничего не слышали!
– Ясно.
Я разуваюсь и сажусь напротив них на диван, так и не сняв куртку. Тело бьет мелкий озноб, но я с ним справлюсь.
– Алис, – первой не выдерживает мама. – Влад что, сделал тебе предложение?
– Сделал, – признаюсь. – Но я ему отказала. Мы больше не вместе, так вышло.
– Ну и правильно! – важно басит папа. – Этот Рыбкин нам никогда не нравился!
– Алис, а почему отказала-то? – снова спрашивает мама, но я не обижаюсь. Когда у твоих детей происходит бурная личная жизнь, это еще интереснее, чем своя собственная.
– Потому что не люблю, – неожиданно легко нахожу ответ, и понимаю, что улыбаюсь. – И он меня тоже. А самообман ни к чему хорошему не приведет, ведь так?
– Ох, девочка…
– Давайте лучше готовить стол! И чаю горячего заварим, а? Мам, я и правда по вам очень соскучилась!
Я этого совсем не ожидаю, но вечером приезжает Ромка – с моим любимым тортом и пакетом апельсинов. Мы не разговариваем с братом, но это и не важно. Главное, что родители счастливы, наша семья вместе, а в доме тепло.