И на хрена мне это надо!

Глава 36 Прощай школа

А впереди выплыло еще одно мероприятие. Надо продумывать и готовить праздник в школе. Окончание учебного года.

Собрал на совещание всех тех, кто мог хоть что-то подсказать. Пригласили приехать директрису школы. Мужики в этом деле советчики плохие. Так, что собрали в основном женщин. Сначала обсуждали весь порядок проведения. Построение на линейку, приветственные речи, вручение похвальных грамот и все остальное нас касалось мало. Решил завтрака не проводить, но тут запротестовала Тамара. Этот протест принят. Надо, чтобы дети позавтракали. От нас зависел какой будет праздничный обед. Тамара передала пожелания учащихся:

— Первое можно не давать. На второе котлету и сардельку с рисом и подливой. И еще они хотят по бутылке кока-колы, по апельсину, по мандарину, киви, гранату, грейпфруту, шоколадку и торт.

Павел отыскал заранее фирму, которая возит оптом фрукты, где все заказанное можно закупить оптом по сто штук.

— Если брать по перечислению, то бери по сто пятьдесят или даже лучше по двести штук. Что им надо, они заберут, а остальными фруктами порадуем своих детей и даже взрослых. Колу берите только одного наименования: или колу, или пепси. Что бы не возникло обид и ссор. Берите в литровых бутылках. Тортов заказывайте десять. По десять человек на один торт. А вообще-то, это мало будет. Заказывай двадцать. Все остальные мелочи будем покупать двадцать четвертого до обеда. Ответственная за все эти закупки Ирина Сорокина. В помощь тебе Павел Иванович и Людмила Грач. Если надо, подсоединяй себе еще людей из своей команды. Платежки к Куцу, но только через меня. Меньше рассчитывайте на наличку. Все закупленное складывайте в моей комнате в кафе. Все на место вывозим сразу, рано утром 25 мая. На месте помогут учителя. Кстати. Им выделяйте все то, что и ученикам, но в двойном размере.

Работа закипела. А в это время мой подшефный Анатолий Хоменко опять напился уже на работе. Жена его, не выдержав эти запои, выгнала его из квартиры. Ночевать ему негде. Он пришел на работу. Купил бутылку водки. Этого ему хватило, что бы утром он бросил все и ринулся за очередной бутылкой. Но как человек образованный и культурный, еще прикупил двести грамм соленой кильки и припер все это на работу. Вот здесь четко сработал закон подлости. Он со всеми своими покупками наткнулся в коридоре на меня. Тяжелый запах перегара, сверток со всем необходимым для продолжения банкета, привело меня в бешенство. Ведь хороший, грамотный мужик. А пропадает на глазах. И печально то, что когда ему говоришь, то он согласно кивает головой, обещает все исправить и не пить. Выходит из кабинета и начинает все с начала. Если раньше это случалось по пятницам, то, как я понял, теперь это будет каждый день. Я не сдержался. Завел его в туалет. Вылил в унитаз бутылку водки. Вид льющейся водки привел его тоже в бешенство. Он что-то начал орать про свое право делать, что он хочет, а когда я эту водку выливал, попытался у меня отобрать бутылку. Колотил я его по всем правилам похмельного искусства. По почкам, по печени, по желудку. В конце концов, достиг желаемого результата. Его согнуло, и он начал освобождаться от всего того, что у него накопилось в желудке через все свои дырки. Я загнал его в угол. Налил в бутылку воды и силой заставил его эту бутылку выпить. Потом еще одну, потом третью. Согнул и тряс, пока вся вода не вылилась из него обратно. Силой загрузил в машину. Посадил рядом с ним Олега Призенко на заднее сидение. Заставил его держать Анатолия. Привез в кафе. Затащили его в мою комнату отдыха. Там я снял с него все вещи до трусов. Душ и туалет там есть. Кровать есть. Привлек одного парня Колю, из охраны. Спортсмена, не пьющего. Поставил ему задачу:

— Две недели Анатолия из комнаты не выпускать. Начнет буянить — связывай и вызывай меня. Избави вас Господь, если ему в рот попадет хоть капля спиртного. Ирине обеспечить ему нормальное питание.

Взял Павла и поехал с ним к его другу — наркологу. Выписали лекарства. Какие-то микстуры. Принимать три раза в день. Через день у Анатолия началась ломка. Он просил хоть что-то выпить, а потом он бросит пить окончательно. Коля целый день находился рядом с ним. В конце дня я Николаю выписал командировку на неделю и поселил его рядом. Спали на разложенном диване.

Пока я возился со своим алкашом, пришел день выпуска из школы. Ирина все закупила. Все закупленное расставили на столы. Учителя взяли шефство над своими классами. Дети на линейке стояли умытые, чистенькие, веселые. Приехали представители радио, телевидения, журналисты. Из районо, из облоно. Представители районной и областной администрации. Привезли даже небольшой оркестр. Поставили микрофон. Я стоял в стороне, когда ко мне подошел председатель сельсовета. Он поздравил с окончанием учебного года, а потом сообщил мне, что он понял, почему я организовал питание для детей.

— Вы, Виктор Иванович, хитрый и расчетливый человек. Я понял, что Вы на спинах и плечах наших детей хотите пролезть в Верховную Раду Украины и стать депутатом. Но знайте, я Вам сделать этого не позволю. Я Вас выведу на чистую воду. Запомните мои слова, депутатом тебе не быть. И не надейся.

Я ему посоветовал ко мне за сегодняшний день больше не подходить, что бы на этом празднике не случился несчастный случай. Он принял эти слова к вниманию, быстро отошел и больше ко мне не приближался. Представитель районо вручил мне почетную грамоту. Такую же грамоту выписал мне и учительский коллектив во главе со своей директрисой. Я побыл до середины обеда, а когда дети приступили к фруктам, оставил старшей Ирину Сорокину, а сам потихоньку уехал. Тамара сделала прозрачный намек пойти к ней попить чаю, но я сослался на огромную занятость. Тамара выражение своих обид перенесла на более удобное время. Мне хотелось, чтобы все добрые слова оказались адресованы только ей. Это ее праздник. Ее первый выпуск школы. Она все-таки молодец. Во время этого торжества подходили все представители по очереди и вместе, пытаясь выбить из меня обещание продолжить еще год в том же духе. Даже детей сюда подключили. Я отказался, ссылаясь на недостаток средств. И это чистая правда. Прибылей становилось все меньше и меньше.

Двадцать дней в комфортном заточении у меня провел Анатолий Хоменко. Сначала буянил, потом матерился. Через неделю я выдал ему спортивные штаны. Стал привозить ему задания по расчету бизнес-планов. Первые он рвал и выкидывал. Но я ему пригрозил, что он может здесь задержаться месяца на три-четыре. Он даже начал писать письма в милицию, прокуратуру, Президенту страны. Я ему посоветовал написать в Организацию Объединенных Наций с претензией на ущемление прав алкоголиков. Через пятнадцать дней он сам уже принимал микстуры. Физиономия его округлилась. Как он признался, что три раза в день он за последние двадцать лет не ел и так ему питаться не приходилось. Но пришло время нам с ним сесть за стол переговоров. У него росла дочка, которую он очень любил и все эти дни не видел. Я нашел его жену. Пригласил ее с дочкой поехать со мной. Она все-таки переживала, куда делся ее муж, но решила, что он ушел в запой и где-то бомжует. Поэтому оказалась очень удивлена его состоянием и видом. Дочка сразу начала обнимать своего трезвого папу, от которого водкой даже не пахло. Я передал жене его зарплату. У нее округлились глаза. Еще больше они округлились, когда я сказал, что это за пол месяца. Мы договорились, что деньги теперь будет получать она, выдавая ему необходимые суммы. Но это только в том случае, если они будут жить вместе. Что бы она не вздумала ему купить или предложить что-то выпить. Как только он снова начинает пить, я его вытряхиваю с работы, и пусть он идет куда хочет и живет, как хочет. Период воспитательной работы закончен. Завтра с утра, милости просим, на основное место работы. Анатолию принесли новый костюм в полном комплекте с двумя рубашками, галстуками, трусами и носками. Туфли пусть покупает себе сам. Свободен, Толя. Иди домой, голубчик мой. Больше на санаторий не рассчитывай. За эти деньги, которые ты получаешь, я подберу себе выпускника из политехнического университета. Анатолий выслушал внимательно, встал, подошел ко мне. Обнял:

— Я никогда не забуду, что Вы для меня сделали.

Я твердо уверен — пройдет два-три года, а может и раньше, как он это обещание и не вспомнит в любом виде. Пьяном или трезвом. Такова жизнь.