И на хрена мне это надо!

Глава 50 Смерть главного бухгалтера

Новый 1999 год оказался омраченным. После короткой болезни, буквально в течение недели, скончался наш главный бухгалтер. Куц Иван Павлович. В канун Нового года. Для нас всех, а для меня особенно, это огромная утрата. За эти двенадцать лет совместной работы мы с ним никогда не ссорились. Я уже привык к тому, что он есть. Он всегда рядом. Я никогда не задавался вопросом, а сколько ему лет. Он очень-очень редко жаловался на свое здоровье. На больничный уходил за эти годы, если мне не изменяет память, всего два раза. Оказывается, он жил с женщиной в гражданском браке. Детей у него нет. За два дня до его смерти я заехал к нему домой. Приехал спросить, что ему привезти из продуктов, какие ему купить медикаменты. Он от всего отказался, сообщив, что у него все есть. Сказал, что лежать ему врачи предписали минимум месяц. Что за него остается Светлана Носова, которая в курсе всех, а он подчеркнул это слово, дел. Ее заместителем желательно поставить Валентину Сметанкину. Я Куцу пообещал, что после Нового года отправлю его с женой в любой санаторий, который порекомендуют врачи. Он лежал на трех подушках, больше полусидел. Я сидел рядом с ним. Рассказывал свои впечатления от поездки в Англию.

— А я так дальше Хмельника никуда не ездил. Все мечтаю съездить в Крым. Посмотреть Черное море.

— Иван Павлович, обещаю, насильно Вас с женой отправить летом в лучший санаторий Крыма. Конечно, по рекомендации врачей.

— Давайте доживем до лета, но в принципе я согласен.

Мы еще посидели, поговорили почти час. Конечно же, все разговоры крутились возле работы. Я его жене еще раз напомнил свой номер мобильного телефона, что бы она могла позвонить в любое время. И уехал по своим делам. Хотел приехать сегодня днем. А утром Ивана Павловича не стало. Инфаркт. Потерял сознание. Пока приехала скорая помощь, он уже скончался.

Я создал комиссию по похоронам. Павла, Ефима, Мамича и Людмилу Грач освободил от всех работ. Провожали Ивана Павловича всем коллективом. Мы лишились замечательного человека. Можно повторять хорошие слова много раз, но горечь утраты все равно остается в сердце. Новый год и день рождения Егора не отмечали. Посидели в семейном кругу. Собрали всех желающих в кафе и отметили девять дней после смерти Куца.

Вместо Ивана Павловича я назначил Светлану Виктор Носову, а ее заместителем Сметанкину Валентину Николаевну, которая до этого отвечала за начисление заработной платы и финансовую отчетность. Светлана Носова, на мое счастье, знала полностью состояние дел по всем трем бухгалтериям. После довольно долгого раздумья я понял, что одну теневую бухгалтерию надо ликвидировать. Деньги обналичить и положить себе на счет. Часть этих денег перевести в доллары, но делать это малыми партиями, чтобы ни привлечь внимание, как правоохранительных органов, так и бандитов. А менялы связаны и с теми и с другими. Когда я сообщил Оливье, что забираю полностью Носову из АРП, где она подрабатывала финансовым консультантом, то он только поморщился. Хотя он понимал, что в данный момент она для меня важнее и займет место Куца. Я пообещал, что подберу Носовой хорошую замену.

— Делай, как знаешь. Для меня главное, чтобы качество работы не пострадало, и объем работы не сокращался.

Я Оливье заверил, что для меня это тоже очень важно. В начале февраля Наташа мне сообщила, что со мной спешно хочет повидаться начальник районного отделения милиции подполковник Любченко Сергей Дмитриевич. Мы с ним встречались раньше пару раз, но это просто шапочное знакомство. Раз надо встретиться, то почему бы и нет.

Утром на следующий день я зашел к нему в приемную. Подполковник Любченко принял меня сразу.

— Очень хотел с Вами, Виктор Иванович, поближе познакомиться, но текучка засасывает. Очень много о Вас слышал. Хочу Вам дать почитать интересный документ. К нам поступило заявление от бывшего охранника Вашего СПМК Гриняка Василия Иосиповича, которого Вы уволили за воровство. Но не заплатили ему за десять дней. Вычли эти деньги в покрытие причиненного ущерба, а эти деньги просто присвоили. Это видно из его заявления. Но дело даже не в этом. Мы открыли дело о мошенничестве и пригласили к нам Вашу бухгалтершу Сметанкину Валентину Николаевну, которая у вас отвечает за начисление денег. Показали ей заявление Гриняка. Попросили написать объяснительную записку по этому поводу. И вот здесь, Виктор Иванович, началось самое интересное. Ваша Сметанкина залилась слезами. Заявила, что она не хочет нести ответственность за чужие злодеяния и сидеть в тюрьме она тоже не хочет. А поэтому она готова сотрудничать со следствием. Написала на четырех листах все нарушения по финансовой дисциплине за последние три года. Кого уволили без оснований, не выплачивая пособия и расчета. Кому из кассы выдавали деньги на приобретение путевок, на оздоровление. Что списали не одну сотню тысяч на приобретение восьми квартир, которые владельцы квартир просто приватизировали без всяких на то оснований, а эти деньги висят на балансе предприятия. Кто налоги за эти квартиры будет платить неизвестно. Впрочем, вот Вам эта объяснительная. Сами ознакомьтесь. А Сметанкина будет у нас через двадцать минут. Вы, в моем присутствии, можете с ней поговорить.

Для меня все это как удар обухом по голове. Со всеми последними событиями я как-то выпустил из вида эти злополучные квартиры. Но мне непонятно, что их уже приватизировали. Это как? Мою собственность вот просто так переоформили рабочие на себя. Кто-то этим всем процессом наверняка руководил. Но эту приватизацию устроили в конце декабря через ЖЭК. А тут смерть Куца. Назначение нового главного бухгалтера. Стечение обстоятельств очень умело использованное. Одна из квартир, четырехкомнатная предназначалась Ирине Сорокиной. Я за всеми этими событиями это обстоятельство выпустил из вида. Я понял, что именно Ирка организовала и сплотила все эти восемь семей. Подали заявление в ЖЭК и мои квартиры расписали по владельцам и, наверняка, им уже выписали ордера. А налоги хотят заставить платить меня. Все остальные обвинения — это просто мелочевка. Любченко внимательно наблюдал за моей реакцией. Судя по всему, ждал каких-то высказываний, комментариев или просто пары крепких выражений.

Я прочитал это признание еще один раз и вернул эти листки обратно подполковнику. Он пригласил в кабинет Валентину Сметанкину, которая никак не ожидала меня здесь увидеть. Она сразу же залилась горючими слезами.

— Я не за кого отвечать не хочу. За все Ваши нарушения садитесь на скамью подсудимых сами. Я всего лишь исполнитель.

— Валя, ты знаешь, что делать. Сейчас тебя отпустят, поезжай к Светлане Носовой и напиши заявление об увольнении по собственному желанию. Носова подпишет, и ты эту бумагу отдай Наташе. Обещаю тебе, что никто тебя преследовать не будет. Но все это ты могла свободно прийти и рассказать мне. Мы бы приняли меры, чтобы таких безобразий не случалось. Прости, но положительную характеристику я тебе дать не смогу. Ты занималась покрывательством фактов нарушения финансовой дисциплины. Меня ни ты, ни твоя судьба больше не интересует.

Любченко поднялся из-за стола:

— Гражданка Сметанкина, в интересах следствия прошу Вас не комментировать события. Помните, что если только будут вскрыты факты крупных нарушений, то Вы будете привлечены к ответственности. Суд учтет Ваше чистосердечное признание. Но оно ни в коем случае не освобождает Вас от уголовной ответственности. Надеюсь, что Виктор Иванович сумеет убедить следствие, что здесь нет уголовного преступления. Пока свободны. Если понадобитесь, мы Вас вызовем.

Сметанкина вышла из кабинета. Любченко протянул мне еще один листок. Это оказалась короткая объяснительная по Гриняку. Что факт хищения установлен, и он компенсировал убытки. Написал в бухгалтерию расписку, что материальных претензий не имеет, и с ним рассчитались полностью. Копия расписки прилагается.

— Это дело закрыто и передано в архив. А объяснительную Сметанкиной я Вам дарю. Надеюсь, она Вам пригодится. Кстати, Виктор Иванович, а это правда, что Вы являетесь советником-референтом генерала Засядько? Он же депутат Верховной Рады?

В любовь ко мне подполковника Любченко я не верил. За все хорошее надо платить. Деньги он хочет или что-то другое? И причем здесь Засядько? Я утвердительно мотнул головой, ожидая продолжения.

— Засядько очень в хороших отношениях с нашим начальником областного управления. Кстати, у нас сейчас идут кадровые перестановки. Вот сейчас уходит, а точнее уходят, на пенсию заместителя нашего начальника. Вы случайно не знаете, кого могут назначить?

Подполковник Любченко смотрел на меня абсолютно невинными глазами. Ну, интересует человека вопрос, кто же может стать у него очередным начальником. Вот он и спрашивает, что бы знать первым.

— Спасибо за помощь и за понимание. Думаю, что в ближайшее время мы с Вами, Сергей Дмитриевич, обязательно встретимся. Родина Вас не забудет, а я тем более.

— Еще одно, Виктор Иванович. Не о себе беспокоюсь, а только о деле. У меня заместитель Токаренко — очень замечательный мужик. Добро помнит. Засиделся в моих заместителях. Надо бы помочь человеку.

Любченко проводил меня до машины. Я все ждал, что он вытащит белый платочек, и долго будет махать им мне вслед.

У меня в кабинете ждали Павел, Ефим и Василий Степанович с перевязанной рукой. Я пригласил главного бухгалтера Носову, и в который раз вспомнил Куца. Коротко рассказал о разговоре с начальником районного отдела милиции и зачитал объяснительную записку Сметанкиной. Носова утвердительно кивнула головой и подтвердила.

— Я знала, что Валю вызывали и заставили написать объяснительную. Но про такую вот, она мне не сказала. Рассказала, что ее спрашивали о Гриняке.

— Ребята, еще раз напоминаю вам основное правило — отвечайте только на заданный вопрос без всяких подробностей и уточнений. Только на заданный вопрос. А она ухитрилась отрапортовать, за три года сразу.

— Что будем делать?

— Мы с тобой, Паша, сейчас поедем в ЖЭК. Как они ухитрились выдать ордера на частную собственность.

— Ты еще не все знаешь, — хмыкнул Ефим. — Пять наших работников из этих восьми уже уволились с работы. Не хотят искушать судьбу. Остальные двое готовы это сделать с любой момент.

— А почему двое? Кто третий?

— Третья Скрябина. Она заявила, что пусть шеф сам решает ее судьбу. Если скажет отдать квартиру, то она отдаст.

Надежда Скрябина работала со мной практически с момента создания комплекса. Работала там, куда я ее ставил. Она верила мне и помогала в любом вопросе. Работала поварихой, продавцом, кладовщицей. Где надо поставить надежного человека, а если правильнее выразиться заткнуть любую брешь, то я ставил туда Надежду. Она, молча, шла и делала, что надо. Надя с мужем и дочкой снимала комнату в общежитии. Я, зайдя к ней в гости, решил выделить им двухкомнатную квартиру. Василий Степанович резонно заметил:

— Если им выдали ордера, то выселить их можно только через суд. Квартиры эти строились четыре года и имели сразу же целевое назначение. Каждый из них в течение этих лет что-то делал в своей квартире. Они все уже срослись с этими квартирами. Я полмесяца назад смотрю, а наш автослесарь Полищук сидит и не работает. Объяснил, что у него кто-то украл молоток. Вот он третий день работать не может. Я у него спрашиваю, а дома у него есть молоток? Принеси из дома и работай. Так он вытаращил на меня глаза: «Ага, — говорит, — все тащут инструмент отсюда домой, а я понесу из дома на работу? Вы что меня не- нормальным считаете?». «Петя, говорю я ему, так тебе шеф двухкомнатную квартиру дает». «Да я в очереди на квартиру двадцать лет стою вместе с женой. Мне ее положено по закону получить. Тоже выискались „благодетели“». И на следующий день написал заявление на увольнение. Я ему подписал. Работник он просто паршивый, а квартиру дали только из-за жены. Она молодец. Да и жили они с двумя детьми в подвале. Даже наша мать-одиночка Людка Данилюк, которую мы отправили на курсы бухгалтеров, а по их окончании из поломоек перевели в бухгалтерию, дали ей однокомнатную квартиру уже тоже написала заявление об увольнении и ушла завхозом в школу.

— А ведь ночевала в подворотнях. А теперь на выданную к Новому году премию и годовое пособие от нас как матери-одиночке, обставила квартиру мебелью, которую взяла у нас на складе. Укомплектовалась за полцены. Даже купила дочке коньки на роликах. И уволилась. А завхоз в школе-интернате — это уже должность. Стала уважаемым человеком. А организовывала это массовое бегство и приватизацию квартир по сертификатам Ирина Сорокина. Вы ей, Виктор Иванович, выделили четырехкомнатную квартиру. Она побоялась, что Вы эту квартиру у нее заберете.

Павел добавил:

— Я зашел в ее квартиру, когда ездил к ней за пакетом. Все новое. Ковры, хрусталь, мебель. У нас такого нет ни у кого. Девушка запаковалась капитально. Мало ты ей отступных назначил. Она бы еще тысяч пятьдесят спокойно наскребла бы. Без всяких усилий.

— Квартиры мы не вернем, — сообщила Носова. — Если пойдем через суд, то эти восемь семей будут стоять насмерть. Их с милицией из квартир не выселим. Да и как вы все это представляете? В каждой семье двое детей. У меня предложение. Подписать акт передачи этих квартир городу через ЖЭК. Тогда налогов мы платить не будем. А в ЖЭКе пусть сами разбираются. Тем более, что ордера они уже выдали. А триста пятьдесят тысяч долларов спишем со своих активов, как подарок городу. И еще одна просьба. Не увольнять Сметанкину. Она в критическом состоянии. Очень болеет у нее ребенок. Он инвалид детства. Муж полгода как ушел из семьи. Сейчас потерять работу — для нее катастрофа. А тут милиция еще навалилась. Это они Вам, Виктор Иванович, так все гладко рассказывают. А ее пытали неделю. Угрожали, что она пойдет под суд вместе с Вами. Предупредили, что бы она говорить Вам не смела, в интересах следствия. Вот она и попала между двух огней.

Я явно представил те цели, которыми руководствовались Любченко и его заместитель. Им нужны вышестоящие должности. Послать их на хрен? Получу врагов. А оно мне надо? Сметанкиной, конечно, не позавидуешь. Вопрос с квартирами вовремя мы решим. Хорошо, что об этом узнали сейчас, не месяца два-три позже. Тогда могли бы возникнуть большие проблемы. Все остальное- текучка. Я обвел глазами собравшихся. Все, выжидательно, смотрели на меня.

— Где Сметанкина? — спросил я у Наташи.

— Здесь, в приемной. Рыдает.

— Пусть со своим заявлением заходит ко мне.

Зашла Валентина, продолжая рыдать. Протянула заявление.

— Валя. За тебя поручается Светлана Викторовна. Иди, работай. Но тебе надо было прийти ко мне, несмотря на угрозы и предупреждения. Тем более, надо прийти в связи с болезнью ребенка. Света, выпиши ей материальную помощь на закупку лекарств. Выясни, в какой санаторий нужно отправить ребенка или в какую клинику. Иди, Валя. Ты давным-давно должна прийти ко мне и половину проблем мы бы решили. Света, забирай ее. Вот она успокоится, то завтра-послезавтра придете вдвоем ко мне, и мы все обсудим. Не забудь взять историю болезни ребенка. Благодарить будешь потом.

Вся моя руководящая тройка благодушно улыбалась. Очередную ситуацию мы разрулили. Теперь надо общаться со Степаном Юрьевичем Засядько.