И в конце, только тьма

Оральный Mоэль

- Ну конечно, это больно. А чего ты ожидал?

- Смотри... - Алекс обхватил своими медвежьими лапами большую кружку, и она почти исчезла. - Действительно чертовски глупо, если ты спросишь меня. Как только ты достигнешь половой зрелости, в твоем члене появятся всевозможные чувства и нервные окончания. Вот почему младенцам делают обрезание. Но, если ты хочешь быть мучеником...

Джек облокотился о стойку бара, жалея что не пьет ничего крепче пива.

- Она попросила тебя сделать это?

Джек глотнул.

- Нет. Но она не выйдет за меня замуж, если я не сделаю этого. Она выйдет замуж только за еврея.

Алекс пожал плечами.

- Она так много для тебя значит?

Джек долго смотрел на свое пиво, не зная, что ответить. Он любил Сару. Да. Он любил ее. Это было правдой, но... Но это? Как далеко он готов был зайти ради нее? Значит, у них будет чертова рождественская елка, да? Может быть... Это было преступлением? Она не могла выйти замуж за не еврея?

Но она не могла. Она ясно дала это понять, ортодоксальная семья, очень религиозная, очень строгая. Одобрение отца значило для нее все.

Глупая сука!

- Ты планируешь отвечать? - спросил Алекс. - Или у меня уже есть твой ответ?

- Я люблю ее. Я обожаю ее. Солнце восходит и заходит на ее голове чувак. Но, мы говорим о моем члене!

Алекс что-то нацарапал на салфетке.

- Позвони по этому номеру. Мой двоюродный брат, Гершель. Он знает одного моэля, говорит, что этот парень - самый лучший, боли почти нет.

Джек скомкал салфетку и спрятал ее в карман брюк. Напряжение которое держало его в тупике, казалось, рассеялось, исчезло вместе с волшебными словами Алекса. Может быть, надежда была. Боже, надежда должна быть. Его член запульсировал от боли сочувствия, фантомной боли...

Сара для еврейской цыпочки была хороша. Не так хороша, как католические девушки, но еврейские девушки, как правило, были более раскрепощенными. Вероятность перепиха - 50/50.

- Я собираюсь сделать это! - сказал он, его пальцы запутались в ее волосах заставляя ее рот все глубже насаживаться на его член.

Она немного сопротивлялась, но привыкла к этому. Он почувствовал, как расслабилось ее горло, как сработал рвотный рефлекс. Потребовалось всего лишь несколько извержений рвоты на его член, прежде чем она наконец поняла, что к чему. Всего несколько отрыгнутых буррито, чтобы приучить ее почти к полному отсутствию рвотного рефлекса.

- М-м-м-м? - пробормотала она, ее глаза дернулись вверх, пытаясь найти его.

Он выгнул спину, его голова втянулась в плечи избегая ее взгляда.

- Крайняя плоть, - задыхался он. - Я собираюсь... чтобы... - oн хрюкнул, прежде чем смог закончить предложение.

Мгновения спустя, когда ее рот снова был свободен, она завизжала:

- О, детка! - oн мог сказать, что она была довольна - она проглотила. - Ты уверен? - спросила она, приподняв его торс и положила голову ему на грудь.

Он обхватил ее грудь и покатал сосок между пальцами.

- Да. Я решил сегодня вечером. Я сделаю это!

- Ты ведь понимаешь, что поставлено на карту? Я имею в виду, ну то, о чем мы говорили, ну знаешь о...

Боже, у него от нее разболелась голова.

- Да! - огрызнулся он. - Я знаю, что это значит. Чик-чик, отбивная, или что там, блядь, делает этот...

- Моэль, милый.

- Моэль, точно.

- Все не так уж плохо.

Джек посмотрел вниз на ее писечку.

- Правда? Откуда ты знаешь?

Сара и отсутствие сладкого секса выводили его из себя. Она и ее разговоры о безболезненном обрезании члена. Все женщины придерживались странного убеждения, что парни шутят или преувеличивают чувствительность в этой драгоценной области. И это тоже его бесило. Его бесила ее новая стрижка, бесило использование соуса для лазаньи из банки, бесило обрезание ногтей на ногах в постели.

Забавно, что ни одна из этих вещей не беспокоила его до упоминания об обрезании.

Его семья восприняла новость о его обращении лучше, чем он ожидал. Тетя Милли, склонная заканчивать каждое предложение ласковым "сукин сын", которая с каждым днем все больше напоминала дядю Сэла, пригрозила обратиться к Папе Римскому, чтобы помешать своему Джеки разрушить его жизнь. И она сделает это - ведь Папа Бенедикт XVI, по ее словам, был ее дальним родственником. Джек был уверен, что она действительно в это верит.

Мама справилась с новостями лучше. Она тихо и без лишнего шума пригрозила самоубийством.

- Они отрежут твой член, сукин ты сын! - заявила тетя Милли, запивая соусом половину буханки итальянского хлеба.

Джек сделал мысленную пометку, что нужно узнать рецепт для Сары.

- Все не так уж плохо, - сказал он, сгорбившись над своей тарелкой.

Было три часа дня, а его насильно кормили кусками пасты фазула и фаршированными ракушками. Считается ли это обедом, или ужином? Этого никогда не объясняли, даже когда он был ребенком. Судя по их постоянно растущему размеру, он решил, что они считают это закуской.

- Святая Мария, Матерь Божья! - сказала его мать, осеняя себя крестным знамением.

Она подняла руки к потолку и посмотрела на лепнину.

- Что я сделала не так? Как я подвела тебя? Пожалуйста, дай мне знак, я сделаю все, чтобы это исправить!

- Ты и Мерил Стрип, ма, - сказал Джек. - Претендуете на "Оскар". Послушай, ма. Мне нужна услуга. Не могла бы ты одолжить мне двести баксов?

Его мать сказала:

- Поставь свечи, я произнесу дюжину молитв. Сходи вниз к этой мадам Голенке, цыганке-мошеннице с хорошими свечами, и принеси мне самую большую из тех, что у нее есть.

- Ма? Ты меня слышала?

У него не хватало духу сказать ей, что деньги предназначены для моэля.

- Тише, Джек, я спасаю твою душу.

- Господи, мама, ты можешь одолжить мне...

- Следи за языком сукин сын. Не коверкай имя Господа!

- Эм...

Джек наконец собрал достаточно нервов чтобы позвонить моэлю. Да, Сара выводила его из себя. Каждая мелочь, которую она делала, терзала его нервы, как кусок пармиджано реджано[12], но он знал, что это всего лишь отговорка. Знал, и от этого чувство вины становилось еще сильнее.

Ответила какая-то женщинa.

- Могу я поговорить с моэлем?

Как странно это прозвучало - Моэль.

- Поговорить?

- Да. Моэль. Парень который делает... - oн понизил голос. - Ну вы знаете... обрезание.

Она усмехнулась.

- Да, я - моэль.

Он уловил намек на южный акцент, легкую приторность в ее голосе. Она не была похожа на еврейку.

- Но, разве вы - женщина?

- Да.

Она слегка шепелявила, но он уловил это. В его мозгу промелькнули образы этого моэля - нежная кожа, окруженная очарованием южной красавицы. Он увидел ее с мятным джулепом[13] в одной руке и скальпелем в другой. Это практически уничтожило фантазию.

- Я не ожидал услышать женщину. Я не уверен, что мне это нравится.

- Я понимаю, но должна сказать, что вы никогда не найдете другого такого моэля как я. Моэлет, вообще-то. Так называют женщин-моэлей. Но я отвлекаюсь. Я делала это сотни раз, и я - лучшая из всех. Точно и быстро, почти безболезненно.

- Почти?

- Давайте будем реалистами, - сказала она, ее голос звучал как утешительный вздох. - Должно быть немного больно. В конце концов, мы имеем дело с самой чувствительной зоной мужчины, верно? Головка члена просто переполнена чудесными нервами. Я уважаю это и я очень осторожна, когда работаю с этой великолепной областью.

- Понятно.

Его член снова запульсировал, упираясь в джинсы, только на этот раз он не думал, что это боль от сочувствия. Ее голос был гипнотическим, успокаивающим. Она была чертовски хорошим продавцом.

- Как вас зовут, сэр?

- Джек Степполини. Джек.

- Могу я спросить, почему вы делаете обрезание именно сейчас?

- Я перехожу в другую веру.

- Я поняла.

- Вы уверены, что вы еврейка?

Она засмеялась.

- Конечно!

- Вы говорите... по-южному.

- Да. Выросла в Джорджии. Переехала в Нью-Йорк шесть лет назад. В чем дело, Джек? Вы никогда не слышали о южных евреях?

- Думаю, нет.

Прошло несколько секунд неловкого молчания.

- Итак. Моэль. Или моэлет. Когда вы можете заняться этим делом? Я бы хотел покончить с этим...

- В следующий вторник.

Так скоро? Господи. Пот струйками стекал по его шее. Осталось пять дней, чтобы насладиться его драгоценной крайней плотью.

Сара была такой глупой сукой.

- Ты должен удалить эту татуировку!

- Ты что, спятила? Она у меня с четырнадцати лет!

Сара провела пальцами по татуировке, проследила контур имени.

- Нет причин для ревности. Мы с Марией были детьми.

- Дело не в этом. У евреев не может быть татуировок. Я не собираюсь провести вечность в Раю без тебя. Если ты не избавишься от нее, я не смогу провести с тобой вечность...

- Господи, Сара. Я отдаю кучу денег для этогo бракa. Что я получу от этого?

- Меня...

Он насадил ее голову на свой член и не давал ей выдохнуть. Он рассказал ей о церемонии в следующий вторник.

Проглотив она сказала:

- Вторник? Как я должна все организовать ко вторнику?

- Что организовать?

- Сватовство, сам праздник.

- Вечеринку?

- Это большое дело, Джеки. Все твои друзья и родственники...

- Ни за что, блядь! Ты думаешь, я хочу, чтобы полный зал людей смотрел, как мне режут член? Ты спятила?

- Все не так плохо...

- Ты знаешь, что такое волнение при выступлении? Знаешь, что происходит с членом, когда на него смотрят люди? Особенно, люди с острыми инструментами? Он прячется, как чертова черепаха!

- Моэль будет знать как... справиться с этим.

- О. Это очень мило.

Сара улыбнулась, затем взялась за его яйца, пока ее язык лизал его сосок.

- А кто этот моэль, кстати?

- Алекс дал мне номер телефона, сказал что она лучшая.

- Она?

- Она, просто какая-то моэль.

- Женщина? Почему ты решил воспользоваться услугами женщины?

- Она должна быть лучшей. Очень мало боли.

- Так как ее зовут? Может быть я слышал о ней...

- Хадасса.

- Ты шутишь?

- Нет. Почему? Ты ее знаешь?

- Так она вернулась в город...

- Значит, ты ее знаешь!

- Не совсем... Я никогда с ней не встречалась.

Сара усмехнулась и покачала головой.

- Что? Что? Что смешного?

- Ты уверен, что хочешь, чтобы это сделала она?

- Ну... да. Наверное.

- Ты знаешь, как ее называют люди?

- Откуда, блядь, мне знать, как ее называют люди?

- Ее называют "Oральным Mоэлем".

В его голове промелькнуло видение этой женщины в действии.

- Э-э... - oн облизал губы. - А что это значит?

- A как ты думаешь, что это значит?

Неоднократные телефонные сообщения остались без ответа. Джек безуспешно пытался дозвониться до моэлет Хадассы.

Наступил вторник, и Джек, близкий к истерике, сказал Саре, что не собирается проходить через это.

- Особенно с ней. Не так. Не так, как она это делает.

- Все будет хорошо. Она делала это десятки раз.

- Сотни, вообще-то.

- Видишь? Ее метод просто немного... нестандартный.

- Может хватит уже плохих каламбуров?

- Успокойся, милый. Ты делаешь только хуже. Ты же не хочешь, чтобы твоя маленькая черепашка отступила?

Называть его член маленькой черепашкой не помогало.

- Я не буду этого делать. Когда появится моэлет, как ее там, избавься от нее!

- Нет, Джеки! - Сара поставила миску с фасолевым соусом. - Алекс скоро будет здесь.

- Что? Почему? Зачем?

- Нам нужен свидетель.

- Свидетель чего? Моей кровавой бойни?

- Ты говоришь глупости.

Когда Алекс приехал, он хлопнул Джека по спине.

- Мазел Тов! Добро пожаловать в наши ряды! - oн наклонился, когда Сара была вне пределов слышимости, и ткнул Джека локтем в ребра. -Значит ты все-таки позвонил Oральному Mоэлю. Отличный ход. Очень хороший.

- Да, ну...

- Я бы хотел повторить все сначала... Судя по тому, что я слышал, ты действительно хорошо проведешь время Джек.

- Да?

- Она провeдeт с тобой много времени, раскрепостит тебя. Если ты понимаешь, о чем я...

Раздался звонок в дверь и кожа Джека внезапно отступила от тела. Ему было все равно, сколько времени эта женщина собирается провести на его члене, конечный результат был один и тот же. И его нервировало то, что у женщины, которая собиралась провести эту церемонию, был титул, рифмующийся с туалетом.

Оральная Моэлет Хадасса прибыла со всей грацией урагана Эндрю и без всякого изящества. Эндрю, вероятно, оставил после себя меньше разрушений. По крайней мере, Эндрю не украл твою драгоценную крайнюю плоть и не вырвал ее из твоего тела, как какой-нибудь еврейский упырь.

- Привет Джек, - сказала она, взяв его запястье и зажав его между ладонями. - Не надо нервничать.

- Добро пожаловать, Моэлет Хадасса. - сказала Сара. - Мы очень рады видеть вас здесь. Ваша репутация опережает вас!

- Как любезно, - Моэлет Хадасса улыбнулась зажмурившись.

Джек признал, что женщина была привлекательной, но в ней было что-то тревожное. Что-то не особенно женственное. Это мог быть ее рост, руки в бейсбольных перчатках, огромные ступни.

- Вы выглядите обеспокоенным, - сказала Моэлет Хадасса.

- Ничего страшного.

Джек отдернул руку.

- Скажите мне. В чем дело?

У нее был легкий шепот. Наконец, она улыбнулась и то, что она показала - было большe зияющей дырой, чем зубами.

Джек покачал головой. Ты похожа на королеву нарколыг, - хотел сказать он, но передумал.

- Тогда давайте начнем. Итак Джек. Какое обрезание ты бы хотел?

- У меня есть выбор? Что-нибудь быстрое и безболезненное.

Она засмеялась.

- Мой личный фаворит - "обрезание красоты". Низко и туго, хотя это вызывает наибольшую потерю эрогенной ткани.

- Господи! Я скорее против того, чтобы делать что-то, что вызывает потерю эрогенной ткани. Что еще у вас есть?

- Тогда я сделаю "свободное" обрезание, хорошо?

Губы Джека онемели. На лбу выступили бисеринки пота, капли стекали с подмышек.

- Это все-таки плохая идея.

- Вовсе нет, - сказала Моэлет Хадасса, положив довольно большую руку на плечо Джека.

Джеку очень захотелось сжать ее сиськи, чтобы проверить настоящие ли они. Не то чтобы его волновало - была ли она на самом деле женщиной, но он не хотел, чтобы какой-то мужчина-самка возился с его членом.

- Я принесла с собой ограничитель, - сказала Моэлет Хадасса, глядя на Алекса. - Как ты думаешь, он нам понадобится?

- Ого. Они делают их для взрослых?

- Нет, вообще-то. Не совсем. Этот... самодельный.

- Что за чертов ограничитель? - спросил Джек.

- Устройство, используемое во время обрезания. Обычно используется для удержания... сопротивляющихся младенцев, - сказала Mоэлет.

- О, Боже... - Джек рухнул на диван. - Это плохая идея. Очень плохая. Очень-очень плохая.

Моэлет Хадасса облокотилась на него, прижалась к нему промежностью, вжалась в него. Он почувствовал облегчение от того, что в него не упирается член, но слегка встревожился, когда у него начал твердеть.

- Доверься мне... - прошептала она ему на ухо, покусывая мочку.

Джек посмотрел на Сару, которую казалось, не особенно беспокоило то, что делала Моэлет Хадасса.

- Нам не понадобится ограничитель, - сказала она, слезая с Джека и беря свою сумочку. - Давайте начнем.

Джек несколько раз вытер лицо ладонью и сглотнул поднимающуюся желчь. Боже, Сара была в большом долгу перед ним за это. Она думала, что минет - это что-то серьезное? Подождите. У него были прекрасные планы: кнут, воск, анал, все что он захочет. И он собирался свалить на нее всю вину. В конце концов, он становился евреем.

- Многие мужчины обрезаются при рождении, - сказал Алекс. - Почему ты не обрезался?

Джек пожал плечами.

- Моя мать... - oн сглотнул, ожидая пока пройдет тошнота. - Она не верила в это. Никто из моих братьев тоже не был обрезан.

Моэлет подвела Джека к ковру и толкнула его на расстеленное одеяло.

- Просто расслабься, - сказала она.

Расслабиться? Конечно. Его член сморщился быстрее, чем если бы его облили ледяной водой. Ей предстояло чертовски трудное время, чтобы заставить его снова встать.

Она расстегнула его джинсы и стянула их с бедер и ног.

- Мне нужна полная тишина! - сказала она им всем. - Оставьте вопросы на конец. Я впадаю в своего рода транс и меня нельзя прерывать. Вы все поняли?

Они все кивнули.

- Я серьезно. Вы понимаете?

- Да, - пробормотали они.

Джек кивнул.

- Давай покончим с этим.

Моэлет достала из сумки только флакон с лосьоном.

- Ножа нет? - спросил Алекс.

- Мне не нужен нож.

Моэлет Хадасса встала на колени между раздвинутыми ногами Джека.

- Это правда, что о тебе говорят, Моэлет? - спросила Сара.

- Больше никаких вопросов, - сказала Mоэлет.

Она положила руки на колени Джека и медленно провела ими по его бедрам.

Живот Джека сжался, а яйца засохли.

- Ты должен расслабиться, - сказала Моэлет Хадасса.

- Расслабиться? Ты шутишь?

Она запустила пальцы в пояс его боксеров и медленно стянула их. Его маленький, сморщенный член попытался сбежать с места преступления.

- Они обязательно должны быть здесь? - спросил он, с трудом переводя взгляд с Сары на Алекса.

- Да, обязательно. Свидетели. Больше никаких разговоров, - огрызнулась она. - Ты понял? Ни слова больше!

Джек кивнул, закрыл глаза, чтобы не видеть Алекса и Сару. И Моэлет.

Расслабься. Хорошо, конечно, расслабься... Готов и... сейчас! Это не сработало. Он не мог кричать на свой член, заставить его расслабиться. Это было совершенно противоестественно - быть таким недобрым к своему члену.

Он открыл глаза. Моэлет Хадасса нанесла лосьон на ладони и быстро потерла их друг о друга. Она взяла его высохший член между пальцами, медленно поглаживая почти несуществующий ствол. Опустив голову она провела языком по его яйцам, лизнула его от яиц и вверх по стволу, остановившись на головке.

Он не сразу понял, что задержал дыхание, пока не выдохнул. Хорошо, это было приятно... И если Сара не возражала, то почему он должен был возражать? Просто еще один минет, верно? Какая разница, чья голова насаживается на его член? Если бы он снова закрыл глаза, то мог бы даже притвориться, что это Сара. Вот только Сара никогда не делала так хорошо, как сейчас. Эта цыпочка, Моэлет, только начала, а уже выбила Сару из колеи.

Дыхание Моэлет Хадассы было горячим, ее язык прощупывал и находил все нужные места. Его член охотно откликнулся. Ее смазанные лосьоном руки сжимали и разжимали ствол. Кончик ее языка поманил назад крайнюю плоть, обнажив головку.

Когда она взяла его в горло, он почувствовал у нее во рту бороздку на нижних зубах. Его член аккуратно скользнул в эту бороздку, окруженный лишь намеком на заостренные зубы, которые так нежно пощипывали случайные волоски на лобке.

Там, в окружении этих острых зубов было опасно, но чертовски эротично. Только малейшие покусывания... легкое жжение вокруг головки его члена, когда он скользил в ее горло, в ее рот. Он вспомнил почему Mоэлет вообще здесь оказалась и решил, что ему на это наплевать.

Из его члена потекла жидкость. Возможно кровь. Слишком рано, чтобы кончить. Боли почти не было, но та боль, что была, смешалась с чувством экстаза.

Лучший минет в его жизни. Он не хотел, чтобы это заканчивалось. Он позволил бы ей содрать кожу с его яиц, если бы это могло не позволить этому закончиться.

Он задавался вопросом, сможет ли он увидеть ее снова, после того, как все закончится. Он представил себя втроем с Моэлет Хадассой и Сарой, и его член стал еще тверже. Он не думал, что он мог стать еще тверже, чем был. Его пальцы вцепились в одеяло и он откинул голову назад, дергая бедрами, отчаянно желая трахнуть ее рот.

Моэлет Хадасса глубоко заглотнула его, скользя основанием члена по этим зубам, опасно близко к его яйцам. Он сомневался, что его мешок поместится у нее во рту, но она похоже умела творить волшебство.

Она отстранилась от его пульсирующего, бьющегося члена, и когда воздух ударил в него, он понял что его обрезали. Его глаза распахнулись и он задохнулся - между ее полных губ растеклась лужица крови, но прежде, чем он успел что-то сказать, она снова опустилась на него.

Ее рот был сосредоточен на головке его члена, язык щелкал и облизывал нижнюю часть головки, а пальцы разминали его яйца. Затем она начала двигать головой по медленной дуге, его член соприкасался с каждым дюймом ее удивительного рта. Она снова вошла глубоко, втянула его в горло, покачиваясь вверх-вниз по стволу.

- О, Боже... - простонал Джек не в силах сдержаться, захваченный безумием ее действий.

- Ш-ш-ш! - прошипел Алекс.

Но Джек любил говорить во время секса. Любил стонать и кричать, любил выражать себя. Кроме того - какое ему, блядь, было дело? Его слова были комплиментами, выражением радости и вожделения. Она должна быть польщена.

- Потрясающе, блядь!

Он задыхался, переводя дыхание перед глазами вспыхивали звезды. Он потянулся к массе светлых волос Моэлет.

- Нет! Не говори, - сказал Алекс сквозь стиснутые зубы, его лицо потеряло цвет. - Не разговаривай, пока она работает!

Моэлет Хадасса резко дернула головой, явно испугавшись их голосов. Ее лицо наполнилось яростью, когда она посмотрела на Алекса. Кровь внезапно потекла по ее подбородку. Что-то свисало у нее изо рта.

- О, Господи... - сказал Джек, прежде чем закричать.

Ⓒ Oral Mohel by Monica J. O'Rourke, 2004

Ⓒ Дмитрий Волков, перевод