И восстанут Злые

18

Так называемый Луматориум Многоцветки оказался мрачной комнатой без окон, запрятанной глубоко в коридорах цитадели позади вращающегося книжного шкафа. Внутри имелось множество загадочных инструментов, смутно напоминающих лабораторное оборудование, и несколько длинных столов с мензурками и колбами, заполненными разноцветными жидкостями и порошками.

Осмотревшись, я поразилась, как разнообразны магия в Стране Оз и способы ее использования. Для некоторых, таких как Момби и я, если задуматься, магия — это то, что ты просто берешь и творишь. Инстинкт, сила, приходящая из глубин души. Для других же она была долгой практикой, схожей с научной.

Мне первый вариант казался гораздо удобней, но, с другой стороны, Момби отправила нас сюда, потому что посчитала, что Многоцветка сможет распознать тайны, которые Момби раскрыть была не в силах. Так что во всем этом барахле, пожалуй, есть какой-то смысл.

Многоцветка обошла комнату, собирая материалы, а Хитклифф свернулся клубочком в углу, лениво наблюдая за хозяйкой. Когда она нашла все необходимое, то жестом потребовала вновь показать содержимое сумки.

— Давай-ка посмотрим, — пробормотала она, и я выложила трофеи, добытые у Льва и Железного Дровосека, на стол.

Многоцветка, в свою очередь, положила их на противоположные чаши старинных весов, указавших, что эти два предмета идеально схожи по весу, хоть это и кажется невероятным.

Полуметаллическое сердце билось будто заведенное; хвост продолжал подрагивать, словно подчинялся невидимому хозяину. Многоцветка посыпала предметы едко пахнущим порошком, заставив их замереть. Она натянула на голову старинные защитные очки с толстыми стеклами и опустилась на колени, рассматривая предметы.

— Как я и подозревала, — сказала фея через некоторое время.

Она зажгла свечу, а потом после некоторых раздумий взяла длинную стеклянную трубку с крошечным красным шариком на конце. Многоцветка нежно прижала шарик к сердцу Железного Дровосека и подержала так некоторое время. Трубка стала менять цвета, наполняясь какой-то розовой жидкостью, которую Многоцветка слила в пробирку, прежде чем повторить процесс, но на этот раз уже с хвостом. Она поднесла пробирку к свече, и мы вместе проследили, как жидкость в ней нагрелась и запузырилась.

— Что вы делаете? — поинтересовалась я.

— Всего лишь провожу парочку магических тестов, — отозвалась она. — У меня иные методы, чем у колдуний. Сейчас я выделила мистический элемент из объектов, чтобы определить его происхождение и узнать цель их существования. Конечно, странно, что на них вообще имеются какие-то чары: когда Волшебник подарил эти вещи обладателям, он не умел колдовать. Так, спрашивается, как эти предметы теперь могут быть пропитаны такой энергией? Но вот вам доказательство. Это сотворила Дороти? Или есть какое-то другое объяснение?

Жидкость в пробирке над огнем закипела активнее, пока не превратилась в густой красный сироп, похожий на кровь. Многоцветка взяла с полки широкую и плоскую серебряную чашу, поставила рядом с весами и вылила в нее странную субстанцию. Затем нагнулась и внимательно присмотрелась к ней через стекла очков, слегка размешав пальцем.

Потом Многоцветка провела ладонью над поверхностью и быстро пробормотала несколько непонятных слов. Субстанция принялась менять цвет, пока не стала прозрачной. Многоцветка кивнула каким-то своим мыслям.

— Гляди, — воскликнула она, когда мы вместе склонились над чашей, и я увидела, что теперь в ней появилось изображение.

В чаше ясно, будто в окне, виднелась бескрайняя пыльная степь, раскинувшаяся под серым небом. Высокая трава колыхалась на ветру. Я мгновенно узнала этот вид — точно не могла сказать, что это конкретно за место, но поняла, где оно находится. Дома степь была повсюду. Даже когда ты шел по торговому центру или прогуливался мимо оживленной автострады, она виднелась из окон. Все вокруг — плоское-плоское, серое и пыльное. У меня не было ни малейших сомнений, на что мы смотрим.

— Канзас, — сказала я вслух.

— Именно, — тихо отозвалась Многоцветка. — И все же?

Я пригляделась. Да, это был Канзас, но в то же время и не он. Словно в игре «Найди десять отличий», которая печаталась в самом конце журнала о знаменитостях. Ты смотришь на две фотографии Дженнифер Энистон и видишь, что на одной у актрисы розовый браслет, а на другой голубой. На моей картинке найти отличия оказалось сложнее. Как-то иначе дул ветер и проплывали плотные облака. Это место выглядело не просто пустынным, оно казалось больным. Зловещим. От него у меня по спине пробежал холодок.

— Что это значит? — спросила я тихо.

Многоцветка молчала. Хитклифф подошел ближе. Сняв очки, его хозяйка опустилась на колени и прислонилась лбом к рогу, заглядывая животному прямо в глаза. Словно молчаливо обсуждала с ним что-то. В конце концов она повернулась ко мне, так и не поднявшись с колен.

— Есть несколько вариантов, — сказала Многоцветка. — У меня осталось еще множество вопросов насчет этих вещей. Но одно можно сказать точно: они тесно связаны с Иными Землями. С твоим домом. Домом Волшебника. И Дороти. Кроме того, я чувствую, что с ними что-то не так. Полагаю, в этих вещах есть нечто злое. Нечто такое, что изменило их владельцев.

Отступать было некуда.

— Волшебник сказал, что, пока не соберу их все, я не смогу убить Дороти.

Многоцветка накрутила на палец прядь волос и закусила губу.

— В чем-то это логично, — согласилась она. — Если предметы каким-то образом сохранили в себе частичку сущности Дороти, это объясняет связь с Иными Землями, а также содержащееся в них зло. Но все же… — Многоцветка опустила палец в чашу. — Не знаю. Я не чувствую в них ни намека на Дороти. Можно было бы подумать…

Она скрестила руки на груди и в замешательстве подняла взгляд к потолку.

— Не знаю, просто не знаю, — вздохнула Многоцветка. — В Стране Оз нам почти ничего не известно об Иных Землях или о том, как наша страна связана с ними. Мы никогда этого не понимали. Досадно, что единственного человека, который хоть что-то знает, спросить мы не можем.

— Дороти?

— Нет. Я также не думаю, что у Волшебника хватает знаний, когда речь заходит об Иных Землях, хоть он и родом оттуда. А вот Глинда изучала ваш мир. Из всех в Стране Оз, кто занимается магией, она единственная смогла перенести гостей из Иных Земель, хотя пытались многие.

— Вы думаете, она и меня сюда перенесла? — спросила я.

Я упорно пыталась воссоздать в уме общую картину. Все вроде бы начинало сходиться, но тем не менее не удавалось разглядеть никакой системы. Словно ты решил половину примера, знаешь, что уже на правильном пути, но совершенно не представляешь, каким будет ответ или как, черт возьми, до него добраться. Вот и за эту работу, думаю, мне не поставили бы хорошую оценку.

— Возможно. Но все же я сомневаюсь. Какую цель она преследовала? И зачем тогда так быстро сделала из тебя врага, если сама сюда перенесла?

Многоцветка была права. Глупая идея.

— Виновата, что ничем больше не могу помочь, — вздохнула она. — Возможно, если бы у нас был третий предмет — мозги Страшилы, он бы разрешил головоломку.

— Я работаю над этим, — сказала я ей.

— А можешь оказать мне одну услугу?

— Да?

— Когда доберешься, заставь его помучиться.

— Это я обещаю, — улыбнулась я в ответ.

После этих слов в лице Многоцветки вновь появилось что-то девичье и юное. Она заговорщицки посмотрела на меня.

— Еще до того, как Дороти вернулась и обратила все во зло, — театральным шепотом заявила Многоцветка, прикладывая ладонь ко рту, — Страшила был тем еще подлецом.

Она хихикнула, встряхнув волосами, и повисшее в комнате напряжение слегка ослабло.

— Теперь же, — продолжила Многоцветка, — прежде чем мы отправимся на вечерний отдых, мне бы хотелось взглянуть еще кое на что. — Она повернулась к гигантскому коту-единорогу. — Хитклифф, приведи ко мне нашу дорогую королеву.

Хитклифф, подчиняясь команде, поднялся, перепрыгнул на другой конец комнаты и как призрак прошел прямо сквозь стену. Заметив мой удивленный взгляд, Многоцветка поджала губы.

— Вечно все сомневаются в способностях моего единорога, — ядовито бросила она. — То, что он не исполняет желаний, не значит, что он бесполезен.

— Теперь я это понимаю, — успокоила ее я. — Но зачем вам снова нужна Озма?

Многоцветка приложила палец к подбородку.

— Когда мы сидели в игровой комнате, я заметила некие нарушения в ауре принцессы, — пояснила она. — Это заставило задуматься, что в ее… состоянии есть что-то необычное, чего я не замечала раньше. Мне бы хотелось осмотреть бедняжку. Что ты можешь о ней рассказать?

Возможно, это проверка. Вдруг Многоцветка уже знает о Пите? Или она в курсе, что о нем знаю я? На время я решила подстраховаться.

— Момби надеялась, что вы сумеете… помочь ей. Сделать более похожей на того человека, каким принцесса была раньше, — сказала я, ощущая вину одновременно за то, что поведала лишь половину правды, и за то, что вообще сказала так много. Я надеялась избежать темы Озмы. После вчерашнего разговора с Питом я переживала за то, что случится, если кто-нибудь попытается вмешаться в чары, которые связывают его с принцессой. А вдруг они навсегда пропадут? Вдруг Пит просто… исчезнет? Он справился с обещанием помочь найти Нокса, и я тоже не хочу теперь предавать Пита.

Несколько минут спустя Хитклифф вернулся в комнату вместе с Озмой. Принцесса была сонной и вялой, словно ее только что разбудили.

— Здравствуй, кузина, — поприветствовала Многоцветка.

Озма подняла на нее любопытствующий взгляд широко распахнутых глаз, а фея в это время вытянула из ее руки скипетр. Принцесса, казалось, совсем не желала с ним расставаться, но сопротивляться не стала.

— Постой пока здесь, всего одну секундочку.

Радужная фея подвела Озму к маленькой скамеечке для ног и помогла на нее забраться. Когда принцесса покорно замерла, Многоцветка принялась суетливо носиться по комнате, казалось бы произвольно доставая с полок ингредиенты и как попало бросая их в маленький котелок, висящий на подставке над колдовским огнем.

— Что это? — спросила я, подозрительно наблюдая за ее действиями.

— О, ничего особого, — отозвалась Многоцветка. — Всего лишь скромная Тинктура Раскрытия. Старый семейный рецепт. Не беспокойся, она вполне безвредна. Мне говорили, что по вкусу почти как «Эрл Грей».

Она принюхалась к исходящему от котелка пару и, когда удостоверилась, что настойка готова, перелила ее в маленькую чайную чашку с нежным цветочным узором и золотой окантовкой.

— Единорог?

Многоцветка поставила чашку на пол, где Хитклифф мог ее достать, и зверь склонил голову, касаясь жидкости рогом. Я не заметила, чтобы это возымело какой-либо эффект, но Многоцветка вновь проверила микстуру и оказалась довольна результатом.

— Выпейте это, Ваше Величество, — она протянула чашку Озме. — И да пусть все сокрытое будет показано миру. Когда все закончится, надеюсь, мы снова сможем стать хорошими друзьями.

Озма с сомнением хлебнула из чашки, а потом, словно бы распробовав вкус, жадно допила оставшуюся жидкость. Пока принцесса пила, движения ее все замедлялись. Пустая чашка выпала из ослабевших рук и разлетелась на куски.

— Все равно мне никогда не нравился этот узор, — убедила себя Многоцветка.

Я не особо разволновалась из-за ее фарфора — была слишком занята наблюдением за принцессой. Руки Озмы повисли по бокам как плети, рот раскрылся, а отяжелевшие веки прикрыли глаза, глядевшие спокойно и миролюбиво. А тем временем от тела принцессы что-то отделялось, из груди ее, кружась, поднимался зеленый дым и собирался в центре комнаты. Сначала он был лишь смутным облаком. А потом дым поменял цвет и сложился в легко узнаваемую фигуру. Нет, в две фигуры, зависшие друг напротив друга, полупрозрачные, но четко видимые, как два отдельных знакомых мне человека.

Один из них был Пит. Другая — Озма, призрачное изображение настоящей принцессы, которая по-прежнему стояла на лавочке в состоянии, подобном опьянению. Пит выглядел прямо как настоящий: худой, долговязый и озорной, с резкими и решительными чертами лица, притягательными своей странной красотой.

А вот призрачная Озма отличалась от настоящей. Это не было что-то очевидное, на что я могла с легкостью указать пальцем. Разницу одновременно было сложно заметить и невозможно упустить. Глаза девушки были более яркими и полными разума; ее осанка, даже когда принцесса парила над полом, оставалась идеально прямой, благородной и величавой. В этой Озме были сила, повергающая в трепет грация, при виде которой — даже зная, что принцесса не настоящая, — хотелось опуститься на колени и низко поклониться. Она выглядела как самая настоящая королева.

Чуть дальше настоящая Озма — или та, кого я считала настоящей Озмой, — смотрела на две призрачные фигуры, вызванные откуда-то из глубин ее сознания. Она не пыталась даже сойти со скамейки, на которой стояла, и просто глядела перед собой со смущенным выражением, будто робкий провинившийся ребенок, которого только что поймали за руку рядом с разбитой банкой из-под печенья, — вокруг осколки, а печенье рассыпалось по полу.

Многоцветна постояла, переводя взгляд с одной фигуры на другую, и понимающе изогнула бровь.

— Интересно, — проговорила она. — Есть две жизненные силы, которые вместе занимают тело принцессы. Но тебе это и так уже известно, да?

Многоцветна ухмыльнулась, взглянув на меня, словно это именно то, что она и хотела найти. Я кивнула. А что еще можно было сделать? Но Многоцветке, кажется, было абсолютно все равно, что ей солгали.

— Не важно, — бросила она. — У всех есть свои секреты. Например, я не такая уж и глупая, как люди частенько считают. Но, если честно, у меня целая шкатулка секретов. Знаешь ли, гораздо удобнее не оставлять их болтаться в голове. Намного безопаснее хранить все секреты взаперти там, где они не смогут случайно потеряться. Ну да ладно! Можно провести еще парочку тестов, но есть у меня одно маленькое подозрение, что ты уже знаешь большую часть ответов, которые могут нам понадобиться. Кто вторая душа?

Она шагнула к зависшему в воздухе Питу и обошла его по кругу, жадно оглядывая с головы до пят.

— Он правда столь прелестен, как кажется?

Я постаралась как можно подробнее рассказать историю Пита — по крайней мере, все, что знала сама, — Многоцветке, которая лишь кивала.

— Ясно, — подытожила она. — Когда Момби попыталась спрятать принцессу, она нечаянно создала семя новой души. Бывает! Фокус в том, что нужно захватить ее и уничтожить в зародыше, пока она не развилась. Момби всегда небрежна, когда дело касается деталей. Теперь, когда ты объяснила, все кажется так просто. Когда много лет назад Озма была расколдована, она подавила другую душу. А после того как Дороти сотворила с принцессой свое глупое маленькое колдовство, это создание смогло вновь расцвести. Не страшно, в любом случае оно не должно особо мешать.

— Что вы собираетесь делать? — спросила я, не уверенная, что хочу услышать ответ.

— Теперь я понимаю, что заклинание, которое Дороти направила на принцессу, было продиктовано лишь яростью и импульсом. Она никуда не метила, но заклинание вышло мощное. Это еще больше усложняет его, особенно теперь, когда у заклинания было столько времени, чтобы пустить корни. Но, думаю, если немного постараться, можно вернуть Озму в подобающее состояние — то самое, которое ты лицезрела сейчас. И тогда правила игры поменяются, согласна?

— Что случится с ним? С Питом? — Я пыталась скрыть нарастающее чувство паники, но не уверена, что преуспела в этом деле.

— О, дорогая. — Многоцветна сочувственно посмотрела на меня. — Неужели ты влюбилась в этого плута? Что ж, да, он красив, полностью с тобой согласна. Но не стоит давать волю этому чувству. Полагаю, оно просто исчезнет.

— Прошу, — взмолилась я. — Вы не можете. Я не влюбилась. Просто он хороший человек. Я не хочу, чтобы он умирал.

— Эми, милая, послушай меня. Он не может умереть, так как, во-первых, он никогда и не жил. И это вообще не человек — просто небольшое заклинание, которое вышло из-под контроля. Что бы ни случилось, у тебя останутся прекраснейшие воспоминания о нем, разве нет? А воспоминания дорогого стоят, особенно когда возвращение Озмы так много значит для всей Страны Оз. Ты потеряешь игрушку. Но на ней свет клином не сошелся!

Не нравилось мне, как она со мной говорила. Словно я глупое дитя, а она — старшая сестра, которая только вернулась из колледжа и уверена, что знает все, потому что пару раз с кем-то переспала и прочитала несколько французских романов. Но пока такие, как я, боролись ради будущего Страны Оз, Многоцветка заперлась здесь, в своей крепости, не принося никакой пользы, лишь развлекаясь и обнимаясь со своим вялым, покуривающим радугу мальчиком-игрушкой. А теперь она смеет читать мне нотации о том, что будет хорошо для Страны Оз?! Бывает же наглость у людей!

Хотя в чем-то Многоцветка права. Возвращение настоящей Озмы действительно переменит правила игры. Но стоит ли этого риск потерять Пита? И даже если не стоит, могу ли я как-нибудь предотвратить такой поворот?

Единственное, в чем я сейчас точно была уверена: Многоцветка меня дико раздражала.

— Не хочешь жучка? — спросила она.

— Нет, спасибо, — бросила я в ответ.

Она щелкнула пальцами, и дымчатые образы Пита и Озмы мгновенно затянулись обратно в тело настоящей принцессы, которая скорчилась от неожиданного возвращения обеих душ. Упав со скамеечки, Озма приземлилась на четвереньки на каменный пол Луматориума, и ее тут же вывернуло.

Но вместо рвоты изо рта принцессы вырвался водопад маленьких радуг, который растекся по полу гадкой лужицей смешанных цветов. Многоцветка даже внимания не обратила на состояние принцессы, она смотрела на меня.

— Не переживай из-за этого, по крайней мере сейчас. Ритуал восстановления сложен, сначала мне нужно будет попросить своих спрайтов собрать все необходимые ингредиенты. К тому же нужно отдохнуть — я прямо чувствую, как мы говорим, а под глазами появляются темные круги. И не хочу показаться бестактной, но тебе, судя по виду, тоже стоит отоспаться. Хитклифф отведет вас в гостевую комнату, а завтра мы все решим, хорошо?

— Сначала я заберу вещи, спасибо, — сказала я.

Трофеи, захваченные у Льва и Железного Дровосека, теперь казались даже важнее, чем прежде; не знаю почему, но я не хотела выпускать их из поля зрения.

— Да, конечно, — согласилась Многоцветка, и я быстро сложила их обратно в сумку, гадая, что делать дальше.