Глава 12

Андрес вернулся и вопросительно уставился на меня.

— Совсем забыл, есть маленькая просьба. Один мой приятель мечтает сыграть с Лотресом. Ты не мог бы это организовать?

— В карты? — с удивлением уточнил Мастер воров. Похоже, ему не приходило в голову, что кто-то может грезить о партии с этим везунчиком.

— Ага.

— Без проблем, — пожал плечами Андрес. — Договорюсь с ним и тебе сообщу. Как его зовут?

— Селтербейер, королевский стражник.

— Стражник? — Андрес нахмурился. — Вынюхивать что-то будет?

— Да нет же! Он поспорил со своими, что сможет обыграть такого знаменитого картежника. Нет у него никакого умысла, отвечаю.

— Обыграть Лотреса? Ну-ну, — мастер воров усмехнулся. — Ладно, я все устрою. Но смотри, если что-то пойдет не так, ни тебе, ни твоему приятелю несдобровать. Тут даже я не в силах буду помочь.

Помахав мне, он ушел, а я вернулся на кровать и открыл интерфейс. В списке друзей значились всего два имени: Руддер и Дерзкий Серж. Я написал обоим, спросив о Лучезарном, но его никто не знал. Стас по моей просьбе обещал навести справки.

Этим же занялся и я. Перекусил на первом этаже и пошел по магазинам и лавкам, задавая один и тот же вопрос.

Полдня я ходил по городу. Может, кто в ответ и соврал, но мне не удалось найти человека, хоть что-то слышавшего о таинственном Лучезарном.

К вечеру я отправился в «Темную личность». Мириды миридами, но и о выполнении контракта с Селтербейером надо позаботиться. Не доходя до таверны, ушел в инвиз и, дождавшись, пока дверь будет открыта, проскользнул внутрь. Но не сделал и нескольких шагов, как мне на плечо легла тяжелая рука.

— Куда? — грозно прошипел мужик, в котором я узнал Клеснера.

Не понял⁈ Как он меня увидел?

Развернувшись, я дернул плечом и нагло посмотрел ему в глаза.

— В чем проблема?

— В «Темную личность» запрещено являться в невидимости. Заруби себе на носу: хочешь проводить у нас время — выучи правила и не нарушай их. Хоть ты и друг Андреса, но еще раз попробуешь провернуть этот фокус — больше здесь не появишься.

Удивленный, что меня так легко заметили, я согласился.

— Ладно. Раз у вас такие законы — ничего не имею против.

— Вот и прекрасно. Постой здесь, пока инвиз не спадет.

На его шее блеснул медальон с камнем болотного цвета. Сейчас он тускло светился, а внутри него бегала маленькая искорка. Похоже, именно этот артефакт помогает охраннику выявлять невидимок.

Вот блин, весь план насмарку. Придется изворачиваться.

Сцепив руки на груди, я привалился к стене и стал ждать. Мимо туда-сюда сновали темные личности всяческих мастей. Голову даю на отсечение, что вон тот невзрачный парень с изящными пальцами пианиста — щипач. Мужик с рваным шрамом на правой щеке и пустым взглядом — наверняка безжалостный убийца. А этот сморщенный старик, скорее всего, уже отошел от дел и теперь просто наслаждается жизнью.

Контингент подобрался самый разношерстный. Некоторые напоминали лихих пиратов, другие походили на бродяг, третьи и вовсе выглядели настоящими разбойниками с большой дороги. Даже походка у всех была разная: одни уверенно топали, вторые словно бы крались, кто-то шаркал, кто-то на ходу пританцовывал.

Дверь в очередной раз открылась, и вошел рыжий Лотрес. Я машинально заметил время: семь-двенадцать вечера. Он кивнул охраннику и проскользнул в зал.

— Вот, теперь другое дело, заходи, — махнул мне Клеснер, когда инвиз спал.

Обведя глазами зал, я нашел веснушчатого мальчишку и выбрал столик поближе к нему. Охота началась!

Новый план я пока не выработал. Заключая с Селтербейером договор, я надеялся именно на невидимость, хоть и понимал, что это наивно. Но раз все сорвалось, придется пошевелить мозгами. А для начала понаблюдать за Лотресом. Вдруг повезет, и замечу нечто особенное. Если он постоянно выигрывает, то не может у него не быть какого-то секрета.

Своего подопечного я обнаружил за столом, на котором, кроме колоды карт, денег и пары кружек пива, ничего не было. Но зато вокруг уже собралось несколько болельщиков-завсегдатаев. Я пристроился через стол от него, заказал ужин и покосился на юношу. Ну, то есть, конечно, на старика, но выглядел он лет на семнадцать. Похоже, он специально так сильно омолодился в неведомом водопаде, чтобы смотреться неопытным и доверчивым. Лохом, короче.

Лотрес взял из колоды карту, добавил к своим и задумался. Посидел, посмотрел и, слегка вздрогнув, сделал ход. Я перевел взгляд на его соперника: тучный мужик лет сорока по имени Стефирий. Дыра на рукаве темной рубахи, грязная бандана на голове. Он нахмурился и неохотно бросил:

— Отвечаю.

Глядя на придвинутую им стопку монет, Лотрес едва заметно улыбнулся. Посмотрел на свои карты и ненадолго застыл. Потом почти неуловимым движением дернул плечами, словно его что-то напугало, и продолжил игру.

Эти маленькие странности привлекли мое внимание. За то время, что я наблюдал за своей жертвой, Лотрес вздрогнул восемь раз, причем так слабо и неявно, что это можно было отследить, только имея «Ясный взор». То ли он нервный, то ли, обдумывая ход, столь глубоко уходит в себя, что отрешается от всего окружающего. А может, за этим что-то кроется.

Лотрес сидел в трактире почти до полуночи. И выиграл, по моим прикидкам, не меньше полусотни золотых. Моща, конечно.

Когда он покинул «Темную личность», я отправился за ним, уйдя по пути в инвиз. Он прошел несколько кварталов и свернул на улицу, на которой раньше мне бывать не доводилось. Здесь все было, как в других районах, и все-таки по-другому. Перед каждым домом за нарядным штакетником цвел палисадник, да и сами дома походили скорее на небольшие дворцы. Разноцветные крыши, мраморные колонны, балконы с богатой балюстрадой, элементы лепнины на стенах.

В одно из таких имений и вошел Лотрес. Постояв немного, я направился домой. Теперь мне известно, где он живет. Но что это дает?

В целом, успехом сегодня мои старания не увенчались, и настроение было откровенно поганое. Я все чаще возвращался мыслями к разговору с Арсением и мучительно думал, как найти Басю.

— Ни спать не дают, ни есть! Сам-то, небось, насытился, а мне страдай. Никакой заботы об артефакте, хоть ищи себе другого хозяина!

Еще чего, размечталась! Молча отколов булавку, я ткнул ею в палец, и Зараза довольно заурчала.


Когда на следующее утро я спустился позавтракать, меня окликнул знакомый голос:

— Гермес!

Обернувшись, я увидел за столом худосочного парня в убогой мантии. Он с радостным удивлением смотрел на меня, а мне понадобилось время, чтобы узнать его. Гааз, хилер, любезно лечивший меня на ферме.

— Привет.

Было заметно, что посетители смотрят на парня с брезгливостью. На лице толстого торговца с говорящим именем Брюлик, сидевшего в углу у окна, было написано откровенное отвращение. Его расшитый серебряной нитью кафтан смотрелся королевским нарядом по сравнению с жалким одеянием Гааза.

Вид у того и в самом деле был затрапезный. Потертая, местами грязная мантия, впалые щеки, голодный взгляд. Я подсел за его стол. Перед парнем стояла миска с какой-то размазней и кружка.

— Пиво? — засмеялся я, кивнув на нее. — Не рановато?

Он виновато пожал плечами.

— Вода. Ее бесплатно дают.

Было очевидно, что Гааз бедствует. Хардкор ведь не только на меня распространяется.

Сделав знак Бурзену, я продиктовал заказ и добавил:

— Все в двойном экземпляре.

Лекарь, уставившись на меня, покачал головой.

— Не надо.

— Надо. Хоть поешь нормально. Давно здесь?

— Второй день.

Я стал расспрашивать о том, как он устроился. Поначалу Гааз был немногословен и слегка стеснялся, но когда принесли заказ, расслабился. За полминуты умяв сэндвич с вареной курицей, запив его морсом, он откинулся на спинку стула и блаженно закрыл глаза.

— Как хорошо… Спасибо тебе, кажется, сто лет сытно не ел. Только вчера приехал с фермы, а там питание… Сам знаешь. Весь вечер рубил дрова по квесту, чтобы заработать на ночлег. Вот, осталась десятка, решил позавтракать, но цены… Эта каша восемь медяков стоила.

Выудив из инвентаря пару серебряных монет, я положил их на стол и толкнул к нему.

— Держи.

— Нет, что ты. И не проси, не возьму!

— Кончай, а? Мы должны помогать друг другу, тут в одиночку не выживешь.

Он удивленно посмотрел на меня.

— На ферме ты иначе говорил. И вообще сильно изменился.

— Приоделся? — засмеялся я.

— Нет, дело не в этом. Взгляд другой, человеческий. Ты смотришь на других.

— Не понял. А раньше на кого?

Его лицо стало серьезным и немного печальным.

— А раньше — в себя. Только в себя.

Не могу сказать, что я уловил все нюансы, но общая суть сказанного была мне ясна.

Бурзен принес корзинку с фруктами, и я подвинул ее к Гаазу.

— Как там на ферме?

— О-о… — засмеялся он и несмело взял грушу. — Можно? Когда ты сбежал, Миклуха был в ярости. Клялся, что достанет тебя здесь. Найдет и запрет на респе.

— Боюсь, это будет для него затруднительно.

— Конечно, ты, небось, уже уровней десять поднял.

— Почти, — я задумчиво посмотрел на надпись над его головой. — Еще там, на ферме, хотел спросить — почему такое необычное имя?

А сам себя с удивлением поймал на мысли, что раньше сказал бы «дурацкое».

— Гааз? — он в недоумении поднял брови. — Это же доктор. Неужели не слышал?

— Не-а.

— О, это был врач от Бога. Федор Петрович Гааз. Прославился необычайной добротой. Бесплатно принимал пациентов, ходил по тюрьмам и лечил заключенных. Его могила до сих пор сохранилась, и знаешь, что на ней написано? «Спешите делать добро».

— Прикольно, — хмыкнул я.

— Ага. О нем ходит множество легенд. Был, например, такой случай. Как-то холодной зимней ночью он спешил к больному, и вдруг на него напали два разбойника. Скидывай, говорят, шубу, или прирежем. А он в ответ — вижу, вы люди бедные, поэтому с удовольствием отдал бы вам ее, но тогда я замерзну до смерти, не попаду к пациенту, и он может умереть. Тут один из бандюганов его узнал, они бросились ему в ноги, типа прости нас, не думали, что это ты, благодетель. Да еще и проводили, чтобы никто его не обидел по дороге.

Помолчав, Гааз задумчиво посмотрел на меня и показал пальцем на монеты.

— Знаешь, мне кажется, ты на него немного похож.

— Шутишь? — засмеялся я, ощущая странную неловкость. — У меня много, у тебя мало — вот мы немножко и уравняли.

Он посмотрел на серебро и улыбнулся

— Похож, не спорь. Поэтому и беру. Спасибо большое.

— Не за что. Ты тоже не раз мне помогал.

Откуда он знает легенду о каком-то доисторическом враче? А сам играет лекарем…

— Слушай, а ты, часом, не доктор в реале?

— Нет, что ты, — грустно усмехнулся Гааз. — Вообще я хотел в медицинский, но не прошел. Там знаешь какой конкурс! Думал на следующий год опять попробовать, да куда там. Брат подрастает, денег нужно много. Мать на двух работах вкалывает, все равно не хватает. Пошел санитаром. Зарплата небольшая, но хоть какая-то помощь. А тут как раз в Мидкор стали набирать тестировщиков. Вот я и подумал — почему бы не рискнуть? Пока я лежу в капсуле, семье идут выплаты.

— Если ты пробовал поступать в мед, значит, чуток разбираешься в этом? — закинул я удочку. — Меня интересует диссоциативное расстройство идентичности. Слышал про такое?

Гааз в удивлении поднял брови.

— Конечно. А тебе зачем?

— Неважно. Расскажи про него, будь другом.

— Ну-у… Это психическое нарушение, при котором в одном человеке существует как бы несколько.

— Джекилл и Хайд. Ага, знаю.

— Верно. Заболевание малоизученное, хотя и довольно старое. Еще Парацельс описал случай женщины с раздвоением. Одна ее личность украла деньги у другой и спрятала их, представляешь?

— Забавно, — ухмыльнулся я. — Чего еще можно ожидать от этих больных?

— Практически чего угодно. Например, описан клинический случай, когда в сознании пациента проявились мужская и женская сущности, которые испытывали друг к другу лютую ненависть и постоянно ругались. И вот в пылу очередной ссоры одна из личностей пыталась убить другую. То есть человек просто выстрелил в себя, желая уничтожить свое второе «я».

Вот только этого не хватало — чтобы ИИ покончил с собой. Если Арсений прав в своих выводах — а в этом нет причин сомневаться — то все мы реально оказались в заднице.

В этот момент в таверну зашел стражник, и я узнал в нем Курдима, напарника Селтербейера по карточным играм. Он бросил на нас беглый взгляд, меня не узнал, а при виде Гааза презрительно скривил губы. Королевский страж уверенным шагом подошел к стойке, за которой топтался Бурзен, и громко, явно для нас, произнес:

— Зачем ты, любезный, такую босоту сюда пускаешь? Здесь нормальные люди отдыхают. А рядом с этим чувствуешь себя как на помойке.

Щеки несчастного лекаря полыхнули. Покраснело не только лицо, но и уши. А я в бешенстве сжал зубы. Вот ведь сволочь! Мергус — ближайший к ферме город, где еще появляться нубам, как не здесь? Об этом прекрасно знают все жители, тем не менее, стараются унизить нового Явившегося, находя в этом, видимо, особую доблесть. Я, между прочим, и сам несколько дней назад таким был. Не снабди меня Маури приличной одеждой, слонялся бы по улицам в холщовой рубахе с оборванными до локтей рукавами.

— Не стоило мне сюда приходить, — пробормотал тем временем Гааз. — И тебя я зря окликнул, только подставил. Сейчас этот полицай поднажмет на трактирщика, и меня выгонят.

— Полицай? — переспросил я. Это слово напомнило мне одну байку из прошлой жизни, и в голове сразу же возник план. — Подожди чуток, я скоро.

Я ненадолго отлучился, а когда вернулся, Гааз сидел, задумчиво катая по столу одну из серебряных монет. Похоже, парень решил, что я слинял, не желая светиться рядом с ним.

Шумно плюхнувшись на лавку, я с удовлетворением увидел, как на его лице зажглась улыбка.

— Так на чем мы остановились?

— На том, что не стоило мне тебя окликать. Только скомпрометировал уважаемого человека.

— Брось, ерунда. Нет плохих и хороших людей, есть люди с плохим и хорошим настроением. У твоих обидчиков оно может поменяться, и они начнут с тебя пылинки сдувать, обувь тебе чистить. А может, и деньгами помогут.

Гааз грустно усмехнулся.

— В жизни так не бывает. Если человек начинает задирать нос, он так и будет делать, пока по этому самому носу не получит.

— Посмотрим, — подмигнул я и, поднявшись, направился к Курдиму.– Эй, уважаемый, ты назвал моего друга босяком. Но на самом деле он богат, как Крез. У него даже сапоги золотые.

Тот обернулся и недоверчиво уставился на обувь Гааза.

— Вот эта рванина? Из золота? Что ты мне мозги пудришь?

— Мой друг долго путешествовал, его обувь покрылось дорожной пылью, под которой не видно блеска. Не веришь? Готов поспорить вон на то серебро, — я показал на лежавшие на нашем столе монеты.

Страж, нахмурившись, с минуту обдумывал мое предложение. Тем временем вокруг нас собрались заинтересованные посетители.

— Либо ты меня держишь за дурака, либо у тебя с головой что-то не так, — подозрительно проговорил Курдим. — И на контракт готов?

— Да легко!

— А давай, спорим!

Контракт «Передача Гермесом двух серебряных монет Курдиму в случае, если обувь Гааза не окажется золотой» заключен.

— Эй, Бурзен, — повернулся к трактирщику страж, — есть ненужная тряпка?

Тот нырнул под стойку и вытащил какую-то ветошь. Курдим схватил ее и кинулся к Гаазу. Бедный парень стал прятать ноги под лавку, но алчность стражника преград не знала. Он схватил лекаря за щиколотки и принялся тщательно натирать пыльные, истоптанные боты. Кажется, все посетители таверны столпились вокруг, жадно ожидая появления золота. А я стоял в стороне, изо всех сил стараясь не заржать.

Через минуту Курдим отбросил тряпку и недовольно протянул:

— Да нет под этой грязью ничего, кроме дыр.

Народ разочарованно выдохнул. Стражник решительно поднялся и двинулся ко мне.

— Все, ты проиграл. Плати.

— Погоди, — запротестовал я. — Может, ты плохо почистил?

— Плохо⁈ — взревел Курдим. — Да я их разве что языком не вылизал! Хватит юлить, отдавай мои деньги!

Я в бессилии развел руками.

— Делать нечего, ты и правда выиграл. Забирай.

Гааз растерянным взглядом проводил две серебряные монеты, которые вроде как предназначались ему. Курдим схватил их и, довольный, пошел к выходу, на ходу бормоча:

— Побольше бы таких идиотов, тогда и работать было бы не нужно.

Посетители, пожимая плечами и насмешливо глядя на меня, разошлись по своим местам. А я украдкой покосился на Брюлика, толстого торговца в расшитом серебряной нитью кафтане. На его лице застыло выражение вселенской скорби.

Когда я вернулся за стол, Гааз смотрел на меня с прежней растерянностью.

— Ничего не понимаю. Сначала ты даешь мне деньги, а потом нанимаешь на них дорогого чистильщика обуви? Зачем?

— Ну я же обещал, что тот, кто тебя обидел, почистит твои сапоги.

Он кивнул, но тяжелый вздох подавить не сумел. Ему явно нужнее были деньги, чем лечение для уязвленного самолюбия.

К нашему столу, переваливаясь, подошел Брюлик и с кислой мордой высыпал перед нами горсть серебряных монет. Одним движением я подвинул их к обалдевшему Гаазу, потом вежливо поблагодарил торговца. Тот, вздернув подбородок, вернулся в свой угол.

— Гермес… Что это⁈ — выдохнул хилер.

— Твои деньги, — я, наконец, позволил себе от души рассмеяться. — Думаешь, я просто так отходил? Поспорил с этим толстосумом на десятку серебра, что стражник сейчас почистит твои сапоги.

Несколько секунд Гааз неверящим взглядом таращился на меня, а потом тоже расхохотался. Искренне, до слез.

— Ну ты… Ну ты и плу-ут!

— Как-то надо соответствовать профе.

Немного успокоившись, он подвинул мне две монеты.

— Ты говорил, что я могу отдать тебе долг, когда появится возможность. Так вот, она появилась.

Я забрал их без возражений. И перед тем, как расстаться, кинул Гаазу запрос на дружбу. Он тут же принял его и сказал:

— Если что будет нужно — зови.

Загрузка...