Игра зеркальных отражений

Глава 15. Его попытка номер два

Глава 15. Его попытка номер два

«…Я тебе не верю,

Потому что знаю,

Что на самом деле,

Ходишь ты по краю…

День за днём по нитке

Над огромной бездной,

Лишь с одной попыткой

Доказать, что честный…»

Завтракали мы на кухне небольшой компанией выживших после вчерашних сумасшествий. Большинство тех, кто сидел сейчас за этим большим столом больше напоминали восставших зомби, нежели простых людей. Остальные всё ещё отсыпались, и в ближайшее время не собирались возвращаться в реальный мир.

Благо утром пришли работающие здесь женщины, и нам не пришлось ломать голову, готовя завтрак. Стол нам накрыли почти королевский. К сожалению, многие из присутствующих вообще не могли смотреть на еду, но находились и те, кто, наоборот, страдал странно обострившимся жором. Мы с Гларой периодически переглядывались и хихикали, косясь то на молчаливого Тима, то на смущённую Ленку. И если рыжая хотя бы знала, в чём причина нашего веселья, то блондин с каждым нашим смешком всё больше хмурился.

Кармин наблюдал за этим цирком с интересом, а остальным сейчас было вовсе не до нас.

— В общем, так, — проговорил вдруг виновник вчерашней пьянки. — Сегодня после обеда едем в город развлекаться. По плану у нас, посещение боулинга, кинотеатра и катка. Так что, предлагаю всем, кто собирается в этом участвовать, быть готовыми к трём.

— Карм, а до города далеко? — спросил кто-то умирающим голосом.

— На машине не больше получаса. Городок тут небольшой, но хороших мест в нём предостаточно.

— А на чём едем? — спросил другой.

— Тебя это волновать не должно, — отозвался Кармин. — Я всё организую.

Естественно, выехали мы куда позже, чем собирались. А всё потому, что многие из гостей вдруг засобиралась по домам, странным образом вспомнив, что завтра у них начинаются трудовые будни. Пока они сгребли вещи, пока со всеми прощались… в общем, вся эта кутерьма затянулась надолго.

В итоге, из всей толпы нас осталось только пятнадцать. Естественно "ОК" в полном составе, включая очень бледного и потерянного директора, две мои подруги, и ещё три парня и четыре девушки, чьих имён я катастрофически не помнила, хотя мы вчера точно знакомились.

Из-за того, что заказанное время в боулинге мы благополучно пропустили, пришлось перенести эту забаву на более поздний срок, и первым делом наша большая шумная компания направилась на каток.

Вот тут безумие вчерашнего дня продолжился с новой силой. Хотя, насколько я успела заметить, ничего крепче пива никто сегодня не употреблял, а большинство вообще предпочитали колу и сок. Так как мы приехали уже после заката, и народа тут заметно поубавилось, ребята решили размяться и поиграть в снежки на льду.

Если честно, мне, как южному жителю, эта странная забава показалась верхом идиотизма, но выглядело всё довольно весело. Особенно, если самой в этом не участвовать.

Так как с коньками я хронически не дружила, то предпочла выступить в этой затее ребят в качестве простого зрителя. И хорошо, что хоть сам каток и был открытым, но прямо к нему примыкало большое здание, где и располагались раздевалки и своеобразные застеклённые трибуны. Поэтому наблюдать за ребятами я могла, находясь в относительном тепле.

— А ты почему до сих пор ещё не переобулась?

Прозвучавший голос отвлёк меня от созерцания этого боевого фигурного катания. Пришлось поворачиваться к нарушителю моего уединения, хотя я и так прекрасно знала, кто мог так бесцеремонно усесться рядом. Да и вообще, хозяина этого завораживающего голоса мне вряд ли когда-то удастся с кем-то спутать.

— А ты? — ответила вопросом на вопрос, заметив, что Тим, как и я, до сих пор в своей обуви.

— Не успел, — добродушно ответил он. — Мы с Кармином билеты в кино ходили выкупать, да и с администратором катка долго разговаривали. Зато теперь, можно спокойно отдыхать, ни о чём не беспокоясь. Так что пошли.

— Куда?

— За коньками, — спокойно ответил он, цепляя мою руку и ведя за собой.

— Да я совершенно не умею кататься!

— Да ладно? — на его лице расцвела довольная улыбочка. — Значит, придётся научить.

— Тим, не надо… Я и на роликах-то ездить не могу, не то что на коньках, — он тащил меня за собой, а я даже не пыталась сопротивляться. Как будто только и ждала, чтобы меня кто-нибудь вот так бесцеремонно увёл. — Или тебе интересно понаблюдать за тем, как я буду коряво шастать по льду, падая через каждый шаг?

— Нет, я намерен тебя учить, а значит, падать сегодня ты не будешь, — самоуверенно заявил он.

— Думаешь, я тебе поверю? — усмехнулась я у него за спиной.

В этот момент он остановился, медленно повернулся ко мне, и на его лице появилось такое непонятное выражение: смесь злобы, сожаления, интереса и нежности — что я попросту растерялась.

— У тебя нет выбора, Рина. Придётся поверить, иначе просто не может быть, — ответил он и, натянуто улыбнувшись, пошёл дальше.

Руки моей он так и не отпустил.

В раздевалке было светло, тепло и необычно тихо. Только здесь меня изволили усадить на лавочку и оставить в одиночестве. Потом мой будущий учитель скрылся за дверью, а спустя пару минут вернулся с двумя парами коньков.

А вот дальше началось то, что перестало укладываться в рамки моей собственной логики.

— Ты хотя бы раз коньки надевала? — спросил Тим, присаживаясь рядом со мной на корточки и расстёгивая молнию на моём сапоге. Пришлось пару раз зажмуриться, чтобы понять, что всё происходящее реально. И как бы всё это меня ни шокировало, но показывать это Тимуру я уж точно не собиралась.

— Когда-то в детстве, недалеко от бабушкиного дома замёрзло большое болото, — начала рассказывать я, стараясь хоть так отвлечься от происходящего и показать Тиму, что это моё переобувание в порядке вещей. — Местные ребята сразу же отправились кататься на льду. В основном, все скользили просто так — сапогами, но у некоторых даже нашлись коньки. Тогда-то мне и стало интересно, как это… кататься на коньках. Выпросить их не составило труда, да только, не успела я переобуться, как меня уже вытащили в самый центр этого водоёма и… бросили, — от этих воспоминаний на лице сама собой расцвела шальная улыбка. Эх, весёлое было время!

— И что было дальше? — спросил Тим, внимательно наблюдая за сменой эмоций на моём лице, а сам тем временем, уже упаковал мою правую ногу в один из коньков, туго зашнуровал и приступил ко второй.

— Поначалу попыталась катиться, — ответила, прекрасно помня, какими добрыми словами покрывала пацанов с их дебильными методами обучения катанию. — Потом поняла, что не знаю, как делать это правильно, и не имею никакого желания пробовать. И тогда решила передвигаться пешком… Медленно ступая по льду. Но быстро упала, и остаток пули преодолевала уже на четвереньках. Вот с того дня на коньки я больше не становилась.

— Ясно, а можно спросить, что стало с теми, кто бросил тебя одну? — в его глазах промелькнул хитрый блеск — всё ж Тим как никто другой знал, что я почти никогда подобного не прощала.

— Ничего особенного, — ответила, пожав плечами. — Просто, на следующий день, каток покрылся небольшим слоем снега, и на всей его поверхности появилась огромная надпись "Вася козёл". Помню, мы с девочками долго её вытаптывали, но получилось красиво… масштабно. И для моих тогдашних двенадцати лет — довольно прикольно. Конечно, сейчас я понимаю, что всё это было глупостью, но вот тогда, ночная диверсия на льду казалась подвигом.

— Ты неисправима, — хмыкнул Тим, затягивая шнурки на втором коньке. А я только улыбалась своим старым воспоминаниям, стараясь не думать о нём и его действиях.

— Была раньше. Теперь многое изменилось, и я в первую очередь.

— То есть, если я случайно забуду тебя в центре катка, ты не станешь исполнять в отношении меня план страшной мести? — поинтересовался Тимур.

— Нет, не стану, — на лице снова появилась улыбка. — Я просто перегрызу тебе сонную артерию.

Он расхохотался, да так заразительно, что я сама не смогла сдержать смех. А потом быстро натянул свои коньки и, снова схватив меня за руку, повёл к выходу на каток.

— Только… Тим, — проговорила, перед самым последним шагом на лёд. — Мне нельзя падать. Категорически.

— Почему?

— Ты же в курсе, что я только в четверг из больницы выбралась, так что никаких травм допускать нельзя.

— А чем ты болела?

— Не бойся, это не заразно, по крайней мере, для тебя, — в моих словах сквозила усмешка, которая не укрылась от блондина.

— Ладно, придётся поверить тебе на слово, — ответил он, а потом улыбнулся, и… началось.

Почему-то Тимур вбил себе в голову, что просто обязан научить меня кататься. Но не учёл, что некоторым корявым козявкам, подобным мне, попросту не дано освоить коньки. Я боялась упасть, опасалась скользить, и даже не пыталась расслабиться и насладиться скольжением. Лёд казался мне сейчас врагом номер один, и никакие старания Тима не были способны это исправить.

Не знаю, сколько длилась эта мука, потому что счёт времени для меня давно пропал. И, по сравнению с моей тупой боязнью скользких поверхностей, все опасения относительно Тима показались совсем неважными. Я цеплялась за него, как за последний шанс, и он тоже ни на секунду не оставлял меня одну. Поначалу придерживал за талию, показывая как надо двигаться, как стоять, как тормозить, а потом, когда у меня начало немного получаться, продолжал просто держать за руку. Пару раз я чуть не навернулась, но меня вовремя ловили и возвращали в вертикальное положение.

Спустя бесконечно большое количество времени, я попыталась катиться сама… но без поддержки Тимура, страх возвращался снова. И видя это, он лишь довольно улыбался и говорил, что всё-таки я ничегошеньки без него не могу. И мне всё сильнее казалось, что данная фраза лишь косвенно затрагивала тему катания на коньках, а по большей части относилась ко всей остальной жизни.

А потом мы скользили по льду, легко и красиво, и мне даже начало нравиться это занятие. В душе поселилась какая-то чистая детская радость, а улыбающийся мужчина рядом стал казаться очень близким. Все тени прошлого, будто отступили назад, сражённые блеском сегодняшнего дня, а рука, что крепко сжимала мои пальцы, была сейчас куда важнее любых даже самых пылких объятий.

— Вот видишь, я же говорил, что научу, — Тимур остановился и развернул меня к себе лицом. — Умение появилось, навык тоже, теперь осталось только преодолеть страх и набраться опыта.

— Легко сказать, а вдруг это фобия? — предположила я, испуганно округлив глаза.

— Что-то с трудом верится, — отозвался он, откатываясь назад.

А потом просто развернулся и направился к выходу с катка. И только сейчас я осознала, что кроме нас двоих здесь больше никого не осталось, и после ухода Тима, я буду тут совершенно одна.

— Стой, сволочь! — закричала так, что он вздрогнул. — Бросишь меня здесь?

— Не брошу, а дам шанс побороть собственный страх, — усмехнулся он в ответ. — Давай, Рина, догоняй меня. Ты же обещала, если оставлю тебя одну в центре, перекусить мне сонную артерию, — он одарил меня таким довольным взглядом, что злость закипела внутри почти мгновенно. — Я жду.

— Ну, если ты настаиваешь? — выкрикнула я в ответ, и тут же легонько соскользнула с места. Ох, не повезёт ему, если мне удастся его догнать. Он даже не представляет, на что я способна в ярости.

А дальше началось шоу! Тим оставался на месте ровно столько, чтобы хватило времени ускользнуть от меня в последний момент. Так повторялось снова и снова, и в итоге я просто стала гоняться за ним по всему катку. И что самое странное — мне это нравилось. И пусть мы вели себя как дети… Плевать! В жизни не так много моментов, которые способны приносить такую искреннюю радость, так что сейчас я попросту наслаждалась своим весельем и азартом, который подхлёстывал догнать и поймать, во что бы то ни стало.

И тут я вдруг подумала, а что будет, когда догоню? Не грызть же ему шею, в самом-то деле…

Видимо, Тим тоже об этом задумался и, резко развернувшись, поймал меня сам. Погруженная в размышления, я естественно не успела затормозить — так и врезалась в него на полном ходу. Конечно же — мы грохнулись, и если Тим упал на твёрдый лёд, то мне повезло больше — я приземлилась на его мягкое тело. И глядя, как он ошарашено моргает, так развеселилась, что просто не передать. Он тоже смеялся, а потом вдруг довольно резко успокоился и поспешил поднять меня на ноги.

— Поймала.

— Ты поддался, это не считается, — обижено отозвалась я, легко заехав ему локтем по рёбрам.

— Зато ты теперь не боишься, — улыбнулся Тим и, крепче сжав мою руку, покатил к выходу.

— Мне иногда кажется, что ты моё личное проклятье, — задумчиво выдала я, скользя рядом.

— А ты — моё, — тихо ответил он, легонько улыбнувшись уголками губ. — Хотя, может и не проклятье вовсе?

Но ответа на этот вопрос не было ни у него, ни у меня. Да и что тут скажешь?

В раздевалке мы снова оказались одни.

— А где ребята?

— Ушли, причём довольно давно, — ответил Тимур, расшнуровывая мои коньки. — Они решили покушать перед походом в кинотеатр, а мы в тот момент ещё не закончили учиться.

— И теперь останемся голодными?

— Перекусим после фильма. Кстати, у нас всего десять минут до начала, так что придётся спешить.

Потом было быстрое скольжение по заледенелому тротуару (Тим тащил меня, а я просто катилась следом), вход в торговый центр и большой лифт, в который набилось столько людей, что двери отказывались закрываться. Сдача верхней одежды в гардероб, и укоризненный взгляд Кармина, который ждал только нас — все ребята уже были в зале.

Нам достался мягкий диван в последнем ряду. Конечно же, никто не понял никакого намёка, и фильм оказался совсем уж подходящий — какая-то очередная романтическая комедия. Когда мы только пришли и расположились на диванчике, всё что меня интересовало, это возможность отогреть замёрзшие конечности, да и самой согреться. Поэтому, не особо размышляя над последствиями, я положила голову на плечо Тима, и сразу же, как по команде, меня обняли и прижали к тёплому телу.

И стало совсем хорошо. Хотя… дело тут вовсе не в тепле, мне просто всегда было безумно приятно находиться в его объятиях. Пусть и случалось это нечасто, даже когда мы жили вдвоём.

На экране в попытках завоевать расположение главной героини герой вечно влипал в какие-то совершенно нелепые глупые ситуации, а его ненаглядная возлюбленная всё равно упорно предпочитала ему другого. Хотя, все прекрасно понимали, каким именно будет конец истории. Ведь в таких фильмах не может быть по-другому. И ждёт их любовь до последнего вздоха.

А что ждёт меня?

Невольно повернула голову, и взглянула на Тима. Он тоже повернулся ко мне, пытаясь рассмотреть в моих глазах причину столь внезапной апатии. Вот только не понять ему… слишком это всё сложно, слишком много намешано.

— Не грусти, — прошептал он мне на ухо. — Фильм ведь весёлый, всё хорошо, мы отдыхаем. Не думай о плохом.

— Хорошо, — ответила, легонько улыбнувшись.

Сползла чуть ниже и, снова положив голову ему на грудь, вернулась к просмотру фильма. Его руки на мгновение сжали меня сильнее, а потом снова расслабились.

Ладно, не стоит портить такой момент глупыми мыслями. Он прав, сейчас всё хорошо, и не важно, что будет завтра.

В итоге, мне всё-таки удалось влиться в атмосферу киноленты, и вскоре я смеялась над бедными героями вместе со всем залом. А в моменты пылких признаний или особенно романтичных сцен объятия Тима становились крепче, как будто он боялся меня уронить. За всё время сеанса и нашей почти неприличной близости, он даже не попытался меня поцеловать или опустить руку ниже уровня талии. Всё было настолько целомудренно, что я справедливо начала сомневаться, а Тим ли это? Но хватало всего одного взгляда этих синих глаз, чтобы понять — именно он.

А ведь раньше, даже при нашем близком общении, Тимурчик никогда не пытался проявлять тактичность или заботу. Он просто брал то, что хотел, а я была рада это ему дать. Он был для меня воздухом, я же для него являлась лишь объектом мести и тщательно продуманной игры. Но кто-нибудь может мне сказать, что происходит сейчас?

Фильм закончился около десяти вечера, и ребята всем скопом засобирались в заказанный боулинг, но мне уже никуда не хотелось. Да и вообще, в последнее время стала выматываться куда быстрее, и сейчас мечтала лишь о вкусном ужине и мягком кресле.

— Ты знаешь адрес нашего странного замка? — спросила я Тима, пока мы ждали свою очередь в гардеробе.

— А тебе зачем? — поинтересовался он.

— Устала, хочу взять такси и поехать туда. Да и есть хочется, а там в любом случае найдётся хоть какая-нибудь еда.

— Уверена, что не желаешь остаться с ребятами? — осторожно уточнил Тимур, забирая мою дублёнку и свою куртку.

— Поверь, боулинг меня добьёт, — иронично ответила я. — Так что, скажешь адрес?

Мой вопрос нагло проигнорировали, перебив своим.

— А что ты хочешь из еды? — спросил, помогая мне одеться. А я лишь улыбнулась, прикидывая, что Тиму походу понравилось изображать джентльмена.

— Не знаю… буду есть, что найду. К сожалению, моих кулинарных способностей хватит максимум на бутерброд.

Мы уже основательно отстали от ребят, но догонять их не стремились. Тим всё так же продолжал держать меня за руку, даже и не думая отпускать. Он сжимал мои пальцы с такой заботой и нежностью, словно они были безумно ценными и очень хрупкими.

— А… хочешь пиццу? — спросил, когда мы уже покинули торговый центр и подходили к большой стоянке, где таксисты паслись круглосуточно.

— А… хочу, — ответила с улыбкой.

— Значит, будет пицца! — он широко улыбнулся. — Тем более, дома такой запас продуктов, что можно приготовить любой из вариантов.

— И кто это будет делать?

— Уж точно не ты, — усмехнулся он.

— Боюсь, что работниц Карминовской бабушки уже нет.

— А я на что? Ринка, пицца — моё коронное блюдо.

Он галантно распахнул передо мной дверцу такси, помог забраться внутрь и сам сел рядом. А когда, назвав нужный адрес, он ещё и попросил водителя ехать как можно осторожнее и не гнать, я вообще перестала узнавать этого человека.

Если честно, меня уже начала пугать вся эта ситуация. Ведь даже во время своей прошлой игры, он не вёл себя со мной так… ласково. Словно скромный студент, который опасался, что его девушка испугается резких порывов в отношениях и попросту сбежит. Но зачем это Тиму?

— Да и как я могу отпустить тебя одну? — возмутился он вдруг, чуть крепче сжимая мою ладонь, будто на самом деле переживал за моё благополучие.

Но именно эта фраза добила меня окончательно. А перед мысленным взором вдруг появился красивый парк, украшенные огоньками подсветки шатры, высокие деревья в голубых гирляндах и… Тим, который легко и просто отправил меня с Димой в номер, прекрасно зная, чем это для меня закончиться. И теперь я слышу от него: "Как я могу отпустить тебя одну?", да ещё таким заботливым голоском, что просто дрожь берёт.

— Я что-то не то сказал? — наверно, он заметил изменения в моём лице, да и вообще, всё тело напряглось и резко захотелось выйти из машины, чтобы не быть рядом с ним. — Что-то случилось?

— Да нет… — ответила, как можно более безразличным тоном, поспешила освободить свою ладонь из его пальцев. — Что-то свадьба твоего Игоря вспомнилась… вино, Дима…

— Рин… — позвал Тимур, но я не собиралась отзываться. Тогда он просто аккуратно повернул моё лицо к себе, заставляя смотреть прямо в глаза: — Обещаю тебе, что больше такого никогда не повторится! Я этого не допущу. Тогда всё было ошибкой. Огромной ошибкой! Я очень перед тобой виноват. И мы обязательно поговорим об этом… но не здесь. И пусть будет тяжело, но этот разговор нужен нам обоим, иначе нельзя.

— Ты прав, поговорить надо, — ответила ледяным тоном и дёрнула плечом, сбрасывая с него руку Тима.

Он понял мой намёк и ослабил объятия, а потом и вовсе отодвинулся и отвернулся к окну. И мне бы радоваться, но внутри в этот момент словно что-то оборвалось, и на смену душевному теплу и ощущению тихого счастья, которым я упивалась этим прекрасным вечером, явилась чёрная пустота.

За стеклом такси мелькали деревья, проносились вереницы машин, а мы молчали. И даже радио со своими задорными песенками не могло заполнить эту тяжёлую тишину. Нужно было о много подумать, но… совершенно не хотелось напрягаться и накручивать себя предположениями. В этот раз я решила, что буду спрашивать в лоб, и заставлю его отвечать на все мои вопросы. Но мне почему-то кажется, этот разговор куда больше нужен самому Тиму. Хотя, раньше я считала иначе.

В дом мы попали без проблем — охранник Фёдор Михайлович, открыл ворота, едва мы показались в круге освещения. Внутри было тихо… кое-где горела подсветка, но освещения она давала мало.

Бесцветным голосом Тимур сообщил, что будет ждать меня на кухне через сорок минут, а сам скрылся на лестнице. Мне же не оставалось ничего другого, кроме как подняться к себе и попытаться успокоиться.

Раньше у меня было два любимых средства релаксации — это кофе с сигаретой или горячая ванна. Но теперь оба они были под запретом из-за беременности, и приходилось довольствоваться приятной музыкой и тёплым душем. Хотя этот заменитель действовал не столь эффективно.

После получаса пения под струями воды, я всё же собралась с мыслями и решила спуститься вниз. Почему-то было страшно идти на кухню… Но я боялась не Тима и не тяжелого разговора. Можно даже сказать, что я хотела услышать всё, что он мне скажет. При этом пугало совсем другое — просто мне было страшно снова ему поверить. А хуже всего, что именно это и являлось его целью.

Когда я вошла в ярко освещённую комнату с кучей шкафчиков, бытовой техники и огромным столом посередине, невольно вспомнился вчерашний вечер и два тела, ведущие задушевные беседы под прикрытием массивной столешницы. Сейчас же здесь царило буйство разнообразных ароматов всяких вкусностей, а хозяйничал тут всё тот же Тим.

— Спасибо, что пришла, — проговорил он с мягкой улыбкой. Судя по его обрадованному взгляду, он уже не рассчитывал на моё появление.

— Кушать уж очень захотелось, — ответила с неприкрытым сарказмом. — Да и ещё… кто-то обещал мне очень интересную беседу, и я просто не могла отказаться от такого интересного предложения.

— Давай тогда сначала поедим, а потом уж побеседуем. К тому же пицца будет готова через пару минут.

От запаха еды мой бедный желудок начал ныть, и благо обещанное кушанье не заставило себя ждать. Наверно, будь на месте Тима кто-то другой, я бы вела себя как леди, но… в своё время мне приходилось довольно часто кушать в его компании, поэтому давно привыкла, что на мои слабости он внимания не обращает. А пиццу я всегда предпочитала есть руками. Мне казалось, что присутствие ножа и вилки портит её первозданный вкус.

— Офигенно, — промямлила с набитым ртом. — Ты лучший повар из всех, что мне попадались.

— Только ни в коем случае не говори этого Ангелине, — усмехнулся он. — Боюсь, она не переживёт.

Я подняла взгляд к потолку и усмехнулась.

— Ладно уж, уговорил… не скажу. А то вдруг она после такого заявление перестанет для меня готовить.

— А ты что, собираешься возвращаться обратно?

В его вопросе, а точнее в тоне, которым тот был задан, проскользнуло что-то такое, отчего мне очень захотелось ответить, что я туда уже не вернусь, но… зачем мне врать? Поэтому и сказала правду, хотя секрета в этом никакого не было.

— Там мой дом. Там те, кому не безразлична моя жизнь… и, по сути, сейчас здесь меня держит только группа.

— А как же Катя? Отец? — спросил Тимур, да таким голосом, будто я собралась уезжать, как минимум, на другую планету, и он подобного не переживёт.

От этой его реакции мне вдруг стало смешно. И, тем не менее, мой ответ прозвучал довольно ровно.

— У Кэт есть Егор и Вэл. У Толика — тоже семья… и, поверь, Флексик вполне способен нервировать папочку за нас двоих. Так что… я здесь надолго не задержусь.

— А Глара? — не сдавался Тим. — Вскоре она переедет к Кармину, и… у неё не будет здесь ни родственников, ни подруг. И ты бросишь её?

— Хватит взывать к моей совести, — спокойно и как-то устало ответила я. — И вообще, пока действует контракт с "ОК" я никуда не уеду. А о том, насколько это всё затянется, не сможешь сказать даже ты.

— Рин, когда тебя вообще волновали контракты… — с каким-то отчаянным смешком проговорил он. — Помнится, в прошлый раз тебя ничего не смогло удержать. Что же изменилось сейчас?

Я молчала, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Если захочу вернуться обратно на побережье — ни один договор меня здесь не удержит. Если решу исчезнуть — никто не найдёт, как бы ни искали. Тим это понял. Именно на этой моей импульсивности он в прошлый раз и просчитался.

— Вот именно, — ответил он сам себе, — ничего.

Я отвела взгляд, нервно отодвинула от себя пустую тарелку и попыталась собраться с мыслями. Потом снова посмотрела на притихшего Тимура и, вздохнув, попыталась сделать вид, что мне всё по барабану.

— Ладно, коль настроение уже испорчено, давай поговорим, о чём собирались, — сказала я, наконец. — Ребята вернутся нескоро, так что времени у нас — вагон и маленькая тележка. И именно сегодня, именно сейчас я готова тебя выслушать. И обещаю, что как бы тяжело ни было мне всё это вспоминать, но я не уйду, пока мы всё ни выясним. Надоело оставлять недомолвки… пора перешагнуть через прошлое. Мне это нужно.

На какое-то мгновение мне показалось, что плечи Тима поникли, а на его лице проскользнуло выражение полной обречённости. Было ясно, что ему самому неприятно обо всём этом говорить. Но он понимал, что мы и так уже много дров наломали из-за той истории, и нам давно пора, наконец, расставить всё по местам.

— Может… коньячку или бокальчик вина? — предложил Тимур, поднимаясь из-за стола и направляясь к шкафу с алкоголем.

— В моём случае только сок, минералка или чай.

— Помню. Можно сказать, что спросил из вежливости, — он поставил передо мной стакан с вишнёвым соком, затем плеснул в пузатый бокал красного вина и, немного подогрев его в микроволновке, вернулся на своё место.

Сейчас мы находились слишком далеко друг от друга, чтобы можно было хотя бы просто дотянуться рукой, но даже это казалось мне непозволительно близким расстоянием. Тим задумчиво смотрел то на бокал, то на меня, а я всё это время гадала, откуда взялась эта непонятную грусть в его взгляде.

— Ну… начну сначала. Так хотя бы станут понятны все мои мотивы, — наконец, заговорил он.

Но вдруг решил, что для такой странной беседы между нами очень большое расстояние и, пересев на стул напротив меня, осторожно сжал мои пальцы. Я не стала сопротивляться, потому что так, действительно, было легче. Мы всё равно возвращались к переживаниям и ошибкам прошлого, но теперь создавалось ощущение, будто шли через них вместе.

Он посмотрел на меня с теплом и странной благодарностью, и даже попытался улыбнуться, но улыбка вышла слишком уж натянутой.

— В твоём городе я жил с начала весны, — продолжил он. — Когда парни из группы поняли, что сам я не вернусь, Карм решил перенести студию к морю. Знаешь, старую поговорку про гору и Магомеда? Вот он и поступил, как говорилось там.

— Только, в случае с Кармином получилось, что он попросту притащил гордому упёртому «Магомеду» гору, — не удержалась я от комментария.

— Можно сказать и так, — Тим едва заметно улыбнулся в ответ. — Наверно, если б ни ребята, я бы там с ума сошёл от одиночества. Но они приехали только в июне, а всё время до этого меня развлекали и вытягивали из депрессии Дима и Галя.

— Вот оно что… — это уже многое мне объясняло.

— Да, эти двое часто оставались в моём доме на несколько дней, вытаскивали меня на прогулки или в клубы. Димка даже умудрился сплавить меня на неделю Игорю. Одним словом — они меня не бросили. И вот, всё вроде бы начало приходить в норму… — он вдруг осёкся и, зажмурившись на несколько секунд, продолжил рассказ немного с других событий. — Когда сюда перебрались ребята из группы, первый месяц мы все жили в моём доме (благо места хватало). А потом Карм снял студию, и им стало неудобно каждый день ездить от меня до города. Так я снова остался один, хотя теперь работы появилось гораздо больше. А ещё, я снова начал писать песни… Наверно, только это и спасало.

— Что тебя мучило? Чувство вины из-за Кэт? — поинтересовалась я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно мягче.

— И это тоже, — он опустил глаза на наши руки. — Она ведь рассказала тебе, о том, что между нами было, а Катя не тот человек, который будет врать и выдумывать что-то, лишь бы выгородить себя. Но… формально, в то время Катька с Егором разорвали отношения. А в тут ночь… она выглядела такой несчастной, вела себя настолько настойчиво, что я сдался. Хотя не должен был. За что потом и поплатился.

Эти слова прозвучали столь горько, что мне почти непреодолимо захотелось успокоить, ободрить его. Обнять, показать, что я с ним, что он не один, но… здравый смысл с отдалённого края сознания неустанно напоминал, что передо мной Тим, а не какой-то слабый мальчик.

— Многие тогда пострадали, но сейчас, всё уже хорошо. Так что нет причин продолжать себя грызть, — сказала я, качая головой.

Он чуть сильнее сжал мои пальцы. Непроизвольно показывая тем самым, что эта тема до сих пор является для него больной.

— А я и не грызу. Просто… не важно, — Тим снова замолчал, видимо, обдумывая, что стоит сказать дальше. А когда продолжил, выглядел уже намного увереннее. — В общем, Галя и Дима всё ещё продолжали заезжать в гости, и даже припрягли меня помогать им с организацией свадьбы. А потом, когда до этого торжества оставалось меньше двух недель, среди ночи ко мне ворвалась зарёванная Галя. Её всю трясло, и я никак не мог помочь ей успокоиться. Когда истерика поутихла, она сказала, что Дима её бросил, и свадьбы не будет.

Он снова остановился, теперь уже внимательно изучая мою реакцию на свои слова. Не знаю, что именно он рассчитывал увидеть, но я продолжала делать вид, что мне интересно и не более. Хотя на самом деле в душе творился настоящий хаос из мыслей и эмоций.

— На мои вопросы о причинах, Галя всё время говорила о какой-то стерве, которая всё подстроила, — рассказывал Тимур. — Поэтому-то, я решил позвонить Диме, и тот признался, что действительно был с девушкой, но свадьба отменяется совсем не по этому. Он тогда сказал, что Галя два дня провела в постели какого-то мажорного мальчика. Не знаю, как у них всё это открылось, но… пока я говорил с Димой, в доме неожиданно стало тихо. А когда вернулся в комнату, Галя лежала на полу с перерезанными венами. Благо резанула не сильно, да и врачи приехали быстро… Да только уже в больнице она рассказала мне, что её изнасиловали — тот парень, который увёз её со свадьбы Димкиного брата. Говорила, что осталась с ним не по собственной воле, что он насильно держал её у себя все эти двое суток. А ещё, она утверждала, что всё это придумала именно ты, чтобы заполучить её Диму.

— Вот уж загнула, — проговорила я, теперь уже сама крепко сжимая руку Тима. — Хочешь, расскажу свою версию, вот до этого момента?

Он согласно кивнул, и только теперь я поняла, насколько сложно говорить обо всём этом. Ведь моя вина, действительно была, и если бы не я, возможно Галя с Димой благополучно бы дождались собственной свадьбы и жили бы сейчас счастливо. Но, одно дело признаться в этом себе, и совсем другое — кому-то другому. И, тем не менее, я нашла в себе силы рассказать.

— На свадьбе Маши мне стало скучно, а Дима… — попыталась начать я. Но подняв глаза и встретившись с напряжённым взглядом Тимура, решила не жеманничать, а спокойно выложить всё как есть. Поэтому продолжила уже в своей обычной манере. — В общем, обнимая свою невесту, твой друг ни капли не стеснялся пристально следить за всеми моими передвижениями. Признаюсь, что изначально инициатива кокетства исходила именно от меня. Мне было известно, что у него скоро свадьба, но я проигнорировала этот факт. Ведь тогда для меня это было игрой… развлечением. Я просто хотела один вечер кокетливого общения, пару поцелуев, и всё. Ты знаешь… я до постели дела никогда не доводила. Мне было достаточно простого интереса и пары прогулок, — он кивнул, не сомневаясь в правдивости моих слов. По крайней мере, мне так показалось. Поэтому дальше говорить стало как-то легче. — Так вот… Артём — тот самый парень, который увёз твою сестру, мне подыгрывал в спектакле с вином. Но, когда он предложил Гале отвезти её домой, она согласилась очень быстро. И он действительно, довёз её до подъезда. А дальше она сама напросилась к нему на кофе. Сказала, что не взяла ключи, а дома кто-то появится не раньше чем через час. Тёмка — мальчик воспитанный, да и Галя ему была симпатична, вот он и согласился помочь, — я иронично хмыкнула и сжала губы. — Ясно, что кофе был предлогом…А что Галя провела у него два дня по собственной воле могут подтвердить помимо Артёма его родители и старшая сестра. Поверь, Тёмка никогда бы не стал никого удерживать силой. Это ниже его достоинства. Скорее, это она не желала уходить. И в итоге ему просто пришлось её выставить. Вот всё, что знаю я.

Тяжело вздохнув, Тим кивнул.

— То, что Галя всё выдумала про изнасилование, я понял не сразу… А Дима и вовсе предпочёл поверить в это, несмотря на полное отсутствие доказательств. Более того, но даже не пытался поговорить с Артёмом, или обратиться в полицию. И, что-то мне подсказывает — мстил он тебе вовсе не за бывшую невесту, а за удар по его самолюбию.

— Идея мести была его? — спросила я ровным тоном.

— Да, и идея с маньяком — тоже. И я бы не стал лезть, если бы ты сама не разозлила меня тем идиотским преследованием на машине. Именно это и заставило меня тоже включиться в игру. И, поверь, твоё соблазнение в мой план точно не входило, — он посмотрел мне глаза. — Я бы не смог провести целый месяц с девушкой, которую ненавижу. Ведь ты помнишь, как всё началось?

— Конечно, — ещё бы я не помнила. Забудешь такое!

— Это было наваждением… — он говорил, не отводя взгляда, — странным вихрем, который захлёстывает сознание. Я никогда не сталкивался с подобным, и… мне совсем не хотелось думать о последствиях. Тогда было важно только одно — быть к тебе как можно ближе, — Тим накрыл наши руки ладонью. — А потом наступило утро. Но наваждение никуда не делось. И я решил, что оно пройдёт, когда эта дикая жажда немного поутихнет, насытится. Да только сам не замечал, отказывался верить, что с каждым днём всё сильнее прирастаю к тебе душой. Мне было хорошо с тобой, это правда. Я не врал тебе тогда. И все эмоции были настоящими. Но, пойми, Рина, ты была моим врагом. Той, кого я должен был наказать. Вот тогда-то Дима и предложил разыграть с тобой то же самое, что ты разыграла с ними… и реализовал это на свадьбе Игоря, — он снова сжал мои пальцы, а в его взгляде появилась самая настоящая вина. — Поверь, я не знал, что он будет тебя к чему-то принуждать. Догадывался, конечно, но не верил, что Дима… мой друг детства… на такое способен. Но ты нашла способ избежать насилия! Знала бы ты, что я чувствовал, когда ты появилась в беседке… такая разбитая, в изорванном платье, и на грани истерики. Я был сам готов убить Диму, но… игру нужно было закончить, — Тим глубоко вздохнул, как будто набирался сил перед последним прыжком. — А потом… ночью… ты сказала, что любишь меня. Знаешь, какой тварью я себя после этого чувствовал. Ведь знал, что говоришь искренне… Поэтому тем же утром решил всё закончить.

— Скажи… Женя… она специально приехала? — с каждым словом говорить становилось всё труднее и труднее, а ком в горле стал почти невыносим.

— Нет, это было совпадением, — совершенно серьёзно ответил он, и почему-то я не сомневалась в его искренности. — На самом деле, я собирался сказать тебе, что не могу ответить на чувства… бла, бла, бла… и тому подобное. Но всё разыгралось куда страшнее. Просто Женя… — Тим хотел отвести взгляд, но вдруг передумал, продолжая смотреть мне в глаза. — Я любил её слишком долго, и сам не заметил, когда эта любовь стала глупой вредной привычкой. Иногда она отвечала мне взаимностью, иногда нет. Но именно в тот день ей вдруг приспичило доказать свои искренние чувства, а способ у неё всегда один. Но… она не ты. С ней был просто секс, чисто механически. И никаких эмоций. А ты появилась в самый ненужный момент, и необходимость в разговоре отпала сама собой.

— Зачем ты приходил в тот вечер? — от этих воспоминаний на глазах всё-таки навернулись слёзы. Стало так противно, и очень захотелось выдернуть ладонь из рук Тима, но он держал крепко.

— Хотел проверить, как ты. Я знал, что ты сильная, но всё равно боялся. А твой друг… Ратмир, выставил меня за дверь, — Тим видел, что я с трудом держу себя в руках, поэтому ни на секунду не отпускал моего взгляда.

— И правильно сделал.

— Правильно, — эхом согласился Тимур. — А потом был концерт, где я окончательно убедился, что совершил большую ошибку. Самую огромную в своей жизни! Из-за чужой лжи лишил группу новой солистки, на которую делалась ставка в последнем альбоме, а себя… Себя я лишил очень дорогого человека, не оставляя даже надежды на то, что меня когда-нибудь простят, — он грустно усмехнулся и ласково погладил большим пальцем моё запястье. — Вот так… я наказал себя сам. Неделю со мной не разговаривали ребята, твои подруги вообще учиняли диверсию за диверсией, а тебя самой нигде не было. Как будто просто испарилась, и даже Толик понятия не имел, где тебя искать.

— Мне нужно было прийти в себя, — прошептала я, потому что говорить получалось всё хуже.

— Почему ты не сказала мне, что Анатолий Артемьев — твой отец? — впервые за весь сегодняшний вечер в его взгляде проскользнул упрёк. — Я думал самое плохое, а оказалось…

— Ты просто не желал слышать его имя, а ведь я много раз хотела признаться.

— Ладно, — он снова опустил глаза. — Это прошлое, оно уже не вернётся. Но, Рин, ведь только от нас зависит, каким станет наше будущее.

— Вот в этом ты действительно прав, — тихо согласилась я, но пока не понимала, к чему именно клонится этот разговор.

Он кивнул и хотел что-то добавить, но вдруг замолчал и опустил голову. Я видела, как тяжело ему даётся каждая фраза, и поэтому не торопила его.

— Я совершил много ошибок, но и ты паинькой не была. Чего стоит только последняя выходка в Женей… — он усмехнулся и снова посмотрел мне в глаза. — Подумать только! Отправить её одну, голую, пешком идти по трассе! Да так, чтобы она винила во всём не тебя! Мои аплодисменты, Рин, — он опустил виноватый взгляд на наши сцепленные руки: — Потом обязательно похлопаю.

— Почему ты думаешь, что это я? — спросила недоверчиво.

— Понимаешь… ты была там. Пусть всё разыграно так, что встреча оказалась будто бы случайной, и что вы с Феликсом просто так проезжали мимо ранним утром. Но, Рин, там, где появляешься ты, автоматически исключаются случайности. Как только я узнал подробности истории, сразу понял, кто организатор.

— Будешь мстить? — спросила в лоб, потому что знала точно — сейчас он не станет мне врать. Не после всего сказанного.

Тим изменился в лице. Глаза вмиг стали серьёзными и в них снова проскользнула тень глубокой тяжёлой вины.

— Я уже говорил, что Женя — моё прошлое, от которого теперь избавился окончательно. Для меня существует только одна девушка, достойная жить в моём сердце. Но не так давно я потерял шанс быть с ней. И теперь почти нет надежды, что когда-нибудь она меня простит, — он отвёл в сторону грустный взгляд, и мне снова стало жаль его. Будто эта боль в его глазах была и моей тоже.

— А ты пробовал попросить прощения? Пусть банально, но всё-таки… Иногда это помогает, — сказала, почти не скрывая усмешки. Странно, а ведь раньше даже не представляла, что Тим вообще способен кого-то любить… Женя не в счёт.

— Не думаю, что поможет. Слишком велика вина и слишком сильна обида.

— Это твоя жизнь — и решать только тебе, — добавила, осторожно освобождая руки и намереваясь выйти из-за стола. — А наш разговор закончен, и я очень рада, что мы всё выяснили. Давно пора было это сделать. Теперь, и правда, стало намного легче.

Поднявшись, я направилась к выходу, а Тим так и остался сидеть, опустив голову на сложенные на столе руки. Он выглядел настолько разбитым и потерянным, что я едва сдержала себя, чтобы не подойти и не обнять его. И уже решила, что на этом всё закончится, но… у самой двери меня снова остановил его голос.

— Подожди, пожалуйста, — он говорил так, словно тратил на это последние силы.

Сердце в груди забилось быстрее. Подозреваю, что даже если бы я захотела, то всё равно не смогла бы сейчас сдвинуться с места.

Когда обернулась, он поднялся и быстро подошёл ближе, замерев на расстоянии в один шаг. В его сияющем взгляде было столько боли и потаённой надежды, что я просто не нашла что сказать.

— Прости меня, — прошептал он.

В этот момент мой мир перевернулся, наверное миллион раз. Тело бросило в дрожь, потом в жар, а я всё стояла и смотрела в эти полные сожаления чистые синие глаза, не в силах поверить своим выводам.

— Тим…

— Я очень виноват. Знаю, что сделал тебе больно, знаю, что ты вправе послать меня куда подальше, но… ты, на самом деле очень мне дорога. Я не могу спокойно дышать, если долго тебя не вижу, а эти твои постоянные пропадания в больницах или… с Филом и вовсе превращают меня в комок нервов, — он осторожно обнял меня за талию и, не встретив сопротивления, притянул к себе. — Прошу лишь дать мне шанс доказать, что я хочу и могу приносить тебе счастье. Позволь хотя бы попытаться.

Он осторожно стёр с моей щеки слезинку. А ведь я даже не заметила, что плачу. Надо это прекращать.

— Пожалуйста…

Шмыгнула носом и поспешила отвернуться. Близость Тима всегда действовала на меня странно, а в нынешнем состоянии мне было слишком хорошо рядом с ним. Хотелось упиваться таким родным теплом его тела. Прижаться к плечу и послать весь мир куда-нибудь… в дальние дали. Но всё это было слишком хорошо, слишком пафосно, чтобы являться правдой.

Нет, он не лгал мне. По крайней мере, фальши в его словах я не чувствовала. И с радостью бы забылась в таких любимых объятиях, но… Не смогла.

— Прости, Тим, — проговорила, осторожно выбираясь из капкана его рук и делая два шага назад. — Это сложно. Мне тяжело признаться, но… ты ударил слишком больно. Если бы не Ратмир, меня бы, возможно, уже не было в живых. Он вытянул меня из той чёрной бездны, в которую ты так жестоко столкнул, — я вздохнула и только теперь снова подняла на него взгляд. — К сожалению… несмотря на твои явные раскаяния и… мои к тебе чувства, которые никуда не делись, у нас нет будущего. Сейчас я в этом уверена.

— Рин, — попытался что-то сказать он, но я не позволила.

— Нет, Тим. Ты уже один раз растоптал мою душу, и второго такого удара я просто не перенесу, — проговорила, стараясь сделать так, чтобы мой голос не дрожал. Но это всё равно прозвучало жалко. — Тебе было нужно моё прощение? Что ж, я уже говорила, что сама виновата. Сама поверила тому, кому верить не стоило, за что и поплатилась. Но если это для тебя так важно… то можешь быть спокоен. Я простила тебя. Но… увы, это всё равно ничего не изменит.

Замолчав, быстро направилась к лестнице. Хотелось обернуться и посмотреть, как отреагировал Тим на мои слова, но перед глазами уже стояла пелена из слёз. Я держалась только благодаря последним крупицам гордости, но и они таяли, подобно секундам в песочных часах. Моих сил едва хватило, чтобы дойти до своей спальни. И только оказавшись за запертыми дверьми, в полумраке гостевой комнаты, обессилено упала на колени и, наконец, позволила себе разрыдаться. Горько, несдержанно… так, чтобы стало хоть немного легче.

Сейчас я оплакивала себя… свою душу, изувеченную в неравной борьбе с чужой местью и жестокостью. Свою любовь, которая чёрной заразой въелась в сердце, убивая любую надежду на счастье с кем-то другим. Свою гордость, которую была готова бросить к ногам Тимура, и главное… я оплакивала отца своего будущего ребёнка, потому что сегодня решила, что нам всем будет лучше, если для моего малыша его папа окажется просто погибшим героем. Так у нас всех хотя бы появится надежда на счастливое будущее.

Отдавшись собственным эмоциям и погрузившись с головой в свою боль, я даже не услышала, как открылась дверь. Да и то, что рядом со мной находится кто-то посторонний, узнала только, когда он заговорил.

— Не плачь, прошу тебя. Не надо, — прозвучал рядом голос Тимура, но мне почему-то показалось, что это просто галлюцинация. Ведь он по определению не мог сейчас быть здесь. Я же фактически отказала ему… и такой неисправимый гордец как Тим, никогда бы не позволил себе такого унижения, как пойти за мной.

Но когда моего лица коснулись тёплые пальцы, я не стала удивляться или испуганно отскакивать. Сквозь слёзы я видела, что он в полнейшей растерянности стоит на коленях рядом со мной и просто не знает, как поступить дальше. Подозреваю, что ему нечасто приходилось видеть подобные сцены, поэтому он и выглядел сейчас настолько ошарашено.

— Что мне делать, Рина? — почти взмолился Тимур, проводя дрожащими руками по моим плечам. — Пожалуйста, не надо плакать.

И тогда я просто упала в его объятия и уткнулась носом в мужскую грудь. Моё тело всё ещё сотрясали рыдания, но рядом с Тимом на душе мгновенно стало легче. Он крепче прижал меня к себе, будто защищая от всего мира, и осторожно начал поглаживать по волосам.

— Милая моя, сильная девочка, — едва слышно говорил он. — Хорошая, не нужно слёз. Просто скажи мне, что тебя расстраивает, и я сделаю так, что тебе больше никогда не придётся плакать.

Я шмыгнула носом, постепенно расслабляясь в его руках.

— Прости… прости меня. Ведь это я виноват. Да? Ты ведь из-за меня плачешь. Давай. Скажи мне. Ведь пока мы живы, пока вместе, мы всё можем исправить! Давай забудем прошлое. Просто вычеркнем… выбросим из головы. Начнём всё с начала. Будем считать, что познакомились в группе. Что мне тебя представил Карм, как и остальным ребятам. Давай, Рин? Я верю, у нас всё получится! А через год мы и думать забудем о том, что было на побережье.

Он так мило нёс весь этот непонятный бред, что я непроизвольно улыбнулась. Но стоило мне вспомнить, за что именно он так активно извиняется, и мне снова стало горько, а губы сами сжались в ровную линию.

Значит, раскаялся, одумался и хочет начать всё с начала? Вот так просто заявить, что я, видите ли, нужна ему? И он на самом деле думает, что всё так просто?

— Не забудем, — хрипло проговорила я, вытирая последние капли со своих ресниц. — Это уже невозможно.

Наверно, если бы я была сейчас в нормальном уравновешенном состоянии, то всё получилось бы иначе. И такие важные искренние слова достигли бы моего сердца, расплавили его ледяную корку, и я бы растаяла в объятиях Тимура. Но сейчас мне было ещё слишком больно, растревоженная душевная рана жутко ныла. И как никогда хотелось, чтобы Тим почувствовал хотя бы часть того, что чувствовала я.

— Но почему? Ты ведь даже не пробовала. Прошу, давай попытаемся… — продолжал уговаривать он.

И именно в этот момент, когда он уже почувствовал, что близок к победе, я и вытащила свой последний, припрятанный в рукаве, джокер.

— Я беременна, Тим, — выдала ровным ледяным тоном.

Бах! И всё его воодушевление в раз лопнуло, как проколотый иголкой воздушный шарик. Раз — и нет.

Мои глаза пристально следили за его лицом. Оно вмиг стало будто бы каменным, а в глазах появился настоящий ужас.

— Беременна? — зачем-то переспросил он, растерянно глядя на меня. Может, надеялся, что я пошутила?

— Да.

— И кто отец? — спросил, чуть отстраняясь, но всё ещё сжимая меня в объятиях.

Вот та фраза, которую я так ждала. Она-то и стала последней оборвавшейся ниточкой, удерживающей меня от самой большой лжи в своей жизни. И я сказала то, что просто уничтожило всякую надежду в лице Тимура.

— Я не помню его имени, — бросила с самым честным видом. — Это случилось в Париже. Мне было очень плохо, а этот мужчина утешил меня. Мы напились и… вот. Если честно, я даже лицо его почти не помню. В тот момент мне было всё равно. Нужен был хоть кто-то, чтобы выкинуть тебя из головы, — я врала, глядя в глаза Тиму, и видела, что он верит каждому моему слову.

Он резко зажмурился. Было видно, что в нём борются самые противоречивые эмоции. Он то сильнее прижимал меня к себе, то, наоборот, почти отпускал. Казалось, Тим никак не может решить, как быть дальше. Думаю, сейчас он как никто другой понимал своего брата, который не так давно оказался в похожей ситуации. Вот такая ирония судьбы.

Наверно, при других обстоятельствах, он бы бросил мне в лицо что-то типа «Шлюха!» и ушёл, хлопнув дверью. Но сейчас, когда мы только ступили на путь перемирия, когда ещё совсем недавно он сам уговаривал меня начать всё с начала, забыв ошибки прошлого, Тим никак не мог решить, как должен на всё это реагировать.

— Это очень шокирующая новость, — наконец проговорил он. Потом как-то обречённо вздохнул и уткнулся лицом мне в макушку. — Рина, я просто в ауте.

Я хмыкнула, но ничего говорить не стала. Да и что тут скажешь? Сегодня и так было озвучено слишком много.

Молчали мы долго. Тим всё так же гладил меня по волосам, но я чувствовала, что мысленно он где-то далеко. О чём именно он думал, мне было неизвестно. Да и разве это важно. Сейчас я просто упивалась его теплом и небывалой нежностью, с грустью понимая, что такое уже точно не повторится.

В итоге именно мне пришлось нарушить эту тяжёлую тишину, хотя мои слова только добавляли масла в огонь обречённости Тима.

— Теперь понимаешь? — начла тихо. — Именно поэтому, при всём моём желании, я не смогу забыть то, что случилось. Да и ты тоже, — голос звучал ровно.

Несмотря на то, что сейчас я своими руками уничтожала любую вероятность нашего с Тимуром совместного будущего, мне было хорошо и спокойно. Где-то в самой глубине души теплилось ощущение, что я поступаю правильно. Пусть и жестоко. Ведь если у него на самом деле были ко мне какие-то чувства, то известие о моей беременности должно было стать для Тима очень болезненным ударом. А ещё это было преградой, окончательно и бесповоротно вставшей между нами. Потому что, такой как Тимур, никогда не сможет принять женщину с чужим ребёнком. В этом я не сомневалась.

— Рина, — Тим выдохнул моё имя и легко коснулся губами виска. — Я хочу… — он осёкся, подбирая подходящие слова. — Признаюсь честно, мне сложно это принять. И… я не уверен, что у меня получится.

— Это не удивительно, — я не смогла скрыть иронии.

— И всё же, — продолжил он, не обращая внимания на мои слова. — Давай хотя бы попробуем наладить отношения. Не отталкивай меня… ведь в любом случае, как бы ни сложилось будущее, ты останешься в выигрыше. Позволь быть тебе другом…

— Другом? — я невольно усмехнулась. Почему-то сама перспектива дружить с Тимуром уже казалась мне забавной шуткой.

— Да, — он был собран и серьёзен. — Тебе сложно всё это пережить. Мне тоже… Так давай просто будем вместе. Как друзья.

— Эм… — несмотря на явную драматичность ситуации, я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Наверно поэтому и ответила столь поспешно и необдуманно: — А давай. Кто знает, вдруг дружить у нас получится лучше, чем ненавидеть друг друга или жить вместе?

Я всё-таки улыбнулась. Тим натянуто улыбнулся в ответ и легко поцеловал меня в щёку. Он выглядел таким подавленным и разбитым, что мне даже стало его жаль.

— Я не разочарую тебя. Не в этот раз, — решительно выдал он, поднимаясь на ноги и помогая подняться мне. Затем ласково коснулся моей шеи, провёл большим пальцем по скуле и словно нехотя, отошёл назад. — Ложись спать. День был насыщенный, а завтра нам ещё предстоит обратный путь.

Я кивнула, всё так же наблюдая за тем, как он медленно пятится к выходу. И лишь когда скрылся за дверью, запрокинула голову назад и закрыла лицо руками.

Вот теперь всё было, действительно, кончено.

«Прости меня мой малыш, но твой папа сделал маме слишком больно».