Играть, мстить и править

Глава 20. Семья и близкие

«Ник, здравствуйте. Я Марат Скорпельцев, отправлял вам полмиллиона, когда вы меня шантажировали. У нас с женой общее дело. И жене написал персонаж с ником Крауз по той же схеме, что и вы. Он требует ещё денег от жены и от меня, аргументируя, что я заплатил слишком мало».

Никита сразу же набрал сообщение Косте.

«Оставь Марата и его жену. Я получил от них полмиллиона».

«Хочешь сказать, ты и не пытался взять с них больше? Я только на двух лямах останавливаюсь, и то тяну до последнего сумму в два раза большую, чем они заплатили. Не нужно быть гением, чтобы догадаться до такого, но ты ведь и не претендуешь на не гения, да?» — пришло от Кости.

Кажется, тот уже почуял, что Никите это не нравится, и начал троллить его.

«Учить меня будешь? Серьёзно? Костя, это перебор. Так нельзя».

«Почему нет? То, чем мы занимаемся — нечто особенное. Каждый бы хотел быть на нашем месте. А тебе не помешало бы поработать коллектором у начальника пожёстче. Если бы не отец, я и сам бы пошёл работать».

Никита прекратил разговор. Говорить дальше не было смысла. И что делать в этой ситуации, он не знал. Вернее, знал, но пока не решился.

Никита подкараулил Костю у дома. Вместо приветствия он сразу же ударил его под дых, затем повалил и продолжил избивать.

— Отстань от Марата и его жены, понял?

— А вот хрен, — Костя улыбнулся, указывая за спину.

Никита обернулся и увидел полицейскую машину. Один полицейский уже стоял рядом, он скрутил Никиту и повёл в машину. Костя, как ни в чём не бывало, пошёл домой.

Следующие десять минут Никита слушал, как полицейские рассказывали о том, что его ждёт за избиение несовершеннолетнего.

— Отдельной статьи нет, но это отягчающее обстоятельство. Год лишения свободы, как тебе? — закончил полицейский.

— Ладно тебе его так-то пугать. Сразу год! Он вон как сидит смирно, — сказал второй.

— Да, наверное.

Затем полицейские заговорили о своём.

— Вернёмся в бар? Сдаётся мне, сегодня там опять заварушка.

— Тоже хотел предложить заглянуть. Ну идём. Отпускай пацана.

Никите открыли дверь.

— Вы серьёзно? Отпускаете меня? — спросил он.

— Да, отпускаем. Мы чуть ли не регулярно видим этого неадеквата. Он всех провоцирует, не только тебя. Конченый он. И не ведись на его провокации больше, — сказал полицейский.

Никита вышел из машины. То, что его отпустили, не укладывалось у него в голове. Он только начал понимать, кем полицейские считают его брата. Он вспомнил слова Вероники, что брат для него, как кукла. И он понял наконец, что с Костей в самом деле что-то не так, и проблема гораздо больше, чем он думал.

— Конченый неадекват. Конченый неадекват? Он же просто бунтарь… Который мечтал стать коллектором… — рассудил Никита вслух. — Но он не виноват. Все его косяки из-за воспитания отца. Да, это всё отец…

У Никиты не было сомнений, что после этого события Костя отстанет от Марата. Однако прошло некоторое время, и Марат снова написал.

«Сегодня — последний день. Крауз сказал вам не писать, но вы ведь ему не скажете? Или говорите — всё уже не имеет значения. Скажите только, эти угрозы — блеф?»

«Я постараюсь помочь», — написал Никита.

Он подумал о том, что собирается делать и отправился в гости к отцу.

Григорий был дома, устроил себе выходной с пивом и пиццей. Он пригласил Никиту присоединиться к нему. Никита кивнул, но ни к чему не притронулся.

— Когда ты отказывался от пиццы? Это же твоя любимая. Я помню, — сказал отец.

— Ты сделал из Кости монстра. Он никого не щадит. Ты должен что-то сделать. Не сливай никого из его списка, — сказал Ник.

— Никита зачем ты о них думаешь? Девяносто процентов их них — преступники, которым повезло один раз избежать наказания. Они не должны стоить ничего для нас.

— А как же те десять процентов невиновных?

— Комары — живые создания? Ты их жалеешь? Ты не истребляешь их целенаправленно, но о них ты ведь не думаешь, когда убиваешь. Просто они мешают тебе.

— Что за бред?

— Вовсе не бред. Комары — живые создания. Или ты не считаешь за живых созданий тех, кто не может вопить от боли? Почему есть защитники животных, но нет защитников насекомых? Вот это уже дискриминация и бред. Бред — это глупые человеческие предпочтения.

— Тех, кого я пометил, как тех, кто заплатил, вы ведь не оставите в покое, да?

— А как ты думаешь? Это же деньги. Такого решения не было, но…

— Ты выродок, — Никита поднялся, подошёл к отцу и плюнул ему в лицо.

Григорий прикрыл глаза и вытер слюну.

— Пошёл вон.

Никита ухмыльнулся и покинул квартиру.

На следующий день Никита даже не открывал списка. И на город грома он стал стоить свои планы. На очереди туда был клиент.

«Я веду в город грома свою гильдию. Сообщи клиенту, что он в пролёте», — написал Никита Фоджину.

«Никита, я не совсем верю своим глазам. Ты руинишь наше дело. Ты на самом деле решил сделать то, о чём написал?» — ответил тот.

«Да. О причинах можешь поинтересоваться у Григория».

После этого Никита написал Юкки, своей верной помощнице, которой он доверял больше, чем себе. Начинать делиться бустом города с кем-то другим было бы преступлением.

«Ты будешь первой в очереди на буст в город грома. Жду тебя в ущелье исполинов».

Юкки не поняла ничего из того, что ей написал Ник. Просто решила, что он привлекает её какому-то очередному делу. Она просто пришла, куда ей сказали.

— Так что делать надо? Только побыстрее можно? А то у меня дела.

— Забудь о делах на несколько часов. Этот день ты надолго запомнишь, — улыбнулся Никита.

Скрытый квест Юкки очень заинтересовал. Она без конца задавала всевозможные вопросы о городе и о том, что происходит внутри.

— Крутейшее место! — восторгалась она. — А награда за этот квест, наверное, что-то особенное.

— Буст на опыт икс тридцать. На выпадение вещей икс пять.

— Забавно, — усмехнулась она.

Никита заметил слёзы в её глазах. Наконец она поняла, что помогать, оказывать услуги никому не надо, сегодня услугу оказывают ей.

Скоро Юля принесла Никиту в жертву двери. Сразу после выхода из города грома Никите написал Фоджин и попросил прийти и поговорить с отцом. Ник ожидал приглашения, но Юля осталась одна в городе грома доделывать квест, и ему было тревожно за неё. И как раз Костя вернулся со школы, его Никита попросил зайти в город грома подстраховать Юлю. Костя не согласился, его Никита встретил у входа в город.

— Идиот, — сказал Костя сходу. — Будешь ставить палки в колеса, отец от тебя просто избавится.

— Не избавится. Я тогда просто сдам его.

— Ты всё думаешь, что держишь его на крючке? — усмехнулся Костя. — Какой же ты наивный. Юристы давно обмозговали защиту. Я получу три ляма за показание в суде, что эта твоя запись, на которой отец меня бьёт — инсцинировка!

— Что? Я думал… Так ты на стороне отца, значит? После всего, что он делал, ты меня кинешь? — горько спросил Никита.

— Ну, скажем, за пятьдесят лямов я перейду на твою сторону и соглашусь посадить отца, — рассудил Костя.

— Почему он тогда вообще мне платил? — не понимал Ник.

— Ты вообще ничего не понимаешь, глупый брат, — сказал Костя. — Чёрт с тобой. Схожу, подстрахую Юлю.

И он скрылся в пещере, ведущей к телепорту в город грома. Никита мог успокоиться и покинуть игру.

Когда Никита шёл к отцу, его трясло. Он больше не был уверен в том, что он делает. Однако отступать не был намерен.

При встрече с отцом Никита не хотел сдерживать чувства, которые его переполняли. Он накинулся на отца и ударил пару раз. Отец его скрутил так, что Никита заорал.

— Ты драться пришёл или договариваться? — спросил Григорий, вынуждая ответить правильно.

— Ладно. Понял. Пусти! — простонал Ник.

— Кофе будешь?

— Ага. Не сильно я тебя?

— Нормально.

Они сели на кухне в тишине. Пока варился кофе, Григорий смотрел в окно.

— Десять на девяносто, — предложил Никита. — Десять тебе, разумеется. Или забудь о городе грома.

Григорий сложил руки, размышляя. Думал около минуты.

— Ладно, — сказал он, не поворачиваясь.

— Ладно? — усмехнулся Ник. — Один на девяносто девять. Один процент прибыли тебя устроит?

— Чего ты добиваешься? Ты не сможешь сам найти клиентов. На Фоджина не рассчитывай, он не поможет.

— Хочу посмотреть, ты меня сам уберёшь, или делегируешь это кому-то.

— Ты вообще ничего в жизни не понимаешь, если думаешь, что я решусь на это, — повторил отец слова Кости.

— Даже не знаю. Наверное, я вообще ничего не понимаю, рас отказываюсь топить каких-то там живых людей.

— Ты опять об этих?

Кофе насочился в чашку из кофеварки. Григорий подал её сыну и снова заговорил:

— Думаешь, мне их не жалко? Жалко, конечно. Я думал, никогда не признаюсь в этом ни тебе, ни себе. Но это жизнь. Мы с тобой — хищники, они — жертвы. Жалость — повод подыхать от голода?

— Наверное, да. Я бы сдох. Я недостаточно жёсткий. Я салага. Скажи, кто я ещё?

— Ты просто дурак. Уходи в социальные работники и не мешай мне.

— Город грома мой.

— С чего ты взял?

Никита пригубил кофе, горький невероятно.

— Я так решил. Гордись мной, папа, — он оставил кружку и ушёл.

На улице Никита пришёл в смятение. Ему казалось, что где-то он поступил неправильно. И поток размышлений снова охватил его. Он на самом деле не понимал, как можно не считать за людей незнакомых, и любить исключительно близких. Он понимал, что в его семье лицемерие на критической отметке, но, вообще-то, всё общество сейчас именно такое. Люди чужие друг другу. Люди смирились с социальным неравенством, приняв правила государств и экономик. Одни стоят выше, получают высокую зарплату и живут за счёт других. Другие терпят ограничения и надеятся, что когда-нибудь всё изменится. Отец на самом деле любит его, он донёс до него правду в грубой извращённой форме, чтобы дать ему бесценное преимущество. Никита наконец принял ситуацию и перестал злиться. Не человек такой — такой мир. Позиция преступника, но бездействие иногда — это тоже преступление. Все люди, которые принимают этот несправедливый мир и ничего не делают — моральные преступники. Иными словами — это всё бред про моральный выбор. И Никита не хотел жить в таком мире. Но в этом мире был его наркотик. Если бы он не знал про Хайреволт, он бы ушёл в монастырь.