Игры Проклятых

Глава 2. Зов Трисмегиста

В окно впорхнул ветер, неся за собой капли дождя. Свет догорающей на комоде свечи недовольно замерцал, заиграл безликими тенями на серых стенах.

— Тише, — попросила у ветра девушка, прикрывая ладонью дрожащий огонек.

Дождавшись, когда пламя выпрямится и ярче озарит темную келью, она убрала руку от свечи, взяла прореженный гребень, похожий на рот, расплывшийся в щербатой улыбке, и продолжила расчесывать пряди огненно-рыжих волос.

Неутомимый ветер опять влетел в комнату, потревожил огонек свечи, пробежался от стены к стене, окутывая келью едва ощутимой прохладой.

Девушка отложила гребень и, улыбнувшись, посмотрела в окно, за которым бушевала дождливая поздняя осень.

Став пленницей некроманта, Энин полюбила дождь. Полюбила его гром за то, что он нарушал извечную тишину, его ветер за то, что он освежал затхлый воздух кельи, его молнии за то, что они разукрашивали антрацитовое небо яркими узорами. Но самое большое достоинство дождя было в том, что у него не было повелителей и хозяев — он принадлежал себе и только себе и этим отличался от двух сестер, которые волей рока стали рабынями некроманта.

— Анэт, — тихо шепнула Энин, чтобы не напугать близняшку-сестру, которая лежала на кровати и задумчиво смотрела в потолок. — Сестра! — Не получив ответа, она позвала громче.

— Что? — недовольно отозвалась Анэт.

— Хочешь, я причешу тебя? — предложила Энин, глядя на растрепанные желто-золотые волосы сестры.

— Позже, — отмахнулась та и задумчиво спросила: — Ты скучаешь по дому?

Энин задумалась. Вспоминала тяжелую работу в поле, вечные домашние тяготы, присмотр за младшим братом. Ее лицо озарила улыбка. Сколь бы ни были тяжелы эти дни, они всегда наполнялись родственным теплом и домашним уютом. Но память скользнула дальше, вернув картину, когда слуги некроманта оторвали их от семьи.

Вспомнились слезы матери, плач младшего брата и неправдоподобно спокойное лицо отца.

Улыбка сменилась гримасой.

Больше всего ей запомнился именно отец — его неуверенные извинения, сбивчивые оправдания, лишенное эмоций лицо. Он молил о прощении, молил, чтобы дочери не корили его за судьбу, на которую он их обрек. Но его пустой взгляд говорил о другом. Он мечтал только о том, чтобы покинуть Стигию, уйти из-под власти некромантов. И это желание было настолько велико, что он без зазрений совести продал дочерей некроманту, выменял на свободу для себя, жены и младшего сына.

Энин ненавидела отца, ненавидела самой лютой ненавистью, которая только могла родиться в людском сердце.

— Как ты думаешь, у нашей семьи все хорошо? — спросила Анэт, вырвав сестру из пелены черных мыслей.

— Не знаю… не знаю, о какой семье ты говоришь?! Отец нас продал! Здесь мы из-за него… — Энин хотелось закричать, выплеснуть в мир всю ту ненависть, которая ее переполняла, но вместо этого она отстранилась от зеркала и прикрыла одной рукой глаза, скрывая выступающие слезы.

— У него не было другого выбора… — безразлично сказала Анэт.

— Был! Был! Мы могли жить, как все…

— Умирать и становиться бродячими мертвецами, — закончила за Энин сестра.

— Пусть так, но уж лучше бы все было как раньше, чем как сейчас… — Энин уже не сдерживала слез.

— Не плачь… — Анэт подошла к сестре и обняла за плечи. — Тише, родная… не надо, чтобы нас слышали… будь сильной…

Двери со скрипом распахнулись. В проеме показался уродливый скелет. Его тощую, почти хрупкую фигуру скрывали начищенные доспехи и темно-красный плащ, казавшийся на сером фоне замковых стен шутовским, но такое впечатление вмиг улетучивалось, когда взор останавливался на его обладателе — Арганусе Д’Эвизвиле, хозяине замка Бленхайм.

Арганус уставился на обнявшихся сестер и едва слышно приказал:

— Не медлите, я спешу.

Девушки испуганно переглянулись. Они знали, что означает этот приказ, приказ, исполнять который не хотелось. Они бы не повиновались, будь у них силы. Но сил не было, были только ненависть и страх…

Пришлось подчиниться.

Анэт скользнула волосами по груди сестры. Извиваясь, поднялась выше. Нежным движением отодвинула рыжие локоны и тихо шепнула:

— Не плачь, нежить не должна видеть наших слез.

Губы Энин изогнулись в подобии улыбки. Девушка ласково взяла сестру за плечи, поцеловала в шею, прикусила мочку уха и прошептала в ответ:

— Сегодня я твоя…

Анэт встала и помогла встать сестре. Провела ее к расстеленному ложу и замерла в нерешительности. Движения Анэт были вымеренными, отточенными, словно их делал не человек, а бездушный механизм. Она не была собой — это была пустота с лицом Анэт. Девушка, пересилив внутренние противоречия, нежно прикоснулась к сестре, к ее хрупкой женственной спине. Незаметным движением опустила бретельки, провела руками, повторяя контуры девичьей фигуры. Легкое атласное исподнее тихо зашуршало у ног, оседая на матово-черном полу. Анэт уверенно, но ласково уложила любовницу на кровать. Энин прижалась к ложу, сжала в кулаки простыню, в душе ненавидя и презирая любовные утехи с сестрой, которые, впрочем, были так же неизбежны, как само рабство.

Анэт медленно сняла с себя платье, обнажая хрупкую фигуру. Неуверенно, осторожничая, легла рядом. Нежно провела рукой, повторяя изящные изгибы сестринского тела, но, не совладав с эмоциями, которые выплеснулись через незримый край, хищной кошкой запрыгнула на сестру. Крепко сжала ногами ее ягодицы, своим телом прижалась к изящной женской стати, прикоснулась к ней губами. Ненасытно, но скупо целовала нагое тело, спускаясь все ниже и ниже.

Дойдя дор; гой холодных, как лед, поцелуев до крепких ягодиц сестры, она властно развернула Энин и принялась ласкать любовное место. Не переставая, ублажала: нежно, играючи…

Привычно.

Энин тяжело дышала, возбужденно изгибалась, поддаваясь ласкам, воображая вместо сестры истинного любовника, которого так никогда и не знала. Представив давнюю, первую и единственную любовь, она мечтательно-желанно прижала к себе сестру. И в этот миг потеряла над собой контроль. Она уже не замечала лича, неотрывно наблюдавшего за ними, ее уже не волновали свобода и рабство: она получала удовольствие и отдавалась ему всецело.

Некромант внимательно наблюдал за любовной картиной. Самым сладостным в ней была девичья неуверенность, их обманные, лживые ласки, неумело прикрытые маски, скрывающие ненависть и злобу. Это возбуждало в личе самые сокровенные, едва не людские, мечты и желания. В эти мгновения он вспоминал прошлую жизнь, возвращался в человеческое тело, мысленно одаривая неумелых любовниц собственными нежно-грубыми ласками.

Но за удовольствие приходилось платить, и Арганус из раза в раз выкупал у отцов их дочерей, суля свободу всему семейству. Люди получали то, чего желали — шанс покинуть Стигию, а вместе с подвластной страной и домен Хельхейм, но слова Аргануса оказывались ложью: на границе людей ждала смерть. Некромант никого не выпускал из своих владений. Приграничные лорды умерщвляли посланных к ним людей и превращали их в нежить.

А ничего не знающие о судьбе семьи наложницы радовали лича своей красотой и молодостью. Но по прошествии лет, потеряв молодость и былую привлекательность, наложницы присоединялись к своей семье. После смерти. А на смену старым приходили другие. И история повторялась. Уже тысячу лет…

Двери резко распахнулись, глухо ударяясь о стену. На пороге застыл в искореженной позе перепуганный мальчик.

Девушки невольно остановились. С отвращением посмотрели на вошедшего, чье лицо скрыл серый, опущенный едва ли не на нос, капюшон. Это был маленький, серый комок, от которого веяло могилой еще больше, чем от покойника.

Энин упорно смотрела на неизвестного. Она все еще глубоко дышала от возбуждения, но хрупкая аура любви уже разбилась о твердь ненависти, а страсть растворилась в дымке страха.

— Вон отсюда! — гаркнул на ученика некромант.

— Хозяин… Зов… перестаньте… — прошипел сквозь стиснутые зубы Сандро и, не выдерживая боли, упал на колени.

Арганус с хрустом сжал кулаки и шагнул к Сандро, намереваясь заткнуть его крик ударом. Но в последний момент передумал и, вместо того чтобы заглушить одно страдание другим, спокойно прикоснулся к голове ученика, снимая тянущую боль, превращая чужую слабость в свою Силу. В противовес бытующему мнению, что некромантия не способна ни на что, кроме убиения и поднятия мертвецов, эта магия обладала куда большими возможностями — начиная от снятия боли и заканчивая излечением тяжелых, порой и смертельных, ран.

Магия некроманта подействовала моментально. Боль быстро отступила, а темная пелена, стоявшая перед глазами, рассеялась. Первым, кого увидел мальчик, когда тьма истаяла, был учитель, сложивший на груди костяные руки. Арганус молчал, но и без слов было ясно, что он в ярости. Но не это сейчас заботило Сандро. Он перевел взгляд в глубь комнаты и увидел существо, способное затуманить своей красотой рассудок любого. Девушка с волосами цвета солнца, не шевелясь, лежала на кровати и смотрела на Сандро. Рядом с нею была еще одна девушка, но юный некромант старательно ее не замечал. Все его внимание было отдано рыжеволосой красавице. Он не мог отвести от нее взгляда: она покорила его сознание и разум, мысли и мечты, заставила слабое сердце полуживого некроманта то стучаться в невероятном ритме, то замирать. Ему казалось, что нет ничего блаженнее, чем просто смотреть на девушку и наслаждаться ее неповторимой красотой…

Но блаженство длилось недолго:

— Убирайся. — Голос Аргануса прозвучал словно гром посреди ясного неба.

Сандро вздрогнул, приходя в себя, и посмотрел в кроваво-красные глаза Хозяина.

Их взгляды пересеклись. Казалось, еще чуть-чуть — и ученик победит своего учителя в незримой схватке, разорвет магические путы, связавшие с Хозяином, не выполнит приказа, останется рядом с девушкой и никуда не уйдет…

Но он покорно опустил взор и тихо прошептал:

— Я закончил работу над эликсиром.

— Иди в лабораторию, — приказал лич, и его раб не смог не подчиниться.

Уходя, Сандро еще раз посмотрел на рыжеволосую девушку и проклял Хозяина за то, что он с ним сотворил, проклял свою внешность, которую приходилось скрывать от людей, внешность, не вызывающую ничего, кроме отвращения.

Арганус с ухмылкой проводил взглядом ученика и посмотрел на рабынь. Быстро и скупо распрощавшись с наложницами, закрыл двери в келью на замок и пошел следом за Сандро.

Узкий туннель облюбовала ненасытная, всепоглощающая темнота.

Арганус спускался по ступеням неправдоподобно легко и быстро. Следом за ним, не успевая и напрасно пытаясь подстроиться под походку учителя, семенил Сандро.

Вскоре они вышли в лабораторию, и непроглядная тьма сменилась ярким светом.

Некромант прошел к рабочему столу и уселся в глубокое мягкое кресло. Взял в руки хрустящий пергамент, на котором недавно писал формулы ученику, и быстрым взглядом пробежал по новым заметкам.

— Зачем заклинание? — только и спросил он.

— Усиление действия газа: более прочная связь «цели» с «хозяином», более полный контроль над «мишенью», — отрапортовал ученик.

— Хорошо, — холодно похвалил Арганус. — Идеальный газ, превращающий людей в зомби…

— Простите, учитель, я не говорил, что человек становится зомби. Он остается собой, но превращается в безропотную куклу в руках Хозяина. Простите… — Сандро не мог позволить некромантам превращать людей в зомби, тем более с помощью собственных творений, но это вряд ли понравится учителю.

— Так даже лучше, — одобрил Арганус. — Стоит монарху вдохнуть этот газ, и он станет безвольной марионеткой. Целая страна без войн и разрушений падет ниц, преклоняя колено перед силой Хельхейма, — рассуждал лич. — Власть в нашей жизни — все, а это зелье…

Мертвая, всепоглощающая тишина окутала лабораторию. Сандро слышал удары собственного сердца, тихие потрескивания многочисленных свечей, но не слова хозяина: они пролетали мимо его ушей. Мальчик винил себя за непростительную глупость. Желая меньшего зла, он сделал большее. Лишний раз поставил под угрозу людское существование. И не важно, что нежить скована магическим куполом: людские маги не смогут поддерживать его вечно. Рано или поздно некроманты вырвутся на свободу и смогут воспользоваться изобретением.

— За хорошую службу принято вознаграждать. Проси чего хочешь… — приходя в себя, услышал ученик.

Мысли хаотично закружились в голове мальчика. Чего он хочет? Избавиться от рабских оков? Покинуть замок и вернуться к людям? Быть среди них изгоем?

«Уж лучше быть изгоем, чем рабом», — мелькнула отчаянная мысль. Сандро уже открыл рот, собираясь выпрашивать свободу, но вспомнил очаровательную рыжеволосую девушку, и ее обворожительный образ тут же предстал перед ним.

Мальчик закрыл глаза и открыл их снова, помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения, но рыжеволосая рабыня стала лишь более явной — она ожила в его воображении, покорила своей красотой внутренний мир мальчика…

Ее лицо озаряла улыбка, девушка смотрела на некроманта без страха и ненависти.

Она элегантно повела оголенным плечом. Выписала изящное «па» и пустилась в пляс.

Она двигалась красиво и грациозно, она жила танцем, каждое вымеренное движение было продолжением бесконечной пляски.

Словно из ниоткуда, вокруг возникли люди. Море людей. Они, как и Сандро, наблюдали за плясуньей, хлопали в ладоши, на лицах каждого читались радость и веселье.

Но картина быстро перерисовалась. В одно мгновение растворились все люди, танцовщица остановилась, улыбка пропала с ее лица — теперь на нем читались лишь грусть и усталость. Воображение скользнуло дальше: девушка сидела в темнице, жалостливо и умоляюще смотрела на некроманта через тюремные решетки.

— Я жду, — донесся издалека голос учителя.

Сандро встрепенулся. Видение исчезло, но образ девушки продолжал жить в мыслях — мальчик не мог и не хотел расставаться с ним.

— Мне нужны рабыни, которых я сегодня видел, — потребовал Сандро, сам удивляясь своей просьбе.

— Мальчик повзрослел? — сверкнув глазами, выговорил Арганус. — Для любовных утех я найду тебе других, а эти будут принадлежать мне и дальше.

— Другие мне ни к чему, — стоял на своем Сандро.

— Торгаш! — повысил голос некромант, но быстро сменил гнев на милость: — Ты хорошо потрудился, они твои…

— Благодарю, учитель, — низко поклонился мальчик.

— В ближайшее время я буду занят. Если понадобишься — позову.

Арганус встал с кресла и торопливой походкой вышел из лаборатории. Он так и не вспомнил о провинности ученика, так ничего и не сказал про Зов. Сандро уже засомневался в том, что учитель вообще звал его: теперь ему казалось, что кто-то посторонний проник в его сознание, вызывая звук, отдаленно напоминавший Зов.

Как только силуэт Хозяина скрылся в темноте винтовой лестницы, Сандро подошел к рабочему столу, достал с внутренней полки короткий жезл, увеличивающий колдовские способности. Без особых усилий окунулся в магические потоки, проверил энергетические линии на момент недавней волшбы. С головой погрузился в переплетения различных аур, но так ничего и не обнаружил. Даже предназначенный для поисков жезл не выудил из эфирных сгустков никаких намеков на колдовство.

От досады Сандро отшвырнул бесполезную деревяшку в другой конец лаборатории.

Повторил попытку без посторонней помощи — она далась гораздо сложнее, но результат не превзошел предыдущего.

Чародей не отчаивался. Собрался с силами, готовясь к третьей попытке, но его прервал усталый старческий голос:

— Боюсь, милейший, твои труды бесполезны.

Сандро окинул лабораторию молниеносным взглядом, даже просмотрел ее через магические потоки, пытаясь найти невидимого собеседника, но это ничего не дало.

В зале никого не было.

— Кто ты? — спросил он пустоту.

— Ответ тебя немало удивит, — протянул неизвестный.

— Говори, меня нелегко застать врасплох, — задрав подбородок, уверил Сандро.

— Что ж, я все же постараюсь: я тот, кто открыл три формулы Вечности, тот, кому ведомы пути между сферами бытия, тот, кто изобрел…

— Хватит загадок, — прервал Сандро монотонный говор собеседника. — Достаточно сказать имя.

— Тот, кто изобрел, — не обращая внимания на слова мальчика, продолжал невидимка, — эликсир бессмертия, тот, кто стал первым некромантом. Я — Альберт Трисмегист.

— Ты лжец, — не поверил Сандро. — Альберт умер второй смертью, и для него нет пути обратно.

— Я бы с удовольствием развеял твои сомнения, но недосуг, тем более что ты способен на это и сам, — продолжал заунывный голос. — Надеюсь, тебе доводилось слышать о Филакретии?

— Доводилось, — пробурчал Сандро и нарочно заговорил с интонацией лектора: — Некромант перед трансформацией оставляет часть своей души в кристалле, чтобы воскреснуть после смерти. Полная чушь.

— Отнюдь, — не согласился тот, кто назвал себя Трисмегистом. — Филакретия реальна, как ты или я. Если пошевелишь мозгами, то поймешь это без посторонней помощи.

Сандро невольно задумался, выуживая из глубинок памяти все знания о трансформации в лича. Он уже и не помнил, в какой книге прочел эти строки, но они слетели с уст сами собой:

— Познавший абсолютное знание, способен воссоздать свою душу — если у него достанет сил — и поместить ее в «предмет», чтобы после смерти вернуться обратно…

— Но для этого ему нужен живой проводник, который сольется с «вернувшимся» в едином сознании, — закончил фразу Трисмегист и от себя добавил: — Ты стал моим проводником.

— Так это был твой Зов?! Ты меня чуть не убил! — возмутился Сандро, но, быстро взяв себя в руки, не спеша прошелся по лаборатории, обдумывая, что делать дальше.

— Таковой была плата за твою мертвую половину, но иначе я бы не прошел сквозь сферы.

— Это должно меня утешить? Мне не нужны ни ты, ни твои сферы. — Сандро поднял с пола короткий жезл и, зачерпнув энергии, прошептал кончиками губ изгоняющее заклинание.

Но не успела магия набрать силы, как чародей упал на колени, выпустил из рук оружие и что было мочи сжал голову. Тонкий, как струна, и острый, словно заточенная сталь, звук пронзил лабораторию, проник в каждый угол, каждую щель.

Ввинтился в сознание чародея грубой силой, немилосердно прибил к полу, скрючивая некроманта в три погибели.

— Хватит! — вскрикнул мальчик, и словно по команде звук утих, растворился так же быстро, как и возник.

— Не терпишь боли, юный некромант? — прошуршал в голове уже знакомый голос.

— Почему магия не подействовала? — едва справляясь с последствиями боли, прорычал чародей.

— Подействовала, — опроверг Трисмегист, — но попытки изгнать меня тщетны.

— Но… ясно, — догадался мальчик, с трудом поднялся на ноги и, гордо выпрямив спину, прошел к стеллажам. — Я изгнал тебя, но это и впрямь бесполезно: ты будешь возвращаться до тех пор, пока цела Филакретия, и каждое возвращение будет для меня болезненной пыткой. Но ведь Филакретия — всего лишь книга… — Рукой из плоти и крови Сандро вытащил с полки тяжелый фолиант. Прошептал заклинание, и мертвую ладонь окутало магическое пламя.

— А книги — хрупкий материал, — ухмыльнулся чародей.

— Стой! — вскрикнул доселе спокойный и расчетливый дух. — Поразмысли: трактат не должен лежать на полке, ты его уронил на…

— Мне это не интересно, — отмахнулся Сандро и поднес к фолианту охваченную огнем кисть.

В тот же миг запахло паленым. Но даже магическое пламя не справилось с твердым переплетом. Кожа зашипела, медленно обугливаясь, нехотя поддаваясь огню.

— Сандро! — воскликнул Трисмегист, и чародей повернулся на зов. Заметил мчащийся на него жезл — и в тот же миг ощутил тяжелый удар. Словно подкошенный, он повалился на пол, в глазах потемнело, комната заходила ходуном, потом поплыла…

Закончилось все тем, что ее окутал полный мрак.

Вскоре зрение прояснилось, открывая мальчику неправдоподобную картину: вокруг его рук и ног быстро заплеталась в несколько узлов светящаяся пеньковая удавка.

Казалось, сама собой. Без чьей-либо помощи. Да, и магией в лаборатории не пахло.

Все выглядело так, словно некий дух сковывает веревкой своего пленника.

Сандро попытался пошевелиться, но ничего не вышло. Недолго думая, он сплел заклинание, которое должно было освободить от оков, но и оно не помогло.

— Не мучайся, магия неактивна, — донесся из ниоткуда голос духа.

Сандро тяжело вздохнул и как можно спокойнее спросил:

— Что ты со мной сделал?

— Связал, — констатировал и без того очевидный факт Трисмегист, после чего уточнил: — Нитью Ориона. Она блокирует твои магические способности.

— Откуда она здесь? — Некромант выкручивал руки, пытаясь ослабить узлы, но вместо этого веревки еще сильнее сдавливали кисти.

— Видимо, ты забыл, что Бленхайм — мой замок, моя вотчина. Испокон веков Нить вили только здесь, а схроны и тайники известны лишь мне — и никому больше, — нарочито важно ответил Трисмегист.

— Забыл, не забыл — какая разница? — Сандро пыхтел от злости, закипал, словно чан с бурлящей водой, ворочался, елозил по полу, безрезультатно пытаясь освободиться. А Нить Ориона лишь крепче сковывала запястья.

— Не крутись! Этим ты сделаешь только хуже, — запоздало предупредил дух, когда веревка уже впилась, будто стальная проволока, в запястья, рвано раздирая кожу и плоть на левой руке.

— Чего тебе надо? — скрипнул некромант зубами от безысходности и боли.

— Ситуация не идеальная для просьб, но мне нужна твоя помощь.

— И поэтому ты меня связал?

— Ты меня вынудил: чуть не сжег Филакретию, — напомнил Трисмегист. — Я освобожу, если ты поклянешься помочь.

— Помочь? В чем? — спросил Сандро, думая не об исполнении клятвы, а о том, как избавиться от заколдованных веревок.

— Не в чем ином, как в уничтожении некромантов.

— Ты ничего не напутал? Я и есть некромант, — съязвил Сандро, скрывая за язвительностью злобу и слабость. Он едва сдерживался, чтобы не впасть в истерику или — того хуже — разрыдаться.

— Ты отличаешься от них. В тебе немало — очень немало — осталось от человека.

— Ага, ровно половина. — Мальчик тщетно выворачивал руки, лишь сильнее раздирая кисть, но не мог заставить себя остановиться, не мог не вырываться: жажда свободы глубоко укоренилась в рабском сердце.

— Твоя душа не изменилась после трансформации. В отличие от личей, ты не стал ненавидеть живое.

— Я ненавижу немертвое, — до хруста стиснул зубы Сандро.

— Именно поэтому я и прошу тебя о помощи…

— Отпусти! — взревел некромант, не вытерпев боли.

— Поклянись помочь.

— Клянусь! Отпусти! — теряя самообладание, еще громче закричал мальчик.

Веревки ослабли словно под действием волшебства. Упали на пол и змейками поползли к стеллажам. Чародей мутным взглядом проследил за Нитями Ориона и не поверил своим глазам, когда они вползли в стену, скрываясь в толще камня.

Мальчик лежал, не шевелясь. Силы покинули его, изменили: заколдованные веревки, будто вампир, высосали их без остатка. Единственным, что еще повиновалось некроманту, был его голос.

— Дух! — позвал Сандро.

— Трисмегист, — поправил невидимка.

— Без разницы, — отпарировал некромант. — Мне нужен эликсир, чтобы вернуть силы.

— Какой?

— Красный… — недовольно буркнул мальчик и добавил: — С надписью «sucus».

— Жди, — выговорил Трисмегист и надолго замолчал.

Сандро ждал, а сил с каждым мгновением становилось все меньше: Нить Ориона отравила мага, медленно, но уверенно вытягивала из него энергию. Сандро ждал, а Трисмегист все не объявлялся: он словно рассеялся в воздухе, перестав существовать.

Спустя несколько необычайно долгих минут дух все же заговорил:

— Не выходит. Филакретия нестабильна. Пока ты слаб, у меня тоже нет сил.

Мальчик с трудом вник в слова Трисмегиста, но уже не обратил на них должного внимания. Он сосредоточился на израненном запястье, которое болело так, словно ему в одночасье вспарывали плоть и прижигали рану каленым железом.

— Ты умираешь. — В извечно спокойном голосе духа зазвучали нотки волнения.

— Я уже умирал — это не страшно, — криво улыбнулся Сандро.

— Если умрешь — станешь полноценным личем, — предупредил Альберт. — Соберись и залечи рану.

— Нет сил, — промямлил мальчик в ответ.

— Соберись, — твердил свое Трисмегист.

— Твои веревки опустошили меня вчистую, — без злобы и укора протянул некромант.

Мальчика то знобило, то лихорадило, иногда он корчился в приступе боли, иногда расслаблялся в блаженном покое.

— Я же предупреждал, чтобы ты не шевелился, — оправдывался сам перед собой дух.

Секундой позже он решил взять ситуацию в свои руки и невидимым потоком скользнул в тело мальчика.

Сандро уже не принадлежал себе, но чувствовал мертвецкий холод, окутывающий морозной пеленой, выгоняющий жар и слабость, придающий бессмертной бодрости.

Силы вернулись всего на мгновение, но этого мгновения хватило, чтобы произнести исцеляющее заклинание.

Рана быстро затянулась, покрылась темно-багряной кромкой. Но запястье все еще полыхало невыносимым пламенем — даже холод мертвеца, обуявший изнутри, не избавлял от жжения.

Неосязаемый дух выполз наружу, и ледяные оковы разрушились, привычное тепло вернулось в ослабевшее тело.

— Спа-си-бо, — с трудом разлепляя ссохшиеся губы, прошептал Сандро. Если бы не мертвая половина его тела, он бы не выдержал истощения, потерял сознание. Но сущность скелета увереннее принимала боль, не позволяя погрузиться в забытье.

— Прошу прощения, — проговорил монотонный голос. — Контактируя с кровью мага, Орион поглощает силы. Я не предполагал, что зайдет так далеко.

— Спаси-бо за по-мощ-щь, — протянул мальчик, перевалился набок и с трудом поднялся на четвереньки. Медленно, но уверено прополз к полкам с алхимическими ингредиентами. Прижимаясь к стеллажам, встал на ноги. Окинул изобилие зелий и микстур быстрым взглядом и, выбрав необходимую колбочку, опустошил ее одним большим глотком.

Силы вернулись едва ли не сразу. Приятным теплом разлились по организму. Сандро расправил плечи, выпрямил спину, сделал несколько неуверенных шагов. Убедившись, что сил прибавилось, более уверенно прошелся по комнате. Посмотрел по сторонам, забывая, что Трисмегист неосязаем, и проговорил:

— Больше меня не связывай. И я книгу жечь не буду.

— Оригинальное начало партнерства, — монотонно пробубнил Трисмегист.

— Оригинальное, — согласился Сандро и невольно расплылся в добродушной улыбке: — Надеюсь, оно будет еще и плодотворным.

— Как тебе удалось исцелить «яд» Ориона? — не отрываясь от изучения книги, спросил Сандро пустоту, и она ему ответила:

— Я друид, мне ведома магия природы и жизни.

— Интересно, а магия жизни сможет вернуть мне людской облик? — не сильно надеясь на положительный ответ, все же спросил Сандро.

— Увы, нет, — отозвался Трисмегист. — На тебе печать темной материи — проклятие некромантов. Обычная магия тут бессильна.

— Я и не сомневался, — ничуть не огорчился мальчик, продолжая как ни в чем не бывало читать книгу, повторяя про себя магические формулы.

— Но эликсир жизни на это способен.

Мальчик отвлекся от книги и заинтересованным взглядом посмотрел по сторонам.

Вспомнив, что не увидит собеседника, заговорил с пустотой:

— Ты сможешь его сделать?

— Я синтезировал его в течение всей своей жизни, но так и не преуспел.

— Тогда что толку говорить об эликсире, если его не существует?

— Почему же? Благодаря Амагрину Овену он существует, но формула известна только ему, — обнадежил дух.

— И он, конечно же, за пределами Хельхейма, — снова погружаясь в чтение, безразлично протянул Сандро.

— Да, но кто тебе мешает покинуть страну мертвых и найти Верховного друида?

— Магия Хозяина: я раб и не могу пойти против приказов Аргануса.

— Ты алхимик и с немалой вероятностью можешь изобрести соответствующий эликсир — зелье, блокирующее призывную магию лича.

— Не все так просто. — Сандро встал с кресла и прошелся по лаборатории, остановился у реторт и конденсаторов, погладил их мертвой рукой, словно они были домашними животными. — Я почти пять лет бьюсь над этим зельем, но результат по-прежнему оставляет желать лучшего.

— Пять лет — не срок для бессмертного. У тебя есть время, неограниченное количество времени, а теперь появился еще и помощник. Вместе мы сможем воссоздать это зелье.

— Не пойму: зачем это тебе? Каков твой интерес? — в очередной раз окинув комнату быстрым взглядом в поиске собеседника, спросил некромант.

— Амагрин мой ученик. Я надеюсь, что он поможет не только тебе, но и мне.

— Почему бы тебе не пойти к нему самому?

— Есть ряд причин. Во-первых, мне не пройти через «купол», во-вторых, я привязан к книге…

— Откуда ты знаешь про «купол», если умер до того, как он появился? — прервал Сандро.

— В-третьих, я привязан к тебе и твоему сознанию, — закончил дух.

— Хорошо, ты меня убедил, — сдался мальчик. — Помощь никогда не бывает лишней, даже если эта помощь незрима. Но сейчас у меня несколько другие планы. Мы продолжим наш разговор позже.

Сандро прошел в дальний угол лаборатории, где покрывался пылью старинный платяной шкаф. Скинул с себя серый, потрепанный временем плащ, открыв на мгновение изуродованную темной магией сущность. Извлек из гардеробной черный, как безлунная ночь, кожаный камзол. Надел его. Аккуратно, едва ли не педантично застегнул все крючки, закрутил завязки. Затем выудил черный плащ и перчатки.

— Штаны переодень, — с легкой издевкой напомнил Трисмегист.

Сандро злобно зыркнул по сторонам, но ничего нового не увидел.

— Не забуду, — прошипел мальчик, снимая штаны и натягивая другие.

— Куда собрался-то? — поинтересовался напоследок друид.

— Куда надо, — отмахнулся Сандро. Бросил на прощанье скупое: «До скорого», — и скрылся в темном туннеле винтовой лестницы.