Иллюзионист

Глава 18

Одна из легенд мориа гласит, что наша Госпожа Теней приглядывает за всеми нами из своего храма, парящего в небесах. Но в тёмные ночи, когда неба не видно за тучами, она превращает свои тени в посланников — воронов, дельфинов и рысей. А самые важные вести приносит белый сапсан.

Когда я спросила Иллана, как такое возможно, он ответил, что богиня способна на всё, что у неё много образов, через которые она наблюдает за своим творением. Я не очень-то в это верила, даже в детстве. Но здесь, на чёрном пляже Исла-Сомбрас, вера в невозможное — это единственное, что двигает меня вперёд.

В свете маяка каноэ, на которых мы добрались до берега, возвращаются к кораблю за другими пассажирами. Впереди нас извилистая тропа, которая, по словам капитана Аргиньи, ведёт к небольшой деревушке. Нам же нужно чуть дальше, к храму, построенному из альмана, на вершине холма. Он сверкает в лунном свете, как путеводная звезда, указывающая путь домой.

Пираты вернули наши вещи как часть соглашения, и мы быстро загружаем две повозки, запряжённые лошадьми, припасами на нашу четвёрку, капитана Арги и ещё двоих выбранных ею пиратов.

— Почему никто никогда не указывал это место на картах? — интересуется Лео.

— Магия мориа. — Аргинья гордо поднимает подбородок. — Видите тот маяк? Один из четырёх на острове. В каждом дежурит мориа из нашего славного ордена. Вместе они обеспечивают почти полную неприступность Исла-Сомбрас.

Лейре набирает в кулак чёрный песок и позволяет ему рассыпаться меж пальцев.

— У нас в Лузо есть пляжи с красным песком, но ничего подобного я раньше не встречала.

Аргинья хлопает одну из лошадей.

— Я рада, что наш вулкан вас так заинтересовал, но нам нужно ехать к храму Нашей Госпожи. Ваше обучение начнётся на рассвете.

Лео нервно оглядывается на горизонт, где чёрное небо постепенно начинает светлеть.

— Рассвет не заставит себя долго ждать.

Капитан проезжает мимо него, масляная лампа освещает её ухмылку.

— Тогда нам лучше поторопиться.

Лейре догоняет капитана и засыпает вопросами о Ледяных землях, в то время как Лео заводит разговор с Эликсой — семнадцатилетней иллюзионари с пшеничными волосами, которая ещё на корабле мне показалась отчего-то знакомой. Седьмой участник нашей группы, Мэриам, двигается с грацией танцовщицы, и её каштановые волосы раскачиваются за спиной, как маятник. Она смотрит на меня с любопытством, пусть и с некоторой настороженностью. Не имея лампы, она освещает конец нашего каравана жемчужно-белыми шрамами своих ладоней.

В этом путешествии я уже встретила больше робари, чем за всю жизнь до этого. У меня в голове так много вопросов, но я сосредотачиваю своё внимание на дороге. Путь крутой, и я поскальзываюсь на чёрном песке. Кастиан несёт мою сумку за меня. Я стараюсь идти в ногу с ним — меньшее, что я могу сделать, чтобы дать ему понять, что он не один. Никто из нас не один.

Целую вечность храм, казалось, не становился ближе, но когда мы, наконец, достигли каменных ступеней, мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не упасть на колени, расцеловывая землю.

Шепотки на ветру пробирают до костей — магия. Это священное место, место силы и истории. Мне отчаянно не хватало этого чувства — словно я связана с чем-то великим.

Я не вместилище злой силы, которая только берёт, и берёт, и берёт. Возможно, я нечто большее.

Я смутно помню, как упала на мягкую постель в этой маленькой каменной комнатке в храме. Мне снился снова и снова тот момент, когда я нырнула в кристально-чистые воды Кастинианского моря; это непередаваемое спокойствие погружения под воду. Вокруг плавают сверкающие рыбки. А затем слышится второй всплеск. Кастиан улыбается мне под водой. Я никогда ещё не видела его таким оживлённым, таким счастливым. Он подплывает ко мне, и хотя нам уже пора бы вынырнуть на воздух, нам не нужно дышать. Нам нужны только мы. Его губы прижимаются к моим, твёрдо и уверенно, так же, как он целовал меня на нижнем ярусе яхты… Перед тем как я испортила всё, сказав, что хочу его поцелуев, чтобы забыться. Я не хочу забывать.

А затем я резко падаю, проваливаюсь в пропасть, размахивая руками и ногами и крича в пустоту.

Просыпаюсь я на полу, ноги запутались в простыне. Кажется, я поспала всего несколько секунд. Как и было обещано, обучение начинается с восходом солнца. Капитан Арги уже стоит на пороге, глядя на меня растерянно и немного обеспокоенно.

— Ты всегда дерёшься с подушкой во сне?

— Мне никогда не снятся сны, — признаюсь я, протирая глаза, — но это был самый настоящий сон.

Эти кельи, первоначально предназначенные для клириков и жрецов, поклонявшихся богине, отданы в полное распоряжение пиратам Сан-Пьедрас, когда они возвращаются из плавания, а сейчас ещё и нам. Мебель здесь простая, но сделанная с душой: крепкая кровать, узкий столик с тазиком. Я умываю лицо холодной водой и одеваюсь под строгим взглядом капитана.

— Где мои друзья? — спрашиваю я, завязывая шнуровку.

— Мэриам и Эликса увели их в тренировочный зал.

— Тренировочный зал? В храме?

— Когда-то давно, когда Клинок Памяти был не просто легендой, жрецы, жившие здесь, были ещё и стражниками. Каждый из них должен был уметь сражаться. — Капитан Арги пожимает плечами, и я замечаю у неё в руках две маленькие чашки. Она протягивает одну мне, и я вдыхаю насыщенный аромат чёрного горького кофе.

— Я думала, остров неприступен.

Напиток обжигает кончик языка, но я продолжаю пить.

— Почти, — поправляет она. — Смотрители маяков представляют собой лишь первую линию обороны.

Я следую за ней по просторным коридорам, окрашенным в розово-оранжевые краски восхода. Стены из альмана хранят столько воспоминаний, что мне кажется, будто я слышу их шёпот. Я провожу подушечками пальцев по холодной поверхности и чувствую силу, исходящую от неё.

— Никогда не видела ничего подобного.

— В годы расцвета королевства Мемория все наши храмы были построены из альмана. Разве есть лучший способ почтить богиню, чем возвести хранилище воспоминаний о поклонении ей?

Мы выходим во внутренний сад. В воздухе пахнет солью и глициниями. Белые облака плывут над головой.

— У жрецов, живших на этом острове, должно быть, были очень крепкие ноги, — отмечаю я, тяжело дыша, пока мы подходим к прямоугольной песочнице, огороженной высокими колоннами. Капитан Арги внезапно разражается смехом. Она закатывает рукава алой рубашки до локтей. Её кудри задевают плечи, как чёрно-серебряные ленты.

— У тебя тоже были бы, взбирайся ты каждый день на этот холм. А теперь скажи мне, Рената Конвида, кто ты?

— Я робари.

Она всасывает воздух сквозь зубы, скидывает сапоги и босыми ногами ступает на чёрный песок. Я следую за ней, становясь напротив.

— Кто ты здесь? — капитан указывает на свой живот.

— Я не понимаю, чего ты хочешь от меня услышать.

— Я хочу, чтобы за тебя ответили инстинкты.

Бурые жаворонки порхают с ветки на ветку. Насекомые крутятся над полевыми цветами. Капитан обходит меня по кругу, точно ястреб. Те же самые завитки магии, что выжжены на моих ладонях, на ней выглядят совсем иначе — как изящные узоры, а не шрамы. Они вспыхивают и потухают на её загорелой коже.

— Как ты это делаешь?

— Думаю об одном воспоминании за раз.

Эта идея ошеломляет меня. Я смотрю на свои ладони.

— Ты привязываешь конкретные воспоминания к шрамам?

— Шрамам? — она хмурится. — Можно сказать и так. Я никогда не давала им названия. Благословения. Метки. Просто воспоминания.

Мои отметины заканчиваются у запястий, и они толще, объёмнее, злее.

— Почему у меня так?

— На этот вопрос ответ простой — тебя не обучали. Но настоящий вопрос: почему ты не обучалась? Королевство Мемория было ослаблено гражданской войной ещё до вмешательства львов Фахардо, будь они прокляты, и оно было измотано, измучено, растерзано. Чума. Убийства. Война. Король и Правосудие хотели живые орудия и начали с детей вроде тебя. Словами не описать, как сложно попытаться понять нашу историю, Рената, но единственное, что тебе следует знать, единственное, что имеет значение, это то, что всё это — не твоя вина. Это сделали с тобой. Теперь скажи мне, кто ты?

— Убийца. Оружие. — Я давлюсь эмоциями, застревающими в горле. — Я никто.

— Это то, кем они хотели тебя сделать. Это не то, кто ты есть.

— А что я должна сказать?

— Кто ты? — Капитан Арги пинает песок и быстро кружит вокруг меня, требуя: — Ответь мне!

— Я не знаю! — кровь стучит в висках. Вспышки света обесцвечивают пейзаж.

От резкого хохота капитана Арги жаворонки нервно взлетают.

— Если хочешь получить Клинок Памяти, то тебе придётся принять те части себя, которые ты больше всего хочешь спрятать.

Кто я, если не орудие, не возмездие в ночи? Есть то, что я никогда не говорила вслух. Ни Иллану, который был моим наставником. Ни Дезу, который был для меня всем. Но в этом древнем месте, скрытом посреди океана, я рассказываю Аргинье Сан-Пьедрас всё, потому что я знаю, кто я на самом деле. Я лишь боюсь, что этого может оказаться недостаточно.

— Я жила в деревянной хижине в лесу вместе с родителями, — начинаю я, делая осторожные шажки по песку. — Я убежала далеко от дома, и меня поймали солдаты. Они привели меня к судье Мендесу. Я стала идеальной марионеткой, идеальным орудием.

Мои шрамы загораются по мере того, как я продолжаю говорить.

— В первый раз, когда я украла чужое воспоминание, магия обожгла меня. В первый раз, когда я создала пустышку, я потом рыдала несколько дней. Но судья Мендес дал мне конфет, и я успокоилась. А потом я должна была сделать это снова.

Я остановилась, глядя на песчинки под моими ступнями. Я протоптала дорожку внутри песочной площадки.

— Не забывай дышать, — произносит Арги и жестом призывает продолжить.

— Во дворце был один застенчивый мальчик. Всегда грязный и одинокий, как и я. Именно он помог мне сбежать, когда Шепчущие атаковали дворец. Мир вокруг полыхал огнём. Дез нашёл меня во внутреннем дворике и отвёл к своему отцу. Он не отходил от меня ни на секунду, даже когда моя магия не слушалась. Но мы изменились — и он, и я, — и наши пути разошлись. Мы стали разными людьми.

— Опиши, какой ты была раньше. — Низкий голос Арги успокаивает, словно бы направляя во тьме. — Когда твоя магия не слушалась.

— Я причиняла боль всем, до кого дотрагивалась. Непроизвольно забирала воспоминания. Когда мне было тринадцать, старейшины продержали меня взаперти три месяца, пока не решили, что я смогу нормально обучаться. Я пыталась выковырять силу из своих ладоней гвоздями, которые вытащила из стен. Но это привело только к заражению.

Моё сердце колотится так быстро, что у меня кружится голова, но я продолжаю. Моё прошлое — прорвавшаяся плотина, брызжущая кровью артерия.

— Именно тогда, взаперти, я обнаружила Серость. Тысячи лиц и голосов преследовали меня. Они не давали мне покоя наяву. Я думала, что вижу призраков, но это были украденные жизни. С тех пор мне перестали сниться сны.

— Почему сегодня утром было иначе? — спрашивает Арги.

Я закрываю глаза и вижу кристально-чистое море и улыбку Кастиана. Я сразу поняла, что это сон, потому что мы оба были там счастливы.

— Прошли годы перед тем, как я создала ещё одну пустышку, — говорю я, не желая поднимать тему наших отношений с Кастианом, потому что это слишком личное. — Из судьи Мендеса. С тех пор моя магия вновь взбесилась. Я вижу воспоминания, даже когда просто прикасаюсь к предметам. Воспоминания, которых я не забирала.

Арги осматривает мои ладони. Между бровями пролегают морщинки.

— Ты упоминала нечто под названием Серость. Там ты хранишь воспоминания?

— Старейшины говорили, что это проклятие робари, но я не знала ни одного другого робари.

— Будь они прокляты, — выплёвывает Арги. — В прошлом были истории о том, как мориа сходят с ума, если слишком часто используют магию или типа того. Но вот моя теория: из-за того, что ты в детстве собрала слишком много воспоминаний ещё до того, как твой дар сформировался окончательно, единственным способом спасти разум было создать это хранилище воспоминаний. Вполне возможно, что Серость спасла тебе жизнь.

Я морщусь, чувствуя покалывание под веками, как напоминание о том, что Серость здесь, она никуда не делась.

— Ощущается оно иначе.

— У нас у всех есть пределы. Быть может, превращение судьи Мендеса в пустышку стало для тебя последней каплей. Нам дана божественная сила, но мы всё ещё очень уязвимы. Твой разум — это мышца. Её нужно беречь и тренировать постепенно. — Её метки на предплечьях загораются, как падающие с неба звёзды, и в карих глазах вспыхивает осознание. — Настоящая ты так и осталась взаперти. Нам нужно вытащить её оттуда.

Земля словно бы уходит из-под ног.

— Как?

— Мы уничтожим Серость.