Глава 30

Снаружи нас ждут гвардейцы леди Нурии — около трёх десятков человек, одетых в её родовые цвета: серебряный и ярко-синий. Они несут флаг с её личным гербом — три горные вершины и солнце в центре. Местные жители выглядывают из окон, глядя, как мы проходим мимо, словно призраки на рассвете.

Нас ведёт Нурия, в которой течёт кровь многих королев Тресороса. В нашу первую встречу она поразила меня своей красотой и откровенностью. А когда я узнала, что она оказывает огромную поддержку мятежникам, моё уважение к ней значительно возросло. Теперь же она казалась мне даром небес, появившись в тот момент, когда я уже потеряла всякую надежду.

Мы направляемся к гавани, откуда ни для кого из нас пути назад уже не будет. Мы объявляем войну королю Фернандо и ставим на кон наши жизни, титулы, будущее, всё, что у нас есть.

— Нурия, — зову я. — А чем, по мнению твоего мужа, ты занимаешься целыми днями в своём большом поместье?

— Поскольку одна из моих фрейлин провела последние три ночи в моих покоях, притворяясь мной, сомневаюсь, что он заметил моё отсутствие или подозревает меня в организации мятежа.

— Он тебя не достоин. Он же полное ничтожество.

— Поверь мне, я знаю. Ещё двадцати не исполнилось, а уже опорочена и разведена. — Бархатный мелодичный голос Нурии звучит легко и весело, несмотря на язвительность слов. — Мама бы мной гордилась.

— Непременно, — заверяю я.

В свете восходящего солнца от неё невозможно оторвать глаз. Её доспехи подчёркивают силуэт «песочных часов», притягивавший немало взглядов при дворе. Меч на её бедре прост, но рукоять украшена изящной резьбой. Мелкие кудри-пружинки собраны в пучок на затылке, а блестящие почти чёрные глаза полны неуёмной надежды. На смуглой коже нет ни следа пудры или сурьмы, но губы красные, точно кровавое обещание.

Нервы начинают сдавать, когда я улавливаю запахи с пристани.

— Ты накрасила губы?

— Разумеется, Рената, — говорит она. — Мы же планируем мятеж, а не мессу.

Мой смешок теряется в шуме копыт внезапно прискакавших лошадей. Чистильщики преграждают нам путь. Я узнаю Паскаля, который пытался свернуть карнавал в Асестенье. Он приказывает своим людям остановиться, а сам спешивается.

— Лорд-командующий! — восклицает Паскаль, стоит только Кастиану выйти вперёд. Затем взгляд солдата находит леди Нурию, её гвардейцев и нашу небольшую группу мятежников. Растерявшись, он прибегает к официозу: — Леди Нурия? Судью Алессандро не предупреждали о вашем визите. Как и о вашем, лорд-командующий.

— Смирно, капитан Паскаль, — отвечает Кас. — Как видишь, я в полном здравии. Леди Нурия спасла меня, и мы собираемся доставить этих мятежников в столицу.

Паскаль подходит ближе, держа ладонь на рукояти.

— Нам были даны указания привести вас к королю лично.

— Вот, значит, как? — ухмыляется Кастиан, вновь надев маску надменного принца, каким я его знала когда-то. Его силуэт светится в лучах прибрежного солнца. — Отец наверняка сильно переживает.

Солдат пристально смотрит на Кастиана, словно пытается понять, где правда, а где ложь. Он не спешит доверять своим глазам, потому что их предупреждали о способностях мориа. Но вот он, их похищенный принц — жив, здоров и совсем не похож на страдающего заложника, каким его описывали.

— Пропусти нас, — командует Кастиан, грозно понизив голос в своей привычной манере. — И я позабочусь о том, чтобы отец наградил вас за содействие в моём возвращении.

Но я помню, как вёл себя Паскаль. Я видела много таких солдат, пока сражалась с ними, будучи Шепчущей. Он разворачивается и возвращается к своим подчинённым, и те поднимают свист, звон колоколов, предупреждая всю цитадель. Кастиан выругивается и обнажает меч, тогда как Паскаль и Чистильщики перестраиваются для атаки. Пока тресоросские солдаты формируют живую баррикаду, Нурия собирает нас вместе.

— Отсюда до гавани четыре улицы, — говорит она, указывая на юг, где леонесские солдаты уже организуют блокаду.

— Мы можем разделиться и обойти их, — предлагает Дез.

Нурия отвечает ему улыбкой, но качает головой.

— Здесь все дороги ведут через бедные районы. Они не выдержат ущерба.

— Так пожертвуй из казны, принцесса, — парирует он.

Нурия выглядит обескураженной. Похоже, с ней впервые так разговаривают. На помощь приходит Эстебан.

— Она права, — говорит он. — К тому же дальше улочки становятся всё уже и уже. Нас просто загонят в тупик. Лучше бежать к Кайе-Оропуро — дороге, соединяющей разные гавани.

— А ты хорошо знаешь историю, — просияв, отмечает Нурия.

— Мы скоро станем историей, если продолжим бездействовать, — напоминаю я.

Со всех сторон вокруг раскрываются ставни, люди наблюдают за нами из своих пятиэтажных домов.

— Заведём их на Кайе-Оропуро, — решает Кастиан. — Разберёмся с ними там и вернёмся. Лео и Лейре возьмут двух гвардейцев и подготовят суда к отплытию.

Дез задумчиво трёт бороду, как вдруг указывает на Марго.

— Вы с Кастианом должны создать иллюзию.

Принц и Шепчущая хмуро переглядываются, но кивают. Дез распределяет задачи; каждый должен действовать согласно плану.

Леди Нурия оглядывается и произносит:

— Нам надо…

— Остановите их! — прерывает её скрежещущий голос судьи Алессандро. Он проносится меж рядов Чистильщиков, а мы выходим за Нурией на передовую. Едва он узнаёт среди нас свою супругу, ужас изгибает его узкие розовые губы в жуткий оскал. — Живо иди сюда. Не позорь меня при людях.

— Доброе утро, дорогой муженёк, — сладко отвечает леди Нурия. — Я подумала, что надо бы выйти и лично тебе сообщить. Я хочу развода!

Секунду стоит гробовая тишина, которую прерывает взрыв смеха как со стороны гвардейцев Тресороса, так и со стороны Чистильщиков. Алессандро, едва ли не брызжа слюной, орёт во всё горло:

— Леди Нурия присоединилась к мятежникам! Арестуйте её! Арестуйте их всех!

И на этом тихое спокойное утро закончилось.

— Саида, со мной! — выкрикивает Дез. Их магия рябью в воздухе устремляется к нападающим. Несколько солдат замедляются, пытаясь бороться с теми чувствами, что вынуждают их остановиться. Другие же, в том числе Паскаль, бегут дальше. Некоторые люди так привыкли к войне, что буквально живут ею, и ни Саида, ни Дез не могут найти в них ни капли сомнений и миролюбия, которые можно было бы усилить. Но всё же мы справляемся с первой из четырёх шеренг, и солдаты Нурии уже бросаются к следующим.

Алессандро забирается на крышу кареты и выкрикивает указания:

— Взять мою жену и робари живыми!

Что бы он хотел с нами сделать? Каким образом мечтает поиздеваться? Гордился бы им Мендес? Я направляю всю свою злость в кулаки. Краем глаза замечаю, как Кас и Марго сражаются бок о бок. Не могу не вспомнить слова Арги о том, что любовь к нему лишь отвлекает меня. Расправляю плечи, хватаю оружие поудобнее и уверенно бросаюсь на тех, кто с готовностью бы прирезал меня.

Четыре Чистильщика окружают нас с Эстебаном, мы становимся спина к спине.

— Помнишь, как тебя укусили гадюки в каньонах Седоны? — спрашивает слегка запыхавшийся Эстебан.

— У меня до сих пор есть шрам, — говорю я, касаясь отметины на левой руке.

— Отлично.

Он ловит солдата за запястье, останавливая удар. Я вижу, как расширяются зрачки. Так всегда бывает, когда он заглядывает в чей-то разум. Сейчас он может предугадать каждое движение этого солдата. За считанные секунды противник теряет и оружие, и сознание. Сочтя Эстебана большей угрозой, трое остальных набрасываются на него, давая мне возможность напасть на них со спины.

Одна из солдат ловит меня, укладывает на лопатки и придавливает собственным весом, прижимая лезвие к горлу. Эстебан подбегает к ней сзади и рассекает внутреннюю часть колен. Она падает, громко крича.

— Спасибо, — тяжело дыша, говорю я.

— Ты была права, Рен. Насчёт всего.

— Сражайся, потом извинишься. — Я сжимаю его руку. — Уже две линии!

Мы пользуемся преимуществом, но третья шеренга представляет собой кавалерию из двух дюжин всадников. Гвардейцы Нурии смыкают ряды вокруг неё. Мы могли бы отступить и обойти реку, но сзади нам преградили путь.

— Кас, — зову я, потянув его за рукав.

Жители цитадели Кресценти выходят из своих домов. Они вооружены дубинками, мётлами, кухонными ножами и прочей утварью. Если зрение меня не подводит, то у одной женщины даже щипцы для еды в одной руке и сковородка в другой, и масло капает на мостовую.

— Нурия, — привлекает её внимание Кастиан. Герцогиня поворачивает голову. Древний серебряно-синий флаг Тресороса появляется в одном окне за другим. Люди присоединяются к нам и скандируют её имя, пока всадники пытаются успокоить испугавшихся лошадей. Пехотинцы нападают на нас, а люди отбиваются зубами, ногтями и всем, что попалось под руку.

— Надо напугать их лошадей, — говорю я.

— Эй, львёнок, — кричит Марго Кастиану.

— Не назы… — Кастиан пинает солдата в грудь, разворачивается и останавливает второго, уже собиравшегося раздробить принцу его златокудрую голову, — …вай меня так.

Марго злорадно хохочет, беря его за руку. Вместе они объединяют усилия, и пульсация их магии ощущается сразу. Высоко над головами поднимается волна, блестящая утренним светом. Под крики толпы: «Слава древним богам! Слава небесам!» — эта волна обрушивается на Кайе-Оропуро.

— Это просто иллюзия, тупое ты животное! — орёт Паскаль на своего коня, и в следующий миг падает на дорогу.

— Последняя шеренга! — кричу я.

Последняя баррикада — это один ряд солдат, отделяющий нас от гавани. Но в этот момент Чистильщики решают перегруппироваться. Паскаль и его отряд готовы снова броситься в бой. Алессандро каким-то образом вновь оказался на передовой.

— Последняя, — тихо повторяет Дез, стирая пот со лба. Поворачивает голову ко мне и подмигивает, как бы говоря: «Всего-то?»

— Вам некуда идти, — орёт судья. — Сложите оружие и сдайтесь, изменники короны.

— Никогда! — выпаливает Нурия, выступая вперёд. — Твоим зверствам пришёл конец.

Я замечаю, как Дез смотрит на неё с восхищением, а потом становится рядом с ней. Мы с Кастианом присоединяемся с другой стороны.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — выплёвывает Алессандро. — Ты всего лишь брошенная подстилка принца.

— Я дочь великих королев! — Голос Нурии рассекает воздух. — Мы остановим Руку Правосудия. И начнём мы, мой дорогой муженёк, с тебя.

Я слышу свист. Стрела пронзает горло мужчины, стоящего совсем рядом с Алессандро. Судья издаёт жуткий крик, словно это из его горла сейчас бьёт фонтаном кровь. Мы все оглядываемся в поисках напавшего, раздаётся знакомый звук горна.

В гавани стоит небольшой корабль, на мачте развевается флаг пиратов Сан-Пьедрас. Десятки мориа сидят на перилах, висят на снастях. Солдаты короля приходят в замешательство, поворачиваются к нам спиной, а мы пользуемся моментом.

— Извиняюсь за опоздание, Рената, — громко произносит Мэриам, откидывая капюшон. — Не так-то просто украсть корабль.

Эликса рядом с ней натягивает тетиву, целясь в Алессандро.

— Следующая прилетит в твоё горло.

Судья выкрикивает приказы, но тщетно. Мы их окружили. Пираты Сан-Пьедрас выходят на пристань и единым отрядом движутся с одной стороны, а гвардейцы Нурии — с другой. Всё больше горожан выходят на улицу, швыряя всё подряд в судью и солдат короля и скандируя имя Нурии из Тресороса.

Обезоружив Чистильщиков, мы оставляем их на растерзание жителям Кресценти, а сами поднимаемся на четыре речных суда. Мы мчим против течения, зная, что нельзя останавливаться, пока не доберёмся до Андалусии.

Загрузка...