Никогда не верила, что моя нога когда-нибудь коснётся земли за пределами Пуэрто-Леонеса, но вот я здесь, в храме на холме, окружённая людьми, которых хочется назвать друзьями. Я зажмуриваюсь, подставляя лицо ласковому солнцу, и в этот момент перед глазами возникает воспоминание о маме. Я вызываю в памяти её образ — женщины, чей цвет кожи и волос я унаследовала. Она на кухне перемалывает травы, а я наблюдаю, завороженная её магией. Это воспоминание я продолжу хранить. Это воспоминание оставило свой след в ямке над ключицей.
— Отлично, — комментирует Арги, довольная моим прогрессом. Альманы, полные украденных воспоминаний, разбросаны по траве вокруг. — Держись за него. А теперь ты, Кастиан…
Хотя я пока его не вижу, но могу представить, как он стоит в паре шагов от меня, чуть выше ростом, серьёзный и сосредоточенный, и хмурится, слушая инструкции Арги.
— Иллюзионари связаны с альманами иначе, чем робари. Только с нашей магией можно отбирать воспоминания, сохранённые внутри, но ты способен улавливать эти образы и увеличивать их через кристаллы… Если у вас с Ренатой получится работать в тандеме.
Кто-то хмыкает. Наверное, Лейре. Смешок заглушает хлопок ладонями Арги.
— Сначала ты, Рената, должна поделиться воспоминанием. Затем ты, Кастиан, проявляешь образ через кристалл. Вперёд.
Я моргаю, открывая глаза. Наша тренировочная поляна изобилует яркими цветами в свете полуденного солнца. Кас подходит ближе ко мне, и с каждым его шагом мои щёки горят всё сильнее. Его сине-зелёные глаза полны решимости. Он прикусывает нижнюю губу — и это единственное, что выдаёт его неуверенность.
— Готов? — спрашиваю я.
Он кивает и протягивает мне ладони. Я провожу подушечками пальцев по его мозолям. Помню, как меня когда-то удивило, что у принца такая огрубевшая кожа. Закрываю глаза и пытаюсь достать приятное воспоминание о красоте океана или о вылазках в лес вокруг крепости мятежников в Сан-Кристобале. Но Кастиан стоит так близко, что я чувствую запах его пота, и невольно вспоминаю, как он стоял обнажённым на берегу.
Губы Кастиана дёргаются. Наклонившись к моему уху и понизив голос, он спрашивает:
— Это то, что ты представляешь, когда думаешь обо мне, Нати?
Вскидываю подбородок и бросаю на него косой взгляд.
— Я пытаюсь сосредоточиться.
— Не отвлекайся на меня.
Я сворачиваю образ и снова погружаюсь в себя. Вчера у меня получалось. Но теперь, когда все смотрят, а Кастиан так близко, все мои мысли крутятся вокруг него. И тут я нахожу идеальное воспоминание — наш танец на Фестивале Солнца. Его глаза распахиваются. Я не хочу делиться ужасами прошлого с присутствующими, а хорошие воспоминания хочется оставить только для себя. Но это что-то между.
Кастиан проецирует это воспоминание через призму альманов на участок зелёной лужайки перед нами. Король Фернандо ведёт меня к танцующим, но тут вмешивается Кастиан. Тогда я старалась не замечать его красоты, его золотых кудрей, среди которых проглядывал обруч, и то, как он ждал, когда я посмотрю ему в глаза. Я помню ту ярость, которую испытывала, потому что искренне верила, что он убил Деза. Но сейчас, когда я вижу наши образы на лужайке, вся ярость уходит.
Иллюзия рассеивается, и Эликса хлопает в ладоши.
— Тебе так идёт это платье, Рен!
— Спасибо, — одновременно со мной отвечает Лео.
Мы с Касом предпринимаем новую попытку, теперь уже с украденными воспоминаниями. Пожары и свадьбы. Лица, среди которых я начинаю узнавать мятежников, пойманных Правосудием. Я задерживаюсь на них. Если буду думать только о Кастиане, то, боюсь, могу забыть причину, по которой мы объединились. А забывать нельзя, как бы мне ни было больно.
Когда Арги решает, что на этом достаточно, я падаю на траву и зарываюсь пальцами в землю. Моя кожа горит от долгого пребывания на солнце и использования горячей магии. А земля в глубине отдаёт приятной прохладой.
— Капитан, а вы можете выбирать, где появятся эти светящиеся узоры? — спрашивает Лео. — Например, если вы сейчас обижены на кого-то, но хотите сохранить воспоминание на будущее, можно ли отодвинуть его на… кхм… деликатное место, где его никто не увидит?
Арги фыркает.
— Конечно, почему бы и нет. Все воспоминания о своём втором муже я храню на левой щеке.
Кастиан хмурится, недоумённо оглядывая капитана пиратов мориа.
— Но у тебя на щеке ничего нет.
— Ох, до чего же милый мальчик, — усмехается Арги и подмигивает мне.
Осознав двусмысленность слов капитана, Кастиан выругивается себе под нос и мотает головой, а мы взрываемся смехом.
— Мне уже не терпится увидеть лицо короля Фернандо, когда вы проделаете этот трюк на глазах у всего королевства, — говорит Лейре, разминая мышцы ног перед тренировкой.
— Сначала им нужно довести этот трюк до совершенства, — отвечает Арги. — Было бы полным идиотизмом с моей стороны позволить вам вернуться, пока вы не готовы.
— Мы будем готовы, — мрачно обещает Кастиан.
— Раньше все мориа проходили такое обучение? — интересуюсь у Арги.
— Когда-то было время. — Арги перебирает еду, которую мы взяли с собой. — Помню, как Фернандо был очарован нашими приёмами. Он хотел управлять своей собственной армией мориа. До появления, как ты сказала, Руки Мориа, существовал совет, в который входили послы Мемории.
Я сажусь, стряхивая грязь с рук. Кастиан бросает мне яблоко, и я ловлю его в полёте.
— В котором состоял Иллан?
Арги тихо матерится сквозь зубы.
— Поначалу Иллану нравилось строить из себя дипломата, он хотел показать леонесцам, что мориа хорошо контролируют свои способности. Вот только этого было мало королю, который жаждал подчинить эту силу. Представьте, что у вас в распоряжении фаланга вентари, предвидящих каждый шаг врага. Передовая линия иллюзионари, создающих настолько правдоподобные иллюзии, что сердца врагов останавливаются от ужаса. Флотилия персуари, побуждающих своих врагов бросить оружие или упасть на собственные мечи, если не захотят сдаться. Шпионы из робари, стирающие воспоминания всех свидетелей ваших злодеяний.
Арги встряхивает головой, но я успеваю заметить, как десятки воспоминаний вспыхивают на её руке.
— Похоже, наше единственное утешение заключается в том, что наши лучшие учителя и стратеги либо мертвы, либо мирно доживают остаток своих дней на Мадре-дель-Мар.
— Мы можем их научить, — пылко заявляет Эликса. — Мы можем сражаться с ними, разве нет?
— Всё, что ты сделаешь, — перебивает Арги, — это приведёшь этих изнеженных леонесцев в нужную форму.
Лейре фыркает.
— Я только наполовину леонеска. И прослужив хотя бы год в Лузонском флоте, ты навсегда забываешь слово «изнеженный».
— Начинайте уже тренировку, — командует Арги.
Кастиан встаёт рядом с Лейре, берёт деревянный шест и принимает боевую стойку против Мэриам и Эликсы. Они равны по скорости и манёвренности. Однако Кастиан и Лейре имеют опыт реальных сражений. Они извлекли всё, что могли, из недолгих тренировок с юными пиратами-мориа и использовали эти знания, чтобы предугадать каждый их выпад. Мэриам удаётся нанести удар по рёбрам Кастиана, но тот встряхивается и ухмыляется, будто боль ему приятна. Такой контраст по сравнению с той мягкой, застенчивой улыбкой, которая была у него на губах, когда мы проснулись на рассвете в объятьях друг друга.
— Теперь я вижу, почему вы вступили в эту борьбу вместе, — произносит Арги, пока мы наблюдаем за тренировочным боем. — Он, должно быть, весь пошёл в мать, потому что я не вижу в нём ничего от Фернандо. Возможно, разве что огонь в глазах. Но если Фернандо движет жажда власти, то Кастианом — желание получить свободу для себя и других.
В какой-то момент Кас отводит глаза от противницы и находит взглядом меня. Мэриам пользуется открывшейся возможностью, нанося удар в лицо. Я морщусь, и нехороший голос, который до жути напоминает Деза, шепчет мне: «А если бы это был реальный меч? Твой принц был бы уже мёртв».
Арги смотрит на меня понимающе.
— Береги своё сердце, Рената.
— В каком смысле?
— В том смысле, что ты не можешь и королевство спасти, и любовь сохранить. Такие времена, как сейчас, не располагают к делам сердечным.
Я хмурюсь, но ничего не отвечаю.
Лео, сидящий по другую руку от неё, поджимает губы.
— Но времена всегда такие. И всё же вы вышли замуж. Дважды.
— А ещё я ушла, когда Иллан и я выбрали разные дороги. Что же касается моего второго супруга, то я не виновата, что он не смог спастись от яда алакрана.
Мы с Лео в ужасе переглянулись.
— Не только ты умеешь шутить, Лео, — хмыкает Арги. Но в уголках её глаз появляются морщинки, а вокруг безымянного пальца вспыхивает воспоминание. — Я всем сердцем любила высокомерную гениальность Иллана. Я рада, что он вырастил сына, о котором всегда мечтал, хоть и не одобряю то, каким способом он забрал мальчика себе.
Я пытаюсь представить, насколько всё было бы по-другому, если бы принцы росли вместе как братья. Вёл бы Дез себя так же отважно во время пожара? Смог бы Кастиан узнать, что такое доброта?
В этот момент Лео, наш главный романтик, решает высказать честное мнение.
— Простите меня, капитан, но ваше сердце всё ещё открыто людям. Иначе зачем бесстрашной королеве пиратов посвящать жизнь спасению своего народа?
— Ты мне нравишься, Лео, — отвечает Арги своим хрипловатым голосом. — Но ты ошибаешься. Страх был моим постоянным спутником. Я молюсь, чтобы у моих подопечных жизнь была лучше, чем у меня. Именно поэтому я защищаю их и готовлю Ренату к тому, что грядёт. Сейчас, чтобы весь этот замысел сработал, Кровавый Принц и Рената должны создать настолько совершенную иллюзию, чтобы реальность отошла на второй план.
Мы киваем, молча наблюдая, как Кастиан и Лейре прыгают и крутятся, нанося удары своим юным, но уже достойным соперницам.
— Что скажете? Ставлю два песо, что мои девочки разгромят ваших товарищей в следующем бою.
Кастиан и остальные возвращаются к нам, вспотевшие и запыхавшиеся.
— Два песо? — переспрашивает он. — Я мог бы оскорбиться.
Лейре успевает вперёд него выхватить бурдюк с водой.
— Оскорбительно здесь только то, как ты шаркаешь ногами при развороте.
Он закатывает глаза к небу.
— Моя техника безупречна.
Я пожимаю плечами.
— Ну я же тебя победила.
— Шепчущие научили тебя драться грязно, — глаза Кастиана вспыхивают смесью вызова и предвкушения.
— И всё же я тебя победила.
Кастиан бросает шест к моим ногам.
— Тогда мне нужно реабилитироваться.
Я улыбаюсь, принимая вызов. Лео едва удаётся удержать себя в руках, когда он подаёт мне деревянный меч и ленту, чтобы завязать волосы. Эликса радостно присаживается рядом с капитаном и хлопает в ладони. На мгновение ко мне возвращается чувство, что я это уже где-то видела, но моё внимание тут же переключает Кастиан.
Мы кланяемся друг другу.
Я вспоминаю тренировочные площадки в крепости Шепчущих. Да, иногда нам приходилось использовать нечестные методы, но мы часто бывали в меньшинстве, а использовать магию всегда рискованно. Тем более нашей целью было выжить.
Мы с Кастианом начинаем бой на поляне. Он отклоняется, едва-едва успевая увернуться от моего удара, и улыбается так, что у меня разливается тепло в груди. Возможно, Арги права.
Он приближается ко мне, точно хищник, не сводя глаз ни на секунду. Моё единственное преимущество — скорость против его габаритов. Я прокатываюсь по земле и вскакиваю позади него. Он как будто только этого и ждал — опускается на колено и блокирует мой выпад своим мечом, и я оказываюсь в уязвимом положении. Он мог бы нанести смертельный удар, но не делает этого, и я сбиваю его с ног. Падая, он утягивает меня с собой на землю, вот только мне удаётся вовремя спохватиться и прижать меч к его горлу.
Он поднимает ладони, признавая поражение. Сидя на нём, я улавливаю момент, когда желание вспыхивает в его глазах, а дыхание становится тяжелее. Я чуть сильнее надавливаю меч, и он издаёт тихий стон.
— Сдавайся, — требую я.
Он закрывает глаза. Он мог бы запросто нас перевернуть. Но нет.
— Сдаюсь.
Лейре и Арги передают Лео пару монет. Вот теперь моя очередь оскорбляться.
— Рената, — зовёт Арги, обеспокоенно оглядывая представшую сцену своими кофейными глазами. — На два слова.
Арги ведёт меня вниз по холму, где начинается гравийная дорожка. Я прислушиваюсь к приятному гулу ветра, но затем замечаю, что воздух здесь густой от влажности, а тончайшие ветви кипарисов не шевелятся, и понимаю, что это вовсе никакой не ветер, а голос. Он зовёт меня туда, куда ведёт эта самая тропа.
— Ты слышишь его, — потяжелевшим тоном констатирует Арги.
— Это Клинок Памяти?
— Он самый. — Арги делает глубокий вдох. — Ты должна быть честна с собой. Ты правда хочешь пойти по этому пути?
— Это мой выбор. Я готова. Мы с Касом уже близки к созданию иллюзии.
— Лео правильно заметил, что в такие времена, как эти, особенно нужны люди с открытыми сердцами. Но для тех, кто хочет воспользоваться силой Клинка Госпожи, всё намного сложнее.
Я понимаю, что она хочет сказать.
— Потому что цена слишком высока? Я уже дала понять, что готова её заплатить.
— Да простит меня наша Госпожа Шепчущих, Мать Теней и Вечная Луна. Я никому не желаю такой судьбы. Я вижу, как Кастиан смотрит на тебя. Так же, как в своё время Фернандо смотрел на Галатею.
— Кастиан — не Фернандо, — напряжённо отвечаю я.
— И ты так же на него смотришь, — продолжает она, её брови опускаются под грузом невыносимой печали. — Когда ты ступила на борт моего корабля, я видела твою ярость и жажду мести, но только сегодня я впервые увидела твою любовь. Она напомнила мне о том, что когда-то здесь произошло. Теперь я чувствую себя ужасно старой.
Мои внутренности охватывает паника.
— Что именно произошло, когда Фернандо воспользовался Клинком? Ты показала мне фрагменты, но я чувствую, что это не всё. Ты сказала, что хочешь избежать повторения прошлых ошибок.
Арги закрывает глаза и отворачивается. Она делает шаг вперёд, гравий хрустит под её сапогами. Это как божественная мелодия, зовущая нас обеих.
— Когда ты используешь Клинок Памяти, ты становишься проводником его силы. В твоей власти оказывается божественная мощь, но есть определённые ограничения.
— Я не буду пытаться воскресить мёртвых, — обещаю я.
— А Кастиан? А Лео? Или Лейре?
Осознание этого не должно было так ударить по мне. Я знаю, как работает магия. Знаю, что за огромную силу приходится расплачиваться. Знаю, что у магии мориа есть свои ограничения.
— Как только ты получишь эту силу, Ренаты Конвида уже не будет. И тем, кто любит тебя, включая принца, который смотрит на тебя так, будто весь мир начинается и заканчивается там, где ты, нельзя будет даже пытаться вернуть тебя.
— Ренаты Конвида уже не будет. — Я сглатываю, в горле пересыхает, и оттого голос звучит хрипло. — Что со мной станет?
Арги убирает прядку волос с моего лица. От этого жеста из моих глаз начинают литься слёзы, потому что передо мной уже лицо не капитана, а моей матери. Улыбающееся, красивое, ждущее моего шага.
— Ты станешь Пустышкой.
Почему-то я всегда знала, что такова моя судьба. Разве не это мне когда-то сказал Мендес?
Что же, меня всю жизнь тренировали как оружие. Только я смогу им стать. Этой войне не нужны сотни жертв.
Только одна.