Императив

Глава 16

Хев сидел у стены и смотрел на Птичку. Закутанная в его огромную чёрную толстовку, она и правда походила на пичугу. Она сидела на самом краешке стула, напряжённая, взвинченная. Элис волновалась за него. Она и правда волновалась за него, и от этого Хеву было тепло. Он хотел порвать этого русского голыми руками, и чтобы трибуны орали его имя, а потом он бы подошёл к своей Птичке и показал бы ей, что он в порядке. И все бы видели, что он подошёл к Птичке. Нет, пару синяков он бы ей всё-таки показал. Чтобы Птичка над ним похлопотала. Ему хотелось её заботы. Странное ощущение — хотеть заботы от того, кого хочешь оберегать. Хеву это было незнакомо.

— Пожелаешь мне удачи, Птичка? — пророкотал Хев.

— А она тебе нужна, Хев? — усмехнулась Элис. — Я бы Максу пожелала удачи уползти живым из октагона. Но ему это не поможет.

Хев спрятал довольную ухмылку, опустив голову. Птичка сползла со стула и прошлёпала к Хеву. Тот увидел, что она всё ещё полубосая, и тут же вытащил из своей сумки запасные носки. Он с сомнением повертел их в руке и протянул Птичке. Девушка плюхнулась на попу рядом с Хевом, вытянула ноги и приблизила свою стопу тридцать четвёртого размера к ноге Хева. Они вместе рассмеялись, но Элис всё-таки сняла второй кроссовок и начала натягивать носки. Они дошли ей до колен. Элис снова захихикала.

Хев наслаждался её близостью. Даже её кровожадная просьба сломать Максиму несколько костей пролилась на душу Хева бальзамом. Она принимала Хева с его ремеслом, с его способом решать проблемы. Вместе с его способом делать Птичке приятное.

— Время! — крикнул Джек из-за двери.

— Не показывайся пока. Пусть сюрприз для этого ублюдка будет, — приказал Хев.

Птичка кивнула и зло улыбнулась. Хев поднялся во весь рост и снял футболку. Элис скользнула по нему голодным взглядом, и Хев невольно расправил плечи. Он разулся и пошёл в октагон в одном килте. Он покажет русскому, как умеют драться мужчины в юбках.

Выходя из раздевалки, он указал Джеку на Птичку, и тот понимающе кивнул. Птичка, повинуясь его жесту, отошла поближе к Джеку и опустила укрытую капюшоном голову. Всё. Пора сосредоточиться на бое. Он должен раскатать этого мерзавца. Это стало делом принципа. Русский обидел его Элис.

Хев шёл вперёд в окружении охраны. Толпа напирала со всех сторон, норовя прикоснуться к нему, похлопать по плечам. Болельщики орали что-то, потрясали кулаками, в огромном зале стоял гул. Он не разбирал слов. Вероятно, так же некогда звучал Колизей. Прожекторы мельтешили перед глазами лучами мощного света, и Хев опустил голову. В октагоне уже прыгал этот русский.

Заиграли волынки — Джек настоял. Для зрелищности. Что ж? Ему всегда нравились звуки волынок, они напоминали ему о его родных местах. Он чувствовал, как его тело тяжелеет и каменеет, как его стопы врастают в землю. Он становился несгибаемым и спокойным, как гора. Всё вокруг замедлилось и затихло. Истерически орали болельщики и зрители, надрывался в микрофон ведущий, зал скандировал его имя, звучали волынки, но всё это слилось для Хева в тихий шорох, похожий на звук прибоя.

Единственным ярким пятном остался его противник. За ним Хев следил очень внимательно. Русский прыгал, махал руками, кривлялся, мельтешил. Хев изучал его движения, но пока не находил в них ничего необычного. Либо ему не дали ничего принять, либо Птичка ошиблась. В любом случае, это хорошо.

Хев едва слышал команды штатного медика. Перед входом в октагон медик проверил наличие капы, ясность сознания, целостность печатей на перчатках. Он потрогал его уши и нос, проверяя на наличие пирсинга, рассмотрел лицо, проверяя, не слишком ли толстый слой мази наложен на скулы и лоб. Медик провёл по телу, убедился, что Хэв не измазался маслом, и мельком тронул ракушку. Хев почти не заметил проверку.

Наконец, его пропустили в клетку, и Хев отошёл в свой угол.

— Хев, с этим русским что-то не так, — тихо зашептал Джек. — Он как клизму со скипидаром перед боем вогнал! Смотри, пляшет, как балерина!

Хев с удивлением посмотрел на Максима. Ещё несколько минут назад тот вёл себя вполне обычно. Сейчас Хев на самом деле заметил, что лицо русского вспотело и побледнело, хотя тот ещё не нанёс ни одного серьёзного удара. Русский двигался чуть дёргано. Хев даже тряхнул головой. Пронести что-то в октагон невозможно, но факт остаётся фактом — поведение Максима изменилось за считанные минуты. Птичка была абсолютно права.

— Он накидался, — констатировал Хев.

— Что?!! — Джек рявкнул в голос.

— Птичка предупредила, что он что-то протащил. Дурь.

— И ты идёшь с ним в клетку?!! — Джек рявкнул это в самое ухо Хеву так громко, что тот поморщился.

— Угу, — спокойно кивнул Хев.

— Ты с ума сошёл?! Я остановлю бой!

Джек хотел было сорваться с места в сторону судей, но Хев его остановил:

— Нет!

— Что ты задумал, Хев? — спросил Джек изумлённо.

— Я буду с ним драться, — ответил Хев и перевёл взгляд на Максима.

— Ты псих, Росс! Ты в курсе?! Он тебя убьёт! — Джек снова привычным жестом запустил руку в волосы.

— Где Птичка?

— Чёрт бы тебя побрал! Совсем спятил… На шесть часов, — с отчаянием в голосе крикнул Джек и махнул рукой.

Хев обернулся и увидел Элис, всё ещё замотанную в его кофту. Глубоко накинутый капюшон скрывал её лицо, но Хев видел её губы, изогнутые в улыбке. Она смотрела точно на него. Хев чувствовал её взгляд. Он не смог удержаться от ответной улыбки, хотя она и была едва заметной.

Наконец, рефери подозвал их в центр октагона.

— Поприветствуйте друг друга!

Максим прискакал к центру октагона, как кенгуру. Он не мог устоять на месте и всё время помахивал руками и ногами, будто в попытке их размять перед боем. Ни один из них не поднял рук для приветствия. Максим кривлялся и строил Хеву рожи. Хев, наконец, смог взглянуть в лицо Максима. Зрачки расширены, лицо подёргивается, на щеках появился неестественный румянец. Как его на бой выпустили? Если только он стал таким уже в октагоне. Но ведь сюда невозможно ничего пронести…

Максим наклонился к Хеву и придвинул своё лицо почти вплотную, нос к носу с Хевом. Хев рявкнул и клацнул зубами в миллиметре от носа русского. Трибуны сошли с ума. Зрители увидели шоу, как и хотели. Хев отошёл в свой угол и снял килт. Максим бесновался, рефери и медики пытались его вразумить. Хев добился чего хотел. Теперь этот русский будет бросаться на него, как шавка. Он станет неосторожен, будет много пропускать. Это хорошо.

Но недооценивать его не стоит. Человек под препаратом способен на такие вещи, которые могут создать проблемы. Он не чувствует боли, не устаёт. Не боится, в конце концов. Хеву придётся действовать на поражение. Болевые теперь этого Максима не возьмут. К тому же Птичка просила сломать ему пару костей. Хев не мог ей отказать. Да ему и самому хотелось выбить дурь из этого ублюдка.

Наконец, рефери показал, что бойцы должны подойти в центр октагона. Он говорил что-то ещё, про честный бой и запрещённые приёмы, но Хев не слушал, он изучал Максима. Глаза того налились кровью. Похоже, дурь основательно подогрела его. Наконец, прозвучал гонг и слово, которого Хев так ждал:

— Бой!

Максим сразу ринулся вперёд. Рефери едва успел отскочить с его пути. Хев отклонился, пропуская противника. Тот по инерции пробежал несколько шагов, едва не теряя равновесие. Хев не надеялся его вымотать. Под препаратами Максим может скакать хоть три часа кряду, после чего упадёт замертво. Заканчивать надо было быстро.

Максим развернулся и под бешеный рёв толпы снова побежал на Хева. Всё замедлилось. Хев покачался с ноги на ногу, дожидаясь правильного момента. В нужный миг он отшагнул вправо, нырнул под летящую руку Максима и всей своей силой влепил левый кулак ему в печень.

Максим помог ему, напоровшись на кулак с разбега. Хев знал, что вдавил рёбра русского на несколько сантиметров. Они сжали печень, из-за чего произошёл выброс большого объёма крови в кровоток. Мозг нормального человека обязательно должен был отключиться на несколько минут, но русский не только не потерял сознание, но и устоял на ногах. Зрение его едва затуманилось, и он покачнулся.

Ни хрена себе!

Хев краем глаза заметил, как расширились, а затем резко сузились глаза главного рефери. Трибуны взвыли. Хев не дал Максиму времени опомниться и, поднимаясь, всадил тому апперкот в открывшуюся челюсть. Голова русского резко откинулась, и он, наконец сел на задницу. Вой толпы превратился в визг. Рефери бросился к Максиму, а Хев отступил на шаг, чтобы посмотреть, проймёт ли русского такой удар. Обычно им можно было свалить даже слона.

Максим тряхнул головой, как будто отгонял мошки перед глазами, и начал подниматься.

Вот же чёрт! Чем он себя накачал?

Рефери ошеломлённо отступил с пути бойца, и Максим снова попёр на Хева. Хев упёрся ногами в пол и принялся загонять Максима к сетке градом ударов в голову. Максим не реагировал. Даже, когда на обеих скулах появились рассечения. Он просто принимал удары в лицо, не выказывая ни малейших признаков того, что ему больно. И бил в ответ, как заведённый, и Хеву пришлось отступать и уворачиваться.

Максим был хорошим бойцом. Он тут же воспользовался преимуществом и начал теснить Хева к сетке. Он обрушил на Хева удары, даже не пытаясь защититься. По лицу Хева потекла кровь. Максим бил, не жалея самого себя. Сила ударов была просто страшной. Прозвучали колотушки, оповещающие, что до конца раунда осталось десять секунд.

Хев закрылся в обороне. Ему нужно было защитить голову, и он принимал удары русского, почти не прикрывая корпус. Он гасил их одними мышцами. И это было больно. Хев никогда ещё не сталкивался с такой силой ударов. Его будто били битой. Это всколыхнуло застарелые воспоминания из детства, когда его, тощего и хилого, били ногами. Ощущения были очень похожими.

В этот момент прозвучал гонг. Рефери вклинился между бойцами. Хев спокойно отошёл в свой угол. Максима пришлось оттаскивать. К Хеву подскочили Джек и Том. Максим потрепал Хева сильно, и Том тут же принялся останавливать текущую из ран на лице кровь. Джек закричал:

— Хев! Это катастрофа! Этот упырь ничего не чувствует! Ты должен был его свалить этими ударами!

— Угу, — подтвердил Хев.

— Что угу?! Я выбрасываю полотенце!

— Только попробуй! — рявкнул Хев.

Том благоразумно молчал. Джек не унимался:

— Хев, ты всегда был себе на уме, и я всегда к тебе прислушивался, но это…

— Я хоть раз обманул тебя? — зло прорычал Хев.

— Нет, но…

— Дай мне этот раунд, — сказал Хев, глядя Джеку в глаза.

— Хев, он покалечит тебя!

Хев продолжал молча смотреть на Джека, и тот плюнул от досады.

— Он убьёт тебя!

— Нет, — просто ответил Хев.

— Упёртая твоя башка!

Джек принялся заново покрывать мазью разбитое лицо Хева, гневно бормоча себе под нос. Прозвучали колотушки.

— Если он на тебя насядет, я выкину полотенце. Это дисквал, бой признают несостоявшимся или выигранным! — всё-таки обронил Джек.

— Договорились, — кивнул Хев.

Хев встал и пошёл в центр октагона. Максим подошёл к ним танцующей походкой. Лицо его стало восковым, глянцевым, на коже появились красные пятна. Рефери с подозрением наблюдал за ним. Максим прошипел сквозь капу:

— Ноу Алиса, ха?

Максим тараторил так, что Хев с трудом разобрал, что он там лопочет.

— Луз Алиса? Иф ю вонт Алиса, луз!

Хев чуть прищурился, но смог разобрать, что русский предлагает ему слить бой. И тут Хев позволил себе расплыться в издевательской улыбке. Ему нужно было вывести бойца из равновесия. И ему это удалось: лицо Максима вытянулось. И Хев добил его. Лёгким кивком он указал Максиму на Птичку. Тот скосил глаза. Птичка не подвела: она эффектно скинула капюшон, нежно помахала им пальчиками, а потом показала Максиму средний палец. И Максим не выдержал. Он что-то закричал по-русски и попытался ударить Хева. Хев отступил и отошёл подальше.

«Давай, давай, ублюдок, разбегись получше!» — крутилось в голове Хева. Он упёрся в пол и чуть присел, чтобы встать устойчивее. Максим будто не видел, что Хев готовится к удару, и снова побежал на противника, как дикий зверь. Хев медленно вдохнул. Время почти остановилась. Исчезли вопящие зрители, исчез рефери. Хев чувствовал на себе взгляд Птички, и это придавало ему сил. Это — не накачанный химией боец, это — груша в зале. Очень упорная груша. Шагнуть, встать на носок, провернуть ногу.

Бум!

Носок левой ноги Хева врезался в живот Максима. Сила удара в купе с инерцией самого Максима заставила русского согнуться пополам, будто он на скорости влетел во вмурованный в асфальт столб.

Шаг на левую ногу, встать на носок, провернуть ногу.

Бум!

Колено Хева впечаталось в опустившееся на уровень пояса лицо Максима. Хев услышал треск, почувствовал, как под его коленом подалась кость. Максим выпрямился, и Хев увидел, что переносица русского сровнялась со скулами. Из этого месива хлынул поток крови. Но Максим не упал. С дикими глазами от пошёл на Хева снова.

Рефери заметил неладное и что-то выкрикнул. Закричали все. Из угла Максима на ринг вылетело белое полотенце. К бойцам бросился главный рефери и русские медики, они схватили Максима поперёк туловища, но тот обезумел. Он расшвыривал удерживающих его людей и пёр на Хева, как танк. Не прекращая, звенел гонг — рефери пытались призвать всех к порядку. В октагон вбежали охранники и попытались преградить Максиму путь, но он отмахнулся от них, как от мух.

Хев снова встал прочно. Рефери кричал что-то про скорую. Похоже, этого русского свалит только выстрел из ружья со снотворным. Хеву придётся удерживать Максима, пока не подоспеет подмога. Максим, шатаясь, шёл на Хева и попытался схватить того за голову, но Хев извернулся, захватил руку Максима и рухнул на пол, увлекая русского за собой. Хев перекатился на полу и перекинул ноги через шею и корпус русского. Максим, оказавшись в захвате, заревел, но не от боли, а от ярости. Он пытался сбросить Хева и вывернуться из захвата. Хев давил всё сильнее и сильнее. Вскоре он почувствовал, что ещё немного, и рука русского просто сломается.

— За Элис! — прошептал он и приложил это последнее усилие.

Раздался треск, рука Максима резко вывернулась в суставе, окружающие их люди взревели, на ринг вбежала толпа медиков и оторвала Хева от Максима. Крики заполнили зал, охрана вытолкала Хева из октагона. К нему подбежал Джек:

— Ты его поломал! Ты ему руку сломал!

Хев вытащил капу и спокойно ответил:

— Этой рукой он бил Птичку.

Джек в немом изумлении развёл руками, а Хев уже бежал к тому месту, где была его женщина. Толпа перед ним расступалась, люди что-то кричали, хлопали его по плечам, но он ничего не видел, кроме неё.

Элис стояла, прижав руки ко рту и смотрела на него со смесью ужаса и облегчения. Хев знал, что вся его рожа и грудь залита кровью, татуированная кожа блестела от пота. Он только что на глазах своей женщины переломал кости её обидчику. Испугается она или примет это с благодарностью — он не знал.

Он смёл со своего пути каких-то журналистов, тычущих ему в лицо микрофонами, и подошёл вплотную к своей женщине. Люди вокруг замолчали. Тяжело дыша, Хев смотрел своей Элис в глаза. Сейчас он предстал перед ней таким, каким он был. Окровавленным, диким, грубым, уродливым бойцом, вырвавшим для неё победу. Крохотная девушка смотрела на него, широко раскрыв глаза. Хев вдруг понял, что он хочет ей сказать:

— Элис, ты примешь меня, как своего мужчину?

Стоящие рядом с ними люди в ожидании уставились на девушку. Хев видел, что на них направили камеры, над их головами болтался микрофон на штативе. Элис в изумлении открыла рот, но сразу же выпалила, будто боялась, что Хев передумает:

— Да!

Толпа рядом взревела. Хев довольно хмыкнул и вдруг схватил девушку и закинул к себе на плечо.

— Хев! Куда ты меня несёшь?! — возмутилась Элис откуда-то из-за его спины.

— Тихо, женщина. Я всё ещё твой Верхний!

Элис послушно затихла, и Хев зарычал от удовольствия и ускорился. Зрители улюлюкали и свистели им вслед. К раздевалке, где он оставил свои вещи, он бежал практически бегом. Хев захлопнул за ними дверь и щёлкнул замком. Он поставил девушку на единственный стул и, не дав ей опомниться, поцеловал. Он чувствовал вкус собственной крови и пота, но Элис, кажется, было наплевать. Она вцепилась в него, скользя ладошками по разгорячённой коже. Хев оторвался от неё на секунду и тихо скомандовал:

— Раздевайся!

Именно в эту секунду дверь раздевалки попытались открыть, а когда это не получилось — постучали.

— Мистер Росс! Мистер Росс, сэр! Несколько слов для «Марка», пожалуйста!

Элис взялась было за бегунок молнии на кофте, но при таком напоре со стороны коридора замешкалась и с опаской взглянула на дверь. Хев тут же рявкнул:

— Птичка!

Элис подпрыгнула и чуть не свалилась со стула.

— Птичка, я — твой Верхний. Ты смотришь только на меня, и ты слушаешь только меня. Поняла?

— Да, Хев.

С этими словами Птичка полностью отрешилась от того, что происходило за пределами комнаты. Она спокойно сняла кофту, за ней — выданный Томом спортивный костюм. Бельё быстро полетело в кучу вещей, и Элис выпрямилась под его взглядом. В ней не было ни стеснения, ни жеманности. Она не играла с ним. Она просто сделала то, что он велел, и ждала, что он скажет ей дальше. Хев довольно зарычал.

Всё случилось очень быстро. Хев, распалённый боем, целовал её жадно и порывисто. Он зубами сорвал с себя перчатки и ласкал её, не сняв с рук бинты. Элис льнула к нему и отвечала с не меньшим энтузиазмом. Хев закинул её колени себе на бёдра и чуть приспустил трусы, в которых и был в октагоне. Хев взял её, прижав к стене, грубо, но Элис не возражала. Перед тем, как сорваться в пропасть, Хев пообещал себе, что в следующий раз уложит её в мягкую постель, как она того и заслуживает.

Потом мир пропал для них обоих. Хев дрожал от силы разрядки и не мог разжать руки, обнимавшие его Птичку. Она была его. А он стал её. И это было хорошо. Он сегодня снова стал живым. Он мог бы стоять так часами, обнимать свою женщину и слушать её дыхание, но…

В дверь снова постучали. На этот раз гораздо более уверенно.

— Хев Росс?! Элис Лиситсина с Вами? Полиция!

Этих визитёров Хэв игнорировать не мог. Он грубо выматерился, на что Элис хихикнула, и поставил девушку на пол. Хев быстро помог Элис одеться и открыл замок. В раздевалку ввалились двое мужчин в форме.

— Мисс Лиситсина?

Мужчины цепко оглядели раздевалку. По их взглядам Хев понял, что они прекрасно догадались о том, что тут произошло минуту назад. Неудобства он не почувствовал. Элис тоже посмотрела на них с обезоруживающей улыбкой, ещё не сошедшей с её лица после бурного соития.

— Да, джентльмены.

— Пройдёмте с нами в участок!

— Господа, не поймите меня неправильно, но я несколько не в форме для путешествий. Не могли бы мы поговорить прямо здесь? — спросила Элис спокойно.

— Вставайте! — рявкнул второй полицейский.

— Леди сказала, что предпочтёт дать показания здесь, — прорычал Хев.

Полицейские обернулись и синхронно отшатнулись от Хева. Видать, экстерьер ему попортили знатно. Хотя, от него и раньше люди шарахались. Но ярость, написанная на его лице, впечатляла всех.

— Вы находитесь здесь по своей воле?

— Вы видите, чтобы я молила о спасении? — Элис выгнула бровь.

— Отвечайте на вопрос!

— Джентльмены, вы последний раз проявили невежливость к этой женщине.

Хев развернулся к полицейским и закрыл девушку собой, и полицейские сникли. После чего один из них покаянно проговорил:

— Мы очень сожалеем, мисс…