Императрица снежной страны

Пролог

Она спешила по узкой, извилистой тропинке, освещенной полной луной, что воссияла над осенним лесом. Ее ноги, одетые в лакированные сандалии на высокой подошве, спотыкались на неровностях лесной тропинки. Вытягивающиеся из темноты ветки цеплялись за ее длинные волосы и развевающуюся шелковую одежду. Холодный ветер обрывал последние листья с веток, которые гнулись и скрипели. Выли волки.

Долго жившая в комфортных условиях, непривычная к физическим нагрузкам, она задыхалась, вдыхая запахи сосны и мертвых листьев с запахом дыма. От гнева ее сердце билось сильнее. У нее были дела поважнее, чем прогулки в холодную ночь! Она ненавидела лес, она пригибалась от жуткого голоса духов, которые жили в зарослях. Если у нее будет выбор, она больше никогда не захочет выходить из дворца. Здесь ей не место, хотя ее предки с незапамятных времен называли эту землю своим домом. Насколько лучше отдыхать в теплых, светлых, уютных покоях, чем таскаться по этим лесам!

С раздражением и досадой, она заглядывала вперед сквозь шепчущую темноту. Но она никого не видела, не слышала ни шагов, ни дыхания, кроме своих собственных. На ее языке вертелись жестокие слова. Она ускорила шаг, стремясь окончательно решить все вопросы…

Ее голень наткнулась на натянутую линию, будто бы выросшей ей наперерез лианы. Она споткнулась. В то же время, она услышала громкий щелчок.

Инстинктивный страх охватил ее. Она поняла, что это за звук. Она наклонилась вперед, раскинув руки, чтобы удержать равновесие, когда что-то со свистом пронеслось к ней из леса, рассекая ночь. Жесткий удар сразил чуть ниже правой груди. Резкая боль глубоко пронзила ее между ребрами. В испуге она упала с криком боли. Ее руки и колени ударились о землю. Толчок выбил дыхание из ее легких. Она ощупывала свою грудь, ища источник сильнейшей боли.

Она обнаружила длинную, тонкую, округлую деревянную ось. Наконечник, вошедший в ее плоть, был сделан из железа. На противоположном конце два жестких гребня перьев. Это была стрела.

Из раны текла кровь, блестяще черная в лунном свете, теплая и влажная на пальцах. Жестокая боль как дикое животное раздирало органы и сухожилия. Она разрывала легкие и вызывала стоны. Но она знала, что худшее было еще впереди. Она знала, что нужно делать, чтобы спасти свою жизнь.

Она схватила руками древко и потянула. На выходе стрелка, разрывая уже порванную ткань, зацепилась за ребра. Ее крик гремел по лесу. Стрела, освободив место для вытекающей крови, выпала из ее рук. Черные звезды объединились в ее видении исчезающего лунного света. Обессиливающая дурнота охватила ее. Но все же, не переставая стонать, она возилась с наконечником. Она давно бросила привычку носить нож. Она отчаянно ногтями освобождала кожу, вокруг раны, вырывая ногтями наконечник стрелы, при этом вылилось еще больше крови.

И все же она поняла, что это было бесполезно. Стрела зашла слишком глубоко, задела и повредила ее внутренности. Головокружение и озноб сотрясали ее. Луна сверкала как яркое и горячее солнце. Ощущение удушья сжало ей горло, тошнота втянула живот. Духи леса поднялись и собрались вокруг нее, как каркающие птицы над падалью.

Она вскочила на ноги и направилась по тропинке назад, откуда пришла. Она позвала на помощь, но тот, кто мог броситься к ней на помощь, этого не сделал. Все остальное были слишком далеко, чтобы услышать, не говоря уже о том, чтобы спасти ее. Ее сотрясли судороги и свалили на землю. Мучительно протестуя, она запричитала.

Она слышала, как духи смеялись и торжествующе восклицали:

— Теперь ты никогда не покинешь нас.

В другом мире, в городе Эдо, осенняя луна освещала храм Зоджо. Теплый, мягкий свет золотил пагоды. В толпе, собравшейся в саду, чтобы посмотреть на эту луну в летнюю ночь, раздавались разговоры и смех. Модно одетые жены самураев полулежали на траве, сочиняя стихи. Служащие разливали вино и разносили торты в виде луны. Дети бегали и визжали от восторга. Самурайские дети играли в сражения, гремя деревянными мечами, их громкие крики перекрывали гул гонгов над храмом. Воздух пропитан приятным фимиамом. Огонь в каменных фонарях отгонял тьму за пределы сада туда, где высились тени сосен.

Канцлер Сано Исиро и его жена, госпожа Рейко, сидели среди друзей и обслуживающего персонала, смеясь над бесхитростными стихами, которые здесь читали. Но хотя Сано наслаждался этим редким временем, вдали от дел и забот возглавляемого им правительства, он не мог полностью расслабиться. Многие годы, что он был мишенью своих недругов, научили его осторожности. Сейчас час был поздний, и Сано предстояла долгая поездка обратно в замок Эдо, по улицам города, в котором по ночам мародерствовали повстанцы.

Подняв кубок с вином, он объявил:

— И последний тост за наше счастье! Нам уже пора возвращаться домой.

Среди стонов разочарования его слуги собрались уходить, прощаясь с друзьями из других групп. Сано сказал Рейко:

— Теперь только осталось найти нашего сына.

Масахиро было восемь лет, чтобы быть независимым и взрослым, он предпочитает веселиться с друзьями своего возраста, а не сидеть чинно рядом со своими родителями.

— Я приведу его. — Рейко прошла сквозь толпу к играющим в войну мальчикам. — Масахиро! Пора идти.

Оттуда не последовало никакого ответа. Он, вероятно, не хочет покидать веселье, подумала Рейко. Ее взгляд метнулся на бегущих и вопящих мальчишек. Она не увидела Масахиро с ними. Не столько обеспокоенная, сколько нетерпеливая, она двинулась к краю сада. Возможно, он прятался в лесу. Затем она увидела предмет, который лежал на земле рядом с соснами.

Это была игрушечный меч Масахиро. Деревянная копия реального оружия самураев, его рукоять была оплетена черным шелковым шнуром, латунная гарда украшена летящим журавлем — их фамильным гербом. Рейко встревожилась, потому что ее сын никогда не убегал, бросив свою самую ценную вещь.

— Масахиро! — Воскликнула она, отчаянно высматривая других детей, веселящуюся толпу, храм. Страх вторгся в ее сердце. — Где ты?