Императрица снежной страны

Глава 26

Правитель Мацумаэ лежал на кровати, закутанный от подбородка до пальцев ног в одеяло, привязанное веревками к его телу. Он стонал и корчился, в то время, как Текарэ проклинала его, его же устами.

— Придет ли он в себя? — С тревогой спросил Гизаемон.

— Я не знаю, — сказал врач. Он старался придерживать акупунктурные иглы на голове правителя Мацумаэ, в то время как тот крутил ею из стороны в сторону. — Нет, если он сумеет навредить себе.

Гизаемон приказал Сано не вмешиваться, и тот стоял в комнате и смотрел на происходящее под конвоем солдат. Когда Текарэ овладела телом правителя Мацумаэ и предприняла попытки убить его, Сано и Хирата помогли удержать его, отвести в его покои и завернуть его в одеяло. Потом Гизаемон отослал Хирату обратно в гостевой дом. Теперь Сано смотрел в глаза Гизаемона.

— Посмотрите, что вы наделали, — с горечью сказал Гизаемон. Казалось, что от переживаний он постарел на десять лет:

— Это вы во всем виноваты.

Сано не было жалко Мацумаэ. — Правитель Мацумаэ убил Текарэ. Он заслуживает того, чтобы страдать. Ничего удивительного, что дух Текарэ убивает его.

— Он не убивал ее, — сердито настаивал Гизаемон. — Он невиновен.

— Он виновен во всем остальном, что случилось после убийства. — Сано думал о Масахиро.

— Вы так уверены, что вы правы. Но предположим на минуту, что вы ошибаетесь. Что произойдет с моим племянником?

Солдаты подняли голову правителя Мацумаэ. Тот зарычал, пыталась укусить их, и выл, когда доктор вставлял иглы.

— Честно говоря, мне все равно, — сказал Сано.

Но теперь, когда у него было время подумать, он был вынужден признаться самому себе, что дело против правителя Мацумаэ далеко не закончено. Правитель Мацумаэ так и не признался, а с других подозреваемых еще не сняты подозрения. Сано был недоволен тем, что поторопился с выводами. Смерть его сына заставила его забыть об объективности. Но он должен отделить убийство Текарэ от других преступлений правителя Мацумаэ. Честь самурая требовала от него, чтобы правосудие свершилось справедливо.

— Я точно узнаю, кто убил Текарэ, — сказал он. — Если это не правитель Мацумаэ, который хотел спастись от нее. Но не от меня, подумал Сано.

Гизаемон посмотрел на Сано с презрением. — Вы думаете продолжать расследование? Вы делаете только хуже для моего племянника. Врач как раз крутил пальцами иглы, стимулируя потоки энергии, проходящие через тело правителя Мацумаэ, который кричал будто под пыткой. — Если вы продолжите делать это дальше, то наверняка убьете его. Забудьте об этом.

Сано потерял счет, сколько раз его расследованиям мешали или закрывали их. Он был полон решимости продолжать расследование, потому что убийца дал толчок событиям, которые привели к смерти Масахиро и поэтому был так же виновен в его смерти, как и правитель Мацумаэ. А Сано хотел отомстить всем виновникам. Это было единственным, что могло принести ему и Рейко успокоение. Но он знал лучший аргумент, чтобы убедить Гизаемона.

— Это мой долг правителю Мацумаэ, — сказал Сано.

Гизаемон саркастически рассмеялся:

— Он сейчас не в той форме, чтобы переживать по этому поводу.

— Мы заключили сделку, — напомнил ему Сано.

— Я только что отменил ее.

— Что дало вам право?

— Теперь, когда мой племянник, благодаря вам, не в себе, я тут главный.

Минуту назад Сано не думал, что кто-то может быть хуже, чем сумасшедший правитель Мацумаэ, но теперь Гизаемон казался именно таким. Упрямый, тупой, озлобленный, он был подобен искре в пороховой бочке, которой был Эдзо. Кроме того, если правитель Мацумаэ не был убийцей, то Гизаемон был основным подозреваемым.

— Я старше вас в правительстве Токугавы, — сказал Сано, хотя он и знал, что это мало значило вдали от Эдо. — Я должен тут командовать.

— Вы и ваша маленькая группа людей? Не смешите меня. — Гизаемон ткнул в Сано пальцем. — Ваше расследование закончено. И вы здесь не нужны. Он кивнул солдатам.

Поспешность, с которой они бросились выполнять его приказ, давали понять, что Гизаемон уже зарекомендовал себя в качестве правителя. Сано сказал:

— Вы не можете вылечить вашего племянника, держа его связанным. Если его так оставить, то он умрет. Вам нужна моя помощь.

— Ваша помощь прикончит его скорее. — Голос Гизаемона наполнился новыми властными нотками. — Вам запрещается подходить к нему.

Когда солдаты оттаскивали упирающегося Сано из комнаты, Гизаемон добавил:

— Правитель Мацумаэ вам слишком много чего позволял. Я не такой. И не трудитесь угрожать мне вашей армией, сегуном или правителем Мацудайрой. Ваша армия далеко, и если бы сегун и правитель Мацудайра заботились о вас, они не послал бы вас сюда.

Солдаты привели Рейко в гостевой дом, когда все остальные его обитатели уже собрались там. Один из пришедших с Рейко солдат сказал:

— Ваша жена, почтенный канцлер, причиняла беспокойство. — Он толкнул ее на Сано. — Держите ее под контролем.

После того как Рейко допросила госпожу Мацумаэ в ванной комнате, та пожаловалась охранникам, которые нашли ее в комнате наложниц-эдзо и увели сюда. Теперь Рейко с облегчением увидела, что Сано цел и невредим, но ее скорбь по Масахиро не перекрывали никакие другие эмоции.

Сано скривил губы в подобие улыбки:

— Ты в порядке?

— Да, — ответила Рейко, хотя это было совсем не так. Ей казалось, что они живут в отдельных мирах, все дальше отдаляясь друг от друга:

— А ты?

— Да.

Она видела, что он не хотел беспокоить, так же, как и она не хотела обременять его, но усталость и печаль были видны на его лице. Рейко показалось, что так он будет выглядеть через двадцать лет, если они проживут так долго. Она старалась не думать, как она сможет прожить без Масахиро все это время, в течение которого она планировала наблюдать, как он вырастет, женится и подарит ей внуков. Она заставила себя сосредоточиться на том, что надо делать сейчас, в этих конкретных условиях.

Солдаты заперли ее и Сано в доме, в котором было также холодно внутри, как и снаружи. При входе Рейко и Сано сняли только сапоги и остались в пальто. Когда они шли к своей комнате, Рейко сказала:

— Я должна рассказать тебе, что я узнала.

Дверь комнаты, где остановились остальные мужчины, открылась, и появился Хирата:

— Что случилось?

— Я сейчас расскажу вам, — сказал Сано, сопровождая Рейко в их комнату. Было холодно, их кровати не были убраны и никакой еды для них не принесли:

— Похоже, слуги бросили нас.

Он открыл мангал и загрузил его углем. Рейко знала, что ему необходимо занять себя, но она не могла избавиться от ощущения, что его действия раздражают ее своей практичностью и обыденностью:

— Тебе обязательно сейчас делать это?

— Разве ты не хочешь, чтобы я нагрел это место? — Сано зажег угли и перчаткой раздувал огонь.

— Да, но мне нужно, чтобы ты послушал.

— Я могу слушать, когда работаю — ответил он голосом, в котором она услышала скрытое раздражение.

У них случались такого рода ссоры, но Рейко обнаружила, что хотя горе уменьшило положительные эмоции, оно усилило отрицательные, такие как обиды на мужа, который не обращает на нее должного внимания. — Просто остановитесь на мгновение. Это важно.

Сано осторожно закрыл крышку на мангале и отряхнул перчатку:

— Хорошо. Я слушаю.

— Я думаю, что я знаю, кто убил Текарэ и Сирень.

— Да?

Разочарованная отсутствием энтузиазма, Рейко сказала:

— Это либо госпожа Мацумаэ, либо Венте. Она рассказала о своей беседе с обоими. — Ну, что? Кто из них, как ты думаешь?

— Это звучит так же хорошо, как другие версии, — устало сказал Сано.

Рейко не могла понять его отношение. — Тебе все равно?

— Это не так. — Сано притянул ее вниз, чтобы она села с ним рядом с мангалом, который испускал слабенькое тепло. — Ситуация изменилась. Он рассказал ей, как он обвинил правителя Мацумаэ на основании записей в дневнике и как господин Мацумаэ отреагировал.

Рейко была поражена известием, что дух внутри правителя Мацумаэ пытался убить его:

— Ты веришь, что правитель Мацумаэ убил Текарэ?

— В это я верю так же как и в то, что это мог сделать кто-то другой, — сказал Сано, — но дух Текарэ не дал возможности признаться. И теперь здесь распоряжается Гизаемон. Он закрыл расследование убийства. Его не интересует, кто на самом деле убил Текарэ и Сирень. Теперь это уже не имеет значения.

Рейко была опустошена, потому что ее усилия ни к чему не привели, и зла, потому что была не согласна с Сано в одном вопросе:

— Может быть, это не имеет значения для тебя, но не для меня.

— Я не говорил, что это не имеет значения для меня. Я просто говорю как есть.

— Ты говоришь, что не важно, кто убил Текарэ, потому что даже если мы найдем его, ты не сможешь здесь ничего с этим сделать.

Сано вздохнул:

— Ну, если говорить правду, то это так.

— Ну, я все еще хочу знать, кто убийца, и я знаю, что делать с этой информацией. Потому что он или она спровоцировали то, что случилось с Масахиро. Я хочу, чтобы этот человек был наказан. Я хочу отомстить, — голос Рейко дрожал от гнева и горя. — Это все, что у меня осталось.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — сказал Сано. — Я чувствую то же самое.

— Ты? — с сомнением произнесла Рейко. Она не думала, что смерть ребенка может повредить отцу так, как матери, которая родила его.

— Конечно, — сказал Сано, обиженный ее вопросом. — Масахиро был также и моим сыном.

Боль от упоминания ее сына в прошедшем времени увеличила желание Рейко наброситься на кого-то, и сейчас Сано был единственным человеком, доступным для этого. — Тогда перестань вести себя так победитель. Давай выясним, кто начал всю эту катастрофу!

— Это не так просто, — Сано объяснил. — У меня нет возможности допрашивать подозреваемых, искать свидетелей и искать доказательства. Никто не позволит ни мне, ни Хирате-сану обследовать замок или выходить в город — Мы заперты здесь. Мои руки связаны.

Рейко понимала, но его беспомощность разозлила ее еще больше. — В этом ты сам виноват. Если бы ты не обвинил правителя Мацумаэ, он все еще мог сотрудничать с тобой.

Злой на себя и уязвленный ее упреками, Сано сказал:

— Я согласен, что это была самая большая моя ошибка, хотя в тот момент это казалось мне хорошей идеей. Он покачал головой в недоумении.

— Чего было хорошего в тот момент? Хорошие идеи всегда оказываются не такими хорошими.

Он потер глаза. — Лучше бы я никогда не находил этого поганого дневника.

Рейко заметила, что самобичевание доставляет ему боль, но ей это понравилось:

— Ты всегда заботился о справедливости. А как насчет справедливости для своего сына? А как насчет твоего самурайского долга отомстить за него? Если бы тебя заботило это, ты бы нашел возможность.

— Заткнись! — Воскликнул Сано. Приложив усилия, чтобы успокоить себя, он положил руки ей на плечи и сознательно понизил голос:

— Я понимаю, как ты расстроена, но не срывай зло на мне.

Однако Рейко потеряла самоконтроль:

— Отпусти меня! Дикая от горя и ярости, она оттолкнула Сано, ударив его. Часть ее смутно понимала, что это было то, что, должно быть, чувствовал правитель Мацумаэ, когда Текарэ умерла. Теперь она тоже сходила с ума.

— Прекрати, — приказал Сано, изо всех сил пытался удержать ее, — прежде, чем сделаешь себе больно. Не позволяй этому настраивать нас друг против друга.

Но Рейко, дико рыдая, продолжала драться. Драгоценный, вожделенный плод их умер, как их былая любовь друг к другу. Их брак умер вместе с их сыном.

— Мы должны держаться вместе, — сдерживался Сано. — Мы должны жить с этим.

— Почему? — плакала Рейко. Она хотела положить конец страданиям и умереть.

— Потому что у нас дома есть еще один ребенок. — Быстро произнес Сано. — Ты случайно не забыла об Акико?

Рейко и в самом деле почти забыла о ней. Мысли о смерти Масахиро выбросили из ее головы все остальное, в том числе и Акико. Но теперь упоминание о ее дочери заставило замолчать Рейко, как удар в сердце. Акико не компенсировала ей потерю первенца, но вдруг Рейко ощутила тоску по оставленному в Эдо ребенку. Она поняла, что ситуация еще хуже, чем она себе представляла.

В ужасе, пристально глядя на Сано, она прошептала:

— Мы никогда не выберемся отсюда, так? Мы никогда не увидим Акико снова.

— Не говори так, — сказал Сано, боявшийся, что ее предсказание может сбыться.

Она видела в его глазах, что он не очень верит в возможность когда-либо вернуться домой:

— Гизаемон не собирается выполнять обещание правителя Мацумаэ, чтобы освободить нас, если ты найдешь убийцу. Он не позволит нам вернуться в Эдо и рассказать о том, что здесь произошло. Он скорее убьет нас. Это всего лишь вопрос времени, когда он решится на это.

Сано молчал. Глубокие морщины легли на его лоб. Рейко сидела рядом с ним как обломок их жизни, их брака, их семьи. Снаружи стучали воинские барабаны и слышны были пьяные возгласы солдат, празднующих сегодняшнюю резню. Эти звуки напомнили Рейко, что она, Сано и их товарищи были не единственными, кто обречен. Туземцы должны были вот-вот потерять свои жизни, свой мир, своих богов, должно было прекратиться их существование как народа. Казалось, уже ничего ни она, ни Сано не могли сделать, чтобы спасти их.

Тут Сано сказал проникновенным приглушенным голосом:

— Если все потеряно, у нас не осталось ничего другого, как достойно умереть. Такого выражения его лица Рейко никогда прежде не видела. Он был загнан в угол, уныло смирился с поражением, но еще горел целью. — Если наши часы сочтены, то надо воспользоваться оставшимся временем.

Рейко подумала, что именно так выглядели самураи, когда приступали к миссии, которая неизбежно заканчивалась их смертью. Она чувствовала, что Сано заряжает ее энергией. Ее настроение улучшилось, несмотря ни на что. — Делать что?

— То, что ты сказала, что мы должны наказать виновника гибели нашего сына.

Рейко почувствовал искру чувства, которое она когда-то испытывала к мужу. Даже если они были обречены умереть, что-то осталось между ними. Вздохнув в предвкушении, она спросила:

— Как?

— Я пока не знаю, — сказал Сано тоном, в котором не было страха и неуверенности в себе. — Но я клянусь честью моих предков, что я найду способ и разберусь во всех здешних делах. А сейчас я должен подумать, что мне предпринять.