Императрица снежной страны

Глава 18

В сопровождении Гизаемона и группы солдат Сано и сыщик Фукида осмотрели офисы, комнаты охраны, кладовые и приемные залы, в которых не обнаружили ничего интересного. Наконец они добрались до личных покоев правителя Мацумаэ. Гизаемон стоял в дверях, в то время как Сано и Марумэ осматривали спальню.

Лакированные полки, ширма, окованные железом сундуки и шелковые подушки располагались вдоль стен. В нише стояла ваза из нефрита, в которой разместились ветки с алыми ягодами и свиток с каллиграфией, стилизованный таким образом, что Сано не смог прочитать его. Обстановка в целом походила на дом любого богатого самурая в Эдо. Слуги наводили порядок в комнате во время отсутствия правителя Мацумаэ, но Сано все же чувствовал несвежим запах его тела, который впитался в коврики на полу и стенах.

— Что вы ищете? — спросил Гизаемон.

— Я узнаю, когда найду это, — ответил Сано.

Гизаемон фыркнул и жевал сассафрасовую жвачку:

— Это не должно занять много времени.

Фукида открыл сундуки, в которых хранилась посуда для сервировки чайной церемонии и саке, колода игральных карт для ханафуды, доска для игры в сеги и набор фигур. Сано подошел к шкафу. Внутри он нашел одежду, бритвенные принадлежности, комплект туалетных принадлежностей с зеркалом, кисть, расческу и несколько пар обуви. Отделения для постельных принадлежностей были пусты, их, вероятно, унесли для стирки. Мало того, что Сано не знал точно, что именно надо искать, он и не надеялся, что здесь он что-то найдет.

— Простите, Гизаемон-сан, могу я поговорить с вами? — в дверях появился самурай. Когда Гизаемон повернулся к нему, Сано продолжал осматривать содержимое шкафа. Внизу стоял деревянный ящик, окрашенный черным лаком, с рисунком, инкрустированным слоновой костью, который напоминал спирали, что Сано видел на одежде эдзо. Он выделялся среди других вещей правителя Мацумаэ, выполненных в японском стиле.

— В замке заболевание, — сказал чиновник.

— Какое? — обеспокоился Гизаемон.

— Лихорадка, озноб, головная боль, слабость. — прозвучал ответ.

Сано опустился на колени и открыл задвижку ящика, которая была сделана из железа в виде закрученного клыка дикого животного. Он поднял крышку. Внутри был запечатанный пробкой керамический кувшин, мешочек из ткани, завязанный шнурком, серебряная курительная трубка, письменный прибор с чернильницей, кистями, тушь, связанные кожаным шнуром ивовые ветки, нож с резной деревянной рукоятью и ножнами к нему, такой, какие носят мужчины-эдзо, железные рыболовные крючки, нанизанные на шнуры. Концы крючков были покрыты чем-то похожим на засохшую кровь.

— Похоже, на северную чуму. Сколько людей заболело?

— Восемь — прошлой ночью, еще семеро — с утра. Все солдаты, за исключением двух слуг, которые работают в казарме. Все заболевшие оттуда.

Сано взял кувшин и потряс его. Внутри плескалась жидкость. Он вынул пробку и понюхал, от него пахло горьким алкоголем. Он закрыл кувшин и открыл мешочки. В них находились высушенные листья, корни и семена. В нижней части ящика, одна на другой, лежали две книги — одна большая и квадратная, другая небольшая, тонкая прямоугольная — связанная грубой тканью темно-серого цвета.

— Врача позвали? — спросил Гизаемон. — Что он делает?

— Да. Он с пациентами сейчас.

Сано едва слышал разговор. Его сердце колотилось от волнения, потому что он чувствовал, он сделал важное открытие. Он открыл книгу и переворачивал страницы. В ней были выполненные чернилами рисунки, изображавшие самурая, который занимается сексом с татуированной женщиной-эдзо. Бросались в глаза неудобные позы и выведенные на передний план обнаженные гениталии. На каждом рисунке стоял личный штамп правителя Мацумаэ. Эта коллекция эротического искусства была хроникой его интимных отношений с Текарэ.

Страницы книги меньшего формата были покрыты иероглифами, которые была точными и элегантными в начале, а затем превратились в каракули. Быстро пролистывая их, Сано заметил, что один набор символов повторяется снова и снова. Это было имя возлюбленной правителя — "Текарэ". Книга оказалась дневником правителя Мацумаэ, серией записей без указания даты, разделенных линиями, о его возлюбленной.

— Больных изолировали? — спросил Гизаемон.

— Да.

— Хорошо, когда врач разберется с ними, пусть он изучить всех остальных в замке.

— Прямо сейчас.

Инстинкт предупредил Сано, что нельзя позволить Гизаемону узнать, что он нашел. Он засунул дневник под пальто, закрыл ящик и толкнул его обратно в шкаф. Он встал и повернулся, когда Гизаемон вошел в комнату и спросил:

— Ну, что? Найти что-нибудь интересное?

— Нет, — сказал сыщик Фукида.

— Нет, — солгал Сано.

— Все еще хотите обойти остальную часть дворца? — спросил Гизаемон.

— Да. — Желая прочитать дневник, Сано думал об одном месте, где он мог бы уединиться. — Но сначала я должен посетить нужник, чтобы облегчиться.

Нужник был соединен с дворцом крытым коридором. Внутри Сано стоял в углу, как можно дальше от зловония, исходящего из отверстия в полу. Здесь было холодно, но он открыл окно, чтобы добавить света и свежего воздуха. Неподалеку Гизаемон стоял под снегом, Сано начал читать дневник.

Со времени, когда я еще был маленьким мальчиком, я мечтал об истинной, вечной любви. Но с годами, я уверился, что моей мечте не суждено сбыться. Я никак не мог найти женщину, которая достойна моей любви, хотя я все время имел возможность иметь столько женщин, сколько хочу. Но все отношения с женщинами заканчивались одним и тем же. Женщины не давали мне ничего более нескольких мгновений удовольствия. Чего-то в них всегда не хватало. Я уже смирился с тем, что вечно будут жаждать женщины, с которой у меня была бы духовная близость и глубокие отношения.

Но сегодня случилось чудо из чудес. Я пошел на банкет, устроенный торговцем золотом Дайгоро, — его обычное богатое, вульгарное застолье, которые он устраивал, чтобы показать свое богатство и втереться в доверие ко мне и моим самураям. В разгар пиршества и музыки, я вышел на свежий воздух на веранду. Весенняя ночь была прекрасна, пахли ароматные цветы и светила полная луна. Я сложил несколько стихотворных строк и говорил их вслух. Тогда я понял, что я был не один.

В конце веранды стояла женщина-эдзо. Так я встретил Текарэ. Она выглядела как привидение из другого мира. Я был ошеломлен ее красотой. Я желал ее сразу. Но, когда наши взгляды встретились, я почувствовал более, чем физическое влечение. Я увидел в ее облике часть меня самого. Потом она улыбнулась такой милой улыбкой. И я понял, что она была женщиной, которую я искал всю свою жизнь.

Я забрал Текарэ от торговца золотом и привел ее в замок. Сначала я думал, что я должен спать с ней сразу. Но она была такой скромной, так нервничала. Когда я прикасался к ней, она дрожала и она говорила только мягким, вежливым шепотом. Она казалась раненой птицей, которая умрет, если я положу руку на нее. Таким образом, я заставил себя быть терпеливым. Я писать и читать ей стихи. Я дал ей одежду, комнаты в замке, все, что ей хотелось бы иметь. Я хотел ухаживать за ней, пока она не влюбиться в меня так, как я был влюблен в нее. Но как я могу перенести ожидание? О, тоска, мучение!

Наконец-то, мое терпение будет вознаграждено, о, радость! Вчера Текарэ сказала мне — Дорогой, пожалуйста, приходи в мою комнату сегодня вечером? Весь день я едва что-то делать. Когда, наконец, зашло солнце, я пошел к Текарэ. Ее комната была освещена сотнями светильников. Она сидела, одетая в шелковые одежды, что я дал ей, на кровати, покрытой шкурой медведя. Она была похожа на местную богиню.

— Дорогой, я столько ночей ждала вас, — сказала она голосом, полным тоски такой же, что чувствовал я. — Я так тебя люблю.

Ошеломленный радостью, я опустился на колени перед ней, как поклонник перед богиней. Это было то, о чем я мечтал, но я был слишком взволновал, чтобы прикоснуться к ней. Это была Текарэ, которая нашла дорогу к желаниям моего сердца.

— Пожалуйста, позвольте мне показать вам этой ночью свадебную церемонию эдзо, — сказала она.

Она дала мне выпить вина и выкурить серебряную трубку. Вскоре моя голова стала легкой, мои чувства обострились. Странная музыка эхом звучала вокруг меня. Текарэ, казалось, плавает среди огней светильников. Распевая заклинания, она разделась и нанесла таинственные символы на мою обнаженную плоть. Кисть ласкала мою мужественность. Я чуть не упал в обморок от удовольствия. Когда, наконец, я вошел в нее, я чувствовал наше нарастающее настроение. От нее исходило такое лучистое тепло, какого я никогда прежде не испытывал. Текарэ и я действительно были одним целым.

В прошлом, всегда мои чувства к женщине, после того как я занимался с ней любовью, охлаждались. Познав новую женщину и убедившись, что она ничем не отличается от других, я начинал искать новое знакомство. Но с Текарэ этого не произошло. Она оставалась такой же тайной, как и когда мы впервые встретились. На следующий день после свадебного ритуала, она снова была застенчивой и сторонилась меня. Я должен был начинать ухаживать за ней снова и снова, дарить ей все больше подарков, больше писать любовных стихов. Наконец она смягчилась, улыбнулась и пригласила меня в свою комнату. Это повторялось много раз. Я всегда был уверен в ее чувствах ко мне, ее любимого, а не ее господина. Моя любовь к ней и желание быть с ней и угождать ей во всем только увеличивались.

И независимо от того, как часто мы вместе занимались любовью, я никогда не мог досыта насытиться Текарэ. Мы всегда начинали с вина и трубки местной травы, но каждый раз она преподносила мне новый, захватывающий ритуал. Однажды ночью она связала меня и избивала меня кнутом, сделанным из ветвей. Еще одной ночью она вставила рыболовные крючки в мои соски и тянула их веревкой. Она научила меня, как боль усиливает сексуальное возбуждение. Весь в крови я дошел до наивысшего экстаза. Этим удовольствиям я обязан моей возлюбленной.

Я не могу думать ни о чем, кроме Текарэ. Когда я не с ней, я грежу о ней. Вино и дым держат меня в постоянном ступоре. Вместо того чтобы работать, я пишу картины как мы с Текарэ занимаемся любовью. Я почти не слушаю, что говорят мне другие, потому что в моей голове ее голос скандирует заклинания любви. Я пренебрегаю своими обязанностями, не слежу за своим внешним видом и своим здоровьем, я живу как бы в мире сновидений. Это не является нормальным. Но как же быть, если я чувствую себя так замечательно? Я по-настоящему люблю впервые в моей жизни. Все, что я делаю с ней, кажется священным. Пока Текарэ со мной, я буду счастлив.

Когда же я начал опасаться, что я потеряю ее? Я не помню. Знаю только, что меня мучит страх. Я замечаю, как другие мужчины смотрят на Текарэ. А улыбается ли она им? Они смотрят на нее слишком долго? Я так ошеломлен, мои тело и разум настолько ослаблены, что я не могу доверять своим впечатлениям.

Иногда Текарэ говорит, что плохо себя чувствует и ей нужно побыть одной. Однажды ночью, полный подозрений, я спрятался под ее окном. Я услышал шепчущиеся голоса: ее и мужчины. Я видел тени двух слитых фигур. Мое сердце облилось кровью. В конце концов, свет в окне погас. Дверь открылась. На веранду вышел один из моих солдат, молодой, красивый парень. Он шел в темноте, насвистывая себе под нос.

Позже я встретился с Текарэ. Я обвинил ее в неверности. Она отрицала это, я спросил себя, а что я видел? И, возможно, я это нафантазировал, потому что не могу отличить фантазии от реальности. Я должен верить, что Текарэ верна мне.

Мои худшие опасения оправдались. Вчера вечером, после того как Текарэ и я занимались любовью, я впал в глубокий сон. Потом меня разбудили крики и стоны. Фитиль в лампе горел. В свете танцующего огня, я увидел Текарэ и молодого солдата. Они были голыми. Она стояла спиной к стене, ноги вокруг его талии, в то время как он погрузился в нее. Они осмелились заниматься любовью передо мной, как будто меня там не было!

Я попытался возмутиться. Я попытался встать и остановить их. Но я не мог ни двинуться, ни издавать звуки. Мой взгляд поймал Текарэ. Она улыбнулась. Она улыбнулась мне, когда я лежал беспомощным и в ужасе, а она занималась любовью с другим мужчиной!

На этот раз, когда я сказал Текарэ, что я видел, она не стала отрицать. Она рассмеялась. Все сладость ее исчезла. Она превратилась в жестокую незнакомку. Она сказала, что если она хочет другого мужчину, она получит его и ее не волнует, что я ревную.

Я злился на нее. Я поднял руку, чтобы ударить ее, но она оттолкнула меня, а я был так слаб, что я упал. Я обвинил ее в неблагодарности. Я сказал ей, что она не будет больше получать подарки от меня. Она сказала, что не будет мне больше доставлять удовольствия.

Удовольствие! Это так она назвала наши священные занятия любовью!

Я угрожал предать смерти любого человека, который развлекался с нею. Она сказала, что к тому времени, когда я закончу, у меня не останется ни одного слуги. Я пригрозил отправить ее обратно в племя, если она будет так себя вести. Но она сказала, что если я сделаю это, я никогда ее больше не увижу. И я сам знаю, что мои угрозы никуда не годятся. Я в ее власти.

Что же мне делать? Теперь я боюсь Текарэ так же, как и люблю ее. Она околдовала меня злыми чарами, сделала меня собственной жалкой тенью, я должен освободиться от нее, но как?

После долгих раздумий, я понял, что я должен уничтожить ее, прежде чем она полностью разрушит меня. Ночью я лежу с открытыми глазами, планируя ее смерть. Если я захочу зарубить ее мечом, она одолеет меня, прежде чем смогу ударить ее. Возможно, я смогу перерезать ей горло, пока она спит. Но я не могу видеть, как она умирает. Я должен напасть на нее потихоньку, когда она меньше всего этого ожидает, когда она не может остановить меня. Может, я должен отравить ее еду. Или установите ловушку с луком на дороге, которой она ходит. Но все это надо сделать в ближайшее время, пока у меня еще есть шанс на спасение. О, боги, дайте мне волю к действию!

Когда Сано прочитал до конца записей в дневнике, он был настолько шокирован, что едва замечал, как падает снег за окном, вонищу внутри нужника, или то, что его руки замерзли. Но у него не было времени, чтобы обдумать значение того, что он прочитал, потому что раздался громкий стук в дверь.

— Почтенный канцлер, что вы так долго? — сказал Гизаемон. — Выходите, или я сломаю дверь.