Императрица снежной страны

Глава 7

Гизаемон и конвой вывели Сано и Хирату наружу, к домику для чайных церемоний, с соломенной крышей, дощатыми стенами и каменным умывальником перед входом. Этот символ японской высокой культуры на чуждом севере выглядел неуместным. Сано почувствовал беспокойство, увидев привычную картину, словно полетев на Луну, он увидел привычную домашнюю обстановку. Он думал, что после того, что он уже повидал здесь, уже ничего не сможет поразить его, но когда они с Хиратой и Гизаемоном зашли в этот коттедж, он понял, насколько он был не прав.

В сосновом гробу, установленном на полу, между грубых деревянных колонн, которые поддерживали потолок, лежал труп. Вокруг него были рассыпаны золотые цветы лотоса и латунные розетки с ладаном. Текарэ была одета в дорогое золотое шелковое кимоно, расшитое золотыми лилиями на фоне темной воды. Ее густые, волнистые черные волосы были разбросаны веером по подголовной подушке. Ее глаза были закрыты, руки лежали вдоль боков. Правитель Мацумаэ обеспечил сохранение останков своей возлюбленной. Холод законсервировал ее, хотя лицо была сухое, как у утопленника. Сначала Сано подумал, что посинение вокруг рта было следом разложения, но потом понял, что это татуировка, какие Рейко видела накануне у женщин-эдзо.

— Мертвой возлюбленной правителя Мацумаэ была женщина-эдзо, — подумал Сано.

Когда он и Хирата остался осматривать труп, он заметил плоские шелковые подушки рядом с головой Текарэ. Правитель Мацумаэ, должно быть, проводил часы на коленях рядом с ней. Он продолжал поклоняться ей во время траура. Сано думал о сцене в комнате правителя Мацумаэ. Его разум не мог принять то, что он видел, слышал и чувствовал. Конечно, мертвая Текарэ не вселилась в правителя Мацумаэ, скорее безумие заставило его разыгрывать ее роль. Но одержимость духом, казалось, была достаточным объяснением тому, что беспокоило его, а у Сано — пленника не было другого выбора, кроме как действовать в соответствии с этим предположением.

— В этих местах принято брать женщин-эдзо в наложницы, — сказал Гизаемон. — Тут мало японских женщин, да и некоторым мужчинам нравятся здешние красотки.

Сано поднял брови на это замечание:

— Вы не одобряете?

— Только из-за неприятностей, которые это может вызвать. Как это случилось с моим племянником.

— Разве тебе не нравилась Текарэ? — спросил Хирата.

— Она была так же хороша, как и любая из них.

— В общем, вас мало заботят отношения с эдзо?

Гизаемон пожал плечами:

— Они имеют свою область применения. Если не будет их, то наш клан станет рядовым поставщиком пехотинцев для сегуна, а не правящей торговой монополией.

Хирата с Сано обменялись взглядами, отметив отношение Гизаемона. Сано спросил:

— Можете ли вы сказать мне, как она умерла?

— Она была ранена стрелой, выпущенной из установленного самострела. Когда-нибудь видели такие штуки? Когда Сано покачал головой, Гизаемон объяснил:

— Это здесь используют для охоты, лук прикрепляется к дереву или вбитым колышкам, тетива натягивается и удерживается специальным колышком, который освобождается, с помощью веревки натянутой на звериной тропе. Когда животное задевает бечеву, то лук выпускает стрелу. Обычно так охотятся на оленей.

Большим и указательным пальцами он взял за отворот халата женщины и осторожно открыл ее. Открылась ее сероватая плоть и сморщенные груди. Между ребер была уродливая почерневшая рана с гнилью.

— Хороший, точный выстрел, — сказал Гизаемон.

Сано услышал удовлетворение в его голосе.

— Почему правитель Мацумаэ считает, что Текарэ убили? Возможно, ее смерть была случайной? Она задела ловушку, расставленную для оленей?

— Ни в коем случае, — презрительно сказа Гизаемон. — На той дороге никто не охотится. Ловушки не ставят так близко к городу. Нет, это не было случайностью.

Он добавил:

— Эта стрела, которая убила ее, была совсем не простая. Наконечник был отравлен суркуайем.

— Суркуай? — Сано нахмурился, услышав незнакомое слово.

— Это местное зелье из растений аконита и табака, шипов ската и других ядовитых вещей. Попади им в любое место на теле медведя, и он умрет, пройдя не больше двухсот шагов. Охотнику остается только последовать за ним, пока он не упадет. От него есть только одно лекарство. Сразу срезать отравленную плоть и промыть рану. Как вы можете видеть, именно это она и попыталась сделать.

— Голыми руками, — сказал Сано, поскольку он и Хирата видели следы ногтей вокруг раны.

— Малышка знала, что надо делать, — бессердечно сказал Гизаемон.

Сано подумал, что его негативное отношение к Текарэ дает благодатную почву для расследования убийства.

— Как вы думаете, кто ее убил?

— Должно быть эдзо. — Уверенно сказал Гизаемон.

— Почему вы так считаете?

— Лук является оружием эдзо. Яд — эдзо. Один плюс один равняется двум.

— Вы так говорите, как будто вы хотите, чтобы убийцей был кто-то из эдзо, — сказал Сано. — Почему?

Некоторая снисходительность промелькнула на обветренном лице Гизаемона. — Позвольте мне объяснить ситуацию. Здесь, на острове Эдзо, почетный канцлер, отношения между эдзо и японцами всегда были напряженными. Они нас не любят, за то, что мы их держим в подчинении на их собственной территории и контролируем их торговлю с внешним миром. Они хотят приходить и уходить, когда им заблагорассудится.

— Это понятно, если станут продавать свой товар непосредственно потребителям в Японии, то могут устанавливать свои цены и исключат Мацумаэ из числа посредников их сделок, — сказал Сано. — Я знаю. Что еще ты имеешь в виду?

— До сих пор у нас все держалось на уговоре. Эдзо живут сами по себе, мы позволяем им выбирать собственных лидеров, распоряжаться в собственных деревнях, хранить свои традиции, соблюдать свои обряды. Но это не всегда срабатывает.

— Время от времени эдзо восставали.

— Правильно. Даже несмотря на это, как бы эдзо ни старались, они никогда не смогут нас одолеть. Но кому нужны неприятности? Гораздо лучше взять их полностью под наше управление.

Его слова выдавали планы войны с целью покорения эдзо и присоединения их территории к Японии. Сано думал о тех, кто недавно спас его, Рейко и их спутников. Теперь он посмотрел на дело об убийстве в более широком контексте политики. Оно расширилось далеко за пределы справедливого отношения к одной мертвой женщине. Если эдзо убили Текарэ, это даст правителю Мацумаэ повод подчинить варваров, хотя она принадлежала к их собственному народу. Выходит, от результатов этого расследования зависело выживание целого народа.

Но Сано чувствовал огромную ответственность при расследовании этого преступления. Его собственная судьба, жизни его жены, сына и друзей зависели от его успеха. Он не мог уклониться от компрометирующих эдзо данных, ведь, возможно, один из них был убийцей.

— Зачем эдзо понадобилось убивать Текарэ? — спросил Сано.

— Кто знает? Что-то не поделили. Кого это волнует? — сказал Гизаемон тоном, дескать, кто знает, почему варвары могут убивать друг друга.

— Я обещал правителю Мацумаэ найти убийцу Текарэ, — сказал Сано. — Я сомневаюсь, что он был бы доволен обвинением в убийстве целого народа в целом. Знание того, почему она умерла, может привести меня к тому, кто ее убил.

— Ну, я не тот человек, который может сказать вам, почему, — сказал Гизаемон. — Лучше об этом поговорить с эдзо.

— Я так именно это и намерен сделать, — сказал Сано, — но сначала я должен поговорить с вами, о моем сыне.

Закаленное лицо Гизаемона мгновенно напряглось.

— Что с ним случилось? — Сано ткнул. — Где он?

Гизаемон покачал головой.

— Что вы имеете в виду? Что вы не знаете или вы не скажете мне?

— Я имею в виду, вы не можете заставить меня говорить что-либо, что может быть использовано против моего племянника, — сказал Гизаемон с упрямством преданного своему хозяину самурая.

Гнев Сано на правителя Мацумаэ распространился и на Гизаемона, который, он подозревал, знал, что случилось с Масахиро. — Это невинный восьмилетний ребенок, жизнь которого стоит на кону. Как вы можете ничего не делать?

Гизаемон сдвинул густые брови:

— Я пытаюсь изо всех сил, чтобы следить за порядком в Эдзо и сводить к минимуму ущерб, который Текарэ наносит через моего племянника. Не назвал бы, что это "ничего". Поставьте себя на мое место. Один пропавший мальчик не стал бы главной вашей проблемой.

Логичность этого замечания нисколько не приуменьшила желание Сано найти Масахиро и его решимость прибегнуть к помощи Гизаемона, который здесь казался единственным человеком, обладающим здравым смыслом, даже если он был вероятным подозреваемым убийстве. — Вы не должны предавать своего племянника. Просто дайте мне возможность искать моего сына.

— Я не могу этого позволить. Ты должен раскрыть преступление. Мне приказано помочь вам в этом и ничего больше.

— Господин Мацумаэ может и не знать.

Гизаемон жестко усмехнулся.

— Я не собираюсь здесь помогать ни вам, ни кому-либо еще. Если вы хотите вернуться с этого острова живым, то вам лучше забыть про вашего сына, меньше тратить время на пустые разговоры и найти убийцу.

Хотя Сано уже понял, насколько более серьезной была ситуация на острове, чем он предполагал вначале, и насколько разумным был совет Гизаемона, он сказал:

— В случае, если вы не понимаете ситуацию, хочу вам сообщить, что ваш племянник поставил вас в очень плохое положение. В конечном счете, он будет привлечен к ответственности за свои действия. Вы действительно хотите, чтобы вместе с ним пострадал весь клан?

— Это мой долг — идти туда, куда идет мой господин, — горячо произнес Гизаемон, давая понять, что долг для него не только в Бусидо. — Я с радостью покоряюсь его желаниям.

— Сотрудничайте со мной, и я помогу вам избегнуть последствий позже, — настаивал Сано.

— Забудьте об этом.

— Если мой сын здесь, по крайней мере, попросите правителя Мацумаэ, чтобы отдал его мне. Используйте свое влияние, чтобы спасти его.

Печаль в его глазах говорила, что Гизаемон не был столь бессердечным, каким казался, но он покачал головой. — Я больше не имею никакого влияния на правителя Мацумаэ. Никто не имеет, за исключением Текарэ.

Сано ощутил горечь поражения, но все же отказался его признать. Это был не единственный путь к цели. Учитывая ситуацию, он сказал:

— Я поговорю с людьми эдзо. Можете ли вы привести меня тех, кто был вблизи города в ночь убийства?

— Это то, что я могу сделать.

Рейко метнулась по закоулкам гостевого квартала и присела среди кустов. Ее сердце трепетало от радости удачно совершенного побега. Но куда она должна идти в первую очередь? Сколько времени пройдет прежде, чем охранники обнаружат, что она пропала?

Довольная своими меховыми сапогами, Рейко тащилась через заснеженный сад. Замок Фукуяма оказался больше, чем это показалось вчера, с множеством зданий. Ее сердце упало от размеров территории, на которой она должна была искать Масахиро.

Если он вообще был здесь.

Если он еще жив.

Рейко постаралась выкинуть эти мысли из головы. Когда она огибала дворец, она услышала голоса мужчин, идущих к ней. Она нырнула за высокий каменный фонарь. Двое охранников обогнали ее. Она всюду видела другие патрули. За безопасностью здесь следили еще сильнее, чем в замке Эдо. В конце концов, она попадется на глаза человеку, который поймет, что она не была одной из горничных. Она проскользнула через ворота и оказалась в середине темных хозяйственных построек.

Здесь были хранилища с оштукатуренными стенами, обитыми железом дверьми и черепичными крышами. Из кухни исходили запахи еды и дыма. Тут Рейко услышала голоса, перекрывающие общий шум, стук и шипение внутри. Слуга вышел из угольного склада и вылил помои. Рейко, отвернувшись, прошла мимо него и выскочила в другие ворота.

Собачий лай испугал ее. Четыре огромные, злые собаки бросились к ней, обнажив свои зубы. Рейко вскрикнула и, защищаясь, подняла руки.

Прозвучала команда на языке эдзо. Собаки остановились недалеко от Рейко, их глаза в упор смотрели на нее, шерсть стояла дыбом, они злобно рычали, но не нападали. Подняв голову, Рейко увидела стоящую за ними женщину-эдзо, она находилась под навесом для саней и собачьей упряжи. Она была наложницей, которую Рейко защитила от госпожи Мацумаэ.

Женщина позвала собак, которые повернулись и подбежали к ней, сделавшись послушными и ручными, как домашние животные. Она почесала их за ушами и улыбнулась Рейко застенчиво, но дружелюбно. Понимание перешло через барьер опыта и культуры, которые разделяли их. Рейко заступилась за нее, и она хотела как-то отблагодарить. Рейко тоже улыбнулась. Это делало ее союзником более надежным, чем Сирень. Но как же Рейко сможет ей объяснить, что ей нужно?

Женщина-эдзо украдкой огляделась, проверяя, что за ними никто не наблюдает. После она поманила Рейко. — Проходи, — прошептала она на японском языке.