Индиго

Глава 16

Эстер удивилась, обнаружив Фостера у своей двери рано утром следующего дня. Он выглядел очень расстроенным.

— Что-то случилось? — спросила она, когда он вошел.

— Где ты была вчера вечером? — многозначительно спросил он.

— Прости, что?

— Я заезжал вчера вечером, чтобы поговорить с тобой. Тебя не было.

Эстер не сочла нужным сообщать ему о своем местонахождении, поэтому вместо этого спросила:

— Что ты хотел обсудить?

Он спросил прямо:

— Вы с Вашоном угрожали Дженин?

Эстер замерла.

— Что?

— Она говорит, что застукала вас за прелюбодеянием в школе, и вы пригрозили причинить ей вред, если она кому-нибудь расскажет.

— Что она сказала?!

— Ты меня расслышала, — сердито рявкнул он. — Эстер, как ты могла позволить Вашону превратить тебя в шлюху?

Глаза Эстер расширились.

— Фостер…

— Эстер, в Джанин нет ни капли подлости. Вы двое привели ее в ужас.

— Она сказала, почему Гален угрожал ей?

— Я уже сказал тебе. Потому что вы не хотели, чтобы кто-то знал о вашей грязной тайне.

— Это неправда.

— Зачем ей лгать?

Эстер набралась терпения и ответила:

— Я не знаю, Фостер, зачем Дженин лгать?

— Ты называешь мою жену лгуньей?

— Я никак ее не называла, Фостер, по крайней мере, пока.

Он обиделся.

— И подумать только, что я собирался жениться на тебе.

— Заставляет содрогнуться от ужаса, не так ли?

— Ты стоишь здесь и насмехаешься надо мной? Я думал, мы друзья.

— Я тоже так думала, но теперь я хочу, чтобы ты ушел.

— Эстер, я не позволю тебе клеветать на мою Дженин.

— Вон из моего дома, Фостер. Сейчас же!

Он бросился к двери.

— Это еще не конец, Эстер Уайатт.

— Согласна.

Она хлопнула дверью с такой силой, что в буфете задрожала посуда.

День стал еще более странным, когда Эстер поехала в Ипсиланти. Она зашла в пансион Кейт Белл, чтобы купить последний номер «Освободителя», но женщины внутри взволнованно окружили ее.

Олимпия спросила:

— Эстер, это правда, что вы с Вашоном собираетесь пожениться?

Кейт крикнула из-за головы посетительницы.

— В тихом омуте… Поздравляю, Эстер. Он красивый мужчина!

Эстер буквально завалили вопросами о дате свадьбы, свадебных платьях и предложениях организовать торжество. Одна женщина даже предложила свою дочь в качестве солистки церемонии. Эстер хотелось посмеяться над всем этим шумом, но она была слишком потрясена.

— Тихо! — крикнула она.

Все замерли.

Эстер сказала:

— Спасибо вам. Насколько я знаю, мы с Галеном Вашоном не собираемся жениться. Кто это сказал?

— Виола Уэлш, — неуверенно признался кто-то.

— Виола Уэлш? — воскликнула Эстер. — Все здесь знают, что этой женщине нельзя доверять. От кого она это услышала?

Никто не знал.

— Но мы видели, как Вашон смотрел на тебя в тот вечер на вечеринке!

Хор женских голосов поддержал эту позицию.

— Это не значит, что мы собираемся пожениться.

— Если бы он так смотрел на меня, я бы вышла за него замуж еще до захода солнца, — пропищал кто-то.

Раздался смех, за которым последовал еще один одобрительный возглас.

Эстер покачала головой.

Кейт разочарованно сказала:

— Мы думали, ты дашь нам тему для разговоров на все лето, Эстер. Но это не так, да?

— Нет, Кейт, извини.

Раздался хор стонов.

Эстер рассмеялась, купила свою газету и ушла.

Но к тому времени, когда Эстер вернулась домой поздно вечером, она не находила ничего смешного в визите Фостера. Неужели он действительно верил, что она позволит кому-то превратить себя в шлюху? Гален никогда не относился к ней иначе, как с нежным уважением. Если бы он растоптал ее достоинство, она сомневалась, что когда-нибудь снова с ним заговорила. Тем не менее, Фостер, очевидно, поверил лживым словам своей жены, как и предсказывал Гален. И как Виола Уэлш оказалась замешана в этом? Сплетням недоставало той злобы, которая могла бы указать на Дженин как на первоисточник Виолы. Так кто же это был? Фостер? В этом она тоже сомневалась. Они с Виолой никогда не ладили. Она снова и снова прокручивала в голове эту проблему, но не пришла ни к чему, кроме следующих фактов: Фостер назвал ее шлюхой Галена, и ее соседи надеялись, что она станет его женой.

В тот вечер Би заглянула к ней, чтобы принести немного яиц и поделиться несколькими советами.

— Ты слышала слухи о вас с Вашоном?

— Какие слухи? Те, в которых говорится, что я шлюха, или те, в которых утверждается, что я собираюсь выйти замуж? — ответила Эстер с сарказмом.

— Так ты их слышала?

— Да.

Би спросила:

— Это из-за Вашона у тебя были все эти вопросы тем утром?

Эстер напряженно кивнула.

Би вздохнула.

— Эстер, я знаю тебя с тех пор, как ты впервые приехала на север, и теперь, когда Кэтрин не стало, я чувствую ответственность за тебя. Надеюсь, ты не слишком привязалась к Вашону. Такой мужчина, как он, не женится на таких женщинах, как мы с тобой.

Эстер не сказала Би, что испытывает те же чувства.

— Я знаю, Би. Я не настолько глупа, чтобы гоняться за дымом.

Би улыбнулась.

— Хорошая девочка. А теперь пусть тебя не беспокоят сплетни. Все это скоро уляжется.

Когда Би направилась к своему фургону, Эстер хотела остановить ее, чтобы поговорить о Леме, но решила, что не стоит этого делать; в Уиттекере и без того было достаточно интриг. Эстер не хотела усугублять ситуацию.

На следующий день Андре Рено заехал, чтобы передать записку от своего работодателя. Гален писал, что уезжает из города по делам Черного Дэниела и вернется через несколько дней. Он подписал ее «С любовью, Гален.»

От того, что он нашел время написать ей о своих планах, у нее защемило сердце, однако она почти сразу же начала скучать по нему.

Прошло три дня без дальнейших известий. Она не знала, что он вернулся, пока однажды утром Рэймонд Левек не постучал в ее дверь.

При виде Левека Эстер задумалась, не случилось ли что-нибудь с Галеном.

— Он ранен?

Рэймонд усмехнулся:

— Нет, я приехад, чтобы отвезти тебя к нему. Макси не разрешает ему выходить из дома.

— Почему, он болен?

— Нет, он злится.

— На кого? Надеюсь, не на меня.

— Нет, на тебя — никогда. На Фостера Квинта.

Эстер вздохнула.

— Что Фостер натворил на этот раз?

— Я предоставлю объяснения Галено. Пойдем, мы должны поторопиться, пока огненный рев дракона не спалил дом дотла.

Похоже, Фостер поговорил с Галеном о предполагаемых угрозах в адрес Дженин. Гален пытался успокоить Фостера, но, когда тот отказался вразумляться, Гален не поскупился на слова. Он рассказал Фостеру, почему угрожал Дженин, и кто на самом деле прелюбодействовал в здании школы. Фостер пришел в такую ярость, что потребовал удовлетворения и велел Галену позвать своих секундантов. Гален, конечно, рассмеялся, что только еще больше разозлило Фостера, но, когда Фостер начал обвинять Галена в том, что он разрушил репутацию Эстер, и поклялся рассказать всей округе о происходящем скандале, Гален велел Рэймонду выставить его за дверь, пока тот не начал буйствовать.

Эстер, которая сидела в кабинете Галена и выслушивала это, спросила:

— Фостер вызвал тебя на дуэль?

— Да. Он хоть знает, что я могу убить его с завязанными глазами? Я никому не позволю заклеймить тебя шлюхой и остаться в живых. Выходи за меня замуж, Эстер.

На мгновение она чуть было не согласилась, но потом вспомнила свой разговор с Би, и голос Би эхом прозвучал у нее в голове… Такие мужчины, как он, не женятся на таких женщинах, как мы с тобой…

Эстер медленно покачала головой.

— Ты носишь моего ребенка…

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Ты самая противоречивая женщина, которую я когда-либо встречал, Эстер Уайатт. Я не допущу, чтобы мой ребенок рос без отца.

— Что, если я выйду за тебя, а ребенка не будет? Что тогда? Что произойдет, если ты на всю жизнь свяжешь себя узами брака с бывшей рабыней с руками цвета индиго, которую ты даже не сможешь представить на людях?

— Может, перестанешь использовать это как оправдание? Ты боишься, Эстер. Боишься, что любовь ко мне превратит тебя в женщину, которая сама не знает, чего хочет.

Она отвела взгляд, но он продолжил:

— Ты боишься, что закончишь так же, как твой отец, но подумай, как сильно твой отец, должно быть, любил твою мать, раз пожертвовал самим своим существованием. Он любил ее достаточно сильно, чтобы не беспокоиться о том, что у него не будет свободы. Любил ее настолько, что отвернулся от мира и от всего, что у него было. Это требовало силы, Эстер Уайатт, силы, о которой ты никогда не узнаешь, и все потому, что ты боишься довериться своему сердцу.

Эстер вздернула подбородок, но ничего не сказала.

— Вот как сильно я люблю тебя, Индиго. На следующей неделе ты станешь моей женой, хочешь ты этого или нет.

— Ты не можешь заставить меня выйти за тебя замуж, Гален.

Гален не стал спорить.

— Ты будешь в церкви в воскресенье?

Она кивнула.

— Хорошо. Я тоже.

Эстер встала. В его глазах светилась решимость, которая сделала ее слабой.

— Ты будешь моей… — прошептал он. — И да помогут святые нам обоим.

Той ночью Эстер лежала в постели, гадая, каким образом, черт возьми, Гален планировал добиться ее руки. Она не могла понять, как он мог добиться этого без ее согласия, но мысль о том, что он действительно может добиться своего, заставила ее всю ночь ворочаться с боку на бок. Утром она проснулась беспокойной, усталой и все еще не могла понять, что задумал Гален.

Два дня спустя в церкви Эстер припарковала своего мула и повозку в поле среди фургонов и животных других прихожан. Она заметила, что некоторые люди, которые обычно приветствовали ее с улыбкой и дружелюбным взмахом руки, намеренно избегали ее взгляда. Она могла только предполагать, что Фостер выполнил свои угрозы. Уязвленная этими взглядами, она проглотила унижение и продолжила вести себя так, словно ее это не задело.

Эстер подошла к скамье и села. Она старалась не показывать своих расстроенных чувств остальным прихожанам, но это было трудно сделать, когда она слышала, как перешептываются за ее спиной и на скамьях вокруг нее.

Через несколько мгновений в церковь вошли Фостер и Дженин, и шепот стал громче. Это был первый раз, когда Эстер увидела Дженин после того дня в школе. Дженин демонстративно избегала взгляда Эстер. Фостер, напротив, сердито кивнул Эстер и занял свое место рядом с Дженин на передней скамье.

Эстер была рада видеть, что Би вошла и села рядом с ней. Вскоре к ним присоединились Кейт Белл и ее муж Гарольд, а также Олимпия и ее престарелая мать Августа.

Не успели они все устроиться, как вошел Гален Вашон. Шепот стал быстрым и яростным, и все в церкви, включая Эстер, обернулись, чтобы посмотреть на него. Он не обратил внимания ни на кого из любопытных прихожан. Он просто занял место через проход от того места, где сидела Эстер со своими друзьями.

Би и остальные вопросительно посмотрели на Эстер, но она последовала примеру Галена и отказалась отвечать на их вопросы. Когда органист начал играть, она встала вместе с остальными прихожанами и запела «Процессию».

Эстер отметила, что Гален, как всегда, был одет безукоризненно. В своем черном наряде он был, безусловно, самым красивым мужчиной в округе. Несмотря на то, что в последний раз, когда они были вместе, они с Галеном расстались не по-дружески, она не могла отвести глаз от его золотистой внешности, и другие прихожанки церкви тоже. Казалось, даже Дженин не осталась равнодушной. Она продолжала оборачиваться, чтобы посмотреть на него, пока враждебные взгляды Фостера не заставили ее перевести взгляд на переднюю часть церкви. Когда затихли последние звуки процессии, все снова сели.

Преподобный всегда был хорошим другом делу свободы и людям в общине, но он смотрел на жизнь со строгой моралью, продиктованной временем и его собственным пониманием этого слова. Он поднялся на кафедру и произнес громогласную проповедь, осуждающую грехи плоти. Он говорил об обмане и сатане, искушении и Адаме и Еве. Он упомянул имена библейских шлюх и рассказал о том, как все они получили по заслугам. Эстер застыла как вкопанная, разрываясь между унижением и яростью. Фостер, с другой стороны, продолжал демонстративно оборачиваться и смотреть в сторону Эстер, чтобы оценить ее реакцию. Она встретила его взгляд с каменным выражением лица.

С Галена было достаточно. Он оглядел церковь, взбешенный тем, что эти провинциалы посмели очернить женщину, которую он любил. Он не позволит вывалять ее в грязи только потому, что она стала частью его жизни. Его огромное богатство и влияние защитят ее от последствий сплетен, которые возникнут в результате того, что он собирался сделать. Он просто надеялся, что она увидит справедливость в его действиях и в конце концов простит его.

Когда Гален встал посреди проповеди преподобного Адамса, голос преподобного дрогнул, а затем смолк. Сердце Эстер заколотилось, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. В церкви воцарилась абсолютная тишина.

Гален заговорил в напряженной тишине.

— Преподобный, поскольку мы все знаем, для кого предназначен эти огонь и сера, почему бы вам просто не подготовиться к проведению бракосочетания?

Глаза Эстер расширились от удивления, а прихожане начали возбужденно гудеть.

Гален повернулся к Эстер, затем снова к преподобному, который выглядел таким же ошеломленным, как и все остальные.

— Ходят слухи, что Эстер Уайатт — моя шлюха. Вы ошибаетесь. Я хочу, чтобы она стала моей женой.

Несмотря на явный шок, которым было встречено его заявление, он устремил свой пылающий взгляд на Фостера, у которого хватило ума обернуться.

— Эстер Уайатт — моя любовь… мое сердце.

Затем он повернулся к Эстер. Не сводя с нее глаз, он начал декламировать низким, звучным голосом:

— Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста!

пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих,

одним ожерельем на шее твоей.

О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста!

о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!

Эстер слышала тихие вздохи позади себя, но не могла пошевелиться.

— Твои губы, о моя супруга, сочны, как соты: мед и молоко у тебя под языком…

Твой пупок подобен круглому кубку, в котором нет недостатка в напитках…

Сочленения твоих бедер подобны драгоценным камням…

Каждое слово было наполнено жаром и страстью. Глаза Эстер закрылись. Подобные декламации были неуместны в церкви, даже если Гален цитировал четвертую и седьмую главы Песни Соломона. Чувства Эстер были словно обласканы. Она задумалась, была ли великая африканская царица Савская так же тронута, когда Соломон произнес эти слова, признаваясь в любви.

Гален, казалось, ждал от нее какого-то ответа, но Эстер не могла даже вздохнуть; она никогда не была вовлечена ни в что настолько невероятное, как это, и никто другой в церкви тоже.

Преподобный только усилил напряжение, когда позвал:

— Эстер Уайатт, подойдите, пожалуйста, к алтарю.

Она не сомневалась, что скажут сплетники, если она откажет ему, их языки разорвут ее в клочья. Даже если она согласится, о сегодняшних событиях все равно будут рассказывать по дороге из Уиттакера в Чикаго и обратно.

Преподобный Адамс позвал ее снова. У нее не было другого выхода, кроме как встать. Заставляя себя не обращать внимания ни на что и ни на кого вокруг, Эстер на дрожащих ногах двинулась к алтарю.

У алтаря Гален повернулся к ней и улыбнулся, и, не в силах сдержаться, она улыбнулась в ответ. Она согнула палец и поманила его к себе, чтобы прошептать ему на ухо. Она прошептала:

— Ты заплатишь мне за это…

Он ухмыльнулся.

Эстер встала рядом с Галеном и позволила сделать себя его женой. Когда короткая церемония закончилась, все зааплодировали. Гален легонько поцеловал ее в лоб, чтобы скрепить союз, затем взял за руку и вывел из церкви.

В карете Эстер сидела молча. Гален дал сплетникам пищу для разговоров на десятилетия вперед. Она все еще чувствовала, как его слова вибрируют в ее сознании, когда он произносил слова Соломона.

Она должна была признать, что часть ее была в восторге от этого союза; в конце концов, она действительно любила Галена, но находила серьезные недостатки в его методах. Как он смеет навязывать ей это? Он снова добился своего, и независимо от того, думал он, что она боится полюбить его или нет, ей все равно нечего было предложить такому мужчине, как он, — ни богатства, ни статуса. Она принесет с собой только свое рабское прошлое и стремление покончить с рабством. Она сомневалась, что в его социальном окружении эти качества кто-то оценит.

Она посмотрела в его сторону и встретила его выжидающий взгляд.

— Сомневаюсь, что преподобный когда-нибудь снова воспользуется этим отрывком.

Гален усмехнулся.

— Я думал, он проглотит свой язык.

Эстер выдержала его улыбающийся взгляд и тихо призналась:

— Я никогда не была настолько тронута.

Он наклонил голову, чувствуя, как его чувства к ней становятся еще сильнее. Он прошептал:

— Ты — мое сердце.

Его ответ заставил ее воспарить духом, но она почувствовала необходимость спросить:

— Но разве ты не мог заявить об этом менее драматично?

Он пожал своими широкими плечами.

— Ты же знаешь, я никогда ничего не делаю наполовину, это не в моем характере, к тому же, ты постоянно говорила «нет».

— Ответ, который ты никогда не мог принять.

— Нет, только не тогда, когда речь о том, что я очень хочу.

В его глазах она увидела искрящуюся страсть, и ее чувства вспыхнули с новой силой.

Он легко добавил:

— Если бы я ждал твоего согласия, ребенок, которого ты, возможно, носишь, был бы уже женат и имел собственного ребенка.

Она покачала головой, услышав его насмешливую логику.

Затем он спросил:

— Итак, ты ненавидишь меня?

Она встретила его сияющий взгляд.

— Стоило бы, но не могу.

— Прости, — искренне сказал он ей.

— Если я беременна, ты заведешь любовницу?

Гален заглянул в ее черные, как алмазы, глаза.

— Нет, о таком я не думал. Почему ты спрашиваешь?

— Я… думала, что именно так поступают мужчины твоего круга. Я имею в виду, заводят любовниц.

Гален понял, что она говорит совершенно серьезно.

— У меня уже есть любовница, Индиго. Ты.

— Гален, я твоя жена. Любовницы нужны для… — она заколебалась.

Он попросил ее закончить фразу.

— Для чего? Удовольствия?

Она утвердительно кивнула.

— Ты права, они созданы для удовольствия, и потому им дарят платья и очень экстравагантные украшения. Их берут в поездки в экзотические страны и знакомят с экзотическими видами и звуками — все это я планирую сделать для тебя.

В конце короткой поездки карета остановилась перед «Безумием». Когда Эстер взяла его за руку, чтобы спуститься, она спросила:

— Это то место, где мы будем жить?

— Не знаю, я приехал сюда по привычке. Если ты хочешь, чтобы мы жили в твоем доме, мы так и сделаем.

— Я полагаю, это мы можем обсудить позже.

Он согласился. Когда она встала перед ним, Гален протянул руку и погладил кончик ее темной брови.

— Ты не окажешь мне услугу?

— Если смогу.

— Когда мы войдем в дом, ты можешь сказать Макси, что не ненавидишь меня за то, что я сделал с тобой сегодня? Она была очень зла, когда узнала о моих планах.

— Насколько зла?

— Так зла, что позволила Рэймонду съесть мой десерт вчера вечером.

Эстер усмехнулась.

— Так сильно? Знаешь, стоило бы позволить тебе страдать.

— Но, поскольку ты любишь меня, ты этого не сделаешь.

Она действительно любила его, всем сердцем и душой.

— Да. Потому что я люблю тебя, я этого не сделаю.

Он поцеловал ее в губы.

— Ты идеальная жена.

— А ты неисправим.

Внутри Макси выстроила всю прислугу, чтобы познакомиться с ней. Эстер познакомилась с садовником, конюхами, двумя горничными с верхнего этажа и кучером. Все они были одеты во все самое лучшее, и Эстер никогда в жизни не чувствовала себя так неуютно. Как, скажите на милость, она могла привыкнуть к тому, что у нее будут слуги? Несмотря на свое беспокойство, она поприветствовала всех улыбкой, а затем позволила своему новому мужу проводить себя наверх.

Эстер стояла в большой спальне Галена, охваченная воспоминаниями о том, как она была здесь в последний раз. Зная, что некоторые пары спят в разных постелях, она спросила:

— А где я буду спать?

Гален нежно приподнял ее подбородок. Заглянув ей в глаза, он сказал:

— Любовницы всегда спят со своими любовниками, малышка.

Сердце Эстер учащенно забилось.

— Тогда, полагаю, я останусь здесь, с тобой.

— Вряд ли я смогу доставить тебе удовольствие, если ты будешь в другом крыле, не так ли?

Ее сердце забилось быстрее.

— Нет, не сможешь.

Он поцеловал ее и сказал:

— Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

Он взял ее за руку и повел через дверь, которая соединяла спальню Галена с соседней комнатой поменьше. Это была прекрасно обставленная гостиная, но мебель была скрыта под грудами одежды какой-то незнакомой женщины. Эстер подумала, не принадлежала ли вся эта одежда его тете Расин. Здесь были накидки, дневные и бальные платья, дорожные костюмы и дамские сумочки. В одном углу комнаты не было ничего, кроме обуви самых разных оттенков и фасонов. Вдоль стены в ряд высотой с ее голову были сложены шляпные коробки. В комнате не было ни одного свободного места. Каждый дюйм был завален женской одеждой. Это место напоминало магазин одежды.

Эстер не могла представить, что у одного человека может быть так много вещей, но она предположила, что это обычное дело для женщин такого класса, как Гален.

— Эти вещи принадлежат твоей тете?

— Нет, они принадлежат тебе.

Эстер застыла.

— Мне?!

Он кивнул.

— Я уже давно говорил тебе, что хочу одеть тебя в шелка, так что… — закончил он, пожав плечами, как будто этого было достаточно для объяснения. Эстер могла только смотреть по сторонам. Она была настолько ошеломлена, что не знала, что сказать.

Стараясь ни на что не наступить, Эстер медленно прошлась по комнате. Она увидела зимние накидки с меховой подкладкой, сапоги для верховой езды и легкое, как паутинка, ночное белье. Здесь были вечерние перчатки, чулки лайкового цвета и блузки из шелка. Она увидела летние палантины, еще несколько туфель и мягкие бархатные мантии. Пораженная огромным количеством одежды, она оглянулась на Галена, все еще не зная, что сказать.

Он слегка улыбнулся.

— Полагаю, ты считаешь, что я слегка перегнул палку.

Она кивнула.

— Да, слегка.

Затем она спросила:

— Куда, черт возьми, я все это надену? Здесь достаточно, чтобы одеть каждую женщину в стране.

Казалось, ему доставляло удовольствие просто наблюдать за ней.

Эстер перевела взгляд на роскошные бальные платья.

— Никто не снимал с меня мерки. Откуда ты знаешь, что все это подойдет?

— Ах, ты забыла, я сняла с тебя мерки своим способом. Я знаю, что твоя талия помещается в моих руках. Я могу закрыть глаза и вспомнить, сколько мне нужно времени, чтобы ласкать тебя от бедер до кончиков пальцев ног. Я знаю, что твои груди наполняют мои ладони, как…

Эстер вскинула руку, прерывая его декламацию.

— Прошу прощения за то, что сомневался в тебе.

Он улыбнулся улыбкой настоящего мужчины.

Эстер покачала головой.

— Тебе действительно нужен кто-то, кто мог бы обуздать твою расточительность, Гален.

— Вот почему у меня есть ты, малышка.

Он наблюдал, как она продолжила свое медленное хождение по комнате. Она остановилась, чтобы взять пару изящных лайковых перчаток. Она просмотрела на них и аккуратно положила обратно рядом с другими пятнадцатью или двадцатью парами, которые он купил. Интересно, что бы она сказала, если бы он сказал ей, что делал покупки для нее с тех пор, как уехал из Уиттакера в октябре прошлого года. Он был рад, что наконец-то смог подарить ей все те прекрасные вещи, которые он собирал в ожидании того, что она станет его. Конечно, тогда он думал о ней скорее как о любовнице, но со временем, когда его страсть усилилась, он понял, что хочет, чтобы она стала постоянной частью его жизни, несмотря на ее опасения, что он подвергнется остракизму со стороны людей своего круга. Мнение окружающих мало что значило по сравнению с тем, чтобы видеть ее улыбку или слышать, как она сладко мурлычет в ответ на его ласки. Эстер была его женой, и будь проклят весь остальной мир.

— Итак? — спросил он. — Что бы ты хотела надеть на ужин со мной сегодня вечером?

Эстер оглядела комнату. Мысль о том, что ей придется выбирать что-то из этого экстравагантного рога изобилия одежды, была немного пугающей.

— Понятия не имею.

— Позволишь помочь тебе?

Она слегка кивнула ему.

Гален подошел и выбрал красивое платье из сапфирово-синего шелка. Он протянул его ей.

— Это.

Взволнованная Эстер взяла шуршащий шелк. Это было самое дорогое платье, которое она когда-либо надевала.

— Мы будем ужинать в каком-нибудь особенном месте?

— Да, здесь.

Эстер подняла на него глаза. Жар, отразившийся в его взгляде, заставил ее задрожать.

— Макси настояла на том, чтобы сегодня устроить особенный свадебный ужин. Если не хочешь, это можно отложить.

Эстер покачала головой.

— Уверена, Макси приложила немало усилий, чтобы приготовить ужин. Я бы не хотела обидеть ее в свой первый день здесь.

Гален тепло улыбнулся в ответ на ее добрую натуру.

— Хорошо. Сегодня днем у меня есть кое-какие дела, но я вернусь к ужину. Макси поднимется и все уберет. Если ты хочешь отдохнуть, кровать в твоем распоряжении.

Эстер была немного подавлена всем этим, но ей пришлось высказать то, что она чувствовала внутри.

— Я все еще не уверена, что чувствую, став твоей женой, Гален.

Гален посмотрел в ее полные правды глаза и ответил:

— Я понимаю, малышка. Мы не будем торопиться, я обещаю. Если в конце концов это покажется тебе невыносимым, что ж, мы обсудим это, когда придет время. Согласна?

— Согласна, — тихо сказала она.

Галену захотелось заключить ее в объятия и поцелуями прогнать ее страхи, но он сдержался. Он обещал ей, что не будет торопиться.

После ухода Галена Эстер на мгновение задержалась, разглядывая красивую одежду, которую он купил.

Вошла Макси, чтобы принести Эстер легкий ланч. Она тоже задержалась на минутку, чтобы полюбоваться богатством одежды.

— Невероятно, — сказала служанка.

Эстер ответила.

— Я чувствую то же самое.

— Я хочу, чтобы вы знали, я была очень расстроена, когда он сказал мне, что собирается сделать сегодня в церкви. Даже Рэймонд не смог его отговорить.

— Гален не производит на меня впечатления человека, которого можно отговорить, как только он выберет путь.

Макси кивнула.

— Но я счастлива, что вы есть в его жизни. Я была рядом с его матерью в день его рождения. Он всегда был особенным для меня. Хотя сегодня я и придираюсь к его методам, я одобряю его выбор.

— Спасибо, Макси.

Эстер хотела поделиться своими страхами, но она недостаточно хорошо знала Макси, чтобы обременять ее своими проблемами. Вместо этого она спросила:

— Я слышала, что вы с Расин называете Галена «драконом», почему так?

Макси улыбнулась:

— Галено был таким уродливым малышом, когда родился. Его крошечное личико было сморщенным и заостренным. Его мать, едва взглянув на него, проворковала, что он уродлив, как дракончик. Это прозвище стало для него ласкательным и закрепилось за ним, когда он подрос.

Эстер мягко улыбнулась в ответ на ее рассказ. Ей с трудом верилось, что он когда-либо не был красавцем.

Голос Макси прервал ее размышления.

— Галено сказал, что вы, возможно, захотите отдохнуть после такого дня, и я с ним согласна. Позже я распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну, а девочки придут помочь вам одеться.

— Макси, на самом деле мне не нужна помощь в одевании, и я сама могу принести себе воду.

Макси просто покачала головой.

— Полагаю, мне следует платить горничным за то, что они ничего не делают?

— Ну, нет, но…

— Никаких «но». Этим они зарабатывают себе на жизнь. Вы жена Галено. Позвольте нам позаботиться о вас, Чикита.

Выражение лица Макси не позволяло продолжать споры, поэтому Эстер молча кивнула.

Эстер пообедала в одиночестве в роскошной комнате Галена. Закончив, она разделась до нижнего белья, забралась в большую кровать и быстро заснула.

Когда она проснулась несколько часов спустя, Макси и две служанки тихо ходили по комнате. Теперь в центре комнаты стояла большая ванна, и служанки наполняли ее из больших ведер. Макси, увидев, что Эстер проснулась, улыбнулась, а затем выпроводила двух молодых женщин вон.

Эстер увидела, что Макси собирается добавить в воду горсть порошков.

— Что это?

— Соли.

— Макси, я не пользуюсь…

Макси высыпала соли в воду. Через несколько мгновений воздух наполнился волнующим ароматом, когда порошки растворились и распространили свой аромат.

— Как моя хозяйка, вы можете позволить себе всю роскошь, которую может позволить мой Галено. Я вернусь позже. Там на столе есть мыло и полотенца.

Она вышла.

Эстер вздохнула. Она задалась вопросом, все ли слуги такие целеустремленные. Эстер вылила оставшееся ведро горячей воды в ванну, сбросила одежду и залезла в нее. По размерам ванна могла соперничать с ванной ее дедушки дома. Вода окружала ее, как теплые объятия возлюбленного. Соли делали воду такой мягкой, что ей казалось, будто она купается в жидком шелке. Она медленно провела рукой по поверхности, а затем набрала пригоршню воды и плеснула себе на плечо и шею. Вода смыла липкую влагу, появившуюся после короткого сна. Она прислонилась к краю ванны и позволила теплу прогнать события дня. И что это был за день. Когда сегодня утром она уходила из дома в церковь, она и представить себе не могла, что в конце дня станет миссис Гален Вашон. Она будто даже слышала сплетни. В результате сегодняшнего дня Песнь Соломона приобретет новое значение.

Эстер решила, что ей пора заканчивать мыться. Ей не следует привыкать нежиться в ванне, несмотря на требования Макси.

Гален тихонько приоткрыл дверь гостиной, чтобы проверить, как там Эстер. Он не видел Макси с тех пор, как вернулся домой несколько минут назад, и предполагал, что Эстер еще спит. Вместо этого он застыл, увидев ее обнаженной в своей ванне. Джентльмен прикрыл бы дверь, но Гален не собирался упускать возможность спокойно, не спеша взглянуть на свою очаровательную маленькую жену. Он находил ее идеальной во всех отношениях. Ее смуглая грудь, широкие бедра и стройные ноги были слишком пышными для женщины такого маленького роста. Он мог бы провести остаток своей жизни, любуясь ее эбеновой красотой и прикасаясь к ней.

Он смотрел, как вода струится по ее рукам и ногам, пока она смывала мыло. Капли стекали по ее шее и бедрам. Тонкие ручейки стекали в ложбинку между бедрами, и его мужское естество набухло в ответ. Когда она наклонилась, чтобы взять еще воды, то невольно позволила ему увидеть потрясающее зрелище. Внезапно почувствовав, что ему трудно дышать, он тихо закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Двигаться медленно оказалось труднее, чем он предполагал. И это был только первый день, напомнил он себе.

Внизу, в своем кабинете, Гален смотрел в окно, размышляя о своей жене. По правде говоря, он заслуживал, чтобы его мучили ее соблазнительной красотой. Сегодня он поставил ее в неловкое положение, скомпрометировал перед преподобным и ее друзьями. Макси, как и Рэймонд, пыталась отговорить его вмешиваться в жизнь Эстер без ее согласия, но все безрезультатно. У него была одна эгоистичная мысль — сделать ее своей, и он погнался за Эстер, как конкистадор за золотом. Не имело значения, что ей могли не понравиться его методы. Он хотел ее, любил ее.

Голос Рэймонда прервал его размышления.

— Она сердится? — спросил он.

Гален взглянул на своего друга, стоявшего в дверях, и ответил:

— Нет.

— Твоя хваленая удача не покидает тебя.

Рэймонд вошел и сел.

— А я надеялся снова съесть твой десерт.

Гален покачал головой.

— Ты здесь по какой-то причине или просто, чтобы помучить?

— Я пришел сообщить тебе, что Расин прислала весточку, что вернется через несколько дней. Твоей бабушке немного нездоровится.

На прошлой неделе Расин уехала навестить Ваду. Изначально она планировала вернуться сегодня. Рэймонд ездил, чтобы привезти ее обратно в Уиттакер.

— Я полагаю, ты рассказала ей все о нас с Эстер.

— Почти все. Она сказала, что поговорит с тобой, когда вернется.

Гален снова вздохнул. Ещё один человек, который скажет ему, как плохо он поступил с Эстер.

— Спасибо, Рэймонд, — саркастически произнес он.

Рэймонд кивнул в знак согласия.

— Что ж, уверен, что ты сделал бы то же самое для меня.

Гален усмехнулся:

— Жду не дождусь, когда какая-нибудь женщина решит поселиться в твоем сердце. Твои вопли будут музыкой для моих ушей.

Глаза Рэймонда весело блеснули, когда он встал.

— Поверь, мой друг, как бы я тебя ни дразнил, я рад, что между тобой и Индиго все наладилось. Мне было больно видеть тебя таким несчастным.

В глазах Галена отразилась крепкая дружба, которую они поддерживали всю жизнь.

— Спасибо, брат мой.

Рэймонд склонил голову.

— Ну, я уезжаю в Амхерстбург на несколько дней. У меня назначено свидание с очаровательной темнокожей подданной королевы Виктории.

Гален помахал ему рукой и улыбнулся.

— Удачи.

Раймонд ответил:

— В отличие от Вашонов, нам, Левекам, удача не нужна.

— Вон отсюда! — ответил ему Гален с усмешкой. — Надеюсь, у нее муж ростом в семь футов.

Эстер с трудом узнала в женщине в красивом сапфировом платье, смотревшей на нее из зеркала, саму себя. Она всегда держалась уверенно, но это платье, как и то, в котором она была на вечеринке у Галена, добавляло ей элегантности.

Горничные ушли совсем недавно, но, верные указаниям Макси, они проигнорировали ее возражения против их помощи и помогли ей не только с платьем, но и с нижним бельем и прической. Она отказалась от их их попыток заново уложить ее фирменный узел, но позволила им воспользоваться щипцами для завивки волос, чтобы сделать тонкие волнистые завитки у каждого виска. Две молодые женщины восхищались работой своих рук, и даже Эстер была вынуждена признать, что локоны придавали ее лицу особую мягкость.

Тем не менее, она с трудом узнавала женщину в зеркале. Туфли на ее ногах не прослужили бы и минуты в саду или на Дороге, но она полагала, что они и не были созданы для таких задач. Они были мягкими и изящными и, казалось, стоили дороже любой пары обуви, которая у нее когда-либо была.

— Не стоит к этому привыкать, — сказала она себе. Несмотря на то, что Гален горячо отрицал это, она не могла представить, что он долго будет чувствовать себя комфортно в этом браке.