Ирландский трон

15

СИРША

Пока Анастасия все еще находится в больнице, а Лиам круглосуточно находится рядом с ней, мы используем это время, чтобы переехать в поместье. Я уже скучаю по нашей сравнительно небольшой и уютной квартире, когда грузчики забирают наши вещи. Когда я выхожу из машины, чтобы посмотреть на огромный, раскинувшийся каменный дом, я чувствую себя немного неуютно.

Я выросла в таком доме, в этом нет ничего нового. Но это место совсем не похоже на дом, когда я захожу внутрь, меня встречают дворецкий и экономка. Декор не соответствует моему вкусу, интерьер кажется огромным и гулким, и когда я поднимаюсь по винтовой лестнице в главную спальню, которая теперь принадлежит Коннору и мне, я чувствую себя незваным гостем.

Кто-то перевез все вещи Анастасии и Лиама в другую комнату и заменил их мебелью, которую я выбирала на прошлой неделе. Я внесла некоторые изменения в эти комнаты, заменив обои в цветочек мягкой сизо-серой краской, плинтуса и молдинги были свежевыкрашены. В спальном гарнитуре из красного дерева, который я выбрала, все готово: толстые ковры, расстеленные на деревянном полу и перед камином, два синих бархатных кресла с мягкими розовыми подушечками в каждом, а также кашемировые накидки на подлокотники, установленные перед камином. Я провожу рукой по новому пуховому одеялу с ворсом, плетеному покрывалу в изножье, все мягкое и текстурированное. В комнате пахнет медово-ванильными свечами, которые я люблю больше всего, и я знаю, что, если я зайду в смежную ванную, там тоже все будет настроено в соответствии с моими требованиями. Я уже знаю, как это выглядит, по присланным мне фотографиям: мраморные полы, позолоченная сантехника, огромный отдельно стоящий душ и ванна на ножках-когтях. Позже кто-нибудь распакует коробки с моими вещами, туалетными принадлежностями, косметикой, одеждой и уберет все это.

Это моя привилегия. Я красива и богата, замужем за одним из богатейших людей во всех преступных организациях здесь, в штатах, теперь, когда у него снова есть доступ к деньгам своей семьи. В дополнение к этому у меня есть деньги моей семьи. Я могу иметь все, что захочу, за исключением двух вещей, которые я хочу больше всего.

Любовь моего мужа и положительный тест на беременность.

Я вздыхаю, присаживаясь на край кровати. Я чувствую пустоту и грусть. Коннор принял мои слова близко к сердцу после последней ссоры. На прошлой неделе у нас почти не было секса, нас разделяла его работа и мои дела с фондом, а также совершенно разные графики, но когда мы занимались, это снова было холодно и заученно, он едва смотрел мне в глаза, когда трахал меня. Прошлой ночью, когда он впервые перевернул меня на спину и трахнул быстро и жестко, я не кончила. Я просто лежала там, желая, чтобы он уже сделал меня беременной, чтобы я могла попытаться двигаться дальше.

Теперь я здесь, в доме, который не похож на мой, и задаюсь вопросом, будет ли он когда-нибудь моим. Буду чувствовать я себя здесь одиноко, или стану счастливой? Может быть я обречена на пустоту, или на тоску по чему-то, что я попробовала и чего больше никогда не получу?

Я хочу своего мужа. Но ясно, что он принял решение и не хочет меня.

Первую ночь в нашем новом доме я провела практически в одиночестве, то есть я рано легла спать, измученная стрессом от переезда и своими сложными эмоциями, и я предполагаю, что Коннор лег спать через некоторое время после того, как я уснула. Когда я просыпаюсь от солнечного света, льющегося из широких окон по обе стороны кровати, его рядом нет, но простыни с его стороны смяты.

В нашей квартире все, что мне нужно было сделать, это выйти в гостиную или кухню, чтобы посмотреть, дома ли он еще. Но в этом доме он мог быть где угодно, в дюжине или более комнат. Он может бродить где угодно в огромном пространстве, и я могу его не найти. Мы, вероятно, могли бы танцевать вокруг весь день и никогда не столкнуться. Может быть, именно поэтому он так сильно хотел переехать сюда? Чтобы ему было легче избегать меня?

Эта мысль причиняет боль, хотя именно я сказала ему разобраться со своим дерьмом и оставить меня в покое, если все, чего он хочет, это трахать меня и игнорировать. После той ссоры он вернулся домой с разбитой губой и ушибленной челюстью, и когда я спросила об этом, все, что он сказал, это то, что они с Джейкобом немного переборщили на ринге. Чему я не поверила.

Я нахожу еще более подозрительным то, что с тех пор я ничего не слышала о Найле. Я не могу перестать задаваться вопросом, пошел ли он за Найлом, подрались ли они, но опять же, мы с Найлом тоже расстались не в лучших отношениях.

Жалея, что не могу просто перестать думать обо всем этом, я спускаюсь на кухню позавтракать. На кухонном столе стоит корзинка со свежеиспеченными кексами, и я беру кекс с лимоном, прежде чем побродить по дому, откусывая от него, пока осматриваю различные комнаты. Рядом с кухней есть неофициальная столовая, более просторная официальная столовая и еще одна комната побольше, которая столетие назад служила бальным залом, а сейчас используется только для проведения самых масштабных вечеринок. Здесь также есть неофициальная и официальная гостиная, гостиная-столовая, библиотека на первом этаже, а также офисный блок и гостевые спальни. Я уже знаю, что на втором этаже, где находится наша главная спальня, есть еще одна библиотека, еще комнаты для гостей и еще один офис. Затем на третьем этаже, куда переехали Анастасия и Лиам, полно комнат для гостей и еще одна гостиная.

Я не могу себе представить, сколько мы должны платить персоналу за уборку всего этого.

Когда я доедаю свой маффин и блуждаю по комнатам, абсолютно не в поисках Коннора, говорю я себе, я возвращаюсь в нашу спальню. Поскольку мне больше нечем заняться и в моем распоряжении целый день, я надеваю бикини: крошечное ярко-синее цвета электрик, которое, я знаю, мне идет, и направляюсь к бассейну.

За домом разбит ухоженный сад с лабиринтом живой изгороди и оранжереей, а слева от него находится бассейн олимпийских размеров с разбросанными вокруг мягкими шезлонгами, домик для переодевания с камином и большим количеством сидячих мест, гидромассажная ванна с дополнительными сидячими местами и вторым камином, а также полностью укомплектованный бар. Там тихо и умиротворенно, и я подумываю о том, чтобы написать Мэгги и спросить, не хочет ли она зайти, прежде чем передумаю. Мне нужно немного времени для себя, чтобы попытаться разобраться в своих мыслях и эмоциях и примириться со всем этим…. С тем, как будет выглядеть мое будущее в будущем.

Я готовлю себе "палому" и растягиваюсь на одном из шезлонгов, обильно нанося солнцезащитный крем, прежде чем закрыть глаза и насладиться теплом солнечных лучей на своей коже. Впервые за несколько дней приятно немного расслабиться, и мне кажется, я действительно немного задремала в тепле, комфорте и одиночестве.

Когда я открываю глаза, здесь по-прежнему только я. Я освежаю свой напиток, ныряю в бассейн и вздыхаю от ощущения освежающей, прохладной воды, разливающейся по моей коже. Все должно быть хорошо, говорю я себе. Могло быть намного хуже. Со временем это место будет больше походить на дом, надо лишь приспособиться, как и во всем остальном. Боль из-за Коннора со временем пройдет. То же самое касается Найла. Я встречу кого-нибудь другого, и это залечит раны. Я буду двигаться дальше. В конце концов, у меня будет ребенок. Все будет хорошо.

Я говорю себе это снова и снова, допивая второй бокал и вылезая из бассейна, наливая себе третий и откидываясь на спинку шезлонга. Я как раз собираюсь достать книгу, которую взяла с собой, когда открываются ворота на террасу у бассейна, и мое сердце почти останавливается, когда я вижу входящего Коннора. На нем только пара черных плавок, его мускулистая грудь и руки впечатляюще обнажены, каштановая полоска волос, спускающаяся от пупка, отвлекающе привлекает мой взгляд к глубоким v-образным мышцам по обе стороны бедер. Я проводила по ним языком, думаю я про себя, вспоминая горячее прикосновение его члена к моей щеке, солоноватый и чистый вкус его, когда я взяла его в рот. Это заставляет меня испытывать к нему боль, и я ненавижу это.

Он ухмыляется, когда видит меня, его каштановые волосы растрепаны, как будто он запустил в них пальцы, его пронзительные голубые глаза собственнически скользят по моему телу взглядом, который говорит: "ты моя". Я могу заполучить тебя, когда захочу, и ты это знаешь.

Я знаю это, и что еще хуже, мое тело каждый раз трепещет от этого знания. Я вижу, как толстый бугорок его члена прижимается к его плавкам, уже наполовину возбужденный. С предательским трепетом в животе я понимаю, что он пришел сюда по причине, которая не имеет ничего общего с тем, чтобы залезть в бассейн.

Я внезапно отчетливо осознаю, как мало прикрывает мое бикини, внизу ничего нет, кроме смятого лоскутка ткани между бедер и двух тонких завязок на бедрах, верхние тонкие треугольники материала прикрывают мои соски, остальная часть меня бледная, стройная и уже слишком жаждущая его. Я чувствую, как становлюсь влажной при мысли о том, что он пришел сюда исключительно для того, чтобы трахнуть меня, что по дороге от дома сюда он думал о том, каково это, ввести в меня свой член, возбуждаясь от осознания того, что он так или иначе возьмет меня и что я не скажу нет.

Я поняла, что мой муж не будет принуждать меня. Но ему нравится возбуждать меня вопреки моему желанию. И мне это тоже нравится… слишком сильно.

— Я видел твой тест на овуляцию, — говорит Коннор глубоким и грубым голосом. — Нам нужно потрахаться.

Почему. Почему от этих четырех слов, произнесенных так категорично, у меня становится так чертовски мокро? Высокомерное предположение, требование причиняют мне боль. Я сжимаю бедра вместе, решив не показывать ему, насколько я уже возбуждена, одновременно проклиная себя за то, что забыла выбросить тест, и гадая, не забыла ли я подсознательно нарочно, чтобы Коннор выследил меня и дал то, чего так отчаянно жаждет мое тело.

Я закатываю на него глаза.

— Если ты так уверен, что обрюхатил меня во время нашего "медового месяца", почему ты все еще так стараешься?

— Я не оставляю это на волю случая. — Коннор смотрит на меня, и я вижу, что по мере того, как он говорит, он возбуждается все больше. — Я хочу, чтобы каждая возможная секунда, пока ты созреешь для беременности, была наполнена моим членом.

При этих словах меня пронзает волна чистой похоти, но мне удается не показать этого на своем лице.

— Ну, тогда иди и возьми это, если ты так решительно настроен, — небрежно говорю я, переворачиваясь на живот и кладя щеку на руку. — Делай, что хочешь. Я не буду тебя останавливать. — Мне это не понравится, таков невысказанный подтекст, но мы оба знаем, что это ложь. Вопрос только в том, сообщит он мне об этом или нет.

Я ожидаю от него ухмылки, какой-нибудь саркастической реплики. Чего-нибудь, что обвинило бы меня в том, что, по его мнению, я сделала не так или намеренно разозлила его. Но вместо этого он просто прищуривает глаза и крадется ко мне, как грациозная хищная кошка.

— Такая беспечная, — рычит он, подходя и садясь в шезлонг рядом со мной. — Как будто тебе действительно все равно, что я делаю. Как будто ты не жаждешь моего члена. Мы почти не трахались на прошлой неделе, ты, должно быть, уже истекаешь влагой.

Я игнорирую его, отказываясь произносить хоть слово. Я просто пожимаю плечами, закрывая глаза, и чувствую, как он напрягается от раздражения.

— Ну, есть один простой способ узнать, не так ли? — Рука Коннора скользит вверх по задней части моего бедра, и я заставляю себя не дрожать от его прикосновения. — Ты не сможешь скрыть это от меня, Сирша.

Он гладит мою задницу, его ладонь скользит по округлой плоти. Он сжимает, вдавливая большой палец в складку, а затем отводит руку, ударяя ею по моей плоти одним быстрым, жестким шлепком. Недостаточно сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы вызвать у меня реакцию.

— А, вот и мы, — рычит он, а затем его пальцы обхватывают край моего бикини, отдирая влажную ткань от моей киски. — А теперь давайте посмотрим, лжет ли мне сегодня моя принцесса.

Я знаю, что он собирается найти, я не могу этого скрыть. Я стремлюсь к нему, скучаю по грубому прикосновению его пальцев и блаженному ощущению того, как он наполняет меня. Когда его пальцы скользят по моей щели, я знаю, что он чувствует, какая я уже влажная.

— Ты ждешь меня. — В тоне Коннора слышится глубокое удовлетворение, его пальцы проникают между моих складочек, и мои ногти впиваются в ладони, когда я делаю все, что в моих силах, чтобы не оттолкнуться от его руки. Я так сильно хочу, чтобы меня заполнили, мне это нужно, и почти невозможно не умолять.

— Лживых маленьких принцесс нужно наказывать, — мурлычет Коннор. Я могу сказать, что он наслаждается этим, его пальцы дразнят края моих складочек, мой вход, не оказывая мне никакого трения или давления, в которых я так отчаянно нуждаюсь.

— Ублюдок, — выдавливаю я сквозь зубы. — Тебе это нравится. Я предупреждаю тебя…

— Тебе тоже, — ухмыляется Коннор, его пальцы все еще слегка поглаживают внешнюю сторону моей ноющей киски. — Ты не можешь притворяться, что это не так. Как будто ты не надеялась, что я приду и возьму свое, чтобы тебе не пришлось признаваться, как сильно ты этого хочешь, даже если ты говоришь обратное.

Я стискиваю зубы, потому что он прав. Даже сейчас, как бы я ни была зла, я была бы еще больше расстроена, если бы он остановился. Моего собственного прикосновения недостаточно. Я нуждаюсь в нем, в его силе, его грубости, его желании, и мне приходится прикусить губу, чтобы удержаться от произнесения этого вслух, от того, чтобы сказать ему, как сильно я действительно хочу его. Как бы я хотела, чтобы мы могли прекратить все эти игры и сделать их реальными.

Его пальцы проникают глубже, прямо в меня, и я теряю контроль. Я издаю тихий стон удовольствия, извиваясь под ним, и озорная улыбка Коннора становится шире.

— Вот и все, принцесса, — напевает он. — Возьми эти пальцы так, как будто собираешься взять мой член через несколько минут.

Его большой палец скользит вниз, лаская мой клитор, и я крепко прижимаюсь ртом к своей руке. Это так приятно, его пальцы касаются меня именно так, как мне нравится, и я хочу кончить. Я хочу большего.

— Просто отпусти, — рычит он, его голос хрипит в горле, и это звучит почти как мольба. Я знаю, он никогда бы в этом не признался. Он называл это командой, приказом. Он говорил мне, что никогда ни о чем не будет меня умолять точно так же, как я говорила то же самое о нем. Я не знаю, как кто-либо из нас мог дойти до того, чтобы по-настоящему уступить другому, но я хотела бы… о боже, как бы я хотела… чтобы мы могли.

Я мечтаю об этом с тех пор, как привела Коннора Макгрегора в свой гостиничный номер в ту первую ночь и поняла, что отдала бы практически все, чтобы привести его к себе в номер по-настоящему, а не заманивать обманом на встречу с моим отцом. С тех пор, как я поняла, что Коннор Макгрегор, найденный в Лондоне, это не тот человек, которого я помню, а кто-то намного лучший. Более сильный, умный, хитрый, более великолепный, более безжалостный и независимый. Мужчина, с которым я хотела бы прожить другую жизнь.

— Зачем тебе мои оргазмы? — Шепчу я так тихо, что не знаю, слышит ли он меня. Но когда он наклоняется надо мной, его пальцы проникают глубже, он наклоняет голову набок, чтобы завладеть моими губами в поцелуе, и я не знаю, зачем он это делает.

Просто на этот вопрос нет реального ответа.

Я выгибаюсь назад в его руке, закрывая глаза, когда удовольствие накрывает меня волнами. Его губы полные, теплые и упругие, его обнаженная грудь скользит по моей спине, запах солнцезащитного крема и разгоряченной кожи наполняет мои ноздри, когда я сжимаюсь вокруг него, мое тело сжимается в спазмах от удовольствия, которое может доставить мне только он. Я слышу звук открывающихся его плавок на липучке, и это напоминает мне о дне после нашей первой брачной ночи, когда он наклонил меня в прихожей моих родителей и трахнул вот так, отодвинув бикини, быстро и жестко. За исключением того, что сейчас мы одни, и никто нас не поймает и не остановит. Это место наше, наше королевство, и мы могли бы править всем этим.

Так или иначе, мы это сделаем.

Я чувствую, как его пальцы покидают меня, сменяясь ощущением толще и тверже, когда он входит в меня, постанывая напротив моих губ. Я снова чувствую, как сотрясаюсь в конвульсиях вокруг него, как будто это просто еще одна волна того же кульминационного момента.

— Может я и не беременна из-за них, — выдыхаю я, прищурившись и глядя на него, когда поворачиваю голову, чтобы посмотреть через плечо, слова вырываются сдавленными от удовольствия. — Я говорю…

Коннор ухмыляется, снова погружаясь в меня с еще одним сильным толчком, от которого у меня перехватывает дыхание.

— Оргазмы помогают с этим. Я где-то это читал. Я почти уверен, что это наука, на самом деле. Он толкается снова и снова, пока говорит, его голос хриплый, и я чувствую, что трещу по швам от того, как это приятно.

Наша химия безумна. Спорим ли мы или трахаемся, это взрывоопасно, и я не хочу, чтобы он останавливался. Это самое невероятное, что я когда-либо чувствовала в своей жизни.

— Я сделаю все, что потребуется, — хрипло шепчет Коннор, его губы касаются моего уха. — Все, что я должен сделать, чтобы убедиться, что ты настолько хорошенько оттрахана, что не сможешь не забеременеть. — Он снова погружается в меня, прижимаясь бедрами к моей заднице, когда он входит так глубоко, как только может, и я беспомощно стону.

— Это, должно быть, такая чертовски тяжелая работа, — выдыхаю я, чувствуя, как сжимаюсь вокруг него. — Бедняжка.

— Я справлюсь. — Коннор кусает меня за ухо. — Я не остановлюсь, пока не добьюсь своего, Сирша. Пока ты не забеременеешь. Я собираюсь убедиться, что ты полна моей спермы каждую секунду дня.

Я закрываю глаза, выгибаясь навстречу ему, когда он снова захватывает мои губы, чувствуя, как его обжигающий жар наполняет меня, когда он стонет. Я хочу большего. Я хочу, чтобы это было больше, чем просто дети. Больше, чем просто выполнение долга. И в глубине души я чувствую, что это так и для него, и для меня. Мы оба боремся с чем-то, что больше не имеет смысла.

Вместе мы были бы намного сильнее.

Его горячая волна посылает еще один оргазм, обрушивающийся на меня, через меня, срывающий крик удовольствия с моих губ, когда я беспомощно терзаюсь об него. Он входит в меня так глубоко, что кажется, будто мы сливаемся воедино, прижимается губами к моей шее сзади, когда он стонет.

Наступает тот краткий, идеальный момент, когда мы прижимаемся друг к другу, разгоряченные и липнущие друг к другу, настолько выжатые от удовольствия, что ни один из нас не может пошевелиться. Это тот момент, когда я могу забыть, что он никогда не будет моим, ни в каком смысле, кроме подписанного документа.

Момент, когда действительно кажется, что мы стали единым целым.

И затем он выходит из меня, как всегда, позволяя моему бикини соскользнуть на место, он отступает назад и выпрямляется, поворачиваясь, чтобы уйти, не сказав ни слова и не взглянув в мою сторону. Я остаюсь там, лицом вниз, в шезлонге, чувствуя, как его сперма стекает по моим бедрам, и я внезапно чувствую такую пустоту и печаль, что мне кажется, будто в моей груди пробили дыру.

Мой телефон вибрирует, и я бросаю на него взгляд, почти смеясь над иронией, когда вижу, от кого это сообщение.

Это Найл.

Могу я увидеть тебя вечером? Нужно поговорить. Пожалуйста.

Мое сердце не бьется так сильно, как обычно. Я не чувствую, что зияющая рана, оставленная Коннором, каким-либо образом залечена. Я больше не чувствую, что это может быть исправлено кем-то другим. Правда здесь, она смотрит мне в лицо, хотя это в тысячу раз болезненнее, чем я могла себе представить.

Я хочу своего мужа. Я влюблена в своего мужа.

И если я не хочу, чтобы мое сердце разбили, мне все равно придется рискнуть и бороться за ту жизнь, которую я хочу.